Исторический роман «Улав, сын Аудуна из Хествикена» известной норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882—1949) из эпохи норвежского средневековья. В центре произведения — судьба двух молодых людей, Аудуна и Ингунн, их любовь, тяжелые жизненные испытания, их короткие радости и долгие страдания.

Содержание:
Л. Брауде. Могучий порыв обновляющего свежего ветра.
Улав, сын Аудуна из Хествикена
Часть первая. Улав, сын Аудуна, женится
Часть вторая. Ингунн, дочь Стейнфинна
Часть третья. Счастье Улава, сына Аудуна
Примечания Л. Брауде и Н. Беляковой

Если интересуемая информация не найдена, её можноЗаказать

МОГУЧИЙ ПОРЫВ ОБНОВЛЯЮЩЕГО СВЕЖЕГО ВЕТРА...

Исторический роман Сигрид Унсет «Улав, сын Аудуна из Хествикена» — одно из лучших произведений норвежской литературы, громко заявившей о себе на грани XIX — XX вв.
Порой бывает так, что какая-либо из национальных литератур покоряет надолго соседние страны или целые континенты. Так было в конце XVIII, в начале XIX в., когда Европа узнала древ-неисландскую литературу — мифологический и героический эпос Скандинавии, поэзию скальдов и саги, произведения романтиков Адама Эленшлегера и Эсайаса Тегнера. Процесс экспансии скандинавской литературы, начавшийся в период романтизма, углубился в конце XIX — начале XX в. Влияние реалистических произведений «великой четверки» из Норвегии — Ибсена, Бьёрнсона, Хьел-лана и Ли, а позднее Гамсуна и шведа Стриндберга — Стефан Цвейг сравнил с могучим порывом обновляющего свежего ветра Немецкий писатель говорил в 1931 г., что лучшие умы Германии, творческие силы литературы на рубеже двух веков подпали под колдовские чары Севера: «Скандинавия была для тогдашнего поколения то же, что Россия для вчерашнего... Ибсен, Бьёрнсон и Стриндберг воздействовали тогда с такой же самобытной, такой всесокрушающей силой на читающую молодежь, как в наши дни воздействуют на европейскую душу Достоевский и Толстой...»2. И хотя далее Цвейг замечает, что волна скандинавской литературы схлынула, стала историей и не имеет власти над новым поколением, в Норвегии поднялась уже в то время новая волна, быть может, не такая могучая, но достаточно высокая. И связана она была с именем норвежской писательницы Сигрид Унсет — преемницы традиций Ибсена и Бьёрнсона, младшей современницы Гамсуна. И хотя Унсет не была одинока в Норвегии, а выступала в окружении других, известных у нее на родине писателей (Улав Дуун, Юхан Фалькберге, Оскар Бротен, Кристиан Эльстер, Нини Ролль Анкер и др.), на вершину европейской известности вознесло ее од-

1 См.: Цвейг С. Собр. соч. в 4-х томах.— М., 1983, т. II, с. 500.
2 Т а м же.

ну. «Она возвышается над всеми нами, словно Доврскис горы»,— сказала об Унсет Нини Ролль Анкер.
Имя Унсет становится популярным в Ьвропе. В 1930 г. Лыо-ис Синклер называл его среди имен крупнейших писателей современной Европы — Томаса Манна, Герберта Уэллса, Лиона Фейхтвангера, Сельмы Лагерлёф, Ромена Роллана и др. Еще раньше Унсет стала литературным фаворитом знаменитой шведской писательницы Сельмы Лагерлёф. Унсет, по мнению Лагерлёф, сильная и могучая, чуждая женской мелочности, заставила читателей по-новому интересоваться историческим романом. «Исторический роман умер, — писала Лагерлёф в 1926 г., — но когда гений прикладывает к нему руку, он возрождается к новой жизни» 2.
В историю мировой литературы Унсет вошла как автор двух исторических произЁедений из эпохи средневековья — трилогии «Кристин, дочь Лавранса» (1920—1922) и тетралогии «Улав, сын Аудуна из Хествикена» (1925—1927), в которых она и возродила жанр исторического романа. Но, прежде чем создать эти книги, писательница прошла долгий путь поисков. И многие ее произведения — вехи на ее пути, исторические свидетельства своего времени, как бы проба пера, подготовка к восхождению на вершины творчества, имя которым «Кристин, дочь Лавранса» и «Улав, сын Аудуна из ХеСтвикена».

1907 г., когда 25-летняя Сигрид Унсет выступила со езоим первым романом «Фру Марта Эули», был знаменательным для норвежской литературы. Именно в это время, после 1905 г., возникает в стране литературное направление «неореализм», крупнейшим представителем которого наряду с Улавом Дууном и Юханом Фальк-берге была и Унсет3. В этот период наряду с социальными проблемами возникает и повышенный интерес к психологии человека, а позднее, после первой мировой войны, — интерес к истории, к национальной старине. Именно тогда появляются самые значительные исторические произведения Норвегии XX в., такие, как шеститомная эпопея Дууна «Люди из Ювика» (1918—1923) и романы Унсет о Кристин и Улаве. Известный автор исторических романов Сигурд Хёль пишет в 1927 г., что в норвежской литература этих лет «пробудилось национальное самосознание, когда, в частности, был предпринят ряд попыток сделать крестьянскую культуру" и народное искусство «темных столетий» живым достоянием современной норвежской духовной жизни. Иными словами... снова объединить в сознании норвежского народа прошлое и на-

1 См.: Синклер Л. Страх американцев перед литературой.— В кн.: Писатели США о литературе.— М., 1982, с. 247.
2 По примеру Унсет — Лагерлёф в 1925—1928 гг. создала шведский исторический роман, трилогию о Лёвеншёльдах («Перстень Лёвеншёльдов», «Шарлотта Лёвеншёльд», «Анна Сверд»).
3 См.: НеустроевВ. П. Литература скандинавских стран.— М„ 1980, с. 153.

стоящее нации» Говоря, что движение за духовную независимость ширится по всей стране, и сейчас оно также всесторонне отражается в литературе, Хёль замечает, что под этим углом зрения эпопея Дууна о людях из Ювика может быть рассмотрена как попытка возродить древнее чувство рода, утраченное за последнее время. Многие писатели, пишет Хёль, «...ориентируются в своем творчестве на традиции средневековой литературы...»2. И хотя Хёль не упоминает здесь имя Унсет, все сказанное имеет непосредственное отношение к писательнице. Не случайно переводила она на норвежский язык исландские саги, а с 1900 г. постоянно обращалась к теме романа из средневековой жизни. Одним же из первых опубликованных ею произведений был роман «времени старых, кровавых дней», действие которого происходит около 1000 г., «Вигальот и Вигдис» (1909 г., в русском пер. — «Викинги»). Писательница прошла путь, во многом отразивший общественные и литературные события ее страны и ее времени.
Отец Сигрид Унсет, прославленный археолог Ингвалл Унсет, был норвежцем, мать, Шарлотта Гют-Унсет,— датчанка из небольшого провинциального городка Калунборга на острове Зеландия, где 20 мая 1882 г. и родилась будущая писательница. Но уже через два года семья переехала в Норвегию, и в городе Кристиания (Осло) прошли детские и юношеские годы Сигрид. Сама она считала себя норвежкой. С самого раннего детства, еще в Дании, девочку воспитывали в любви к норвежским народным сказкам и преданиям, к норвежской истории и старине. Исключительное влияние на национальное и нравственное воспитание Унсет оказал ее отец, известный не только своими научными изысканиями, но и богатством фантазии, ярким писательским талантом. Дочь рано полюбила слушать рассказы Ингвалла Унсета о том, чем он занимается, а бывая с ним в Историческом музее, где он ежедневно работал, часто держала в руках самые примечательные из археологических находок. Одной из игрушек Сигрид была терракотовая лошадка, найденная при раскопках Трои и подаренная ее отцу Генрихом Шлиманом. С полным правом могла Унсет называть себя в книге воспоминаний о своем солнечном детстве «Одиннадцать лет» (1934) не Сигрид и не «я», а «Ингвилл», в честь Ингвалла Унсета, потому что ее конкретные и образные описания норвежского средневековья глубоко коренились в рассказах ее отца и его деятельности археолога.
В 1893 г. после тяжелой болезни умер Ингвалл Унсет. Это печальное событие круто изменило жизнь семьи. Из просторной солнечной виллы Шарлотта Унсет переехала с тремя дочерьми на бедную узкую улицу, где и началось существование семьи на жалкую вдовью пенсию. Отныне большую роль в развитии будущей писательницы начинает играть мать — гордая, властная, незаурядного интеллекта женщина.
Окончив гимназию, Унсет поступила в Коммерческое училище. Но учебой она тяготилась, мечтала о занятиях искусством, литературой, хотела стать художницей и часто с карандашом в руках

1 X ё л ь С. Литературная ситуация 1926 года. — В кн.: Писатели Скандинавии о литературе.— М., 1982, с. 206—'207.
2 Т а м ж е, с. 207.

бродил?, в старом городе и по его окрестностям. Сохранившиеся зарисовки, сделанные Сигрид в Кристиании, говорят о ее неизбывном интересе к норвежской старине. Она бывала на полуострове Бюгдёй, неподалеку от Кристиании, где находится музей деревянного зодчества под открытым небом, и рисовала старинные строения, в том числе пастушью хижину с горного выгона, пасторскую усадьбу и т. д. Но всецело посвятить себя художественному творчеству Унсет не могла. В 1898—1909 гг. будущей писательнице пришлось работать конторщицей, заниматься глубоко чуждым ей делом. Однако юная Сигрид не отказалась от своей мечты и не бросила рисовать. Она писала стихи и разрабатывала план романа из истории Норвегии XIV в. В этот период ей очень помогла Шарлотта Унсет, посоветовавшая дочери бесстрашно смотреть жизни в глаза и честно, правдиво описывать все, что она видит. А видела Сигрид Унсет многое, и честное, правдивое свидетельство увиденного стало ее писательским кредо. Она видела горестную, безрадостную жизнь бедных кварталов Кристиании, обездоленных детей и влачащих безрадостную жизнь девушек-конторщиц. И вот одна за другой появляются книги Унсет, которые обратили на себя внимание современников описанием женских судеб, реалистической обрисовкой будней женщины на службе и в семейной жизни. Это первый роман Унсет «Фру Марта Эули», написанный в форме дневника и в духе неореалистической прозы того времени, это книга рассказов о женщинах и детях «Счастливый возраст» (1908), которую сама писательница оценивает выше, чем «Фру Марта Эули» («если не лучше написана, то мотивы более интересны»).
Успех этих двух книг Унсет принес ей государственную стипендию, которая позволила писательнице оставить службу и поехать в Рим. Результатом путешествия были сборник стихов «Юность» и роман «Еннн» (1911), действие которого происходит частью в Риме, а частью в Кристиании.
И хотя жизнь самой Унсет существенно меняется (она выходит в 1912 г. замуж за художника Андерса Сварстада, у нее появляется в 1913 г. сын Андерс Кастус), писательница-'Ъстается верна своей теме безрадостной женской судьбы, бытописания и издает в 1913 г. новый сборник рассказов, носящий отчасти автобиографический характер,— «Судьбы бедняков». В 1914 г. Унсет выпускает новый роман «Весна», повествующий о сложной жизни женской души, о столкновении романтических мечтаний с обыденным, прозаическим существованием. В этом же плане написаны два новых сборника ее рассказов — «Осколок зеркала тролля» (1917) и «Умные девы» (1918).
На этом обращение писательницы к описанию современной жизни надолго обрывается. В 1919 г. Унсет поселяется в Лилле-хаммере, небольшом городке, расположенном в 130 километрах севернее Осло. Там начинается новый период жизни и творчества писательницы. Она становится матерью еще двоих детей — Марён Шарлотты и Ханса Бенедикта. С Андерсом Сварстадом жизнь ее не сложилась, и в 1925 г. супруги разошлись. Здесь же, в Лилле-хаммере, Унсет пишет два больших исторических романа о Кристин и Улаве. В одном из интервью 1923 г. писательница сказала:
— Не думаю, чтоб у меня были еще какие-нибудь интересы, не связанные тем или иным образом с моей работой и с моим домом.
После выхода в свет романов о Кристин, дочери Лавранса, и Улаве, сыне Аудуна, Унсет удостаивается Нобелевской премии 1928 г. Она становится национальной гордостью Норвегии, и, когда возвращается из Стокгольма с премией, в Лиллехаммере ее встречают факельным шествием.
После 1928 г. Унсет снова приходит к современной теме и пишет романы «Гимнадения» (1929) и «Пылающий куст» (1930), а также два романа о супружеской жизни «Ида-Элисабст» (1932) и «Верная жена» (1936). Однако успеха они ей не приносят. Незадолго до второй мировой войны писательница начала серию романов о предках своей матери. Но свет увидела только самая первая книга серии — «Мадам Доротея» (1939).
Хотя в интервью 1923 г. Унсет говорила, что журналистикой и докладами она никогда не занималась, в 1930-е гг. она начала писать резкие статьи, направленные против гитлеровского режима. Статьи эти печатались в Швеции и других европейских странах. Унсет бесстрашно выступала против Гитлера и по радио. В 1940 г. книги ее были запрещены в Германии. В 1940 же г. после оккупации Норвегии, спасаясь от гестапо, писательница уходит в Швецию. Там к ней присоединяется (перешедший ночью границу) единственный оставшийся у нее сын — Ханс Бенедикт. Из Швеции Унсет перебралась в США, где прожила до 1945 г. Там она постоянно выступала с антифашистскими лекциями и докладами, которые, как и мемуарная книга «Счастливые дни в Норвегии» (1943), проникнуты чувством глубокого патриотизма. Любовь Унсет к родине и национальная гордость писательницы проявились в первые же месяцы оккупации. В письме, написанном через две недели после гибели ее старшего сына, Андерса Кастуса Сварстада, павшего в бою с гитлеровцами, в письме, полном глубокой материнской боли и скорби, есть такие слова: «Все мы — норвежцы, вопреки всему счастливы, что нам не пришлось сдаться без сопротивления...»
Свойственные Унсет бесстрашие, честность и правдивость сказались во всей ее антифашистской деятельности во время второй мировой войны. Имя Унсет привлекло в то время внимание такого прогрессивного художника, как Томас Манн
Унсет умерла 10 июня 1949 г. в Лиллехаммере, куда вернулась после войны:
* * *
На вопрос, почему она пишет исторические произведения, Унсет в 1910-х гг. ответила: «Стиль средневековья — это незачерст-вевшая корка живой мысли. В исландских сагах, в датских рыцарских песнях, в немецком миннезанге нашли четкую форму, а также художественное воплощение человеческие мысли и чувства, свойственные тем временам».
Автор многочисленных современных романов, Унсет прославилась в основном как автор исторических произведений. «Ей,— по

1 См.: М а н н Т. Письма.— М„ 1975, с. 153.

словам М. И. Цветаевой,— дано только (!!!) прошлое, гений только на прошлое». Книга «Енни» Цветаевой не понравилась, а прочите» другой роман Унсет из современной жизни, «Ида-Элисабет», поэтесса, любившая творчество норвежской писательницы, возмущенно спрашивала: «Кто эта Ида-Элисабет? Что в ней такого, чтобы Undset о ней писать, а нам читать — 500 стр.?... Никакой личности, никакого очарования,— только хорошее поведение. Этого — для героини мало...»Зато переведенная на многие языки мирa (среди них — на африканс, непальский и японский) трилогия «Кристин, дочь Лавранса» восхитила Цветаеву. Она считала ее лучшей книгой о женской доле.
Средневековье не было для Унсет далеким прошлым, оно было ей близким и знакомым по рассказам отца, по ощущению в руках археологических находок. В детстве ее потрясла знаменитая исландская «Сага о Ньяле», знакомство с которой Унсет считала поворотным пунктом в своей жизни. Всю жизнь читала Унсет средневековые сочинения, своды старых законов, углубляясь в историю права. Чувство близости к той далекой эпохе росло после чтения каждой прочитанной рукописи, после каждого старинного лечебника. И потому, принимая в 1947 г. Большой Крест Святого Улава, Унсет, первая женщина Норвегии, удостоившаяся столь высокой награды, сказала:
— Слишком велика для меня такая честь. Ведь я прожила в этой стране тысячу лет!
Замысел романов из истории средневековья с юных лет жил в сознании Унсет. В 1923 г. писательницу спросили, когда она задумала написать роман о Кристин, дочери Лавранса. Она ответила, что не помнит: ведь это было так давно.
Идея романа появилась у писательницы, вероятно, в 1900 г., 3 апреля Унсет признается в желании написать книгу, действие которой будет происходить в 1340 г.: это несчастливая история двух молодых людей Свена Треста и юной Агнеты. Строки писем Унсет того периода позволяют думать, что речь идет о самых первых набросках романа «Кристин, дочь Лавранса». Любовь Свена и Агнеты не может осуществиться в браке... А потом «совместная жизнь их становится мукой». В конце жизни они видят, что единственное, оставшееся для них в жизни,— любовь; она опустошила их обоих, но избавиться от своей любви герои не могут.
Весной 1902 г. Унсет написала несколько глав романа «Свен Трёст», но уже в июле того же года у писательницы появляется более ясный, по ее словам, мотив и возникает замысел новой исторической книги «Оге, сын Нильса из Ульвхольма» (по существу, замысел будущей ее книги «Улав, сын Аудуна из Хествикена»). И к теме романа «Кристин, дочь Лавранса» она вернулась, возможно, в 1908 г. Вскоре, в 1909 г., появился первый исторический роман Унсет т— «Вигальот и Вигдис». Характерная для скандинавских саг тема любви-ненависти, которая прослеживается в этом романе, рисует книгу как первоначальный вариант романа «Кристин, дочь Лавранса».
Поселившись в Лиллехаммере, Унсет написала и издала в 1920—1922 гг. трилогию о Кристин, дочери Лавранса («Венец», Цветаева М. И. Письма к А. Тесковой. Прага, 1969, с. 155

«Хозяйка» и «Крест»). В этом романе Унсет с удивительной силой сумела соединить знание истории с поэтической фантазией, сумела со всей точностью историка обрисовать политико-исторический фон 1320 г., дать яркие, незабываемые образы действующих лиц и искусно сотканный сюжет. Здесь как бы открываются новые страницы древней истории Норвегии. Правда, политическая история не всегда достоверна и подлинна, а порой дается на заднем плане. Так, в романе говорится о недовольстве норвежцами унией между Норвегией и Швецией, но документальных свидетельств этому нет. Исторические события, общественные дела влияют на частную жизнь героев, но не определяют их.
Чрезвычайно существенно в романе великолепное культурно-историческое описание усадеб, церквей и монастырей, средневековых городов и селений, будней и праздников, свадеб и похорон. Любопытно, что крупнейший специалист по норвежскому средневековью Магнус Ольсен не нашел ошибок в картинах средневековой жизни, сделанных Унсет (хотя в описании некогда действительно существовавшей усадьбы Иорюнгорд много фантазии, опирающейся на знание быта того времени). Чудесны в романе непреходящие, оставшиеся теми же, что почти семь веков назад, картины норвежской природы — гор, ущелий, долин, фьордов, речных и морских просторов.
Книга Унсет глубоко национальна, в ней великолепно передан норвежский локальный колорит.
Прекрасны, глубоко благородны образы главных героев книги— Кристин, дочери Лавранса, и ее мужа Эрленда, сына Нику-лауса, описание их любви-ненависти, их вечного поединка, побед и поражений, жизни и смерти. Прав Хёль, когда пишет, что повествование о Кристин и Эрленде, о кратком счастье, украденном ими, и о каре, постигшей их, отличается большой убедительностью, искренностью и человечностью В романе показано, как повседневная жизнь таких незаурядных людей может быть полна величия, поэзии, внутреннего трагизма. Эпичен образ отца Кристин — Лавранса, сына Бьёргюльфа, ее жениха Симона Дарре и других героев.
Однако же причиной неувядаемого успеха романа Унсет является современность этого произведения при всей его историчности, его глубокий психологизм. Показательно, что в 1975 г. в «год Женщины» по французскому радио читали этот роман, а одно из французских издательств опубликовало его как «книгу года». Женщкны-читательницы, которых попросили выбрать роман, наиболее ярко иллюстрировавший судьбу женщины, выбрали именно «Кристин, дочь Лавранса».
Еще в письме 1901 г. о первом варианте романа («Свен Трёст») Унсет высказывала пожелание, чтобы герои ее мыслили современно и были бы подвержены рефлексии. Кристин, дочь Лавранса,— вечная женщина, живая, страдающая, жестокая, нежная и всегда героическая — ив жизни и смерти. Сама Унсет в письме 1923 г. признавала сходство Кристин с некоторыми героинями своих книг из современной жизни: «Правы те критики, которые утверждают, что Кристин, в сущности, одна из моих героинь-конторщиц, одетая в другую одежду... Женские же фигуры в моих сов-

1 См.: X ё л ь С. Сигрид Унсет. — В кн.: Писатели Скандинавии о литературе.

ременных романах — в большей или меньшей степени — хозяйки в изгнании». Хотя Унсет не была поборницей прав женщин и в сборнике статей «Точка зрения женщины» (1919) называла себя ретроградом р этой области, она объективно создала образ женщины-воительницы, неустанного борца за моральное раскрепощение, за женские и человеческие права. Девушкой Кристин восстает против патриархального уклада, против велений церкви, за право любить кого ей хочется. Но самоутверждение обходится Кристин Дброго, оно воздвигает первую преграду между нею и любимым ею отцом. Однако за глубокой гордыней Кристин стоит ее человеческая правота. На склоне лет, оставшись совсем одна, Кристин спасает жизнь чужого ребенка и, заразившись чумой, умирает, такая же гордая, вольная, как и в юности. Уже перед смертью она вспомнила всю свою жизнь, «на которую она сетовала, ворчала, роптала и которой всячески противилась. И все-таки она любила эту жизнь, она радовалась и плохому и хорошему, и не было дня, который бы она согласилась вернуть..., не было такого страдания, которым бы она пожертвовала без сожаления...»
Борьба Кристин за счастье свое и Эрленда, за счастье своих детей — чрезвычайно впечатляющая и убедительная, так как Унсет была необыкновенным мастером психологии, особенно женской. В 1932 г. М. И. Цветаева писала о своей тяге в мир Сигрид Унсет и ее героев, не только в их мир и их век, но и в их особую душевную страну, такую же достоверную, как Норвегия на карте. Цзетаева была уверена, что второй Кристин ни Унсет, ни ей самой — никому не написать. Однако норвежская писательница создала второй значительный роман из жизни норвежского средневековья, но уже не XIV, а XIII века — тетралогию «Улав, сын Аудуна из Хествикена» (ее первые два тома и предлагаются читателям), который начала писать в 1924 г.; его Цветаева, по-видимому, не читала.
* * *
Есть какая-то последовательность, какая-то взаимная связь между двумя лучшими романами Унсет из эпохи средневековья. Книга об Улаве, сыне Аудуна из Хествикена, была написана следом за книгой о Кристин, дочери Лавранса. И точно так же один за другим создавались наброски — первые варианты обоих романов. Подробное описание содержится в ее письме от 13—16 июля 1902 г. Действие романа должно было происходить в XIII в. в Дании, в окрестностях Калунборга. Книга не мыслилась в историческом плане, так как Унсет хотелось, чтобы персонажи делали все, что им вздумается.
В конце письма, передающего содержание задуманного романа, Уксет заключает: «Это...— длинное тканье, чуть мрачное, ...но я сака более или менее довольна остовом книги. А вот как ее написать!» И все-таки Унсет пишет в 1904 г. этот свой первый роман, прочитав который издатель Петер Нансен сказал ей:
— Никогда больше не беритесь за исторические романы. Писать их вы не сможете.
Понадобилось более двадцати лет для того, чтобы слова известного издателя стали воспроизводиться во всех биографиях Унсет как пример парадоксального непонимания сущности ее таланта. Двадцатилетняя девушка задумала книгу, которую смогла написать почти через двадцать пять лет.
Даже беглый пересказ романа «Улав, сын Аудуна из Хествикена» позволил бы понять, что содержание его идентично содержанию первого варианта этого романа — «Оге, сын Нильса из Ульвхоль-ма» и что многие из идей романа содержались уже в эскизе. Разумеется, существует расхождение в отдельных деталях: изменены имена, действие перенесено из Дании в основном в Норвегию, отдельные события в наброске более примитивны, романтичнее окрашены и ближе к миру саги: Маттиас, сын Харалда,— жених Ин-гебьёрг, и не он обесчестил ее, а она обманула своего жениха; моральное же бесчестье нанесено Стейнфинну; Маттиас не погибает в объятиях невесты, да и свадьбы никакой нет, а он убит на поединке со Стейнфинном, который не уходит в изгнание, а умирает от тяжелых ран; и, наконец, Улав не признается Ингунн в том, что убил Тейта.
Самое же значительное внешнее различие, насколько можно судить по письму Унсет, заключается в том, что роман «Улав, сын Аудуна из Хествикена» был задуман как исторический, между тем как первый его вариант мыслился вне истории. Ведь «исторический роман подразумевает более четкое разделение на факты, послужившие материалом для повествования, и вымысел автора, ...», а вымысел в историческом романе — «это, в сущности, в большей степени «литература», чем вымысел в романе из современной жизни» Поэтому на вопрос: что такое книга Унсет о средневековье — «история» или «литература», эссе или роман, исторический ли это роман или современный? — чаще всего отвечают: и то и другое. Такое мнение можно признать справедливым, так как роман Унсет о средневековье действительно сложное, комплексное явление. Он включает элементы истории, этнографии, научного исследования, древних саг и вместе с тем — литературы, литературного вымысла. Роман этот исторический и вместе с тем современный.
Действие романа об Улаве происходит в конце XIII в., когда после смерти короля Магнуса VI в 1280 г. престол унаследовал его малолетний сын Эйрик, сын Магнуса, правивший с 1289 по 1299 г. и известный в истории как король Эйрик II, Гонитель Попов. На самом же деле внешнюю и внутреннюю политику Норвегии того времени определяли крупная знать, бароны, правившие вместо малолетнего короля и стремившиеся урезать власть церкви, а также ганзейцев, в руках которых была сосредоточена торговля зерном. Но события того времени — не единственный фон, на котором разыгрывается действие романа. С первых страниц вводит Унсет читателя в атмосферу эпохи, когда еще чувствовалось дыхание так называемых «смутных времен», гражданских войн в Норвегии второй половины XII — начала XIII в.2. О событиях тех лет упоминается на многих страницах романа, в репликах и рассказах отдельных персонажей.

1 Стеблин-Каменский М. И. «Круг земной» как литературный памятник. — В кн.: Снорри Стурлусон. Круг земной.— М., 1980, С. 583.
2 См.: История Норвегии (главы 3, 4). — М., 1980.

С этнографической точностью воссоздает Унсет картины средневековой жизни, быт и нравы эпохи, взаимоотношения между людьми, отнюдь не идеализируя многие стороны существования человека в ту далекую пору. Талант этнографа Унсет особенно сказывается в описаниях средневекового города, монастыря, где концентрировались в те времена письменность и литература, церкви, тюремной избы и жилища бедной вдовы рыбака, не говоря уя;е о средневековой усадьбе со всеми ее стабурами, клетями, зимними и летними домами и т. д. Работая над романом, Унсет изучала и другие европейские страны того времени. «Улав поедет в Лондон,— писала она.— Я хочу знать, как там было». Она читала в это время королевские саги, обращалась к народным песням, таким, как «Крока-мол» (плясовая песнь из саги о Хрольве Краке). И наряду с Вальтером Скоттом, описывавшим переломные моменты в истории Англии (как и Унсет в истории Норвегии), учителем ее был исландец Снорри Стурлусон (1179—1242), предполагаемый автор книги королевских саг — «Круг земной». Подобно Снорри Стурлусону, который унаследовал свой метод рассказывания о «прошлом от устной традиции» Унсет получила свой от саги. Медленно, эпично движется ее повествование, от главы к главе, подробно останавливаясь на отдельных деталях, на приметах быта, описаниях убранства домов, оружия, такого, как секира Эттар-фюльгья, одежды героев. Но этим связь романа Унсет с сагой не исчерпывается. Писательница, возможно, использовала для исторического фона своего романа первую королевскую сагу XII в. «Свод», повествующую об истории Норвегии с IX в. по 1177 г., и продолжающую ее «Сагу о Сверрире», тем более что в родовых сагах отражена не только та эпоха, которую они описывают (IX— XI вв.), но и эпоха, когда они окончательно возникли,— XIII в. Большое количество действующих лиц,' множество фактов и событий, рассказы о родстве, имуществе, распрях и тяжбах героев также ведут к родовой саге. Из исландской родовой саги тянется необычайная приверженность отдельных героев, например, Арн-вида, сына Финна, родичам. Саге обязаны герои старшего и младшего поколения своим необузданным желанием отомстить врагу. Мать Ингунн — Ингебьёрг, дочь Йона, «без умолку говорила — и все о своей закоренелой, смертной ненависти к Маттиасу, сыну Харалда. И о своих со Стейнфинном давних, жеванных-пережеванных думах о мести». Маттиас мстит Стейнфинну, похитившему его невесту, Стейнфинн убивает Маттиаса, а Улав — исландца Тейта, обесчестившего Ингунн, и сына Колбейна, который изуродовал жизнь ему и Ингунн.
Тема рока, тяготеющего над героями и присущего исландской саге, есть и в книге Унсет. Что бы Улав и Ингунн ни делали, особенно Улав,— они обречены. В романе этом события, пишет Хёль, «неотвратимы в своей роковой последовательности. Зло бесконечно порождает зло. Слабость ведет к неискренности, неискренность— к преступлению, преступление — к наказанию и ко всем мыслимым несчастьям» 2.

1 Стеблин - Каменский М. И. Указ. соч., с. 583.
2 X ё л ь С. Сигрид Унсет, с. 210.

Главное же, что объединяв! исторический роман Унсет с сагой, опять-таки родовой, это то, что в центре повествования у писательницы — история рода, история семьи.
Семейный роман-хроника был широко распространен в европейской литературе. Книги о Pyон-Маккарах Золя, «Будденброки» Томаса Манна, «Сага о Форсайтах» Голсуорси, «Семья Тибо» Мартен дю Гара приходят в Скандинавию и в известной мере спо-скМЗствуют возникновению подобного рода романов в творчестве таких крупных художников, как Улав Дуун, Сельма Лагерлёф, Яльмар Бергман, Сигфрид Сивертц и др. В Скандинавии же семейный роман-хроника часто напоминает родовую сагу, как, например, «Люди из Ювика» Дууна или трилогия о Лёвеншёльдах Сельмы Лагерлёф.
Исторический роман Унсет также ближе всего примыкает к саге. «Сага о Форсайтах», «Семья Тибо» — семейная хроника, повествующая о семьях буржуа. Герои Унсет, как и герои саг, люди из народа. В ее романе сразу бросается в глаза то, что она как будто не сочиняет биографию своих героев (история Кристин, дочери Лавранса, которая случается также с ее падчерицей, повторяется и с героиней романа «Улав. сын Аудуна из Хествикена», Ингунн, дочерью Стейнфинна). Это не придуманные биография литературных героев. Роман Унсет, как и саги, вселяет веру в то. что все так и было в далекие времена. Жизнь не нарисована по какой-то схеме, а это — жизнь определенного ареала той эпохи, ареала вокруг озера Мьёсен или в Хествикене, в Осло. I 1о создается впечатление, что так было в те времена во всей Норвегии.
Как и в сагах, Унсет рисует людей внешне обыденных, таких, как Стейнфинн, о котором «дружки толковали, будто ума у него не ахти как много и уж куда меньше, нежели гордыни». И вместе с тем, когда Стейнфинн, по мысли Улава, поднимается во весь рост и показывает, на что он способен, он становится героем. Стейнфинн увозит Ингебьёрг, которую полюбил на всю жизнь, он мстит за нанесенное ему бесчестье. И не случайно их дочь Ингунн гордится «дивной судьбой отца и матушки».
Под стать Стейнфинну и Улав, восставший против премудростей, которыми потчевали его священники в епископской усадьбе. Оба они из тех, кто не чтит законы божьи. Они отвечают на беззаконие беззаконием. Сидя в тюремной избе, Улав думает, что он сродни таким, как Стейнфинн и Ингебьёрг, — да и такой, как Ингунн, «которая бросилась в его объятия, ничуть не заботясь о законах... Но он никак не сродни священникам и монахам...». В своей будничной жизни в Хествикене, жертвуя всем ради любви к Ингунн, Улав также поднимается на вершины, которые позволяют сравнивать его с героями саг. Известный шведский писатель Пер Халльстрём справедливо говорил, что в романе об Улаве есть сцены почти сверхчеловеческого величия.
Описание любви героев, их психологических переживаний, аорт-ретные характеристики и зарисовки природы, одежды и т. д. обычно относят к «литературе», к литературному вымыслу, считая чем-то не свойственным народной литературе. Так замечательный норвежский драматург Хенрик Ибсен сказал, что сага — «обширный, холодный, законченный и замкнутый в себе эпос, по своей внутренней сущности объективный и чуждый всякой поэзии» И, чтобы создать из саги литературное произведение, надо внести в нес элемент лирический. Это справедливо, хотя зерна чувств п переживаний героев, описания их внешности, одежды, их отношения к природе содержатся в древних сагах.
Герои «Саги о Ньялле», которая так нравилась Унсет, «сильно полюбили друг друга», а одна из героинь жалуется, что возлюбленный не любит ее так крепко, как говорит. Известие же о смерти одного из действующих лиц саги опечалило Ньялля, он принял это известие «близко к сердцу» и не мог говорить о нем без слез. Он сказал: «Погас сладчайший свет моих очей». В этой же саге нередки описания внешности и одежды героев, которые не ограничиваются словами о том, что девушка была красива, учтива и хорошего права. Или же что один из персонажей — красивый, рослый и сильный человек, очень умный, беспощадный к врагам и хороший помощник в любом большом деле. Там встречаются и такие описания: «Лицо у него было белое, нос прямой, но слегка вздернутый, глаза голубые и зоркие, щеки .румяные, волосы густые и красивого цвет?». Герои саги ярко и красиво одеты: Ньялль — в синий плащ а войлочную шляпу, одна из женщин — в красный плащ с богатыми украшениями, а сверху еще пурпурная накидка, отороченная донизу кружевом.
Так рассказывает о чувствах людей и рисует их внешность, одежду сага.
В романе «Улав, сын Аудуна из Хествикена» чувства и переживания героев необычайно усилены по сравнению с сагой, они лирически окрашены, ярки. Любовь ведет героев на подвиги, но заставляет совершать и преступления, идти на убийство. Стейнфин-на и Иыгобьёрг связывает пылкая любовь, молва о которой дошла до их дочери Иигунн, «подобно преданиям старины». А описание зарождающейся пламенной любви Улава и Ингунн — одно из самых поэтических в скандинавской литературе. Герои книги подвержены мучительным страданиям, и не только любовным. Улав глубоко переживает разлуку .с Ингунн и ее измену, убийство Тейта, а Ингунн — свое предательство. С большим мастерством и психологизмом описывает Унсет дни, когда Ингунн ждет ребенка от Тейта, ее материнские чувства и страдания.
В этом романе, очень интересном и увлекательном по своему содержанию, поражают мощью, самобытностью и реалистичностью характеры главных героев — Улава и Ингунн. Они не выписаны одной лишь черной или белой краской. Они по-настоящему человечны и наделены не только достоинствами, но и недостатками: Улав, смелый, решительный, серьезный, верный друг, бесконечно любящий Ингунн и самоотверженно ухаживающий за ней во время болезни, не останавливается перед убийством Эйнара, сына Кол-бейна, и исландца Тейта, соблазнившего Ингунн. Сложны и противоречивы чувства Улава к сыну Ингунн и Тейта — Эйрику. Про-водя бессонные ночи у постели больной Ингунн, забывая о самом себе, Улав вместе с тем способен изменить жене со служанкой. Так же сложна, противоречива и человечна Ингунн. Она любит Улава, но легкомысленно заигрывает с Тейтом, она отдает на вос-

1 Ибсен X. О богатырской песни и ее значении для искусства.— В кн.: Писатели Скандинавии о литературе, с. 173.

питание своего сына Эйрика и страшно тоскует по нему. Да и других, второстепенных героев книги обуревают противоречивые чувства. Так, в Арнвиде чувство любви к Ингунн борется с его любовью к другу — Улаву. И потому, быть может, норвежский литературовед Френсис Булль пишет, что в романе «Улав, сын Аудуна из Хествикена» отдельные главы еще глубже проникают «в темные глубины человеческой души», нежели в книге «Кристин, дочь Лавранса».
Герои Унсет испытывают жестокую внутреннюю борьбу, а порой и раскаяние, борьбу, невозможную в сагах. Этим напоминают они современных людей. Этим же объясняется и успех средневековых романов Унсет сегодня.
Талант Унсет—писателя и этнографа сказался не только в бытописании, но и в обрисовке внешности и платья героев, в картинах чудесной норвежской природы. Герои писательницы пригожи, статны, причем каждому свойственна своя непоаторимая красота, как Ингунн и ее сестре Туре. Но если даже repGii некрасивы, как Арнвид, сын Финна, Унсет находит свои неповторимые средства выражения, и портрет запоминается.. До малейших деталей выписана одежда и украшения героев — кафтан Улава «светло-синего аглицкого сукна», его высокие желтые сапоги из некрашеной кожи, застежка чистого золота и усаженный серебряными розами пояс; зеленый, точно мох, длиннополый кафтан Тейта и его широкий коричневый плащ. Прекрасен наряд Ингунн — зеленый, с тканым узором из желтых цветов, который она надевает в тот день, когда становится тайной женой Улава. Красиво ее голубое платье с ниспадающим на него волнами длинным головным платком, которые она носит в пору своего недолгого счастья в Хествикене. Коричневое домотканое платье, перехваченное простым кожаным ремешком, и синяя шерстяная тесьма в волосах —-вот и все, что украшает Ингунн в беспросветные времена разлуки с Улавом.
Но не только платье гармонирует с настроением, с внутренним миром человека, но и природа, которую так мастерски умела описывать Унсет. Прекрасен мир, прекрасна природа в дни светлой юности Улава и Ингунн, он весь залит светлым маревом солнца, а берег озера окутывает легкая голубая дымка, сквозь которую просвечивают сверкающе-чистые полоски зеленых пашен. После убийства Тейта, когда Улав отомстил своему обидчику, мир стал золотисто-белым, с голубыми тенями. «До чего же красиво изгибалась лесистая гряда, укутанная снегом, позолоченная солнцем, а над нею синее небо!» Порой же прекрасные картины природы контрастируют с тяжелым душевным состоянием героя. Солнце и голубое небо светят сквозь легкие, почти голые ветви. На глади ручья пляшут мелкие солнечные блики. Даже камень, на котором сидел Тейт, был так красив, весь увешанный свисающими зелеными подушечками мха! Ингунн «охватило отчаяние: только она одна полна страха и безнадежности в этом прекрасном сверкающем мире».
Унсет—замечательный стилист и рассказчик. При чтении ее книги возникает ощущение того, что именно так, как пишет она, вели рассказ в старинных норвежских домах. Особое своеобразие ее творческой манере придает сочетание современного языка с легкой архаизацией лексики. Неудивительно, что Унсет говорила о себе: «...писать — значило жить своей собственной жизнью и делать свою собственную работу».
Созданное Унсет эпическое повествование о людях эпохи средневековья, которое учит истории, еще раз подтвердило справедливость слов, сказанных о писательнице: — ...она создала «Илиаду» Севера.
Однажды светлой ночью Сигрид Унсет проезжала мимо хутора, где никогда прежде не бывала и куда в ее романе «Улав, сын Аудуна из Хествикена» Ингунн отдала Эйрика. Писательница подошла к ограде и сказала:
— Сюда приезжала Ингунн! Она была здесь! Чувство любви и близости к героям своих романов о средневековье Унсет передала читателям. Усадьбы Йорюнгорд и Хюсабю стали для норвежцев исторической действительностью. Проезжая мимо Йорюнгорда и Хюсабю, они говорят: «Здесь жила Кристин»; «Тут была усадьба Эрленда».
В этих словах — память о писательнице, память, не менее значительная, чем в бронзовом памятнике, воздвигнутом в 1977 г. в городе Лиллехаммере: молодая Сигрид Унсет держит за руку маленькую дочь. Кристин и Эрленд, Улав и Ингунн действительно жили и продолжают жить в памяти миллионов читателей всего мира.
Л. Ю. Брауде