Если интересуемая информация не найдена, её можно Заказать

" ... Корягина с юности окружали сильные, умные и смелые люди, в которых разум не угасил воли к риску, и наоборот. Он рано попал в родственную среду.
Многие из друзей его юности, бывшие летчиками или парашютистами, погибли. А те, кто выжил... Да, только из книги Полосухина я узнал, что за человек Семен Гайгеров, пленивший меня в Антарктике своим сочным юмором. Но сколько на его счету полетов, длившихся по нескольку десятков часов, сколько требовалось смелости и воли к риску, когда он оказывался в положениях, которые лишь годы спустя стали выглядеть юмористически. Или аэролог Бабарыкин, старый воздушный волк, бывший при мне начальником станции Советская в Антарктиде. Я видел его на станции Комсомольская во время ожесточенного спора по вопросу о маршруте, горючем и картошке. Плохо, чертовски плохо знаю я своего разговорчивого современника, и оттого, что кто-то знает его еще хуже, мне ничуть не легче. ... "

" ... Борис Неверное, друг и летный спутник Корягина, погиб во время Великой Отечественной войны. Но я услышал его голос в книге Полосухина. Вот он рассказывает комсомольцам, начинающим воздухоплавателям, о прелести их профессии, о приключениях в воздухе: «Летим мы один раз с Корягиным. Пора уже идти на посадку. Под нами деревня. Ветер очень сильный. Жмем, значит, мы на клапан, разгоняем аэростат вниз, беремся за разрывное, а оно не вскрывается. Гондола как стукнется об землю! У нас у обоих фуражки слетели и остались на лугу. А мы — опять под облака. Ну, вы сами знаете, что значит получить новые форменные фуражки. Решаем садиться во что бы то ни стало. Опять разгоняемся вниз, вскрываем разрывное и попадаем прямо на дерево. Чуть его не сломали, но сами ничего — в порядке.
Молодежь, видно, была в поле, нас окружили одни старухи. Охают, причитают. Одна спрашивает: «Это у вас, родимые, авария произошла, что шар разорвался, ... "