В.И.ДАЛЬ. Толковый словарь русского языка. современная версия

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ

Вот загадка: о том, что четырехтомный «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Даля — наше национальное сокровище, ныне знают лишь немногие: писатели, языковеды, историки. А ведь ничего подобного этому обширнейшему собранию, где растолковано свыше 200 тысяч слов и приведено 30 тысяч пословиц, поговорок, метких речений, нет ни у какого другого народа, кроме нашего.

Как же случилось, что некогда знаменитый «Далев словарь», до революции известный каждому студенту и даже гимназисту, ныне отдален от большинства из нас подобием Великой китайской стены?

Для начала расскажем о самом авторе словаря.

Владимир Иванович Даль родился 10 ноября 1801 года в городке Лугань Екатеринославской губернии. Считалось, что отец его был обрусевший датчанин — многосторонне образованный богослов и медик. Мать — немка, тоже обрусевшая, владела пятью языками и дала своим детям превосходное домашнее образование. В семье говорили по-русски, и отечеством своим Даль всегда считал Россию.

Детство Даля прошло в Николаеве: туда отца перевели на должность главного доктора Черноморского флота. По настоянию отца тринадцатилетний Владимир поступил на учебу в Морской кадетский корпус, где за пять лет получил отменные знания по астрономии, геодезии, фортификации, навигации, географии, иностранным языкам, механике, географии и многим другим дисциплинам — моряков на Руси всегда учили на совесть!

После выпускных экзаменов бравого офицера определили на Черноморский флот. По дороге из Петербурга в Николаев Даль по странному наитию вдруг дает себе зарок на всю дальнейшую жизнь: стать исследователем народной жизни во всех ее проявлениях. Нам трудно объяснить причины этого судьбоносного решения. Возможно, тут сыграли свою роль воспоминания юности в Николаеве: ведь на работу в городские верфи стекались люди из десятков губерний, каждый со своим говором. А возможно, то была необъяснимая воля Провидения.

Чем же вознамерился заниматься Даль?

«1. Собирать по пути все названия местных урочищ, расспрашивать о памятниках, преданиях и поверьях, с ними соединенных...

2. Разузнавать и собирать, где только можно, народные обычаи, поверья, даже песни, сказки, пословицы и поговорки и все, что принадлежит к этому разряду...

3. Вносить тщательно в памятную книжку свою все народные слова, выражения, речения, обороты языка, общие и местные, но неупотребительные в так называемом образованном нашем языке и слоге...»

От своего выбора он не отступится все последующие 53 года, вплоть до кончины.

Послужив на флоте несколько лет, Даль вышел в отставку и опять последовал примеру отца: закончил медицинский факультет Дерптского университета. Дипломированный лекарь был направлен в действующую армию — поначалу в Турцию, затем участвовал в польской кампании (1830—31 гг.). При переправе наших войск через Вислу он проявил особую храбрость и смекалку, распорядившись в отсутствии инженера навести мост, сотоварищи защищал его от наседавших мятежников, а затем самолично взорвал, когда наши войска уже переправились. За сей подвиг он получил от государя награду — Владимирский крест с бантом.

В 1832 году Даль поселился в Санкт-Петербурге, желая быть поближе к центру культурной жизни и решив заняться литературой. В северной столице он близко сошелся с Пушкиным, Гоголем, Крыловым, Жуковским, князем Одоевским. Первая его книга, «Русские сказки», была благосклонно принята читателями, однако вскоре запрещена по вздорным цензурным придиркам. Понимая, что в дальнейшем печататься под своим именем будет затруднительно, Даль решил укрыться под псевдонимом. Через год выходит первая из четырех «Былей и небылиц Казака Луганского». В этом псевдониме легко угадываются воспоминания о Лу-гани — родине Даля. Книга быстро сделала имя автора знаменитым.

Но вместо того чтобы блистать в литературных салонах, молодой писатель опять круто меняет ход своей жизни: поступает служить чиновником особых поручений при оренбургском губернаторе В. А. Перовском. Даль жаждет продолжить давно начатое дело: собирать материалы для своего словаря живого великорусского языка. Конечно, Оренбург — окраина империи, страшная глухомань, зато здесь раздолье собирателю народных речений. Народ съехался сюда со всей матушки-Руси, а в казачьих войсках, помимо русских, служили башкиры, калмыки, татары, мордва. Казачьи крепости тянулись едва ль не на тыщу верст, и губернаторову посланцу случалось проводить в седле недели, месяцы. Помимо новых слов, он записывал песни, сказки, загадки, поверья. Ходил по домам, расспрашивал о дедовских обычаях, о старинных ремеслах. А все услышанное и увиденное записывал в тетрадочку. За семь лет службы в Оренбургском крас таких тетрадей скопилось несколько ящиков.

В январе 1837 года, будучи ненадолго в Петербурге, Даль услыхал страшную весть: Пушкин на дуэли ранен смертельно. Он тут же помчался в дом на набережной Мойки, где провел рядом с умирающим великим поэтом его последнюю ночь: менял компрессы, утешал, как мог. Вспоминалось, как он сопровождал Пушкина у себя в Оренбурге по пугачевским местам, рассказывая и о своем собирательстве слов... На память от уже угасающего гения Даль получил перстень-талисман, с которым никогда потом не расставался.

В 1840 году оренбургского военного губернатора Василия Алексеевича Перовского перевели в Петербург и назначили министром внутренних дел. Даль последовал за своим покровителем. Последующие восемь лет были заполнены не только службой, но и обработкой обширного материала.

В сентябре 1845 года в доме у Даля прошло первое заседание Русского географического общества. По замыслу Владимира Ивановича, оно должно было всячески способствовать собиранию памятников быта и словотворчества. Вскоре во все концы России был разослан «Этнографический циркуляр» — руководство для описания «местных обрядов, поверий, рода жизни, семейного и домашнего быта простолюдина, пословицы, поговорки, присловия, похвалки, присказки, прибаутки, байки, побасенки, притчй, сказки, были, предания, загадки, скороговорки, причитания, песни, думы... простолюдинов язык в выражениях своих, оборотах; слоге, складе И в словах». И вскоре в столицу потекли ручейками подобные материалы, сливаясь в полноводную реку.

Казалось бы, ничего более и не требуется для «подпитки» уже обретшего зримые очертания «Далева словаря». И все же сам автор его страшно тосковал на брегах Невы по провинциальной жизни, по ее просторному складу и ладу. Именно поэтому в 1849 году он уехал (притом на целое десятилетие!) в Нижний Новгород, желая самолично собирать слова. Будучи управляющим удельной конторой (она ведала делами крестьян, закрепленных за царской семьей), Даль боролся с «невыносимым своевольством полиции», построил больницу, открыл училище для крестьянских девочек. Приходилось заниматься и врачеванием. «Всякий шел к нему со своею заботой: кто за лекарствами, кто за советом, кто с жалобой на соседа... И всем была помощь, — писала в своих воспоминаниях дочь Даля. — И долго-долго после отъезда Владимира Ивановича в Москву крестьяне посылали ему поклоны».

В Москву Даль переехал, получив отставку «согласно прошению», и здесь завершал работу над словарем. Трудился он денно и нощно, порою приходя в уныние от непосильного, как ему казалось, замысла. И тогда в рукописи в качестве примера к тем или иным статьям словаря появлялись горькие присловья: «Словарь — труд натужный», «Тогда будет досуг, когда вон понесут!» — или совсем уж отчаянное: «За этой работой когда-нибудь без покаяния умрешь!»

И все-таки настал, настал пресветлый денек, когда было растолковано последнее слово! Теперь дело стало за типографией. Но вот закавыка: за сорок лет государевой службы честнейший Владимир Иванович не накопил денег на издание своего труда, опять-таки по пословице: «От трудов своих сыт будешь — богат не будешь». Слава богу, напечатать первые выпуски словаря помогло «Общество любителей российской словесности». А с девятого выпуска было объявлено, что дальнейшее печатание «предпринято на высочайше дарованные средства» — государь соизволил пожаловать 2500 рублей.

О том, с какой ответственностью Даль относился к своему детищу, говорит хотя бы то, что он самолично прочитал и выправил четырнадцать корректур — это свыше 34 тысяч страниц убористого текста!

В 1866 году, по выходе в свет всего «Далева словаря», Академия наук присудила его автору Ломоносовскую премию, а Географическое общество — Константинов-скую золотую медаль. Через два года Даль был избран почетным членом Академии наук. Однако более всех этих почестей радовался Владимир Иванович многочисленным письмам со всех концов державы: учителя, сослуживцы, студенты, чиновники, литераторы благодарили того, кто за полвека проделал, по существу, труд целой академии — возвел стройное и величественное здание Русского Языка, внес в него гармонию и ясность, освободив от заемных речений, церковнославянизмов, неправильных, искаженных толкований. А главное, ввел в оборот несметное множество новых слов, отсутствующих в прежних словарях. Кстати, свою кропотливую работу Даль продолжал и после выхода словаря, готовя второе издание. Увы, оно появилось лишь через десять лет после кончины великого языковеда — он упокоился 22 сентября 1872 года.

За год до своей смерти Владимир Иванович — ну как не усмотреть здесь опять-таки волю Провидения! — получил свидетельства того, что его род по отцовской линии — отнюдь не датский, а чистейше-русский. Оказывается, предки Даля, богатые старообрядцы, вынуждены были при царе Алексее Михайловиче бежать из России в Данию, спасаясь от религиозных гонений. Владимир Иванович с душевной радостью перешел из лютеранства в православие. Он и без того всю свою сознательную жизнь считал себя русским человеком, всю жизнь боролся с засильем чужеземных словес в нашем языке, был славянофилом почище иного славянина. И вот наконец наследовал родовое право отстаивать честь и достоинство нашей древней, великой речи.

В начале XX века профессор И. А. Бодуэн де Куртенэ, известный ученый, основатель казанской школы языкознания, предпринял третье издание уже знаменитого «Далева словаря». К тому времени жизнь русского народа значительно изменилась: возникли новые науки, новые ремесла, новые слова. «Из уважения к монументальному труду я понял свою редакторскую задачу прежде всего в усовершенствовании подробностей внешней отделки словаря, исправления ошибок и включения слов, почему-либо пропущенных Далем, а также тех новых слов, которыми обогатился живой русский язык за последние годы», — писал Бодуэн де Куртенэ. Над третьим изданием он работал семь лет, добавив в словарь около 20 тысяч слов — и не выпустив ни единого из прежних, долевых.

Бодуэновская версия выходила в 1903—09 гг., а затем была повторена перед Первой мировой войной. Пятое издание «Словаря живого великорусского языка» появилось лишь в 1955 году, оно повторяло второе, с небольшими исправлениями. Затем, уже в наше время, вышло еще несколько репринтных, фототипических изданий версии Бодуэна де Куртенэ. Но ведь наша страна уже почти целый век читает и пишет по новой орфографии, поэтому словарь воспринимается многими как исторический памятник. Здесь среди знакомых букв значатся неведомые «ять», «юс», «от», «кси», «пси», «фита», «ижица», «ер»... Но главная трудность состоит в нахождении нужного слова. Поди уразумей, почему «тень» надобно выискивать после слова «тысяча», «ездить» — после «щурить», «ведать» — после «вьюк», «зевать» — после «зырить», «Фёкла-заревница» — после «ящик»? А все дело опять-таки в расположении букв старого алфавита! Кроме того, во всех прежних изданиях сплошь и рядом толкование одного слова рассыпано по разным гнездам, порою в разных томах. Не в этом ли разгадка непопулярности словаря среди широкого читателя?

Конечно, новую полноценную жизнь «Далеву словарю» могло бы дать только издание, учитывающее нынешнюю орфографию. Но, как видим, в XX столетии такая задача оказалась нашей академической науке не под силу...

Каково же назначение предлагаемой ныне современной однотомной версии «Словаря живого великорусского языка»? Составители стремились в меру своих сил представить во всем своеобразии то главное, чему посвятил свою жизнь потомок старообрядцев, русский человек Владимир Иванович Даль, — приумножить сокровищницу меткого русского слова. Будем надеяться, что современная версия станет настольной книгой многих — и прежде всего книгой для семейного чтения. По этой энциклопедии русской жизни легко проследить не только историю нашего языка, но и историю всего Отечества. Мы желали только одного — вернуть народу лучший на Руси словарь. Ведь именно об этом мечтал В. И. Даль, когда писал в одной из словарных статей: «Труды мои со словарем никогда не окупятся, но с избытком окупаются надеждой на пользы его!»

Е. ГРУШКО, Ю. МЕДВЕДЕВ

--->>> А