Аннотация
В сегодняшней противоречивой ситуации духовный опыт Пришвина по-прежнему интересен. Колорит воспоминаниям придает сама его выразительная фигура, подлинная оригинальность его личностного опыта и писательской биографии. Свидетельства мемуаристов, современников Пришвина, насыщены богатейшим фактическим материалом, воссоздающим тернистые пути его творческих поисков. Среди авторов сборника — П. Капица, А. Ухтомский, А. Ремизов, многие известные писатели, близкие и друзья Пришвина. Книга богато иллюстрирована.
В книгах этой серии в качестве иллюстративного материала, наряду с фотографиями последних лет, используются архивные и любительские, плохо сохранившиеся фотографии. Публикуя их, издательство стремится показать читателям редкий фотоматериал из жизни писателя, представляющий несомненный исторический интерес.

Содержание
От составителей
I
Т. И. Коншина.В Хрущеве
Д. И. Нацкий. Гимназия
М. М. Введенская. Елецкие друзья
Е. Н. Волынцев. Молодой земский агроном
Е. П. Пришвина. Моя жизнь с Михаилом Михайловичем
К. Н. Давыдов. Мои воспоминания о М. М. Пришвине
В. Могильницкий Там, где охотился «черный араб»
А. Мартынович. Девочка из дневника Пришвина
А. С. Пришвин. Бабушкино яблоко
И. С. Соколов-Микитов. Слово о Пришвине
A. М. Ремизов. М. М. Пришвин
II
Е. Горбов. Знакомство
Н. И. Дедков. Учитель
И. Романов. Незабываемое прошлое
П. М. Пришвин. В Загорском заповеднике
Л. М. Алпатов-Пришвин.Из воспоминаний об отце
B. Ф. Боков. Великий Берендей
Ф. Е. Каманин. Литературные встречи
B. Г. Лидин. М. Пришвин
А. А. Литвинов. Первая встреча
Вс. Иванов. Большой свет
О. И. Ларин. Берендеева Чаща
C. А. Бондарин. Два ведуна
А. А. Ухтомский.Из письма к Е. И. Бронштейн-Шур
III
Н. В. Реформатская.О Пришвине
А. Шахов. Взыскательный мастер слова
Г. Б. Удинцев. След души
В. Д. Пришвина. Встреча
Д. П. Коршунов. На Журавлиной родине
B. Ф. Бурлин. В далеком 1942 году
Ю. Е. Бирман. Три письма и одна встреча
О. Серова. Всегда со мною
A. Макарова. Большое сердце
И. Френкель. Памятный разговор
C. Никитин. Великий труженик
Г. С. Верейский. Портрет
М. Поляновский. Водитель машины № 01—92
Г. А. Ершов. Встречи с Пришвиным
B. С. Молчанов. Художник света
B. Инбер. Прогулка
Л. Малюгин. «Весна света»
О. Лепешинская. Он помирил меня с самой собой
A. И. Пузиков. Птица Сирин
C. Т. Коненков.Символ счастья
IV
B. Д. Пришвина. В Дунине
П. Л. Капица.Читая дневник М. М. Пришвина
П. С. Оршанко. О дружбе
К. К. Лупандин. Образ писателя
В. М. Никольский .Не забудьте Джека!
Н. П. Рождественская. Мои воспоминания о встречах с Михаилом Михайловичем Пришвиным
Г. Г. Лахути. Лва берега у одной реки
А. Мутли. Мое Дунино
М. В. Рыб и на. Режим дня
А. Я. Яшин. Подарки Пришвина
К. С. Родионов. Последние дни

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ Судьба творчества Михаила Михайловича Пришвина (1873—1954) довольно сложна. С одной стороны, многие его произведения давно и широко известны и пользуются безусловным признанием читателей. С другой стороны, большая часть его литературного наследия была опубликована вдовой писателя В. Д. Пришвиной уже после его кончины, а публикация многолетнего дневника писателя в полном объеме начинается только в настоящее время. Сам же Пришвин, который одними до сих пор понимается как «певец природы», другими — как философ, писал совершенно о другом: «Все больше и больше овладевает мною мысль о каком-то хорошем месте моем в будущем сознании людей...» Кажется, он имеет в виду не только писательство, но и самую жизнь свою — соединяет и то и другое в нераздельное целое. Пришвин пытался осуществить в своей жизни и выразить в своем слове идею преображения бытия творчеством, идею обретения человеком той подлинной свободы личности, которую никто не может у него отнять. Практически осуществляя эту идею в жизни, он одновременно пытался осознать те нравственные законы, которые ведут к свободе и творчеству. Такая напряженная внутренняя жизнь требовала от человека едва ли не подвига. Недаром М. Горький как-то сказал о Пришвине: «Это не жизнь, а житие». В той или иной степени это почувствовали все мемуаристы, хотя одни знали Пришвина в течение многих лет, а другие запомнили и описали редкие или одну-единственную встречу. Все воспоминания объединяет восприятие необычности, оригинальности личности Пришвина, начиная от внешнего облика, кончая манерой говорить и суждениями. Личность Пришвина вызывала у людей, которые были связаны с ним в жизни, неподдельный интерес. Необходимость собирать воспоминания о М. М. Пришвине возникла вскоре после его кончины и была одной из важных сторон деятельности В. Д. Пришвиной. Эта работа продолжалась и после ее кончины до последнего времени. Собранные воспоминания, хотя и с разной полнотой, освещают все периоды жизни Пришвина, поэтому они сгруппированы по принципу хронологической последовательности важнейших событий жизни писателя. Первая часть объединяет воспоминания о дореволюционном периоде жизни Пришвина, начиная с детства. Несмотря на то что их немного и они довольно отрывочны, мемуаристам, дополняя друг друга, удалось отметить важ- 4 нейшие черты Пришвина — гимназиста, юноши, молодого человека, которые были присущи Пришвину до конца жизни. Во второй части собраны воспоминания, относящиеся к 20—30-м годам жизни Михаила Михайловича. Нельзя не отметить, что исключительная напряженность творческой жизни Пришвина, его борьба за право на внутреннюю свободу, борьба за свой язык, стиль, темы, наконец, борьба за сохранение своей личности — все это оказалось скрытым от глаз мемуаристов, хотя отдельные штрихи, указывающие на это, есть в разных воспоминаниях. Третья и четвертая части освещают последний период жизни Пришвина. Третья — предвоенные и военные годы до конца сороковых, а четвертая — последние восемь лет жизни, связанные с деревней Дунино, где Пришвин проводил в эти годы летние месяцы. Воспоминания В. Д. Пришвиной поделены на две части. Из первой части видно, что сороковые годы были для писателя временем напряженной духовной жизни, временем рождения новых творческих планов. Во второй части ее мемуаров, относящихся к дунинским годам, очень важным представляется описание работы Пришвина над дневником. Необходимо отметить, что все мемуаристы пытаются говорить не о жизненных частностях — хотя в большинстве случаев перед ними проходит внешняя жизнь писателя,— а о характерных чертах мировоззрения или поведения Пришвина, и это создает впечатление необычайной цельности его натуры. В подробностях бытовой жизни, в разговорах на различные темы, в поступках и переживаниях Пришвин остается неизменно открытым для окружающих, предельно искренним, доверчиво обращенным к каждому человеку как к равному в надежде на понимание и дружбу. И эту его серьезность в общении, судя по мемуарам, чувствовал каждый. Кроме мемуаров в сборник вошла статья А. Ремизова, а так же отрывок из письма А. А. Ухтомского о Пришвине. Они действительно не носят мемуарного характера, но, поскольку авторы были современниками Пришвина, в этих материалах так или иначе отразилось восприятие Пришвина современной ему читательской аудиторией. Дополнением к воспоминаниям стал дневник писателя. Поскольку Пришвин работал над ним ежедневно, то почти все люди, с которыми сводила его жизнь, были отмечены записями в дневнике. Это дало возможность прокомментировать мемуары соответствующими записями дневника. Иногда Пришвин описывает те же события, о которых вспоминает мемуарист, иногда это размышления, связанные с личностью нового знакомого или с темами, которые были затронуты в разговоре. Так постепенно, с одной стороны, в воспоминаниях создается образ Пришвина таким, каким он воспринимался окружающими людьми, причем очень широкого круга, разных профессий, тот внешний образ, который как бы угадывает глубокое и внутреннее. С другой стороны, дневник открывает самого Пришвина — его душу. И последнее. В. Д. Пришвина отмечает, что отношения Михаила Михай- 5 ловича с людьми волновали его своей «неразрешенностью». Чтобы понять, о чем идет речь, приведем несколько дневниковых записей Пришвина на эту тему. Первая относится к двадцатым годам, последующие сделаны в конце сороковых. «Сегодня, друг мой, в Москве на Тверской я увидал, как два пожилых гражданина встретились и вдруг узнали один другого, наверно, не встречаясь полвека, один воскликнул: «Сережа!», другой: «Миша!» — и обнялись. Я завидовал им: «Вот наговорятся-то!» Вот и я так думаю иногда о себе: и мне когда-нибудь встретится друг, и я выскажусь до конца... Такой я не один, и, значит, лирика моя в романе имеет всемирное значение жажды затерянного человека найти родную душу для встречи». «Сегодня Ляля (Валерия Дмитриевна.— Сост.) обратила мое внимание на то, что за всю долгую жизнь не было у меня ни одного друга при большом разнообразии встреч. И еще замечательно, что эта мечта о друге через мое слово создала множество друзей моих — читателей, и сама Ляля пришла ко мне через эту мечту». «У меня друзей не было, но зато к каждому я стремился как к другу». И наконец: «Моя природа есть поэтическое чувство друга».