| Содержание
Введение
Глава первая.
Ораторское искусство как общественное явление
Античная риторика и ее теории
Красноречие как орудие социальной борьбы
Красноречие и искусство
Глава вторая.
Роды и виды ораторского искусства
Ранние классификации красноречия
Роды и виды красноречия
Глава третья.
Содержание и форма ораторского искусства
Предмет и содержание красноречия
Единство содержания и формы красноречия
Форма красноречия
Глава четвертая.
Культура ораторской речи
Засорение языка — бескультурье речи
Культура речи — в разнообразии ее возможностей
Художественные и эстетические элементы ораторской речи
Сила звучащего слова
Глава пятая.
Эмоциональность и внесловесные средства красноречия
Предварительные замечания о сущности эмоционального
Объективные и субъективные факторы эмоционального красноречия
Жест и мимика оратора
Вспомогательные средства красноречия
Глава шестая.
Метод и стиль ораторскою искусства
Индивидуальность ораторского стиля
Ораторский труд и вдохновение
Вместо заключения
Примечания
Литература

***

Если интересуемая информация не найдена, её можно Заказать

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО

ВВЕДЕНИЕ

Что такое ораторское искусство? Кого назвать оратором? Любой ли человек, выступающий с трибуны с публичной речью или читающий лекцию,— оратор? Что подразумевается под «теорией ораторского искусства»?
А есть ли и нужна лиона? Может быть, красноречие, или ораторское искусство — это сплошная эмпирика, поэтому не имеет никаких методологических основ и принципов? Если дело обстоит именно так, то тогда, очевидно, можно сказать: любой лектор, пропагандист и агитатор в своих публичных речах не обязан следовать каким-либо правилам, а тем более законам ораторского мастерства. Каждый из них для себя и для своих слушателей и закон и метод.
У нас пока нет хорошо изложенной марксистско-ленинской теории ораторского искусства. Мы говорим не о его методологии, принципах и нормах — они давно выработаны и действуют на практике, освещены в большом числе главным образом популярных книг и брошюр. Речь идет о теории, представленной в систематизированном виде, существующей в виде книги, ставшей руководством для наших пропагандистов и агитаторов.
Конечно, нельзя сказать, что в этом направлении ничего не сделано. Еще в 20-х годах в нашей стране был выпущен ряд книг об ораторском искусстве. После длительного перерыва, в послевоенное время и особенно в последние годы вновь начали появляться работы о пропагандистском и агитаторском мастерстве. Назовем, например, выпущенную двумя изданиями книгу «Ленин о пропаганде и агитации», в которой довольно полно и хорошо даны ленинские статьи и отдельные высказывания 0 пропаганде и агитации. К этому сборнику примыкает работа А. Тарасенко «Живое слово» и несколько брошюр об ораторском мастерстве В. И. Ленина. Также двумя изданиями вышла (под редакцией и с вводной статьей А. Толмачева) книга «Об ораторском искусстве», в которой помещены высказывания античных и поздних риторов, а также видных деятелей нашей партии об ораторском искусстве. Ценными работами являются книги Н. Мор «Ленинское искусство пропаганды и агитации» и А. Г. Ефимова, П. В. Позднякова «Научные основы партийной пропаганды». Полезные мысли содержит работа С. Аревшатяна «Основы ораторского искусства» (на армянском языке); удачным пособием, особенно для молодых преподавателей, можно признать книгу Э. Фалько-вича «Искусство лектора». Помогают преподавателям и пропагандистам книга Д. Э. Розенталя «Культура речи» (2-е изд.), работы А. И. Ефимова «О культуре речи лектора», «О языке пропагандиста» и другие. Ценным пособием для всех, кто интересуется ораторским искусством, является «Библиотека о лекторском мастерстве», состоящая из восьми брошюр разных авторов.
Эти и некоторые другие, более популярные работы, наряду с хорошо изданными и прокомментированными «Речами» античных ораторов, избранных произведений русских судебных ораторов — А. Ф. Кони, Г1. С. Пороховщикова, речей К. А. Тимирязева, И. П. Павлова и других известных людей — помогают учиться на лучших образцах красноречия, овладевать основами публичной речи. Однако эти книги, при всей их ценности, не могут и не должны, разумеется, заменить то, что можно и должно назвать теорией ораторского искусства.
Такая теория, базирующаяся на марксистско-ленинской методологии и обобщающая прежде всего высказывания К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина о пропаганде и агитации, возможна лишь на основе научного подхода к ораторскому искусству. Давно назрела нужда в такой теории, которую с полным основанием можно было бы назвать оратороведением.
Являясь осмыслением богатейшего опыта красноречия, накопленного человечеством в развитии публичной монологической речи, оратороведение, как нам кажется, должно создаваться при умелом использовании достижений философии, логики, психологии, эстетики и языкознания. Философия поможет познать ораторское искусство как форму общественной деятельности, как острое оружие идеологии и политики, как средство, без которого не может быть достаточно действенной ни одна форма общественного сознания и без которого не обходится ни один государственный строй. Философское исследование красноречия призвано раскрыть закономерности его возникновения из насущных общественных потребностей, в особенности в идеологической и политической борьбе. Наконец, философия необходима для понимания логики ораторского искусства, т. е. объективных законов его развития и функций. Логика даст ключи к раскрытию структуры красноречия, его классификации на роды и виды, поможет установить в нем соотношение рационального и эмоционального, познания и гипотезы, значения и роли терминологии, методов и доказательств и т. д. Психология поможет нам раскрыть особенности ораторского труда, определить и оценить ступени (моменты) и формы творческого процесса, дать характеристики типов ораторов. Психология будет необходима также для познания таких, в частности, факторов красноречия, как воображение и вдохновение, самочувствие и самоуправление, значение контакта оратора с его слушателями, условия и особен-йости восприятия живой речи. Эстетическое исследование красноречия выявит его художественные элементы и эстетическую сущность, поможет объяснить, какие именно его свойства дают основание сравнивать ораторское искусство с другими видами художественного творчества и что составляет его красоту. Языкознание необходимо для того, чтобы охарактеризовать и оценить роль звучащего слова в ораторском искусстве, особенности устной речи, а также разрабатывать вопросы, связанные с понятием культуры ораторской речи.
Теория красноречия, очевидно, возможна как синтетическая, пользующаяся достижениями ряда наук и их категорий. Но оратороведение вместе с тем должно быть относительно самостоятельной теорией, находящейся во взаимосвязи со сложной иерархией прежде всего общественных наук. Ораторское искусство в нашей стране должно развиваться на основе всестороннего знания и умелого' использования законов и правил красноречия, его различных родов и видов. Являясь вдохновенным творчеством, красноречие — партийное по своему духу и направленности — базируется на прочном фундаменте марксистско-ленинской науки и революционной практики. В нем не должно быть ни субъективизма и догматизма, ни начетничества и стандарта. Вместе с тем оно чуждо объективистским тенденциям. Дальнейшему развитию и совершенствованию уже вполне определившихся свойств и качеств советского ораторского искусства и должна содействовать марксистско-ленинская теория красноречия — оратороведение.
Ее главная цель — усиление социальной функциональности красноречия, повышение его идеологической, политической, культурной и морально-этической эффективности, Лекция, устный доклад, беседа, информация или просто слово на собрании — явления повседневные в Советском Союзе. В сердцах многих из нас живут образы ораторов, чье красноречие доставило нам радость, осталось в цамяти примечательными фактами и открытыми истинами, как-то озарило наше сознание большими идеями. Но все мы наслушались также краснобаев, отменных начетчиков и цитатчиков, лишенных дара речи и способности самостоятельно мыслить, готовых выступать на любую тему, а в действительности скользящих по поверхности событий и фактов.
Проблема деловитости, содержательности, а значит социально-организующей, идейно-воспитательной и политико-просветительской, этико-эстетической и организующей эффективности ораторского искусства стала исключительно злободневной и важной. Об этом свидетельствует хотя бы огромный размах лекционной пропаганды в Советском Союзе. В нашей стране около 2,5 миллионов человек ежедневно слушают выступления 42 тысяч лекторов и докладчиков. В 1965 г. лекторы только Всесоюзного общества «Знание» прочитали 16 миллионов лекций. А сколько лекций ежегодно читается в высшей школе нашей страны, на всевозможных курсах и семинарах, симпозиумах и вечерах? Сколько бесед и докладов проводится на предприятиях и в учреждениях, в армии и на флоте, на стройках и в колхозах, в общественных организациях, не говоря уже о многомиллионной сети партийного и комсомольского просвещения? И конечно же, миллионные аудитории имеют лекторы, докладчики и обозреватели, выступающие по радио и телевидению.

«Отдача» ораторского искусства — процесс длительный и сложный, если говорить не об отдельных случаях или эпизодах, а о всей системе нашей устной пропаганды и агитации по всей нашей стране. Повышать результативность советской пропаганды и всех видов публичной речи — значит добиваться их действенности в первую очередь в сфере идеологии, в духовной жизни социалистического общества, сто культуры.
В связи с этим правомерно поставить такой вопрос. Какое влияние оказывает вузовский преподаватель, а тем более профессор-общесгвовед своими лекциями и семинарами па формирование мировоззрения студентов, будущих советских специалистов? Есть основание говорить также о роли каждого нашего пропагандиста и агитатора в жизни того коллектива, в котором они'работают. Можно говорить и о моральном весе не только ораторского искусства в целом, но и каждой публичной речи. Какой след оставляет она в душах людей? Насколько глубоки и прочны те знания, которые дал оратор своим выступлением тем, кто слушал его? Какие плодотворные мысли и даже действия породило выступление пропагандиста или агитатора по актуальному вопросу? А ведь именно в свете таких примерно требований и можно рассматривать эффективность ораторского искусства, в частности моральный авторитет лектора, любого пропагандиста и агитатора, докладчика или обозревателя.
Настало время, чтобы на всех гуманитарных факультетах университетов и институтов Советского Союза преподавался систематический курс ораторского искусства. Будущий философ и юрист, лингвист и математик, психолог и литературовед, биолог и физик,— словом, любой выпускник высшей школы, посвящающий свою жизнь педагогической деятельности, должен знать основы ораторского искусства.
Данная работа начата и велась в стенах Института повышения квалификации преподавателей общественных наук при Московском университете им. М. В. Ломоносова. Пять из шести глав «Ораторского искусства» фактически составляют лекции, читанные автором слушателям этого Института в нескольких его наборах. Лекции дополнены и доработаны. В рукописи книга обсуждалась в Институте, автору было высказано немало советов и рекомендаций. Ученый совет признал работу нужной.

Пользуясь возможностью, пишущий эти строки выражает свою признательность и благодарность всем, кто принимал участие в обсуждении рукописи.
Предлагаемая читателю книга посвящается разработке теории ораторского искусства, науке о красноречии. «Ораторское искусство» адресуется прежде всего- преподавателям общественных наук, а также лекторам партийных и других организаций, чей опыт в какой-то мере обобщен в этой книге. Она рассчитана также на многочисленную армию общественников — пропагандистов и агитаторов. Автор надеется, что его труд заинтересует и более широкий круг людей,— тех, кто регулярно бывает на публичных лекциях и дискуссиях, кто любит живое публичное слово и кто своим чутким и уважительным отношением к ответственному и трудному призванию советских пропагандистов и агитаторов фактически поддерживает их, является сотоварищем в творчестве.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ

Античная риторика и ее теории
Древняя Греция считается родиной красноречия. Наряду с эпосом, лирикой, драмой, ваянием, музыкой и зодчеством риторика признавалась творчеством, считалась даже «царицей искусств» — настолько сильно было ее влияние на решение государственных дел, настолько эффективно она воздействовала на чувства и умы людей. Называя красноречие (риторику) искусством, древние греки вкладывали в это понятие вполне конкретное и определенное содержание. К V в. до и. э., когда в Древней Греции вполне сформировалась культура монологической публичной речи, когда уже ясно были осознаны ее виды и сложились определенные традиции, считалось бесспорным, что задача оратора троякая: разъяснять (что-то), побуждать (к определенному мышлению, решению, а тем более действию) и доставлять слушателям удовольствие. «Услаждение слушателей» оригинальной или смелой мыслью и благородными чувствами, например, добра и справедливости, гражданского долга и патриотизма, считалось особенно важной задачей оратора.
Говоря об античном красноречии, высшие достижения его обычно связывают с именем Демосфена. Однако Эллада вырастила и немало других риторов, из них в V в. до н. э. особенно хорошо были известны Дниарх, Гегесит, Гиперид, Горгий, Исократ, Исай, Эсхин, Филократ. Все они — каждый в своем роде — мастерски владели правилами и формами устной речи, законами логики, особенно суждений и доказательств. Каждый из этих ораторов немало потрудился над тем, чтобы их красноречие стало острым оружием идейной и политической борьбы.
Признанными риторами были софисты *. Софистика возникла в V в. до н. э. в греческих полисах, где руководящую роль играла рабовладельческая демократия. В этот период начинают очень высоко цениться политическое образование, опыт и мастерство в публичных выступлениях, на судах л на различных собраниях. Этому искусству и обучали своих подопечных софисты, в задачу которых входило научить «мыслить, говорить и действовать». Это было необходимо тем более, что «до эпохи персидских войн... не было ораторов, составляющих свои речи на основании каких-либо правил, положенных в основу теории».
Несомненной заслугой софистов следует считать разработку риторики — искусства красноречия, эвристики — искусства спора и диалектики — искусства доказательства.
Во второй половине V в. до н. э., когда риторика привлекает всеобщее внимание, она начинает рассматриваться как «царица всех искусств». «Слово,— говорил Исократ,— не только высвободило нас из оков животной жизни; благодаря ему мы построили города, установили законы, изобрели искусства. Его мощь такова, что ничего из разумного не происходит без помощи слова. Слово является вождем всех дел и всех замыслов»2. Софисты разрабатывали риторику — искусство красноречия — искусство доказательства.
Выдающимся мастером академических бесед-диалогов был Сократ (469—399 до и. э.), выступавший в Афинах незадолго до начала Пелопоннесской войны с устным изложением своего философского учения и возглавлявший
_________________
* Слово «софист» первоначально означало «мудрец», «искусник», позднее, примерно с IV в. до н. э., когда философия реакционных софистоз превратилась в игру понятиями, в «искусство» вводить в заблуждение и стала распространенным злоупотреблением гибкостью понятии, слово «софист» приобретает негативный оттенок, становится нарицательным, характеризующим особый тип философа.

кружок афинских аристократов и их единомышленников, в который среди прочих входили Ксенофонт, Алквиад, Критий, Платон, Хармид и Федон. Сократовскую иронию высоко оценил молодой Маркс, назвавший ее «диалектической ловушкой», вынуждающей обыденный здравый смысл «выйти из всяческого своего окостенения и дойти не до самодовольного всезнайства, а до имманентной ему самому истины...». Маркс рассматривал сократовскую иронию как форму, свойственную философии в ее отношении к обыденному сознанию 3.
Изобретательным и тонким мастером живого слова был ученик Сократа Платон (427—347 до н. э.), зачинатель и выдающийся представитель объективной идеалистической философии. Он не числится среди античных ораторов и традиционная история риторики почему-то обходит его знаменитые диалоги по разнообразным вопросам философии и политики.
Принято считать, что платоновские диалоги — это своего рода философские драмы, насыщенные яркими художественными образами, глубокие по содержанию и безукоризненные по форме. Строго логично построенные, остроумные и проникнутые иронией диалоги Платона возбуждают интерес к предмету беседы (спора) и ведут слушателя к цели. Несомненно, что Платон обогатил живую публичную речь приемами и формами полемики, в частности, такими фигурами, как иносказание и метафора. Он намного усилил логику речи, ее смысловую емкость.
Большую роль в развитии риторики сыграл Демосфен (384—322 до н. э.). Именно он — звезда первой величины в ораторской элите античности; он — фактически глава школы риторов, великий мастер античного публичного слова. Представитель патриотической интеллигенции — защитницы демократического строя, идеолог рабовладельческого общества, Демосфен сумел превратить общественную трибуну в плацдарм непримиримой идеологической и политической борьбы.
Речи Демосфена 4 насыщены разнообразным фактическим материалом, содержат немало личных наблюдений и подмеченных в гуще жизни характерных деталей. В редких случаях оратор обходился без лаконичной и временами образной характеристики людей, их поступков и намерений. В своих судебных речах Демосфен нередко становился бытописцем, от взора которого, казалось, не ускользала никакая мелочь. То иронизируя над незадачливыми людьми, то изобличая падение нравов, Демосфен-оратор предстает перед слушателями не только как общественный судья и политический лидер. Находчивый полемист и глубокий психолог, Демосфен умел в любой ситуации заставить аудиторию выслушать себя до конца.
Как принято считать, не блиставший в судебных речах Демосфен особенно отличался в своих политических речах, чаще всего направленных против непрерывных нашествий захватнических войск македонского царя Филиппа II (отсюда «филиппики»), В этих выступлениях оратор Демосфен уже не просто адвокат или обвинитель, но и политический деятель, патриот и трибун, последовательно и упорно ратовавший за мир и благо своего народа. В этих речах он часто вспоминал «достославных» предков афинян, призывая чтить их память и следовать их былым гражданским подвигам. Демосфен взывал к чувству чести гражданина свободной республики. Смелые, исполненные гнева и патриотического достоинства, эти речи вдохновляли афинян на ратные подвиги и оставили глубокий след в духовной жизни афинского государства.
Демосфен охотно и умело пользовался прямым обращением к гражданам Афин. Он не оставлял без ответов никаких реплик в свой адрес, не терялся, когда атмосфера накалялась и политические страсти разгорались. Быстро и эффектно он парировал выпады противников, не останавливаясь перед тем, чтобы во всеуслышание пристыдить тех, кто различными поступками «навлекал на себя позор». «Прошу не поднимать шума,— обращался оратор к собравшимся, —слушайте, как подобает людям». Частое обращение Демосфена к «гражданам афинянам», мгновенная реакция на настроение аудитории были рассчитаны на то, чтобы держать слушателей в напряжении, в состоянии сотворчества и единомыслия; чтобы заставить каждого активно размышлять вместе с оратором над фактами и событиями, которые он излагал и оценивал. С той же целыо Демосфен охотно задавал вопросы собравшимся. И сам же отвечал на них. Например, «К чему это я говорю? — Для того чтобы...». Или: «Что же именно? —Это то...». В некоторых случаях он как бы забрасывал своих слушателей вопросами, тотчас же отвечая на них или же оставляя безответными — для осмысления слушателями. Пользуясь вопросно-ответным приемом, т. е. диалогической формой, Демосфен искусно драматизировал свою речь. Этот способ изложения помогал ему воссоздать живую картину характеризуемых им общественных событий, активно воздействуя тем самым на аудиторию. Диалогическую форму своих выступлений Демосфен иногда дополнял рассказами, при этом ссылаясь на игру Федора, Аристодема и других популярных в его время актеров-исполнителей главных ролей. А в патетических местах своих речей Демосфен декламировал стихи Еврипида, Софокла и других известных поэтов античного мира.
Его излюбленным ораторским приемом было восклицание, например, утвердительное: «Хорошо!», «Отлично!». Но восклицал оратор и тогда, когда что-либо отрицал: «Нет, никогда!» — в категорической форме, или: «Нет, нет, о все боги!», или: «Но это не так, да не так!» — двойное отрицание. Демосфен пользовался также иными формами того же отрицательного восклицания: «Да нет же!» или: «Ничуть не бывало!». Оратор применял также восклицание-вопрос. Например: «Кто бы мог подумать, что это случится!?» или: «И после этого вы еще спрашиваете, почему дела государства все решительно пошли прахом!?». Й так далее. Не нужно обладать большим воображением, чтобы представить, как эти варьируемые восклицания, да еще произносимые в различных интонациях — в соответствии с конкретной ситуацией или настроением собравшихся, должны были в одних случаях эмоционально активизировать ораторскую речь, в других — интриговать слушателя или помогать ему яснее осознать характеризуемые оратором явления.
Большое впечатление на слушателей, особенно рядовых, как можно предположить, производили клятвы Демосфена или его призывы к богу. Как бы прерывая плавное течение собственной речи, он произносил: «Нет, клянусь Зевсом» или: «Клянусь богами, я выскажу вам откровенно всю правду и ничего не утаю». В речи «О делах Херсонеса» Демосфен обращался к собравшимся с такими словами: «Уж разрешите мне, ради богов, когда дело идет о наилучших мерах для государства...». Он клялся Зевсом и всеми богами афинян, он молил всех богов и богинь — «Да помогут все боги!» — поддержать его в достижении правды, истины и нужных Афинам свершений. Временами оратор как бы призывал к коллективной клятве: «Клянемся Зевсом». В редких случаях Демосфен не обращался к авторитету богов. Призывы к богам были приемом, как можно судить по текстам его речей, в одних случаях рассчитанным на внешний эффект, но чаще всего призванным психологически воздействовать на собравшихся.
Речи Демосфена аргументированны, ясны по изложению; фразы в них, как правило, краткие, темп то ровный и плавный, то скачкообразный и ускоренный, исполненный патетики и страстности. Сравнения, метафоры усиливали впечатление от выступлений Демосфена. Выразительность его речей, исполненных глубокой и всегда общественно важной и нередко злободневной мысли, усиливалась страстно проявлявшейся убежденностью оратора и его уверенностью в своей правоте, гражданской смелостью и ясной целеустремленностью. Успех речей Демосфена определялся также отработанной жестикуляцией, интонационной гибкостью голоса, ораторским взором, устремленным как бы в души слушателей.
Известно, что на речах Демосфена учились ораторы разных поколений не только Эллады, но и далеко за ее пределами, особенно в Риме. Изучение ораторского искусства Демосфена имеет огромное значение для углубленного понимания практики и теории риторики античности.
В Греции того времени было широко распространено убеждение в том, что мудрость — первейшее человеческое благо (богатство). Соперничество в мудрости считалось искусством, и победитель в нем пользовался почестями. И так как соревнование в «ученых беседах», как говорили тогда, осуществлялось с помощью слова или, как отмечал Демокрит, речыо выражалось знание всех вещей5, то сама искусность в публичных выступлениях пользовалась большим авторитетом. «Парменид слушал Ксенофана, его же самого — Зенон, а слушателем Зенона был Левкипп, потом Демокрит».
Слово как орудие речи, мысли и познания древние греки рассматривали как явление, с необходимостью порождаемое практическими потребностями и занятиями людей. «Слово — тень дела»7,— говорил Демокрит.
Отмечая возможности речи, Демокрит вместе с тем повторял: надо уметь говорить и помнить, что «слово часто бывает убедительнее золота». А ведь «многие, совершающие постыднейшие поступки, говорят прекраснейшие речи». Демокрит в данном случае под «прекраснейшим» понимал кажущуюся, ложную красоту, ибо для него красота и истина (правда) были неразрывны. Вот почему он настаивал: «Должно говорить правду и избегать многословия»8, но для этого нужно учиться и трудиться постоянно! «Ни искусство, ни мудрость не могут быть достигнуты, если им не учиться»9,— утверждал Демокрит.
Одна из обязанностей оратора — это украшение стиля речи, стремление сообщить ей привлекательность. «Ибо все, что только попадает под какую-либо меру слуха, хотя бы оно и не было стихом (ведь в этом последнем заключается недостаток речи оратора), называют числом, а по-гречески «ритмом»10. В этом положении сказалось де-мокритовское понимание слуха (звуко-слухового восприятия) наряду с запахом, вкусом, осязанием, зрительным восприятием и другими чувствами, как факторами познания действительности. Демокрит учитывал роль слухового восприятия при прослушивании речи, поэтому его речь, как и речь Платона, «развертывается настолько стремительно и пользуется такими яркими словесными украшениями, что ее можно считать скорее поэзией...».
Риторикой занимались стоики, трактовавшие ее в связи с толкованием нравственности. К ней обращался философ, поэт, оратор и политический деятель Эмпедокл (ок. 490—430 до II. э.), которого Аристотель считал чуть ли не зачинателем этого искусства. Теорию риторики разрабатывал наиболее видный из софистов, идеолог рабовладельческой демократии и политический деятель Про-тагор из Абдер (481—411 до н. э.), считавший необходимым изучение языка и разработку вопросов грамматики. Трактуя риторику как «гражданское искусство», он обещал с ее помощью сделать людей хорошими гражданами. Проблемами ораторского искусства занимался также другой представитель софистики, Горгий из Леонтин в Сицилии (ок. 483—375 до н. э.) противник Сократа и Платона, видный оратор и антипод догматики. Им был написан учебник риторики, подвергшийся критике Платона (книга «Горгий»). Учебник не сохранился. Горгий так же, как Протагор, большое значение придавал языку как важному средству ораторского искусства. Он особо указывал на всепокоряющую силу слова, говорил о способности последнего проникать в человеческую душу. Теоретическими проблемами искусства слова занимались уже упоминавшийся Исократ, Тосимах и другие. Основы риторики преподавались в школах.
Демосфен был также далеко не безразличен к науке риторики: он развил ряд принципиально важных мыслей о сущности красноречия и личности оратора. В некоторых публичных выступлениях, как бы отступая от их основной темы, он говорил о риторике, как ответственном деле, достойном исключительного внимания и серьезного к себе отношения. Так, например, в речи «О мире» он говорил о своей «политической и ораторской деятельности», как об определенном единстве. Он не представлял красноречия вне политики и общественных интересов, свое же ораторское искусство рассматривал как острейшее оружие политической, по существу патриотической, деятельности. Демосфен постоянно говорил о принципах и правилах своего красноречия. В речи «О делах Херсо-неса» он утверждал, что оратор не может руководствоваться враждой к кому-либо или желанием льстить кому бы то ни было; что всякий оратор должен «высказывать то, что каждый считает наилучшим». Он осуждал демагогические речи, а также выступления, проникнутые угодничеством. Он отмечал, что не должно быть разрыва между речью оратора и его практической деятельностью. Не только наши речи, подчеркивал он, но и наши свершения должны быть достойны предков. Лживые речи, говорил Демосфен в своем выступлении «О распространении средств», весьма вредны для государства. Всякая ораторская речь, утверждал он, должна соответствовать гражданскому достоинству говорящего.
Таким образом, Демосфен подчеркивал взаимосвязь (единство!) красноречия и политической деятельности и социальную направленность красноречия. Он вместе с тем обосновывал определенные морально-этические принципы и нормы, которыми должны руководствоваться те, кто пользуется публичной речью. Эти положения Демосфена в значительной степени не потеряли своего смысла и значения и в наше время.
Вернемся, однако, к диалогам Платона. Было бы неправильно рассматривать их только в связи с ораторской практикой. Вклад Платона в теорию красноречия не менее значителен, и здесь в первую очередь должен быть назван основной труд мыслителя — «Теэтет».
Прежде всего необходимо отметить, что почти во всех частях книги рассеяны различные соображения об ораторском искусстве, которому Платон придавал серьезное значение, неизменно рассматривая его в связи с вопросом о мудрости и о постижении истинного познания. Тема мудрости — она же добродетель — занимает главенствующее место в «Теэтете». Мудрецам (ученым) он неизменно воздавал должное и без них не представлял себе мира, говорил о мудрецах, «сильных словом» и о «побитых в споре», обязанных безоговорочно покориться своей судьбе 12. Платон вместе с тем осуждал «пустословие», «льстивые речи» тех, кто «своей речью заискивает перед народом». Философ с презрением говорил также о «пустой болтовне», в частности, о человеке, «который безмерно растягивает свою речь, по лености ума никого неспособен убедить...». Мыслитель особенно осуждал и тех, кто способен вступать «в спор за плату». Такой оратор «будет осаждать твой слух и обоняние и все прочие твои чувства, с жаром опровергая тебя, и не отпустит тебя, пока ты, подавленный многожелательной мудростью, не попадешь к нему в сети и не откупишься от него деньгами по обоюдному соглашению» . Платон считал бесчестностью смешение «словопрений», т. е. пустословия и «серьезной беседы». В первом «допустимы и шутка, и в определенных границах обман, но в серьезной беседе следует быть серьезным и направлять своего собеседника на истинный путь...» .
Особенно критически Платон относился к судебным ораторам: «Люди, шатающиеся с молоду по судам и подобным учреждениям, по сравнению с посвятившими себя философии или другой подобной науке представляются мне занимающими такое положение, как рабы в отношении свободных» 16. Такое рабство, по словам философа, лишило иных молодых людей «порыва к величию, прямоты и независимости»; они вынуждены обращаться к лжи, обходя «справедливости и истины... Им не позволяется говорить, что они желали бы».
Таким образом, очевидна этическая сторона платоновской теории красноречия. Оно должно быть дельным (деловитым), а не пустословием, оно должно быть неподкупным, а значит — честным и по своему характеру —
--->>>