|портрет автора

| Иллюстрации


A.К.Толстой
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ЧЕТЫРЁХ ТОМАХ
ТОМ 1
БИБЛИОТЕКА «ОГОНЕК» • ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА», МОСКВА • 1969



Содержание:

И. Ямпольский. А. К.Толстой.

ЛИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
«Бор сосновый в стране одинокой стоит...».
«Колокольчики мои...» .
«Ты знаешь край, где все обильем дышит...».
Цыганские песни.
«Ты помнишь ли, Мария...».
Благовест.
«Шумит на дворе непогода...».
«Дождя отшумевшего капли...».
«Ой стоги, стоги...».
«По гребле неровной и тряской...».
«Милый друг, тебе не спится...».
Пустой дом.
«Пусто в покое моем. Один я сижу у камина...» .
«Средь шумного бала, случайно...».
«С ружьем за плечами, один, при луне...».
«Слушая повесть твою, полюбил я тебя, моя радость!..» .
«Ты не спрашивай, не распытывай...».
«Мне в душу, полную ничтожной суеты...».
«Не ветер, вея с высоты...».
«Меня, во мраке и в пыли...».
«Коль любить, так без рассудку...».
Колодники.
«Уж ты мать-тоска, горе-гореваньице!..».
«Вот уж снег последний в поле тает...».
«Уж ты нива моя, нивушка...».
«Край ты мой, родимый край...».
«Грядой клубится белою...».
«Колышется море; волна за волной...».
«О, не пытайся дух унять тревожный...».
«Смеркалось, жаркий день бледнел неуловимо...» .

Крымские очерки
1. «Над неприступной крутизною...».
2. «Клонит к лени полдень жгучий...».
3. «Всесильной волею аллаха...».
4. «Ты помнишь ли вечер, как море шумело...» .
5. «Вы всё любуетесь на скалы...».
6. «Туман встает на дне стремнин...».
7. «Как чудесно хороши вы...».
8. «Обычной полная печали...».
9. «Приветствую тебя, опустошенный дом...» .
10. «Тяжел наш путь, твой бедный мул...».
11. «Где светлый ключ, спускаясь вниз...».
12. «Солнце жжет; перед грозою...».
13. «Смотри, все ближе с двух сторон...» .
14. «Привал. Дымяся, огонек...».
«Как здесь хорошо и приятно...».
«Растянулся на просторе...».
«Войдем сюда; здесь меж руин...».
«Если б я был богом океана...».
«Что за грустная обитель...».
«Не верь мне, друг, когда, в избытке горя...».
«Острою секирой ранена береза...».
«Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой...» .
«Когда кругом безмолвен лес дремучий...».
«Сердце, сильней разгораясь от году до году...».
«В стране лучей, незримой нашим взорам...».
«Лишь только один я останусь с собою...».
«Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!..».
«Что ты голову склонила?..».
Б. М. Маркевичу («Ты прав; мой своенравный гений...») .
«И у меня был край родной когда-то...».
«Господь, меня готовя к бою...».
«Порой, среди забот и жизненного шума..».
«Не божиим громом горе ударило...».
«Ой, честь ли то молодцу лен прясти?..».
«Ты неведомое, незнамое...».
«Он водил по струнам; упадали...».
«Уж ласточки, кружась, над крышей щебетали...» .
«Деревцо мое миндальное...».
«Двух станов не боец, но только гость случайный...» .
«Как селянин, когда грозят...».
«Запад гаснет в дали бледно-розовой...».
«Ты почто, злая кручинушка...».
«Рассевается, расступается...».
«Что ни день, как поломя со влагой...».
«Звонче жаворонка пенье...».
«Осень. Обсыпается весь наш бедный сад...».
«Источник за вишневым садом...».
«О друг, ты жизнь влачишь, без пользы увядая...» .
«В совести искал я долго обвиненья...».
«Минула страсть, и пыл ее тревожный...».
«Когда природа вся трепещет и сияет...».
«Ты знаешь, я люблю там, за лазурным сводом. .» .
«Замолкнул гром, шуметь гроза устала...».
«Змея, что по скалам влечешь свои извивы...».
«Ты жертва жизненных тревог...».
«Бывают дни, когда злой дух меня тревожит...» .
«С тех пор как я один, с тех пор как ты далеко...» .
«Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре...» .
«Я вас узнал, святые убежденья...».
«О, не спеши туда, где жизнь светлей и чище...» .
Мадонна Рафаэля.
«Дробится, и плещет, и брызжет волна...».
«Не пенится море, не плещет волна...».
«Не брани меня, мой друг...».
«Я задремал, главу понуря...».
«Горними тихо летела душа небесами...».
«Ты клонишь лик, о нем упоминая...» .
«Вырастает дума, словно дерево...».
«Тебя так любят все! Один твой тихий вид...».
«Хорошо, братцы, тому на свете жить...».
«Кабы знала я, кабы ведала...".
«Нет, уж не ведать мне, братцы, ни сна, ни покою!..» .
«Сижу да гляжу я все, братцы, вон в эту сторонку ..» .
«Есть много звуков в сердца глубине...».
«К страданиям чужим ты горести полна...».
«О, если б ты могла хоть на единый миг...».
«Нас не преследовала злоба...».
«Исполать тебе, жизнь — баба старая...».
И. С. Аксакову.
«Пусть тот, чья честь не без укора...».
«На нивы желтые нисходит тишина...» .
«Вздымаются волны как горы...» .
Против течения .
«Одарив весьма обильно...».
<И. А. Гончарову^». «Не прислушивайся к шуму...» .
«Темнота и туман застилают мне путь...».
«В монастыре пустынном близ Кордовы...».
«Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо...» .
«Про подвиг слышал я Кротонского бойца...».
На тяге.
«То было раннею весной...».
«Прозрачных облаков спокойное движенье...».
«Земля цвела. В лугу, весной одетом...».
«Во дни минувшие бывало...».
«Как часто ночью в тишине глубокой...».
Гаральд Свенгольм.
В альбом.

БАЛЛАДЫ, БЫЛИНЫ, ПРИТЧИ
Волки.
«Где гнутся над омутом лозы...» .
Курган.
Князь Ростислав.
Василий Шибанов .
Князь Михайло Репнин.
Ночь перед приступом.
Богатырь.
«В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомба...» .
«Ходит Спесь, надуваючись...».
«Ой, каб Волга-матушка да вспять побежала!..».
«У приказных ворот собирался народ...».
Правда.
Старицкий воевода.
«Государь ты наш батюшка...».
Чужое горе.
Пантелей-целитель.
Змей Тугарин.
Песня о Гаральде и Ярославне.
Три побоища.
Песня о походе Владимира на Корсунь.
Гакон Слепой.
Роман Галицкий.
Боривой.
Ругевит.
Ушкуйник.
Поток-богатырь.
Илья Муромец.
«Порой веселой мая...».
Сватовство.
Алеша Попович.
Садко.
Канут.
Слепой.

САТИРИЧЕСКИЕ И ЮМОРИСТИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
Благоразумие.
<А. М. Жемчужникову>. «Вхожу в твой кабинет...» .
«Исполнен вечным идеалом...».
Весенние чувства необузданного древнего .
<К. К. Павловой^. «Прошу простить великодушно...» .
Бунт в Ватикане.
<Б. М. Мгркевичу>. «Ты, что, в красе своей румяной...» .
История государства Российского от Гостомысла до Тимашева.
Медицинские стихотворения
1. «Доктор божией коровке...».
2. «Навозный жук, навозный жук...».
3. «Верь мне, доктор (кроме шутки!)...».
4. Берестовая будочка.
5. «Муха шпанская сидела...».
«Угораздило кофейник...».

Послания к Ф. М. Толстому
1. «Вкусив елей твоих страниц...».
2. «В твоем письме, о Феофил...».
«Сидит под балдахином...».
Песня о Каткове, о Черкасском, о Самарине, о Маркевиче и о арапах.
«Стасюлевич и Маркевич...».
«Как-то Карп Семенович...».
«Рука Алкида тяжела...».
Мудрость жизни.
«Все забыл я, все простил...».
«Я готов румянцем девичьим...».
<М. Н. Лонгинову>. «Слава богу, я здоров...».
Отрывок.
<Б. М. Маркевичу>. «В награду дружеских усилий...» .
Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинисме.
«Боюсь людей передовых...».
Сон Попова.
Рондо.
Великодушие смягчает сердца>. «Вонзил кинжал убийца нечестивый...».
Надписи на стихотворениях А. С. Пушкина.


Козьма Прутков
Эпиграмма № 1 («.,Вы любите ли сыр?"— спросили раз ханжу...»).
Письмо из Коринфа.
Из Гейне («Вянет лист, проходит лето...»).
Желание быть испанцем.
«На взморье, у самой заставы...».
Осада Памбы.
Пластический грек.
Из Гейне (<Фриц Вагнер, студьозус из Вены...»)
Звезда и Брюхо.
К моему портрету.
Память прошлого.
«В борьбе суровой с жизнью душной...».
Церемониал .

ПОЭМЫ
Грешница.
Иоанн Дамаскин.
Алхимик.
Портрет .
Дракон .

ПЕРЕВОДЫ
Дж ордж - Г ордон Байрон
«Ассирияне шли как на стадо волки...».
«Неспящих солнце! Грустная звезда!..».

Андре Шенье
«Крылатый бог любви, склоняся над сохой...».
«Вот он, низийский бог, смиритель диких стран...» .
«Ко мне, младой Хромид, смотри, как я прекрасна!..» .
«Супруг блудливых коз, нечистый и кичливый...» .
«Багровый гаснет день; толпится за оградой...».
«Я вместо матери уже считаю стадо...».

Иоганн - Вольфганг Гете
Бог и баядера.
Коринфская невеста.
«Радость и горе, волнение дум...».
«Трещат барабаны, и трубы гремят...».

Генрих Гейне
«Безоблачно небо, нет ветру с утра...».
«У моря сижу на утесе крутом...».
«Из вод подымая головку...».
Ричард Львиное Сердце.
«Обнявшися дружно, сидели...».
«Довольно! Пора мне забыть этот вздор...».

Георг Гервег
«Хотел бы я угаснуть, как заря...».

Шотландская народная поэзия
Эдвард .

Примечания.

A.К.Толстой
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ЧЕТЫРЁХ ТОМАХ
ТОМ 2
БИБЛИОТЕКА «ОГОНЕК» • ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА», МОСКВА • 1969



Содержание:

.....

A.К.Толстой
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ЧЕТЫРЁХ ТОМАХ
ТОМ 2
БИБЛИОТЕКА «ОГОНЕК» • ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА», МОСКВА • 1969



Содержание:

.....

A.К.Толстой
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ЧЕТЫРЁХ ТОМАХ
ТОМ 4
БИБЛИОТЕКА «ОГОНЕК» • ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА», МОСКВА • 1969



Содержание:

.....

Если интересуемая информация не найдена, её можно Заказать

А.К.ТОЛСТОЙ

В 1871 году А. К. Толстой писал Я. П. Полонскому по поводу его романа «Признания Сергея Чалыгина»: «Как это хорошо! Как это просто и художественно! Как каждое слово кстати и каждая заметка верна, и все дышит неподдельной правдой, и во всем слышится доброта и благородство! Вот это последнее качество рождает невольный вопрос: отчего самая простая вещь, сказанная честным и благородным человеком, проникается его характером? Должно быть, в писаной речи происходит то же, что в голосе. Если два человека, один порядочный, а другой подлец, скажут Вам оба: «Здравствуйте!» — то в этом слове послышится разница их характеров».

Это качество, благородство, многое определяет в человеческом облике и литературной деятельности самого Толстого. О его душевной чистоте писали сталкивавшиеся с ним современники. И действительно, чувство собственного достоинства, искренность, прямота, нежелание и органическая неспособность кривить душою, идти на нравственные компромиссы были отличительными свойствами Толстого; они не раз приводили писателя к размолвкам с его социальным окружением и делали привлекательным все, к чему ни прикасалась его рука. «Гуманная натура Толстого сквозит и дышит во всем, что он написал»,— читаем в некрологической зсметке Тургенева
Разумеется, это не избавляло Толстого от социальной и исторической ограниченности, от ошибок и заблуждений, но и в своих заблуждениях он был честен, даже и в них мы не обнаружим темных помыслов и сомнительных расчетов. Литературная деятельность А. К. Толстого протекала в основном в 50—70-е годы XIX века — период острой политической и литературной борьбы.

В русской поэзии этих лет отчетливо обозначились два главных течения: одно из них — демократическая и реалистическая школа Некрасова, другое — школа «чистой по-

________________
1 И. С. Т у р г е н е б, Сочинения, т. 14, М.-Л., 1967, стр. 226. 3 эзии». Наряду с Фетом и Майковым Толстой примыкал к последней и не раз выступал с защитой ее позиций в своих полемических стихотворениях, письмах и статьях.

Теория «искусства для искусства» стремилась, как известно, отгородить литературу от самых животрепещущих вопросов современности. Потому даже из книг лучших поэтов, связанных с нею, мы, по словам С. Я. Маршака, неизмеримо «меньше узнаем о чувствах и событиях эпохи, о жизни русского народа, города, деревни, чем из деятельной. щедрой и отзывчивой поэзии Некрасова»

Принадлежность к школе «чистой поэзии» характеризует, конечно, не только политические симпатии и эстетические взгляды Толстого, но и его поэтическую практику. Однако сложная и противоречивая социально-политическая позиция Толстого во многих отношениях выводила его творчество за пределы догмы «искусства для искусства».

1

С материнской стороны Алексей Константинович Толстой происходил из рода Разумовских. Последний украинский гетман Кирилл Разумовский был его прадедом, а граф А. К. Разумовский — вельможа и богач, сенатор при Екатерине II и министр народного просвещения при Александре I — дедом.
Мать поэта, ее братья и сестры были побочными детьми A. К. Разумовского. В начале XIX века они были узаконены, получив дворянское звание и фамилию Перовские. Близость ко двору и правительственным кругам предопределила и характер их воспитания и карьеру. JI. А. Перовский, связанный одно время с декабристами, занимал впоследствии посты министра внутренних дел и министра уделов; B. А. Перовский был оренбургским военным губернатором и чувствовал себя полным хозяином подвластного ему края. В воспоминаниях двоюродной сестры Толстого сохранились любопытные бытовые черты из жизни его матери. Это была красивая, умная, властная женщина. Об ее причудах ходило в семье много толков. Она «не признавала никаких границ своей воле, чему способствовало огромное состояние». Магазины, поставлявшие материи императрице, должны были присылать ей точно такие же. «Рассказывали, что на каком-то торжестве Анна Алексеевна появилась в шляпе... совершенно одинаковой с шляпой, которая была на императрице. Государь будто бы заметил это и был очень недоволен, что и передали Анне Алексеевне. Тем не менее она и после того заказывала и надевала шляпы и платья, одинаковые с туалетами императрицы» 2.

_________________
1 С. Маршак. Воспитание словом, М., 1961, стр 68.
2 Е. Матвеева. Несколько воспоминаний о гр. А. К. Толстом и его жене.— «Исторический вестник», 1916, № 1 стр. 162—163.

В 1816 году семнадцатилетняя Анна Алексеевна вышла замуж за графа К. П. Толстого, брата известного скульптора, рисовальщика и гравера Ф. П. Толстого. 24 августа 1817 года в Петербурге родился будущий поэт. Отец, однако, не играл в его жизни никакой роли: родители сейчас же после рождения сына разошлись, и Толстой был увезен матерью в Черниговскую губернию. Там, среди южной украинской природы, в имениях матери, а затем ее брата, Алексея Перовского, он провел свое детство, оставившее, по его собственным словам, одни только светлые воспоминания.

Литературные интересы обнаружились у Толстого очень рано. «С шестилетнего возраста,— сообщает он в автобиографическом письме к А. Губернатису,— я начал марать бумагу и писать стихи — настолько поразили мое воображение некоторые произведения наших лучших поэтов... Я упивался музыкой разнообразных ритмов и старался усвоить их технику». Алексей Перовский — известный прозаик 20— 30-х годов, печатавший свои произведения под псевдонимом «Антоний Погорельский»,— культивировал в племяннике любовь к искусству и поощрял его первые литературные опыты.

Десяти лет Толстой впервые был с матерью и Перовским за границей. В Веймаре они посетили Гете. Сильное впечатление произвело на Толстого путешествие по Италии в 1831 году. Переезжая из города в город, он любовался все новыми и новыми памятниками искусства, посещал мастерские художников, присутствовал при покупках, которые делал Перовский в антикварных магазинах и у разорявшихся итальянских аристократов. Все это нашло яркое отражение в детском дневнике Толстого.

В 1834 году Толстого определили «студентом» в Московский архив министерства иностранных дел. В обязанности «архивных юношей», принадлежавших к знатным дворянским семьям, входили разбор и описание древних документов. В следующем году Толстой выдержал при Московском университете экзамен на право получения чина и был «признан достойным на вступление в первый разряд чиновников государственной службы» В начале 1837 года он был назначен в русскую миссию при германском сейме во Франк-фурте-на-Майне. Работы было, очевидно, не слишком много: сразу же после назначения он получил трехмесячный отпуск «в разные российские губернии», в октябре 1838 года жил на берегу озера Комо, часть зимы 1838—1839 года провел с матерью в Ливорно и т. д. В декабре 1840 года Толстой перевелся во второе отделение собственной е. и. в. канцелярии, в ведении которого были вопросы законодательства, и прослужил там много лет. В 1843 году он получил придворное звание камер-юнкера.

____________________
1 А. А. Кондратьев. Граф А. К. Толстой. Материалы Для истории жизни и творчества, СПб., 1912, стр. 16.

О жизни и творчестве Толстого в 30-х и 40-х годах мы располагаем очень скудными данными. Красивый, приветливый и остроумный молодой человек, одаренный незаурядной памятью и такой физической силой, что он винтом сворачивал кочергу, прекрасно знавший иностранные языки, начитанный, Толстой делил свое время между службой, то и дело прерываемой отпусками, светским обществом и литературой. Светская жизнь, по его собственному признанию, очень привлекала его в молодости. Временами Толстой ускользал от нее, предаваясь страсти к охоте, которая оставалась у него неизменной в течение всей жизни. К 30-м годам относится его любовь к княжне Елене Мещерской; Толстой хотел жениться на ней, но этому воспротивилась его мать.

Служба и светская жизнь не заглушили литературных интересов Толстого; он относился к литературе глубоко и серьезно. До 1836 года главным его советчиком был А. А. Перовский (в 1836 году он умер), который показывал стихи молодого поэта своим литературным друзьям, в том числе В. А. Жуковскому. Так, в марте 1835 года Перовский сообщил племяннику: Жуковский «апробует последнюю твою пиесу и велел тебе сказать, что он от роду не говорил В., что «Вершины Альп» нехороши: они, напротив, ему нравятся. Он только сказал ему, что греческие пиесы твои он предпочитает, потому что они доказывают, что ты занимаешься древними» Сохранилось свидетельство, что первые опыты Толстого были одобрены Пушкиным. Толстой видел однажды Пушкина у Перовского, и тот произвел на него сильное впечатление; на всю жизнь он запомнил заразительный смех великого поэта 2.

До нас дошла лишь небольшая часть его ранних произведений. Следует отметить, что наряду с «серьезными» стихами в духе романтизма у Толстого уже тогда обнаружилось влечение к юмору.

В конце 30-х — начале 40-х годов написаны (на французском языке) два фантастических рассказа — «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет». В мае 1841 года Толстой впервые выступил в печати, издав отдельной книгой, под псевдонимом «Краснорогский» (от названия имения Красный Рог), фантастическую повесть «Упырь». В 40-х годах Толстой напечатал очень мало — одно стихотворение и несколько очерков и рассказов. Но уже тогда был задуман исторический роман «Князь Серебряный». Уже тогда Толстой сформировался и как лирик и как автор баллад. К этому десятилетию относятся многие из его широко

_____________
1 Архив Толстого в рукоп. отд. Института русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук СССР.
2 Б. <М а р к е в и ч>. Хроника.— «С.-Петербургские ведомости», 1875, Л'г 266; Д. Н. Цертелев. Отношение гр. А. К. Толстого к Пушкину.— «С.-Петербургские ведомости», 1913,

известных стихотворений — «Ты знаешь край, где все обильем дышит...», «Колокольчики мои...», «Василий Шибанов», «Курган» и др. Все эти стихотворения были опубликованы, однако, значительно позже. С середины 40-х годов интерес к поэзии резко упал, основные задачи передовой русской литературы решались преимущественно в прозаических жанрах, стихов печаталось чрезвычайно мало, и Толстой, по-видимому, вполне удовлетворялся небольшим кружком своих слушателей — светских знакомых и приятелей.

В 1850 году Толстого прикомандировали к сенатору Давыдову, которому была поручена ревизия Калужской губернии. Поэт прожил в Калуге полгода. Он часто посещал жену губернатора, известную А. О. Смирнову-Россет, приятельницу Гоголя, Пушкина и других русских писателей первой половины XIX века, читал ей свои стихи и главы из «Князя Серебряного». У Смирновых Толстой более близко сошелся с Гоголем, который познакомил своих калужских друзей с отрывками из второго тома «Мертвых душ».

В начале 50-х годов «родился» Козьма Прутков. Это не простой псевдоним, а созданная Толстым и его двоюродными братьями Алексеем и Владимиром Жемчужниковыми сатирическая маска тупого и самовлюбленного бюрократа николаевской эпохи. От имени Козьмы Пруткова они писали в самых различных жанрах: и стихи (басни, эпиграммы, пародии), и пьески, и афоризмы, и исторические анекдоты, высмеивая в них явления окружающей действительности и литературы. В основе их искреннего, заразительного смеха лежали неоформленные оппозиционные настроения, желание как-то преодолеть гнет и скуку мрачных лет николаевской реакции. Прутковским произведениям соответствовал и в жизни целый ряд остроумных проделок, которые имели тот же социальный смысл. Рассказывали, например, о том, как один из «опекунов» Пруткова объездил ночью в мундире флигель-адъютанта главных петербургских архитекторов, сообщив им, что провалился Исаакиевский собор, и приказав от имени государя явиться утром во дворец, и как был раздражен, узнав об этом, Николай I. В другой раз кто-то из них в театре нарочно наступил на ногу некоему высокопоставленному лицу и потом являлся к нему в каждый приемный день извиняться, пока тот не выгнал его. И много еще подобных рассказов ходило о Толстом и Жем-чужниковых.

В январе 1851 года была поставлена комедия Толстого и Алексея Жемчужникова «Фантазия», впоследствии включенная в собрание сочинений Козьмы Пруткова. Это пародия на господствовавший еще на русской сцене пустой, бессодержательный водевиль. Присутствовавший на спектакле Николай I остался очень недоволен пьесой и приказал снять ее с репертуара. В ту же зиму 1850—1851 года Толстой встретился с женой конногвардейского полковника Софьей Андреевной Миллер и влюбился в нее. Они сошлись, но браку их препятствовали, с одной стороны, муж Софьи Андреевны, не дававший ей развода, а с другой — мать Толстого, недоброжелательно относившаяся к ней. Только в 1863 году брак их был официально оформлен. Софья Андреевна была образованной женщиной; она знала несколько иностранных языков и обладала, по-видимому, незаурядным эстетическим вкусом. Толстой не раз называл ее своим лучшим и самым строгим критиком и прислушивался к ее советам. К Софье Андреевне обращена вся его любовная лирика начиная с 1851 года.

Толстой постепенно приобретал более широкие литературные связи. В начале 50-х годов поэт сблизился с Тургеневым, которому помог освободиться из ссылки в деревню за напечатанный им некролог Гоголя, затем познакомился с Некрасовым и кругом «Современника», с Б. М. Маркеви-чем, стазшим впоследствии одним из его близких приятелей. В 1854 году, после большого перерыва, Толстой снова выступил в печати. В «Современнике» появилось несколько его стихотворений и первая серия прутковских вещей.

В годы Крымской войны Толстой сначала хотел организовать партизанский отряд на случай высадки на балтийском побережье английского десанта, а затем, в 1855 году, поступил майором в стрелковый полк. Но на войне поэту побывать не пришлось: во время стоянки полка под Одессой он заболел тифом. После окончания войны, в день коронации Александра II, Толстой был назначен флигель-адъютантом.

Вторая половина 50-х годов — период большой поэтической продуктивности Толстого. «Ты не знаешь, какой гром рифм грохочет во мне, какие волны поэзии бушуют во мне и просятся на волю»,— писал он жене. В эти годы написано около двух третей всех его лирических стихотворений. Поэт печатал их во всех толстых журналах.

Уже в 1857 году наступило охлаждение между Толстым и редакцией «Современника». «Я тебе признаюсь, что я не буду доволен, если ты познакомишься с Некрасовым. Наши пути разные»,— читаем в одном из писем к жене. После этого стихи его в «Современнике» больше не появлялись. Одновременно произошло сближение со славянофилами. Толстой стал постоянным сотрудником «Русской беседы» и подружился с И. С. Аксаковым. Но через несколько лет обнаружились существенные расхождения. Толстой отрекся от своих симпатий к славянофилам и не раз высмеивал их претензии на представительство подлинных интересов русского народа.

Как флигель-адъютант Толстой часто бывал при дворе. Однако служебные обязанности (одно время он был также делопроизводителем комитета о раскольниках) становились все более неприятны ему. Когда курьер из дворца приезжал к поэту с извещением об очередном дежурстве, он открыто выражал свое неудовольствие. В письмах к жене Толстой много раз повторял то, о чем говорится в стихотворной шутке, выражавшей, по его собственным словам, его «всегдашнюю мысль» (письмо к жене от 5 октября 1856 г.):

Исполнен вечным идеалом, Я не служить рожден, а петь! Не дай мне, Феб, быть генералом, Не дай безвинно поглупеть!

Еще при назначении флигель-адъютантом Толстой сделал попытку отказаться, но безуспешно. Лишь в 1859 году ему удалось добиться бессрочного отпуска, а в 1861 году — отставки. Толстой писал Александру II: «Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре... Я думал... что мне удастся победить в себе натуру художника, но опыт показал, что я напрасно боролся с ней. Служба и искусство несовместимы».

Добившись отставки, Толстой поселился в деревне. Он жил то в своем имении Пустыньке, под Петербургом, то — чем дальше, тем все больше,— в далеком от столицы Красном Роге (Черниговской губернии, Мглинского уезда). В Петербург поэт только изредка наезжал.

Бывая во дворце, он не раз пользовался тем единственно доступным для него средством — «говорить во что бы то ни стало правду», о котором писал Александру И. В частности, Толстой неоднократно защищал от репрессий и преследований писателей. Еще в середине 50-х годов он активно участвовал в хлопотах о возвращении из ссылки Тараса Шевченко'. Летом 1862 года он вступился за И. С. Аксакова, которому было запрещено редактировать газету «День», в 1863 году — за Тургенева, привлеченного к делу о лицах, обвиняемых в сношениях с «лондонскими пропагандистами», то есть Герценом и Огаревым, а в 1864 году предпринял попытку смягчить судьбу Чернышевского. На вопрос Александра II, что делается в литературе, он ответил, что «русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского». Александр II не дал ему договорить «Прошу тебя, Толстой, никогда не напоминать мне о Чернышевском»2. Произошла размолвка, и никаких результатов, на которые надеялся поэт, разговор этот не принес. Однако в обстановке все более сгущавшейся реакции, когда и многие либералы высказывали полное удовлетворение расправой с Чернышевским, это был акт несомненного гражданского мужества.

Несмотря на близость Толстого ко двору и давнее — с детских лет — знакомство с поэтом, Александр II никогда не считал его вполне своим человеком. Когда в 1858 году

__________________
1 См. письмо Л. М. Жемчужникова к А. Я. Конисскому от 18 октября 1897 г.— Бюграф1я Т. Г. Шевченка за спогадамн су-часн1К!в, КиТв, 1958, стр. 153.
2 И в. Захарьин (Якунин). Гр. А. А. Толстая.— «Вестник Европы», 1905, № 4. стр. 634—635.

учреждался негласный комитет по делам печати, он отверг предложение министра народного просвещения Е. П. Ковалевского включить в него писателей — Тютчева, Тургенева и др. «Что твои литераторы, ни на одного из них нельзя положиться»,— с раздражением сказал он. Ковалевский, по свидетельству современника, «просил назначить хоть из придворных, но из людей, по крайней мере иззестных любовью к словесности: кн. Николая Орлова, графа Алексея Конст. Толстого и флигель-адъютанта Ник. Як. Ростовцева, и получил самый резкий отказ»

Этот эпизод хорошо характеризует восприятие личности Толстого в высших сферах. Человек отзывчивый, благородный и прямой, он непримиримо относился ко всякой подлости, был независим в своих суждениях и поведении, органически чужд духу приспособленчества, угодливости и карьеризма. Толстому нельзя было приказать или даже намекнуть, чтобы он сделал то, что противоречит его взглядам. Такой ли человек нужен был для органа надзора за печатью и литературой? Вместе с тем в 60-е годы Толстой подчеркнуто держался в стороне от литературной жизни, встречаясь и переписываясь лишь с немногими писателями — И. А. Гончаровым, К. К. Павловой, А. А. Фетом, Б. М. Маркевичем. В связи с обострением общественной борьбы поэт, подобно многим своим современникам — Фету, Льву Толстому, все чаще противопоставлял актуальным социально-политическим вопросам и вообще истории вечные начала стихийной жизни природы «Петухи поют так, будто они обязаны по контракту с неустойкой,— писал он Маркевичу.— ...Зажглись огоньки в деревне, которую видно по ту сторону озера. Все это — хорошо, это я люблю, я мог бы так прожить всю жизнь... Черт побери и Наполеона III, и даже Наполеона I! Если Париж стоит обедни, то Красный Рог со своими лесами и медведями стоит всех Наполеонов... Я бы легко согласился не знать о том, что творится в нашем seculum <столетии>... Остается истинное, вечное, абсолютное, не зависящее ни от какого столетия, ни от какого веяния, ни от каких fashion <мод>,— и вот этому-то я всецело отдаюсь». Печатался Толстой преимущественно в реакционном журнале М. Н. Каткова «Русский вестник», а с конца 60-х годов — одновременно в «Русском вестнике» и в либеральном «Вестнике Европы» М. М. Стасюлевича, несмотря на их враждебные отношения и постоянную полемику. Но ни на один из них Толстой не смотрел как на свой журнал, близкий ему по своим взглядам и симпатиям.

В начале 60-х годов Толстой напечатал «драматическую поэму» «Дон Жуан» и роман «Князь Серебряный», а затем написал одну за другой три пьесы, составившие драматическую трилогию: «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор

______________
1 Письмо П. В. Долгорукова к Н. В. Путяте от 21 декабря 1858 г.— «М;;оановский сборник», вып. 1, 1928, стр. 113.

Иоаннович» и «Царь Борис» (1862—1869). В 1867 году вышел сборник стихотворений Толстого, подводивший итог его больше чем двадцатилетней поэтической работе.

Во второй половине 60-х годов Толстой вернулся к балладе и создал ряд превосходных образцов этого жанра; лирика занимает теперь в его творчестве гораздо меньше места, чем в 50-х годах. В конце 60-х и в 70-х годах написана и большая часть его сатир.

Толстой был, судя по сохранившимся сведениям, гуманным помещиком. Так, и после реформы 1861 года он разрешал краснорогским крестьянам пасти скот на своих лугах, давал им лес и пр. Но своими имениями сам поэт никогда не занимался. И в пореформенных условиях хозяйство велось хаотично, патриархальными методами. Практический Фет, передавая в своих воспоминаниях впечатления от посещения Красного Рога в 1869 году, писал: «Нас всех везла прекрасная четверка. По страсти к лошадям я спросил графа о цене левой пристяжной.— «Этого я совершенно не знак»,— был ответ,— так как хозяйством решительно не занимаюсь...» Там, где леса разбегались широкими сенокосами, я изумлялся обилию стогов сена. На это мне пояснили, что сено накопляют в продолжение двух-трех лет, а затем (кто бы поверил?), за неимением места для склада, старые стога сжигают. Этого хозяйственного приема толстого господина, проживавшего в одном из больших флигелей усадьбы, которого я иногда встречал за графским столом в качестве главного управляющего, я и тогда не понимал и до сих пор не понимаю»

Жил Толстой широко. Его материальные дела постепенно приходили в расстройство. Еще в 1862 году он продал удельному ведомству имение в Саратовской губернии, а затем и некоторые другие, продавал леса на сруб, выдавал векселя. Особенно ощутимо стало разорение к концу 60-х годов. Поэт говорил своим близким, что не в состоянии жить так, как жил до сих пор, и принужден будет просить Александра II снова взять его на службу. Все это очень тяготило его и нередко выводило из себя. Этим объясняется в известной степени раздражительный тон многих его писем последних лет, некоторые неожиданные в его устах высказывания.

Толстой чувствовал себя социально одиноким и называл себя «анахоретом» (письмо к Стасюлевичу от 22 декабря 1869 года). Это социальное самочувствие усиливалось причинами личного характера — разорением, болезнью. Глубокой тоской веет от одного из его писем 1869 года. «Русская нация сейчас немногого стоит,— с болью писал он Маркеви-чу,— ...Если бы перед моим рождением господь бог сказал мне: «Граф! выбирайте народ, среди которого вы хотите родиться!»— я бы ответил ему: «Ваше величество, везде, где вам будет угодно, но только не в России!.. И когда я думаю

________________
1 А. Ф е т. Мои воспоминания, ч. 2, М., 1890, стр. 186.

о красоте нашего языка, когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов..., мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии от того, что мы сделали с талантами, данными нам богом!»

С середины 60-х годов здоровье Толстого пошатнулось. Он стал жестоко страдать от астмы, грудной жабы, невралгии, сопровождавшейся мучительными головными болями. Ежегодно он ездил за границу лечиться, но это помогало лишь ненадолго. Умер Толстой 28 сентября 1875 года в Красном Роге, впрыснув слишком большую дозу морфия.

2

Толстой отрицательно относился к революционному движению и революционной мысли 60-х годов. Попытки объяснить это исключительно расхождениями во взглядах на сущность и задачи искусства, хотя они и имели весьма существенное значение, несостоятельны. Неприемлемые для Толстого эстетические теории Чернышевского и Добролюбова были в его сознании органической частью чуждой ему в целом политической идеологии. Если в некоторых его полемических стихотворениях («Пантелей-целитель», «Порой веселой мая...», «Против течения») действительно преобладает эстетическая тема, то в «Потоке-богатыре», строфах о нигилистах из «Послания к М. Н. Лонгинову о дарвинис-ме», во многих его письмах речь идет уже не об искусстве, а об отношении к крестьянству, атеизме, материализме. Толстой неоднократно говорил о своей неприязни к демократии и социализму.

Если бы идейный облик Толстого этим исчерпывался, его с полным основанием можно было бы зачислить в лагерь Каткова. Но Толстой боролся с революционной мыслью не с официозных позиций. Напротив, он в то же время крайне отрицательно относился к современным ему правительственным кругам и правительственным идеологам; достаточно вспомнить одну из самых блестящих сатир русской литературы «Сон Попова», последние строфы «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева», «Песню о Каткове.. ». Письма его пестрят остротами и резкими словами о министрах и других представителях высшей бюрократии (Тимашеве, Буткове, Панине, Велио и др.), которую поэт считал каким-то наростом, враждебным подлинным интересам страны. О манифесте и «Положении» 19 февраля 1861 года он отзывался как о произведениях бюрократического творчества — таких длинных и невразумительных, «что черт ногу сломит» (письмо к Маркевичу от 21 марта 1861 года). Толстой негодовал на деятельность III Отделения и цензурный произвол. Во время польского восстания он вел при дворе борьбу с влиянием Муравьева Вешателя, а после подавления восстания решительно возражал против русификаторской политики самодержавия и зоологического национализма официозных и славянофильских публицистов.

Ненависть Толстого к служебной карьере и желание всецело отдаться искусству связаны с его общим отношением к самодержавно-бюрократическому государству, бюрократическим и придворным кругам. Еще в 1851 году он писал жене: «Те же, которые не служат и живут у себя в деревне и занимаются участью тех, которые вверены им богом, называются праздношатающимися или вольнодумцами. Им ставят в пример тех полезных людей, которые в Петербурге танцуют, ездят на ученье или являются каждое утро в какую-нибудь канцелярию и пишут там страшную чепуху». Это признание даже по своему тону напоминает аналогичные заявления Льва Толстого. Современная официозная Россия представлялась поэту глубоко враждебной искусству, антиэстетической во всех своих проявлениях: «Вообще вся наша администрация и общий строй — явный неприятель всему, что есть художество,— начиная с поэзии и до устройства улиц».

Делались попытки сблизить Толстого со славянофилами на том основании, что и они, борясь с революцией, в то же время отрицательно относились к бюрократии. Но связи поэта со славянофилами (в возникновении этих связей отвращение к бюрократическому Петербургу, несомненно, сыграло известную роль) были, как отмечено выше, сравнительно недолгими, а разойдясь с ними, Толстой сказал о них много едких и насмешливых слов. «От славянства Хомякова меня мутит, когда он ставит нас выше Запада по причине нашего православия»,— писал Толстой. Он издевался над смирением, которое славянофилы считали исконным свойством русского народа и русского национального характера, смирением, «которое состоит в том, чтобы сложить все десять пальцев на животе и вздыхать, возводя глаза к небу: Божья воля!.. Несть батогов, аще не от бога!» (письмо к Маркевичу от 2 января 1870 года).

Толстой неизменно боролся со славянофильской (и не только славянофильской) проповедью национальной исключительности и национальной замкнутости, с теми, по словам Белинского, «слабоумными», которые считали, что «все русское может поддерживаться только дикими и невежественными формами азиатского быта» Толстой подчеркивал, что Россия является европейской страной и русский народ— европейским народом, но это отнюдь не приводило его к принижению значения и национального своеобразия русской культуры.

В отличие от западников, видевших в буржуазной Европе образец, по которому должно пойти преобразование и развитие России, Толстой относился к ней весьма скептически. Современная Европа, которую поэт наблюдал во время своих заграничных путешествий, с ее мещанскими интересами и узким буржуазным практицизмом, не вызывала

_________________
1 Петербург и Москва.— Поли. собр. соч., т. 8, М., 1955, стр. 386.

у него ни малейших симпатий. Однако неприятие буржуазной Европы и ее критика, иногда меткая, опиралась у него на идеал, обращенный не в будущее, а в прошлое. Интересен в этом отношении спор Толстого с Тургеневым, о котором — может быть, не во всех деталях точно — рассказывает современник. Тургенев утверждал, что будущее Европы — в демократии: «Поглядите на Францию — это образец порядка, а между тем она все более и более демократизируется.— Толстой возражал горячо: он был совсем противоположного мнения. Принципы, торжествовавшие во Франции, и постоянные уступки радикалам ему претили в высшей степени...— То, к чему идет Франция,— говорил Толстой,— это господство посредственности... Как вы не видите, Иван Сергеевич, что Франция неуклонно идет вниз...— Тургенев почти ядовито заметил, что оба они, должно быть, под словами «подъем» и «упадок» понимают не то же самое. Тургенев, как он уверял, весь был на стороне того могучего движения, которое проникало тогда всю европейскую прессу, толкая Францию на путь демократизации» Оппозиционные настроения Толстого не делали его сторонником буржуазных реформ, хотя он и сходился с либералами в отдельных своих оценках и требованиях. Европа, созданная буржуазными революциями, была в целом чужда ему. Об объединении Италии Толстой писал: «Знаменитое военное «единство» Италии не вернет аристократического духа республик, и никакое единство, доведенное слишком далеко, не сохранит никакому краю дух гражданства.. Не желаю видеть в Риме итальянского парламента, не желаю видеть Колизей, обращенный в казарму» (письмо к жене от 28 марта (9 апреля) 1872 года и к В. Д. Давыдову от 1 декабря 1867 года). Передавая свои впечатления от посещения старинного немецкого замка Вартбурга, он заметил: «У меня забилось и запрыгало сердце в рыцарском мире, и я знаю, что прежде к нему принадлежал» (письмо к жене от 15 (27) сентября 1867 года).

Аналогичный характер имеет отношение Толстого к русскому историческому прошлому. Толстой не понимал большого исторического значения объединения русских земель в единое государство. Московское государство было для него воплощением одного лишь ненавистного ему деспотизма и власти бюрократии, оскудения и падения политического влияния аристократии, которое он болезненно ощущал в современности. Толстой с молодых лет интересовался эпохой Ивана Грозного и непосредственно за ним следующих царствований и постоянно возвращался к ней в своем творчестве. И в прозе, и в драме, и в поэзии он изображал те же социальные столкновения, борьбу самодержавия с боярством. При этом Ивана Грозного он рисовал лишь жестоким тираном, а лучших представителей боярства нередко идеализировал (Морозов в «Князе Серебряном», Захарьин

___________________
1 К. Головин. Мои воспоминания, т. 1, СПб., 1908, стр. 283—284.

в «Смерти Иоанна Грозного», Иван Петрович Шуйский в «Царе Федоре Иоанновиче»). Русскому централизованному государству XVI века Толстой противопоставлял Киевскую Русь и Новгород, с их широкими международными связями, свободными нравами и обычаями, отсутствием деспотизма и косности. Разумеется, его представления далеко не во всем соответствовали реальным историческим данным. Киевская Русь и Новгород, равно как и Московское государство, были для него скорее некими поэтическими (и вместе с тем политическими) символами, чем конкретными историческими явлениями. Основными образами, воплотившими положительные и отрицательные тенденции русской истории, являются в его творчестве контрастные образы киевского князя Владимира и Ивана Грозного.

Новгород неоднократно служил объектом поэтической идеализации и до Толстого. Новгородская тематика привлекала к себе декабристов и близких к декабристским кругам поэтов, Пушкина, Лермонтова, а из современников Толстого — М. Л. Михайлова. Но в то время как они видели в Новгороде в известной степени осуществленными начала народоправства и идеализировали с этой точки зрения новгородское вече и легендарный образ вождя новгородской демократии Вадима, для Толстого Киевская Русь и Новгород были «свободными» государствами с господством аристократии.

Интересно отношение Толстого к Петру I. В 1861 году он напечатал в «Дне» Аксакова стихотворение «Государь ты наш батюшка...», где дана чисто славянофильская, отрицательная оценка петровских реформ. Впоследствии поэт отрекся от него и не включил в сборник своих стихотворений. Но каков его новый взгляд на Петра? «Аксаков, должно быть, не подозревает,— писал он М. М. Стасюлевичу в 1869 году,— что Русь, которую он хотел бы воскресить, не имеет ничего общего с настоящей Русью... Петр I, несмотря на его палку, был более русский, чем они <славянофилы>, потому что он был ближе к дотатарскому периоду... Гнусная палка Петра Алексеевича была найдена не им. Он получил ее в наследство, но употреблял ее, чтобы вогнать Россию в ее прежнюю родную колею». Такая оценка исторической роли Петра I противоречит фактам, но очень характерна для исторических представлений Толстого.

Толстой не мог, конечно, верить в возможность восстановления общественного строя Древней Руси в XIX веке, но его исторические симпатии указывают на корни его недовольства современностью. Романтик в своих социально-политических и исторических взглядах, равно как и в своем творчестве, Толстой мало интересовался экономическими вопросами и плохо разбирался в них; вряд ли была у него и более или менее определенная политическая программа. Но смысл его отношения к правящим кругам дворянства и правительственной политике может быть охарактеризован как аристократическая оппозиция.

Здесь источник лирической грусти по поводу оскудения его «доблестного рода» (стихотворения «Шумит на дворе непогода...», «Пустой дом»), выпадов против революционного лагеря, но здесь же источник и его ненависти к полицейскому государству и своеобразного гуманизма. Обращенный в далекое прошлое утопический идеал Толстого нередко совмещался у него с подлинно гуманистическими устремлениями; религиозное в своей основе мировоззрение — с свободомыслием и антиклерикализмом, ярко сказавшимся, например, в переводе «Коринфской невесты» Гете, которую так высоко ценил Чернышевский; неприязнь к материализму — с просветительским пафосом свободного научного исследования («Послание к М. Н. Лонгинову...»); проповедь «чистого искусства» — с прославлением поэта, который шлет привет «полоненному рабу» и пригвождает к позорному столбу «насилие над слабым» («Слепой»), В классовом обществе художники уходящих общественных слоев видят иногда те уродливые и бесчеловечные стороны социальной действительности, которых не замечают и не хотят замечать представители правящих групп господствующего класса. Опираясь на отжившие идеологические системы, они тем не менее в какой-то степени способствуют росту в общественном сознании критического отношения к существующему социальному строю и господствующим идеям.

Несмотря на существенные расхождения — социально-политические и литературные, Толстой во многих отношениях был преемником дворянского либерализма первой трети XIX века, тех «литераторов-аристократов» (как называли враждебные им журналисты писателей пушкинского круга), которые боролись со всякого рода сервилизмом, выскочками, карьеристами, с порабощением и угнетением человеческой личности.

3

Формирование мировоззрения, эстетических взглядов и литературных вкусов Толстого относится к 30-м годам, когда, несмотря на огромные завоевания русской реалистической литературы, влияние романтических идей (в частности идей немецкого романтизма) было еще весьма значительно.

 

<<<--->>>