Cтарый 4емоданВПЕЧАТЛЕНИЕ
О ВСЕРОССИЙСКОЙ ВЫСТАВКЕ В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ
<••• >Жизнь России, очевидно, взошла за последнее время в переходную эпоху, если в народно-государственном быту различать, кроме первичной доисторической, эпохи: охотническо-кочевую, земледельческую и промышленную, как конечную и сложнейшую. Собирая землю, ее распахивая и распределяя, страна наша рубила окна на Запад, Юг и Восток, дорубилась до морей и прослыла чисто земледельческою, так как прямо от сохи получила всемирное значение.
Здесь неуместно доказывать соответствие всех видимых наших успехов с явным покровительством промышленности*, а для намека довольно указать лишь на то, что гений народа произвел самое слово «промышленность» от «мышления», желая выразить, что разумность и обдуманность здесь господствуют, что дело здесь не в механической работе, не в случайностях удачи или погоды, даже не в интересах капитала, который сам есть производное выражение промышленности. Мы так привыкли говорить, что земледелие есть «безусловно преобладающее и первенствующее» наше занятие, что и не замечаем ни того, что промышленные страны неизбежно должны быть сперва земледельческими**, а становясь промышленными, только улучшают свое земледелие и находят внутренний сбыт своим земледельческим продуктам, ни того, что у нас при годовом приросте около 2400 млн пуд. всяких хлебов, которые нельзя ныне оценить выше 1 млрд руб., годовой бюджет государства выше этой суммы,— следовательно, опирается уже не на земледелие, ни того, что сумма годового производства горной, заводской и фабричной промышленности превосходит (1893 г.) 1700 млн руб., возрастая ежегодно почти (немного поболее) на столько же, как и счеты казначейства, ни того, что годовые торговые обороты, судя по данным, записанным в отчетах Министерства финансов, превышают 7700 млн руб., ни многого другого, что уже совершилось в последнее время, указывая, как незаметно и легко мы двинулись на историческом пути в сторону промышленности, которая одна может дать разум и хороших плательщиков нашему земельному хозяйству и наполнить наши зимы, и возвысить трудолюбие, и дать содержание нашему просвещению, и отвратить нашу экономическую зависимость от Запада, и служить мирным орудием на Востоке, и двинуть нас на всех путях образованности и прогресса.
Это проверить и дать видеть всем на ярмарке, где сходятся Волга с Окою, бухарец с поляком и где сводится много торговых счетов всей страны,— вот смысл нынешней Всероссийской выставки. Ее образ, в знакомых примерах, мы найдем в Потешном поле и Царицыном луге, на которых делается «смотр» щетины, ограждающей порядок, покой и силу русские. Здесь тоже «смотр» новых сил, назначенных служить тому же благу России. Любуясь парадами и смотрами войск, вы знаете, что за «потехой» и трудом немногих сокрыто что-то важное для вас, для всех нас. То же и здесь. Но есть и разница. В войну играют и дети, она понятна и известна детству народов, в ней есть начало и конец, она однообразно проста и есть дело нехристианского прошлого. Промышленность, в тесном смысле слова, детям не понятная во всей ее сложности, есть многообразный, живой и растущий плод разумной необходимости, есть путь, на котором все, кажущееся непримиримым, согласуется в общем благе и, что всего, быть может, важнее, она бесконечна, начинаясь — конца не имеет, потому что по сущности состоит в мышлении, опирается на всю и всякую энергию природы, покоряет людям ее царство, ее материю и силы. Опыт показывает, что даже современной войне обучаются новички в один-два года. Промышленность куда сложнее, хорошо понимается лишь взрослыми. Ее старый корень в земледелии, в переделке его продуктов. Мука, хлебный спирт, виноградное вино, сахар, хлопковые, шерстяные, шелковые и кожаные изделия и т. п. составляют завоевания промышленности, заимствующей сырье от сельского хозяйства, а потому понятно, что в переходную эпоху, какую мы переживаем, упомянутые виды промышленности должны преобладать. Они в самом деле первенствуют на Нижегородской выставке. По дешевизне сырья и рабочих рук, по качеству товаров и по всей стоимости производства — за изъятием разве машин и капиталов, которые нигде сами не родятся, а производятся промышленностью (только не сельскою), по всему этому нижегородский «смотр» показывает силу, уже сложившуюся, с которою можно вести мирные завоевания: и солдаты бравые, и офицерство знающее — налицо. Недостает только торговой образованности, отвечающей силам и способностям России, нет, или очень мало, смелых, которые сумели бы все это широко выдвинуть куда следует; видны только казаки с лихими набегами, которым недостает стройно-обду-манной торговой организации, а в мирных промышленных войнах она так же необходима для общего блага, как в настоящих войнах,— для прочности успехов. Мне думается, что первых и лучших плодов настоящей выставки должно ожидать именно от того, что она устроена в старом центре главных торговых оборотов страны, где усиленно работает русская торговая сметка. Доныне она только — набег, а может сделать нашу муку и русский спирт — вместо зерна, наше сукно — вместо шерсти, полотно — вместо льна, даже уже наши ситцы, а в недалеком и наши виноградные вина и т. п. предметами мировой торговли, более разумной и выгодной, чем отпуск хлебного зерна. Искусство переделывать все это и многое подобное, очевидно,— по выставке,— уже существует, нужна лишь широта производства и сбыта, с которыми достигается и предел удешевления; а это дела чисто торговые. И я думаю, что нынешняя выставка, в отношении к указанным видам обрабатывающей промышленности, покажет всем вникающим, что нам нора уже учиться мировой торговле; курс промышленной подготовки, конечно, не кончен, так как он всюду еще идет своим чередом, но его начала пройдены, и без широкой торговли не может он приносить всех своих результатов. Так, многие доли математики без высших ее частей не могут давать полного обладания предметом. Мировая торговля есть высшая область промышленной подготовки.
Но если бы промышленность состояла только в исчисленных выше ее видах и формах, люди недалеко бы ушли от веков — когда на берегах Средиземного моря сосредоточивалась вся история передового человечества — была бы вечная латынь. Вся разница состояла бы в размерах: впереди была бы участь Египта, Финикии, Греции и Рима, были бы клочки, а не целое; Мальтус* или хотя бы Джорж** были бы вправе смущать ход исторической постепенности и уверенное стремление в предстоящее. Не продуктами земледелия, как бы их ни переделывали,отличается промышленная эпоха от прошлых; как «убоина» вегетарианцев, они плод живших существ и современной солнечной энергии, одна поверхность. Железным назвали наш век; уж лучше бы паровым назвать или новым каменным, а последнюю его часть можно было бы назвать, с таким же правом,— золотою или электрическою. Истинный смысл, высшее отличие промышленного века составляет оживотворение всего считавшегося совершенно мертвым, всей той невидимой энергии света, тепла, земли, воды и воздуха, которыми всегда пользовались растения, а человек властно, как следует, начал применять только в промышленный век, постепенно заменяя дерево — железом, камнем и каменным углем, а лошадей и рабов — паром и электричеством. Тут нет границ, тут есть только начало — конца не видно, а в нем предвидеть можно и самое производство питательных веществ помимо сельского хозяйства, на заводах. Тут виден новый свет, новые источники жизни, власть знания и просвещения, конец войн из-за обладания земной поверхностью, действительное царство «мышления», отдернувшего край аавесы вечного и бесконечного, покорного предвечным законам, без шатанья скептицизма.
Судить правильно как вообще о промышленности, так и об ее развитии в нашей стране нельзя, упуская эти истинные корни превосходства нового и предстоящего над протекшим и еще недавним прошлым. Горное дело и промыслы, на него опирающиеся, в известном смысле составляют переход от охоты и сельского хозяйства с их производными к наиболее характерным видам промышленности, на высших — для современности — ступенях которой стоит познание материи и сил тепла, света и электричества.
Всероссийская выставка 1896 г. многое дает и в этом смысле истинно новой промышленности, показывает немалые успехи России за 14 лет, протекших с выставки 1882 г., особенно если взять развитие железных дорог с 22'/г до 40 тыс. верст по длине и с 500 до 1200 млрд пудо-верст товаров, добычу каменного угля (с 230 до 500 млн пуд.), железное производство (с 28 до 75 млн пуд. добычи чугуна), нефть (с 50 до 350 млн пуд.) и многое тому подобное; и если даже так пойдет дело, как за последние 10 лет, уже всем видно будет, чрез новый десяток лет, что мы вышли из эпохи земледельческой нужды в новую, более богатую и уверенно плодотворную, неурожаи не будут страшны, заработки и хлеб найдутся -свои. Но нижегородский «смотр» показывает, сверх того, что сделано, и то, что еще не доделано и предстоит, потому что выставляет непочатые или не переделанные неисчерпаемые промышленные силы, а в некоторых областях дела и мировое исключительное значение. Триста пуд. платины, ежегодно спрашиваемой для техники, иоч+и целиком берутся на Урале, но уходят непеределанные в Англию, которая, платя около 6 тыс. руб. за пуд, сама берет за изделия по 10—15 тыс. руб. с пуда. Большая часть из 10—15 млн. пуд. марганцовой руды, добываемой Рос-сиею, вывозится, как и хлеб, еле сортированной, а могла бы вывозиться в виде в 5 раз более дорогого марганцового чугуна или ферромангана. А на «золотом дне» Сибири хоть и стали добывать вместо 2200 пуд. (в 1882 г.) уже около 2800 пуд. золота (2759 в 1893 г.), но пропорция увеличения явно не отвечает современности по двум причинам: во-первых, потому, что все еще ищут почти исключительно россыпей, когда везде стали уж преимущественно вырабатывать жильное золото, которого край у нас почти не почат, а во-вторых, потому, что химические способы извлечения, дающие и в Африке и в Америке блестящие результаты, новые массы золота, у нас или едва начаты (хлорирование), или, как извлечение синеродистым калием и натрием, даже и не начинались.
Это перечисление, видимо, недостающего, но, очевидно, возможного, подмечаемого или намечаемого на выставке, но не превращенного в народное богатство, мне необходимо тотчас же прекратить, не только потому, что оно могло бы быть непрактично очень длинным — так много еще предстоит нам в начатом промышленном росте,— но и потому особенно, что перечисление желаемого и ожидаемого невольно мешает правильно глядеть на достигнутое, выполненное, к чему и назначена нынешняя выставка. Но нельзя не указать на то, что выставка показала давние, достойные не одного примечания, а глубокого внимания, примеры попыток русского гения встать впереди на те же пути современного, т. е. научно-промышленного, прогресса, на которые, думается многим, нас насильно тянут современные обстоятельства. В Сибирском отделе видна медная модель паровой, до-Ваттовской, машины, построенной в Барнауле Ползу новым3 в 1763 г. Таково же открытие Петровым4 в 1803 г. электрического освещения Вольтовой дугою, сделанное и публикованное раньше, чем стало известным это явление на Западе (1808), где осуществили и чисто промышленные открытия наших Яблочкова5 и Лодыгина6. Ведь и первая передача слов по телеграфной проволоке (1832) произведена русским офицером Шиллингом7. Довольно этих примеров,— а их еще много иных,— чтобы видеть, как в самом передовом научно-промышленном может работать русское «мышление». Невольно спросишь: да как же и отчего на деле мы оказываемся во всем только отсталыми и только подражателями? Две главные причины нельзя не указать, но об них есть место только намекнуть. Первая -нас уверили и мы поверили, в наших помещичьих вожделениях, что России назначено кормить хлебом промышленные силы Западной Европы, где мало земли и недостает хлеба. Вторая — судьба всего нашего образования, которое направлено и доныне к тем самым целям, которые преследовали классические народы Греции и Рима, чуждым всей философии современности, гордым мечтательным поклонением «разуму» и даже враждебным живому реальному «мышлению».
Всероссийская выставка 1896 г. назначена быть «смотром» результатов прошлых 14 лет и дает указание на то, чего достигнет Россия, когда все ее просвещение встанет в надлежащее соответствие с задачами предстоящего широкого нашего промышленного развития, которое немыслимо без мировой торговли и без прочной постановки всех отраслей народного образования. Не дожить мне до той выставки, которая покажет такой новый скачок русской исторической жизни, при котором свои Ползуновы, Петровы, Шиллинги, Яблочковы, Лодыгины не будут пропадать, а станут во главе русского и всемирного промышленного успеха, потому что мне уже седьмой десяток, а плоды просвещения зреют медленно. Счастлив уже тем, что дожил до Нижегородской выставки, и верю в то, что наши дети увидят Всероссийскую выставку, которая будет иметь значение всемирной, где русский гений реально станет не в уровень, а впереди своего века. Вперед, вперед по намеченному уже пути зовет вся нынешняя выставка. Там впереди не только мир, соединение Востока с Западом и усиление мирового значения России, но и торжество русского гения на пути промышленного прогресса, а вместе с тем богатство и могущество русского народа.
<<< - - - >>>
