Cтарый 4емоданЗА ТОРЖЕСТВО РУССКОГО ГЕНИЯ НА ПУТИ ПРОМЫШЛЕННОГО ПРОГРЕССА
Отдаваясь захватывающим задачам изучения природы, мне пришлось, однако, постоянно сталкиваться с вопросами фабрик и заводов, потому что на них в широких размерах, ради общих потребностей, пользуются тою же природою тех же вещей, какие изучаются в научных лабораториях. Вглядываясь в разнородные заводские дела без предубеждений, глазами естествоиспытателя, я уже видел в них особые, передовые и важные задачи, привлекающие внимание. А когда, с годами, явилось понимание исторического — народного и мирового — значения роста промышленности и когда мне стало очевидным, что в ней выступает яснее всего связь науки с жизнью и что показание этого значения и этой связи особенно важно в эпоху, переживаемую родиной, тогда я решился посвятить сколь возможно больше усилий этому показанию. Но путей предстояло много, и это заставляло колебаться в выборе. В это самое время я был призван принять участие в обсуждении важных сторон русской фабрично-заводской промышленности и тогда успел убедиться как в том, что лучшие русские люди почти единомыш-ленны в понимании значения эпохи, к фабрикам и заводам призывающей и наступившей за последнее время в России, так и в том, что направление, сущность и влияние фабрик и заводов еще очень неясны в умах многих просвещенных русских, не говоря о большинстве, чуждом всякого зрелого суждения о вопросах, сюда относящихся. Тогда-то и зародилось у меня желание свободным путем печатного слова содействовать развитию понимания коренных дел, совершаемых на заводах и фабриках, и после разных других попыток [между которыми могу, например, указать на мой «Толковый тариф» (1892)] я пришел к той, которая отчасти осуществляется в предлагаемом издании. В нем лишь вначале, именно во введении, я касаюсь некоторых общих нонятий, казавшихся мне неизбежно необходимыми — для приступа к делу, состоящему в систематически-научном изложении основных начал специальных частностей, из которых слагается сущность фабрично-заводских дел. Общие соображения оставляют много пустого места для мечтательности и невозможностей, если не сопровождаются разбором действительности, состоящей из этой совокупности частностей. Этим существенно отличается современная дисциплина знаний от классической, индукция от дедукции. Сущность дела отлично выражена Станфордом, когда (1891) он,... выразился так: «В древности казалось, что философ должен знать все и обо всем; ныне уже увидели, что обнять этого никому нельзя, и современный философ должен знать все известное о чем-нибудь и что-нибудь обо всем». Это и есть начало факультетское* живое. Стараюсь провести его и в своей книге, посвящая ее не всяким, а лишь немногим фабрично-заводским делам, но стремясь в избранном охватить сущность важнейших частностей и их самостоятельно обсудить по примерам, науке свойственным. Трудностей оказывается множество <...>, особенно когда неизбежно иметь в виду краткость, необходимую как для выполнимости начатого, так и для доступности его распространения.
При осуществлении составленного плана мне обещано содействие нескольких специалистов из числа моих ученых друзей. Всего более к выполнению трудной задачи составить «Основы фабрично-заводской промышленности» побуждают: недостаток в подобных сочинениях, оптимистическая уве-ренность в добром исходе существующих в мире трудностей, сопряженных с промышленной эпохой, явное начало благой, мирной и передовой роли, которую в эту эпоху назначено совершить России, а затем сознание бесплодности разбора одних общих вопросов и полезности освещения важнейших фабрично-заводских частностей светом, исходящим от науки, составляющей завет мудрости веков и фундамент всех фабрично-заводских дел. Они сами — плод исторической эволюции, и в них свой зародыш новых начал.
Классический пессимизм — заменить живым интересом к настоящему, превратить добродушного ленивца и пылкого резонера—в спокойного и деятельного промышленника или искателя и направить задоры ума, воображения и сердца в мирную сторону отыскания дорожек на пути к реальному общему благосостоянию — составляет сущность общих задач переживаемого времени, решаемых тысячами вдумчивых людей и на тысячу концов. Нельзя, очевидности ради, отрицать, что на одном из таких концов стоят заводы и фабрики; но не освещенный конец этот не виден и мало понятен, даже кажется иным, что не туда тянет он, не к труду мышления, а к механической работе, не к торжеству личных усилий, а к господ-отву предписаний, не к разумной свободе, а к «утонченному рабству». Осветить этот конец —- вот одна из целей моей книги, притом с двух сторон — научной и народнохозяйственной. Первая мне всегда любезна, а вторая указывает на новый и особый (а потому и мало понимаемый) способ слияния общего с личным, мирового с народным, свободы с дисциплиной, человека с природой и даже намекает на дружную работу,— слышится, что надо «ухнуть» еще раз, а затем... «сама пойдет!». В этой уверенности долг велит высказывать, как умею, «Основы фабри чно-заводской промышленности ».
Заветы государственного «порядка», христианских нравов, художественной красоты и научно-искренней правды, даже в соединении с политическим могуществом и с хлебным богатством,— не обеспечивают будущее нашей страны, если мы не станем быстро двигаться в народно-промышленном хозяйстве, т. е. преимущественно в деле фабрик и заводов, потому что они волей или неволей входят со всех сторон в жизнь и захватывают все более и более областей, хотя всего охватить, как представляется мечтателям-социалистам, очевидно, ими нельзя, так как всего нельзя вложить в шаблоны и уровнять. Тут опасно медлить и- упускать, когда круглота и ограниченность Земли начали выступать и означаться во всем и всюду, когда Австралия правильно стала обмениваться с Европой, а резиновые изделия стали вывозить из России, и когда пролагается стальной путь в Китай, к Тихому океану, где так или иначе должны помириться многовековая устойчивость Поднебесной империи с недремлющим прогрессом Запада. Находясь в средине, между молотом и наковальней, нам в такое время следует сознательно, т. е. разумно, без предрассудков и вникая в частности, отнестись не только к прочным, старым устоям быта, но и к фабрикам и заводам, так как без них, очевидно, будущее не обойдется, и они резче, чем бездымный порох и дальнобойные орудия, отличают задор прошлого от неизбежно предстоящего, уже в умах начавшегося, миролюбия. Надо же видеть, что на заводах и фабриках, кроме личного расчета выгод (а где его нет?), есть сознательность, во всем господствующая, понимание всяких потребностей, верный заработок для возрастающей массы народа, сильный спрос на людей, подготовленных в науках о природе, неизбежность постоянного упорнейшего труда и отзывчивость на все общественное, от грамотности и школ до мировых задач.
Личное тут не исчезает, а своеобразно сливается — даже поневоле, если не по разуму — с общим. А многим ли это ясно?
Будучи, притом, как показывает прежнее участие в нефтяных делах, убежденным -но не фанатическим — протекционистом, т. е. защитником широкого промышленного развития или равенства всех стран, но в то же время поклонником разумной свободы внутри своей страны, т. е. противником — но также не фанатическим — всякого личного промышленного монополизма, я полагаю, что изложение «Основ фабрично-заводской промышленности» может сколько-нибудь помочь усилению у нас промышленного соревнования (конкуренции) не по тому одному, что старается раскрыть и осветить важнейшие технические производства, но особенно потому, что оно может содействовать расширению круга людей, понимающих простую сущность, выгодность и все значение фабрик и заводов; число же таких лиц, увы, у нас еще очень ограничено, что нас задерживает, думается мне, более, чем недостаток капиталов. Не в них тут дело, если есть изобилие земли и людей, ищущих стоющих дел, все оно в личной энергии инициативы (на нее и рассчитывает разумный протекционизм), в знании и согласном усилии, а они не даны ни в природе, ни в истории, зависят, главное, от направлений воли единиц и масс, от господствующих вкусов и вниманий. Поэтому, помогая пониманию фабрик и заводов, можно надеяться на прибыль в их росте и на то, что после некоторых усилий... «сама пойдет!». Если бы мне предлагаемым изданием удалось увлечь в дело фабрик и заводов хоть немногих из тех многих разумных, которые ищут у нас достойных задач, то цель была бы достигнута, слово стало бы делом. Знаю, что и эта надежда определяется оптимизмом, но он присущ мне как русскому и как естествоиспытателю, дожившему до седьмого десятка*. Надеясь же на рост у нас личного промышленного соревнования и призывая к нему так громко, как хватает голос, я повторю то, что сказал по поводу Нижегородской выставки 1896 г.:
«Там впереди (с усилением русской фабрично-заводской промышленности) не только мир и соединение Востока с Западом, но и торжество русского гения на пути промышленного прогресса, а вместе с тем богатство и новое могущество русского народа». <...>
ОБ ИССЛЕДОВАНИИ ОКРАИН РОССИИ
Естествознание в России, еще столь недавнее,— мы видим,— мужает. Юноше прилично помышлять только об интересах головы и сердца, а муж должен помнить и о живых, возможных и практических потребностях. А потому нам пора подумать о том, чтобы послужить нуждам той страны, где мы живем и растем. Работая на пользу всемирной науки, мы, конечно, вносим свою дань родине. Но ведь у нее есть нужды личные, местные. К числу таких относятся иные, которые восполнить и удовлетворить мы можем легче и удобнее, чем кто-либо другой, нам оно виднее и доступнее. Будем же их сознавать, чтобы не сказали когда-нибудь: они собирались, обсуждали интересы науки, а близкого, знакомого, в чем могли оказать прямую пользу стране,— того не видели.
Позвольте мне упомянуть об одной из таких насущных надобностей.
На окраинах России есть немало мест, обладающих суммою благоприятных естественных условий, те места могут со временем сделаться для России новым источником благосостояния. Рядом иногда лежат местности совершенно иного характера, мало пригодные для помещения труда и капитала. Свое мы знаем вообще слабо, а эконом и чес-кая сторона при описании новых краев вовсе упускается из вида. Оттого ни у правительства, ни у русского народа нет надлежащих сведений об отдаленных окраинах России. Предложим им наше разумное содействие, а именно дадим то, чего недостает: знание тех естественных и экономических условий, которые встречаются в наших отдаленных краях. Такое знание предупреждает не раз бывшие неудачи. Оно же ответит тому, что указывает нам первый параграф высочайше одобренных оснований нашего Съезда, где сказано, что Съезд направляет свою деятельность главным образом «на ближайшее исследование России и на ее пользу». А потому вот одно из наших дел, естествоиспытатели: опишем возможно простым языком, сравнительно с разными полосами России, условия климата, почвы, растительности, животных и народонаселения, укажем горы и реки, леса и пустыни, всю совокупность условий, имеющих значение для экономического быта, в тех окраинах России, где возможны еще новые, обширные поселения — если не теперь, то в будущее время.
Знаю, что дело трудно, но к труду вы привыкли, а потому и осмеливаюсь предложить вам обсудить возможность выполнения такого сравнительного, беспристрастного и общепонятного описания дальних окраин России. Сначала много будет дела для кабинета, так как есть места, уже виденные вами, уже описанные или вами самими, или вашими предшественниками. Из этого запаса надо извлечь то, сравнительно немногое, что важно для экономического быта народа. Словом, сперва надо воспользоваться тем, что уже есть готового, только недоступного большинству ни по строгости научной обработки, ни по форме изложения, нужной для целей науки, но излишней для определения грубых экономических условий народной жизни. Выбор из готового — необходимого и сравнительное изложение выбранного — не по силам одному лицу, потому что здесь иная строка должна стоить целых лет подготовки и месяцев труда. Тут едва ли могут помочь и какие-нибудь комитеты. То труд приличный и доступный только обширному съезду любящих родину знатоков природы, естествоиспытателей со всех концов России. Обдумав и разделив труд, вы его сделаете легко. Важнее всего помнить, что такой труд необходим и что только вы одни можете его выполнить как следует,— никто другой. Если же прибавить затем настоятельную надобность в личном ознакомлении с условиями некоторых, еще не хорошо обследованных местностей, для чего необходимы новые туда поездки, которые, конечно, дадут и новую дань науке, то окажется, что без общего содействия русских естествоиспытателей, без строгого обсуждения плана и подготовки необходимых для его выполнения средств — подобная работа и не мыслима.
Убежден, что высшее правительство, что местные управлении отдаленных краев, что просвещенные жители тех мест, что географические, экономические и статистические общества и учреждения, всякий русский, кто может,— все пособят нам в этом деле и средствами и участием в труде, если за него возьмется Съезд русских естествоиспытателей.
Поэтому имею честь предложить на обсуждение Съезда и его секций возможность выполнения подобного труда, уверенный в том, что его пора обдумать и начинать; ведь он не может же скоро сделаться, а выполненный не спешно и разумно, он будет посильным вкладом от нас на пользу, для благосостояния государства и народа . Пусть знают в России, что естествоиспытатели — не схоластики и отдают свой долг родине на том самом поприще, где они действуют, не вмешиваясь в посторонние для них вопросы. Этот вопрос чисто русский и в то же время наш прямой.
<<< - - - >>>
