Cтарый 4емоданЭСТЕТИЧЕСКОЕ В ЖИЗНИ
Объективные закономерности эстетического своеобразно проявляются в каждой из областей человеческой жизни: в производственно-трудовой деятельности и в отношениях к природе, в общественно-политической деятельности и классовой борьбе, в семейных отношениях и личной жизни, в культуре и в быту.
Обратимся прежде всего к эстетическому в решающей сфере человеческой деятельности — в производственном процессе, в труде. Ведь именно в природе человеческого труда, как уже отмечалось, заложены истоки эстетического. В процессе переработки предметов природы человек всесторонне реализует и утверждает свои способности и дарования. «Благодаря' производству,— подчеркивает К. Маркс,— природа оказывается его (человека) произведением и его действительностью». Как раз поэтому производственная деятельность есть не только средство удовлетворения утилитарных потребностей, но и творчество по законам красоты. В ходе общественно-трудовой практики повседневно создаются эстетические ценности в виде разнообразных предметов, формируются прекрасные люди. Как сказал поэт,
Красота берет свое начало
В одухотворенности труда.
Все, на что я, мастер, посмотрю,
Приобщается великой тайне:
В мире все, чего коснется труд,
Обретает душу и дыханье.
И. Сельвинский
Творчество по законам красоты в материальном производстве и наслаждение им и его результатами научили человека эстетически относиться к природе, находить в ландшафтах; в животном и растительном мире, в минералах красоту естественных форм, грациозность движений, обнаруживать в таких элементарных явлениях, как симметрия, ритм, пропорциональность, соразмерность, гармонические сочетания красок, тонов, звуков и т. п., определенный эстетический смысл и значение.
Представители материалистической эстетики всегда уделяли много внимания красоте природы. «Природа,— писал В. Г. Белинский,— полна... поэзии, которая наиболее свидетельствует о ее жизни: в ее вечном движении, в колыхании ее лесов, в трепете серебристого листа, на котором любовно играет луч солнца, в ропоте ручья, в веянии ветра, волнующего золотистую жатву, разлит для человека таинственный блеск и слышатся ему живые голоса, то грустные и одинокие, как звуки эоловой арфы, то веселые и радостные, как песнь взвивающегося под небеса жаворонка».
Художники всех времен и народов в ярких образах воспроизводили эстетические стороны природы, воспевали ее красоту и ее мощное воздействие на душу человека. Такие произведения пейзажной живописи, как «Зимний ландшафт» голландца Я. Рейсдаля, «Порыв ветра» К. Коро и «Стог сена» К. Моне (Франция), «Грачи прилетели» А. Саврасова и «Золотая осень» И. Левитана (Россия), учили людей многих поколений восхищаться прелестями «весны света» или задумываться над проявлениями «пышного природы увяданья», в «багрец и золото» Одетой осенней дубравы.
Некоторые писатели любили не только воспроизводить красоту природы, но и непосредственно показывать, как она воздействует на душевное состояние человека, на его настроение и даже на ближайшие жизненные планы. Например, новые внутренние силы раскрылись иод эстетическим воздействием красоты и величия гор Кавказа в душе Оленина, героя повести Л. Н. Толстого «Казаки», пресыщенного аристократическими «радостями» бурной офицерской жизни: «...Как он ни старался, он не мог найти ничего хорошего в виде гор, про которые он столько читал и слышал. Он подумал, что... особенная красота снеговых гор... есть такая же выдумка, как музыка Баха и любовь к женщине, в которые он не верил,— и он перестал дожидаться гор. Но на другой день, рано утром, он проснулся от свежести в своей перекладной и равнодушно взглянул направо. Утро было совершенно ясное. Вдруг он увидал,— шагах в двадцати от себя, как ему показалось в первую минуту?— чисто-белые громады с их нежными очертаниями и причудливую, отчетливую воздушную линию их вершин и далекого неба. И когда он понял всю даль между ним и горами и небом, всю громадность гор, и когда почувствовалась ему вся бесконечность этой красоты, он испугался, что это призрак, сон. Он встряхнулся, чтобы проснуться. Горы были всё те же... С этой минуты все, что только он видел, все, что он думал, все, что он чувствовал, получало для него новый, строго величавый характер гор. Все московские воспоминания, стыд и раскаяние, все пошлые мечты о Кавказе, все исчезли и не возвращались'более».
Картины природы в отмеченных выше и многих других произведениях живописи, в лирических стихотворениях Гете и Мицкевича, Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Фета, в музыкальном цикле Чайковского «Времена года» и музыкальных пейзажах «Лунный свет», «Море», «Сады под дождем» Дебюсси сыграли огромную роль в формировании чувства любви к природе родной страны. Они способствовали успешному ходу сложного исторического процесса превращения человека из раба природы, каким он себя чувствовал на ранних этапах общественного развития, в ее хозяина и преобразователя.
Мы уже говорили об эстетическом впечатлении, полученном советскими космонавтами, впервые увидевшими, как красива наша планета Земля, как величествен космос, покоряемый человеком. Здесь невольно хочется вспомнить о том, что еще древнегреческие философы искали красоту в закономерностях, в упорядоченности самой природы. Ие случайно древнегреческое слово «космос», то есть вселенная, означало одновременно и красоту; космосу-красоте противопоставлялось их отрицание — хаос, что обозначало нечто бесформенное, бессвязное, беспорядочное.
В то же время надо- подчеркнуть, что эстетические качества природы возникают лишь в процессе трудовой практики, при достижении определенной степени покорения человеком природных сил. Да и само эстетическое значение отдельных явлений природы резко изменяется в зависимости от их места в практической деятельности человека.
Природа, как отмечали основоположники марксизма, первоначально противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди довольно длительное время «относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются, как скот». О каком эстетическом воздействии природных явлений, о какой их красоте могла идти здесь речь? Лишь по мере освоения человеком тех или иных стихий природы они приобретают эстетическое значение. Так, например, если солнце, вода, отдельные животные уже на заре человеческого существования оценивались как нечто прекрасное,— о чем свидетельствует отношение к ним безвестных авторов древних наскальных изображений, орнаментов, мифов и сказок,— то совсем в ином эстетическом свете оценивались такие стихии природы, как море, ветер или буря. Когда человек не обладал сколько-нибудь развитыми средствами передвижения по воде или защиты от нашествия бурных валов морских на берега, он относился к морю как к враждебной ему силе, которая приносит только беды и страдания. Вполне понятно, что море не могло казаться ему таким красивым и чарующим, каким мы воспринимаем: его сейчас. Вот почему если портретный жанр в искусстве получил распространение еще в эпоху рабовладельческого общества, исторический жанр сложился в эпоху Возрождения, то пейзаж и марина* существуют как самостоятельные жанры только с XVII века (в творчестве голландских художников Ван-Гойена, Я. Рейсдаля и др.).
Вся дальнейшая история искусства показывает, что содержание произведений пейзажного жанра далеко не сводится к воспроизведению природных явлений. Природа как среда, окружающая человека и воздействующая на него, жизнь самого человека в природе, его мысли и чувства, возникающие в результате соприкосновения с ней, создание новой человеческой красоты в природе — вот отдельные аспекты того эстетического содержания, которое заложено в общем ходе развития пейзажного жанра в любом виде искусства.
Основоположник художественного метода социалистического реализма А. М. Горький выделял в истории искусства два принципиально противоположных эстети-
* От лат. marina — морской, так называемый морской жанр.
ческих подхода художника к изображаемой им природе: «Есть поэзия «слияния с природой», погружения в ее краски и линии, это — поэзия пассивного подчинения данному зрением и умозрением. Она приятна, умиротворяет, и только в этом ее сомнительная ценность. Она — для покорных зрителей жизни, которые живут в стороне от нее, где-то на берегах потока истории.
Но есть поэзия преодоления сил природы силою воли человека, поэзия обогащения жизни разумом и воображением, она величественна и трагична, она возбуждает волю к деянию, это — поэзия борцов против мертвой, окаменевшей действительности для создателей новых форм социальной жизни, новых идей».
Сегодня, в век начала покорения человеческим гением бесконечных пространств космоса, когда сила и могущество мысли и воли человека, мужество и размах его дерзаний позволили ему вырваться за пределы своей, уже обжитой, хоть и не во всем освоенной планеты, вряд ли будет особой смелостью предположить, что и в искусстве наряду с собственно «земным» пейзажем и мариной следует ожидать появления нового, ранее немыслимого жанра — «космического» пейзажа. В связи с этим интересно высказывание советского летчика-космонавта Алексея Леонова, восхитившего мир своим замечательным подвигом — первым в истории выходом из кабины корабля в межзвездное пространство: «...Картина космической бездны, которую я увидел, своей грандиозностью, необъятпостью, яркостью красок и резкостью контрастов густой темноты с ослепительным сиянием звезд просто поразила и очаровала меня. В довершение картины представьте себе — на этом фоне я вижу наш космический советский корабль, озаренный ярким светом солнечных лучей... Смотр ел яна эту красоту н думал: вот бы сюда настоящего художника!» *
Все это подтверждает правильность вывода марксистско-ленинской эстетики о том, что красота природы самым теснейшим Образом связана с созидательным трудом человека, который всей своей деятельностью стремится настолько глубоко проникнуть в тайны окружающей его естественной среды и освоить ее, чтобы, по словам М. Горького, всю Землю превратить в «свое хозяйство».
Как отметил К. Маркс, «природа, взятая абстрактно, изолированно, фиксированная в оторванности от человека, есть для человека ничто». Конечно, не человеческие эстетические переживания порождают красоту явлений природы. Эстетические восприятия и чувства возникают у людей лишь как отражение красоты, объективно присущей природным предметам и явлениям. Но сама эта красота во всех своих многообразных проявлениях выражает прежде всего ту объективную эстетическую ценность, которая определяется значением того или иного явления природы в жизни и деятельности человека.
Себя не видят синие просторы,
И в вечном холоде светлы, чисты,
Себя не видят снеговые горы,
Цветок своей не видит красоты.
И сладко знать, идешь ли ты лесами,
Спускаешься ли горною тропой:
Твоими ненасытными глазами
Природа восхищается собой.
Так образно выразил поэт С. Щипачев эстетическое значение естественной красоты как проявления неразрывного единства человека и природы.
* Между прочим, на ряде художественных выставок ужe можно было встретить произведения первого представителя этого будущего жанра — московского живописца А. Соколова. А вскоре, очевидно, появятся новые картины, воспевающие красоту космоса. Их автором будет недавно принятый в Союз советских худояшиков летчик-космонавт СССР А. Леонов.
Как бы развивая эту мысль дальше, другой советский поэт, Э. Межелайтис, прямо воспел в своей поэме «Человек» труд человека как творца красоты, всего прекрасного на земле:
Что земля без меня? Неживой,
Сплюснутый и морщинистым шар
Заблудился в бескрайних просторах
И в луне, словно в зеркале, видел,
Как он мертв И как некрасив...
Появление человека, человеческий созидательный труд не только коренным образом преобразует землю, но и украшает ее.
Подчинилась земля мне, п я Одарил ее красотой. Земля сотворила меня, Я же землю пересотворил — Новой, лучшей, прекрасной,— такой Никогда она не была!
Следует иметь в виду, что метафизически мыслящие философы потратили немало сил на то, чтобы абсолютизировать эстетическое значение элементарных естественных форм, противопоставить «первозданной гармонии», красоте природы мнимую хаотичность и запутанность общественной жизни, серые, прозаические будни утомительного труда. Известные отголоски подобного «панэстетического» отношения к природе можно подчас встретить и у некоторых наших художников и эстетиков. Точно имея их в виду, хорошо сказал с трибуны I учредительного съезда писателей РСФСР руководитель бригады коммунистического труда московского завода «Красный пролетарий» А. Суравегин. Приглашая деятелей искусства к себе на завод, он говорил: «Правда, у нас нет ни журчащих ручьев, ни лесных опушек, ни закатов и восходов солнца, ни лунного сияния. Но у нас есть зато нечто более значительное: красивые, чистые, очень умные и смелые творцы великих ценностей — люди. Люди, творящие чудеса, создающие прекрасные машины, люди гордые, непреклонные».
Труд является самой глубокой основой эстетической радости, неисчерпаемым источником формирования эстетически совершенных людей грядущего общественного строя — коммунизма.
Создание красоты, совершенное мастерство в полной мере могут быть присущи людям любой профессии: рабочему-строителю и педагогу, комбайнеру и художнику. Настоящий мастер своего дела, подчеркивал А. М. Горький, вседа работает «с тем пламенным наслаждением, которое называется «пафосом творчества» и может быть выражено во всем, что делает человек: делает ли он посуду, мебель, одежду, машины, картины, книги. Именно в труде... велик человек, и чем горячей его любовь к труду, тем более величественен сам он, тем продуктивнее, красивее его работа».
Подлинно творческое отношение к делу, любовь к профессии, овладение всеми тайнами мастерства поднимают любой труд до уровня эстетической деятельности. Такой труд, доставляя работающему челове куогромную внутреннюю радость и глубокое удовлетворение, вызывает эстетическое наслаждение как у свидетелей этого трудового процесса, так и у «потребителей» его практических результатов, его плодов.
Проблема превращения трудовой деятельности (в ходе строительства коммунизма) из необходимого средства к жизнп в источник радости и эстетического наслаждения включает в себя, таким образом, целый ряд эстетических вопросов: красота общественных отношений, эстетическая ценность орудий и продуктов труда, красота и совершенство конкретных производственных условий трудового процесса, бытовой обстановки, отдыха.
В последние годы все большее развитие получает раздел марксистско-ленинской эстетики, изучающий все эти аспекты трудовой деятельности человека, который можно было бы назвать эстетикой труда *.
Исходным положением этого нового, весьма актуального раздела эстетической науки является известная мысль К. Маркса о том, что орудия и продукты труда обладают не только утилитарной ценностью, то есть не только способны служить удовлетворению материальных потребностей людей. В них выражается и запечатлевается внутренний мир человека с его способностями, духовными потребностями, интересами и желаниями. Благодаря этому человек и в материальном производстве, как в искусстве, способен как бы «оживотворить» «бездушное» вещество природы — камень, дерево, глину, мрамор, бронзу, железо и выразить через них свою человеческую сущность и свое отношение к внешнему миру. 
* В печати получил распрострапепио неудачный и весьма неточный термин — техническая (или производственная) эстетика.
Формируя в процессе производственной деятельности материю не только на основе законов той или иной формы ее движения (механической, физической, химической), но и по «законам красоты», человек создает такие вещи (продукты и орудия труда), которые сами, как указывал К. Маркс, получают способность «по-человечески относиться к человеку», то есть обладают и эстетической ценностью. Пользуясь же этими вещами, как полезными, так и красивыми, человек как бы «созерцает самого себя в созданном им мире», что доставляет ему глубокое эстетическое наслаждение.
Классовым общественно-экономическим формациям были внутренне присущи антагонистическая противоположность труда и красоты, непреодолимый разрыв между красотой и пользой. Рабовладельческая, феодальная, капиталистическая знать хотя и не жалела денег на красивые вещи, но, принадлежа к эксплуататорским, паразитирующим за счет трудящихся масс классам, «не понимала и не могла понять трудовой ценности вещей, ибо сама она не работала и вещи ничего не говорили ей о людях, которые создали их... Хвастаясь друг перед другом обилием красивых вещей, они не чувствовали любви к труду, заключенной в этих вещах» (А/М. Горький). Что же касается орудий производства, трудовых инструментов, то их действительная эстетическая ценность даже не рассматривалась.
Но в обществе, основанном на отношениях товарищества и взаимопомощи свободных от эксплуатации работников, в котором впервые в истории одни и те же люди являются одновременно и тружениками и хозяевами, рождается и развивается совсем иное отношение и к орудиям, и к продуктам труда. В этом обществе не вещи господствуют над человеком, а, наоборот, человек выступает как подлинный творец всех вещей. «Красивые вещи,— отмечал М. Горький,— воспитывают творческое воображение людей и уважение их к труду». Совсем иной становится и роль всей предметной среды, обстановки, окружающей человека, которая в условиях социалистического общества выступает как эффективное средство эстетического воспитания. «Окружи человека всем красивым, он и сам красивым станет»,— заявил монтажник оборудования прядильно-ткацкой фабрики «Пролетарский авангард» Б. А. Семягин, инициатор похода за красоту трудовой обстановки в цехе.
Более сорока лет тому назад один из виднейших деятелей советской культуры, А. В. Луначарский, провоз-' гласил тезис' о том, что в социалистическом обществе «необходим неразрывный союз промышленности и искусства». Он писал: «Задача промышленности: изменить мир именно так, чтобы человек наилучше мог удовлетворить в нем свои потребности. Но у человека есть потребность жить радостно, жить весело, жить интенсивно... Если у человека нет творческой свободы, нет художественного наслаждения,— его жизнь безрадостна... Важно, чтобы пища была не только сытной, но и вкусной, но в тысячу раз важнее, чтобы полезный предмет быта был не только полезен и целесообразен, но и радостен. Скажем это слово вместо все еще кажущегося загадочным слова «красивое, изящное»... Радостным должно быть платье, радостна должна быть мебель, радостна должна быть посуда, радостно должно быть жилище... Гигантская художественно-промышленная задача... будет заключаться именно в том, чтобы Найти простые, здоровые, убедительные принципы радостности и применить их к еще более грандиозной, чем теперь, машинной индустрии, к строительству жизни и быта».
Непрерывно растущее'стремление людей социалистического общества к расширению сферы эстетического, к внедрению красоты во все области жизни привело к развитию такого своеобразного проявления эстетического освоения мира, как художественное конструирование.
Специальным постановлением Совета Министров СССР художественное конструирование введено как совершенно новая специальность во всех художественно-промышленных учебных заведениях, а в технических вузах введены лекционный и практический курсы по художественному конструированию. В ряде крупных совнархозов страны созданы и успешно функционируют специальные художественно-конструкторские бюро, которые опираются в своей работе на художественно-конструкторские советы, действующие на предприятиях, производящих продукцию машиностроения и товары культурно-бытового назначения. Организован научно-исследовательский институт технической эстетики.
Художественное конструирование представляет собой специфическую форму человеческой деятельности. Его цель состоит в эстетической организации окружающей человека предметной среды, в эстетическим преобразовании орудий труда и вещей, которыми пользуется человек и которые органически входят в его жизнь.
Сфера художественного конструирования очень обширна и сложна, поскольку сложна предметная среда, окружающая человека, и многообразны входящие в нее вещф. Среди них: орудия труда (инструменты, стачки, машины, промышленное оборудование и приборы, автоматические линии и т. д.); средства транспорта (железнодорожного, автомобильного, водного, воздушного); Инструменты научного исследования, медицинские инструменты и оборудование; пишущие устройства и печатное оборудование; спортивный инвентарь, музыкальные Инструменты; огромный раздел предметов быта (мебель, радиоприемники, телевизоры, холодильники, осветительная арматура, посуда, домашняя утварь, ковры, обои, ткани, одежда, обувь, игрушки, ювелирные изделия и др.). Предметы быта часто выступают в качестве собственно художественных произведений, которые могут быть отнесены к декоративно-прикладному виду искусства.
• Научная эстетика исходит из того, что возникающая в результате художественного конструирования красота Кпган, станков, оборудования, интерьера заводских цехов, мастерских и лабораторий* и т. п. не самоцель, а мощное средство сделать труд человека более радостным и творческим, а значит, и более производительным, g* Обычно «выпрямляющее» воздействие красоты на душу человека связывают только с искусством, с восприятием художественных произведений. Но разве но в полной мере сила этого воздействия распространяется и на другие совершенные продукты творческой деятельности человека, и прежде всего на орудия труда (хотя, конечно, не всегда люди, пользующиеся в повседневной практике теми или иными предметами, замечают и осознают эстетическое воздействие этих предметов)?
* Эстетическая выразительность интерьера помещений для Работы или отдыха включает в себя цветовую гамму и колорит окраски стен, потолков, станков, степень и характер освещенности, особенности художественного оформления, четкость и определенность ритма расстановки оборудования и т. п.
Можно сказать, что в некоторых отношениях красивая машина способна достигнуть даже болыцего воспитательного эффекта, чем иное произведение искусства. Взять, например, проблему воспитания нового, сознательного и творческого отношения к труду. Роль всех видов искусства в этом деле, конечно, велика. Но ведь куда большие возможности в решении этой задачи у художника-конструктора, произведение которого не является лишь объектом эстетического восприятия (как это бывает в обычных видах искусства), а оказывает свое активное воздействие на человека в самом процессе его непосредственного употребления. Красивая машина не только не подавляет человека, но, наоборот, эмоционально возвышает его над собой, вызывает у него чувства свободы и мастерства, что неминуемо ведет к ее высокой эстетической оценке. Вполне понятно, что симпатия, с которой человек относится к машине, воспринимаемой им как красивая, переносится, полностью или частично, и на тот трудовой процесс, который он при помощи этой машины осуществляет.
В принципе любой продукт производства, любое сооружение могут быть превращены в произведение, обладающее эстетической ценностью и вызывающее эстетическое наслаждение. Убедительным примером этому может служить Волжская гидроэлектростанция имени XXII съезда КПСС. Присутствовавший на ее открытии писатель Леонид Соболев следующим образом выразил свои впечатления от этого грандиозного сооружения: «Она прекрасна не только технически и инженерно, она прекрасна и эстетически. Когда увидели мы ее в сиянии... солнца, в серебряном блеске моря, созданного ее плотиной, в белокипенной крутоверти струй, вырывающихся в нижнем бьефе после произведенной ими гигантской работы верчения огромных турбин, [когда на обширной плоскости машинного зала встретила нас удивительная композиция, которую я затрудняюсь назвать,— не картина, не мозаика, не скульптура, а нечто из космического века,— композиция из цветного и серого бетона, из мозаики и кафеля; когда, наконец, распахнулся перед взглядом машинный зал, где в удивительно высоком просторе таинственно и великолепно уходили в перспективу красно-желтые головки агрегатов, и ровный, низкий, равномерный и могучий гул доказал нам, что вода делает свое дело... удивительное, трудно-объемное чувство захватило нас».
Все вышеизложенное с особенной убедительностью подтверждает справедливость замечательных слов, высказанных А. М. Горьким: «Человек по натуре своей — Художник. Он всюду, так или иначе, стремится вносить в свою жизнь красоту».
Марксистско-ленинская эстетика исследует, как уже отмечалось, закономерности и пути проявления этой замечательной способности человека — вносить красоту в самые различные стороны своей жизни. Причем не Только в безмятежную, счастливую жизнь, но и в жизнь сложную, трудную, связанную с повседневным преодолением препятствий, с острой борьбой, подчас не на жизнь, а на смерть, против врагов великого дела коммунизма. Ведь именно в сложностях жизни, в борьбе со злом и несправедливостью раскрывается в полной Мере красота человека, красота новых человеческих отношений. Вот один из примеров этого.
L ...С большим волнением смотрят старые большевики на суперобложку недавно вышедшей первой книги многотомной «Истории КПСС». На ней изображен молодой Ленин среди рабочих, внизу — первый номер «Искры», на котором лежит красная гвоздика. Изобразить красный цветок на обложке книги, отражающей славный героический путь Коммунистической партии, было решено по предложению группы старых большевиков (Е. Д. Стасовой, М. Л. Сулимовой и др.).
Член КПСС с 4905 года М. Л. Сулимова вспоминает, какое глубоко эмоциональное, эстетическое значение имела красная гвоздика среди борцов против русского самодержавия. На многочисленных студенческих вечерах в Петербурге, организованных якобы с благотворительными целями, устраивалась продажа этих цветов, средства от которой шли в кассу революционного подполья. Цветы раскупались мгновенно. Красная гвоздика в волосах девушек, в петлицах форменных сюртуков юношей была своеобразным знаком их участия в революционной борьбе студенчества. «Красную гвоздику — эмблему пролетарского движения брали с собой на демонстрации и на собрания рабочие. Мы дарили ее друг другу. Алый цветок был для нас как бы частицей красного знамени — знамени рабочего класса». Так, в 1907 году царской охранке удалось арестовать известного латышского революционера Екаба Дубелштейна, известного в подполье под партийной кличкой Епис. Страх перед опасным бунтарем заставил суд ^приговорить Еписа к смертной казни. Накануне казни двум девушкам— Катрине Драудзинь и ее подруге разрешили свидание с ним. Эти девушки были участницами марксистского кружка, которым руководил Епис. Бесчеловечный приговор не сломил большевика. Он говорил девушкам о борьбе, о неизбежной победе революции. И попросил выполнить лишь одну просьбу: положить на его могилу красные гвоздики. Девушки выполнили это последнее желание. Алые цветы на его могиле и после смерти героя продолжали служить революции. Они стали для всех латышских революционеров конкретным символом 'мужества, побеждающего смерть, символом будущей победы социализма...
В борьбе за прекрасные идеалы и смерть прекрасна — вот основной пафос возвышенной надписи *, своеобразного реквиема павшим героям Октября, высеченной на гранитных плитах памятника, воздвигнутого на Марсовом поле, в Ленинграде:
НЕ ЖЕРТВЫ —ГЕРОИ
лежат под этой могилой.
НЕ ГОРЕ, А ЗАВИСТЬ
рождает судьба ваша в сердцах всех благодарных
потомков.
В красные страшные дни
славно вы жили и умирали прекрасно.
Все это еще раз подтверждает истинность положения марксистской философии о взаимопроникающем |единстве эстетического и этического во всех областях ^человеческой жизни. В ходе коммунистического строительства происходит нарастающий процесс сближения эстетических и этических принципов, проникновения красоты в сферу нравственности. «Эстетика — этика будущего»,— писал А. М. Горький. И на самом деле такие .этические категории, как добро и зло, справедливость и несправедливость, долг, честь и др., все более проникаются в нашем обществе эстетическим содержанием.
* Ее автором является соратник В. И. Ленина, деятель коммунистической партии и Советского государства А. В. Луначарский.
С другой стороны, говоря о красоте человека, мы обязательно подразумеваем такие важнейшие составные черты этой характеристики, как чистота морального облика, благородство замыслов и т. п.
«Самое важное, что мы привыкли ценить в человеке,— это сила и красота,— заявлял А. С. Макаренко.— И то и другое определяется в человеке исключительно по типу его отношения к перспективе. Человек, определяющий свое поведение самой близкой перспективой, сегодняшним обедом, именно сегодняшним, есть человек самый слабый. Если он удовлетворяется только перспективой своей собственной, хотя бы и далекой, он может представляться сильным, но он не вызывает у нас ощущения красоты личности и ее настоящей ценности. Чем шире коллектив, перспективы которого являются для человека перспективами личными, тем человек красивее и выше».
Уделяя особое внимание закономерностям общественных отношений, марксистско-ленинская эстетика придает большое значепие и изучению эстетических сторон личной жизни людей — дружбы, любви, семей-пых отношений.
Индивидуальная, конкретно-чувственная форма красоты, уродства и других эстетических отношений особенно близка сфере личной жизни людей. Ведь не случайно само эстетическое чувство прекрасного Н. Г. Чернышевский охарактеризовал как светлую радость, сходную с тем чувством, какое мы испытываем при встрече любимого нами человека. Действительно, встреча с прекрасным потому и доставляет нам эстетическое наслаждение, что оно всегда, так или иначе, связано с возникновением чувства симпатии. Если человек, явление или предмет оценивается нами как нечто прекрасное, то это,Боттичелли. Голова Флоры (фрагмент картины «Весна»)
тем самым, означает, что мы полюбили или готовы полюбить то, что является носителем этой красоты. В то же время безобразное неизбежно вызывает у эстетически воспитанного человека чувства отвращения, презрения и в конечном счете ненависти.
«Если мы кого-либо любим, то открывается внутренняя жизнь этого человека, и мы видим его красоту»,— говорил выдающийся советский художник В. Фаворский.
Эту тесную связь между красотой и возникающим у людей любовным отношением к ней поэт Василий Федоров выразил в стихотворении, которое он назвал
КРАСИВЫМ
Люблю красивых.
Жизнь их,
Быт их,
Добрый смех
Воспринимаю как открытье,
Наиглавнейшее из всех.
В них все:
И ум,
И обаянье,
И гордый жест,
И поступь их —
Мне явятся как оправданье
Всех мук моих,
Всех слез моих.
Восхищение красотой, преклонение перед ней, созидание красоты многообразно проявляются и в любви к Родине, и в любви к матери, и в материнской любви, и в любви к окружающим тебя хорошим, близким по духу людям. С особой силой и яркостью выражается красота любви в интимных отношениях между мужчиной и женщиной.
Любовь — одно из сложнейших жизненных явлений. В ней теснейшим образом и подчас до причудливости противоречиво переплетаются экономические, физиологические, психологические, общественно-политические, нравственно-этические, эстетические факторы. Какой из них является решающим?
В литературе и в жизни известны самые различные, часто взаимоисключающие точки зрения по этому вопросу. И у нас встречается еще не мало таких меркантильных людей, которые искренне убеждены в том, что глубочайшей основой брака, семейных отношений являются материально-экономические интересы. Многие молодые (да и не только молодые) люди не сомневаются в том, что любовь и брак — это прежде всего реализация биологических потребностей. Авторы же многочисленных статей и брошюр о любви и дружбе характеризуют, как правило, значение этих явлений прежде всего с морально-этической стороны.
Но нам кажется, что важнейшую роль в любви как специфически человеческом явлении играют именно эстетические отношения. Ведь недаром Н. Г. Чернышевский (может быть, чуть-чуть увлекаясь) заявил, что люди тогда «перестали быть животными, когда мужчина стал ценить в женщине красоту».
Возвышенность чувств, красота отношений, тесно, иногда навечно связывающих людей, любящих друг друга, героизм, порождаемый большой любовью, борьбой за нее, а также острые, драматические конфликты, трагические коллизии, возникающие как следствие несчастливой или неразделенной любви,— все это нашло свое воплощение во множестве произведений и образов искусства, созданных художниками всех времен и народов.
Фархад и Ширин, Ромео и Джульетта, Поль и Вирджиния, Руслан и Людмила, горьковская Девушка, победившая Смерть, и шолоховская Аксинья, герои повести А. Н. Толстого «Русский характер» (Катя и Егор Дремов) и романа Д. Гранина «После свадьбы» (Тоня и Игорь), пьесы Арбузова «Иркутская история» (Валя и Сергей) и картины живописца Г. Коржева «Влюбленные»... Этот список можно продолжать бесконечно. Но в то же время необходимо заметить, что явное невнимание, оказываемое эстетической наукой сфере личной жизни и интимных отношений,— одна из существенных причин того, что наши художники еще робко берутся за создание ярких обобщающих образов советских Ромео и Джульетт, которые бы на весь мир прославили певиданную ранее красоту любви—свободных людей свободного общества.
<<<---
