Cтарый 4емодан
ЭСТЕТИКА ПРОСВЕЩЕНИЯ
Э стетические воззрения эпохи Просвещения являются составной частью той идеологии, которая сложилась в ходе освободительного движения буржуазии XVII—XVIII вв., т. е. в период ранних буржуазных революций. Просветители полагали, что преобразование общества должно происходить путем распространения передовых идей, борьбы с невежеством, религиозным дурманом, средневековой псевдонаукой, с антигуманной феодальной моралью, с искусством и эстетикой, которые отвечали прежде всего запросам верхушечных слоев феодально-абсолютистского государства. Объективно же просветители идейно подготавливали революцию, хотя для этого не всегда имелись предпосылки.
Социально-политическую сущность Просвещения с исчерпывающей полнотой раскрыли основоположники марксизма-ленинизма. Ф. Энгельс на примере французских просветителей показал, что во Франции это движение явилось прологом революции. В его работе «Святое семейство» дана исключительно глубокая характеристика англо-французско-го материализма XVII—XVIII вв. и раскрыто философское содержание идеологии Просвещения. В. И. Ленин в статье «От какого наследства мы отказываемся?» охарактеризовал основные черты Просвещения. Он указал на три момента:
горячая вражда «к крепостному праву и всем его порождениям»; «защита просвещения, самоуправления, свободы»; «отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян», вера в то, что ликвидация крепостничества «принесет с собой общее благосостояние» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. — Т. 2. — С. 519).
При всей прогрессивности просветители не могли выйти за пределы своей эпохи. Когда буржуазия пришла к власти и утвердился капитализм, выяснилось, что «царство разума» оказалось идеализированным царством буржуазии, «вечная справедливость» нашла воплощение в буржуазном праве, естественное равенство ограничилось формальным равенством граждан перед законом, а существенным из прав человека стала частная собственность. Просветители, однако, не были защитниками узкокорыстных интересов буржуазии. Их иллюзии относительно того, что они выступают от имени всего страждущего человечества, имели историческое оправдание. Во-первых, просветители еще не могли обнаружить отрицательные стороны капитализма, так как его противоречия пока не выявились с достаточной отчетливостью и полнотой; во-вторых, в известной мере они действительно выражали интересы трудового народа.
Заблуждения просветителей заключались прежде всего в том, что основой нового, «разумного» общества они считали частную собственность, полагая, что только так можно обрести гармоническое сочетание личных и общественных интересов. Эту гармонию личного и общественного они выводили не из системы экономических отношений, а из нравственных побуждений «естественного человека», т. е. идеализированного буржуа, или «гражданина», добровольно, в силу лишь моральных принципов, как они полагали, поступающегося личными интересами ради общего блага. Человек, эта частица общества, у просветителей, как отмечал К. Маркс, выступает в двух планах: как эгоистическое существо, преследующее материальные выгоды, и «как аллегорическое, юридическое лицо», или как «буржуа» и «гражда-
нин». «Реальный человек, — разъясняет Маркс, — признан лишь в образе эгоистического индивида, истинный человек — лишь в образе абстрактного citoyen» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — Т. 1. — С. 405).
В поисках гармонического общества просветители как раз опираются на «гражданина», на его политическое и нравственное сознание, а вовсе не на того человека, тип которого реально складывался при капитализме. Но гражданин у просветителей — это абстракция. Идеалистичность такого толкования общественных связей в буржуазном обществе очевидна.
Просветители достаточно отчетливо осознают, что существуют противоречия между частными и общественными интересами, личными устремлениями и долгом, личностью и обществом. Разрешить эти противоречия просветители надеялись в значительной степени благодаря эстетическому воспитанию. Отсюда у них возникло убеждение, что эстетическое начало способно смягчить врожденный эгоизм людей, превратить человека в «гражданина». С точки зрения воспитания нового человека, «гражданина» просветители раскрывают основные эстетические понятия: прекрасное, возвышенное, гармония, грация, вкус; в том же духе рассматриваются проблемы сущности и общественной функции искусства, художественного конфликта и характера, правды в искусстве.
Эстетические теории Просвещения тесно связаны с традициями Возрождения, а на раннем этапе и классицизма. Правда, принципы классицизма переосмысляются просветителями в свете новых задач. Лейтмотивом эстетических концепций Просвещения является защита искусства высокого гражданского пафоса, защита принципов реализма и гуманизма.
АНГЛИЯ
В XVII—XVIII вв. Англия была не только передовой капиталистической экономически развитой страной, но также центром развития буржуазной философии, литературы и культуры. Англия, как известно, явилась родиной материализма нового времени, здесь же зародились основные идеи эстетики Просвещения.
Во Франции и Германии XVIII в. буржуазная революция была еще впереди. В Англии же революция к концу этого периода — пройденный этап, поэтому перед английскими просветителями не стояла проблема подготовки революции, как это было во Франции. В связи с этим они были более умеренны, более консервативны, скорее склонны к компромиссу, чем к радикальным действиям. Если принять во внимание, что английский буржуа добился признания прежде всего на путях экономической деятельности, то станет ясно, почему английские просветители очень реалистичны и трезвы в оценке имущественных отношений и вообще мало склонны к политическому идеализму. Не случайно также Англия стала родиной политической экономии.
Черты умеренности, склонности к компромиссу, реалистичности в оценке материального фактора, свойственных английскому Просвещению, наложили резкий отпечаток на английскую эстетику того времени и английскую литературу. В Англии в конце XVIII в., раньше, чем в других странах, появился реалистический роман. Раньше, именно здесь зародилось литературное направление — сентиментализм.
Основная особенность эстетики английского Просвещения состоит в том, что она исходит из реального человека, из буржуазного человека его времени.
Второй особенностью английской эстетической мысли эпохи Просвещения является ее антипуританская направленность. Известно, что пуританское движение (сторонники строгого образа жизни, строгих нравов) отрицательно относились к искусству, в особенности к театру. По мнению пуритан, театр отвлекает от молитвы, способствует разорению людей и нарушению дисциплины и т. д. Английские теоретики искусства стремятся преодолеть примитивный аскетизм пуритан.
Наконец, третья особенность этой эстетики заключается в рассмотрении искусства как путеводителя к подлинной нравственности. Проблема взаимоотношения искусства и нравственности — одна из центральных для английской эстетики XVIII в.
В формировании эстетики английского Просвещения известную роль сыграл Джозеф Аддисон (1672— 1719). При его участии издавались сатирико-нравоучи-тельные журналы «Болтун», «Зритель». Историки английской литературы отмечают его заслуги в подготовке английского реалистического романа XVIII в. В журнале «Зритель» Аддисон в форме писем и небольших статей сформулировал некоторые эстетические идеи, характерные для английского Просвещения. В доверительной форме он обращается к так называемому среднему классу английского общества и даже как-то стремится подделаться к вкусам и уровню английского обывателя. Он пишет об остроумии, о жанре трагедии, об эпосе, о природе гениальности, ораторском искусстве, о моде и о многом другом, но больше всего уделяет внимание проблеме вкуса; затрагивает проблемы моды, иронизирует над крайностями в одежде, щегольством, пропагандирует простоту, скромность в поведении, быту, в общении и т. д. Эстетический фактор у него носит подчиненный характер. Главное — это нравственное совершенствование, формирование духовного благородства. «...Музыка, архитектура, живопись, — так же как поэзия и ораторское искусство, — пишет он, — должны выводить свои законы и правила не из принципов самих искусств, а из общего мнения и вкуса людей; или другими словами, не вкус должен подчиняться, а искусство вкусу».
Художественный вкус в узком смысле слова Аддисон трактует с учетом как природных задатков, так и воспитания. Он вводит термин «сила воображения» и в связи с этим понятием рассматривает категории прекрасного и величественного. Категория прекрасного трактуется Аддисоном в духе античных традиций. За его основу принимается симметричность, пропорциональность, согласованность и др. Красота искусства заключается, по его мнению, в важности содержания, естественности развития действия и характеров, искренности передаваемых переживаний. Аддисон затрудняется рационально объяснить, почему величественное, прекрасное оказывают на нас эстетическое воздействие. И тогда он обращается к творцу. Это обстоятельство симптоматично: оно говорит о том, что Аддисон отнюдь не стремится к смелой философской постановке вопроса о природе эстетического, он старается подчеркнуть, что находится на уровне своего читателя, о доверии которого ревностно печется.
Аддисон отражает воззрения наиболее умеренной части английского Просвещения, и его эстетические размышления не отличаются философской глубиной.
В разработке эстетики Просвещения имеют большое значение труды Антони Эшли Купера Шефт-сбери (1671 —1713) — выдающегося английского философа и моралиста. Его работы, в которых рассматриваются проблемы этики и эстетики, собраны под общим названием «Характеристика людей, нравов, мнений, времен». Шефтсбе-ри, как мы увидим, отождествляет моральные и эстетические категории. Он начинает с выяснения природы «нравственных чувств». «Нравственное чувство» рассматривается как свойственное человеку от рождения и определяющее высшие нравственные ценности и этические категории. Добродетель выступает у Шефтсбери как нечто такое, что доставляет наивысшее наслаждение, наивысшее блаженство, Шефтсбери вводит понятие «энтузиазм» — это состояние одержимости в античном смысле слова, оно может выливаться в различные формы, в том числие и фанатизм. Шефтсбери говорит, что нелегко божественное вдохновение отличить от энтузиазма. «Ибо вдохновение, — пишет он, — есть действительное ощущение божественного присутствия, а энтузиазм — ложное. Но страсть, которую пробуждает то и другое, — весьма схожа. Ибо когда ум поглощен видением и взор свой обращает или на действительный предмет, или же на простой призрак божества, когда видит некое знамение или думает, что видит, и видит нечто такое, что выше человека, — тогда весь ужас его, восторг, смятение, страх, изумление и любая другая страсть безраздельно передаются этому предмету и проявляются по всей своей силе — ему видится нечто обширное, имманентное или, как говорят художники, такое, что за жизнью». Подобное вдохновение Шефтсбери называет божественным энтузиазмом. Им наделены герои, государственные мужи, ораторы, поэты и даже философы. Чтобы это вдохновение получило верную направленность, нужно держаться «благого расположения духа». Идеалом для Шефтсбери является гармонически развитая личность, т. е. личность, сочетающая физическое, нравственное, интеллектуальное развитие. Образец такого человека он заимствует из античной классики. Этот идеал предполагает, по мнению Шефтсбери, единство истины, добра и красоты. В диалоге «Моралисты» (раздел второй) прямо утверждается, что красота и благо одно и то же. Нет истинного эстетического наслаждения, кроме как в добре, нет истинной моральной радости вне прекрасного. Шефтсбери говорит о красоте духа, красоте характеров, красоте чувств, красоте сердца, короче, о внутренней красоте, которая проявляется в чувственно воспринимаемой красоте движений, форм, человеческого поведения, поступков. К понятию нравственной красоты Шефтсбери подходит путем анализа различных форм прекрасного. Первый разряд красоты — это «мертвые формы». Сюда относится все то, что сделано человеком из различного материала, например дворцы, статуи, сюда же относится человеческое тело как материальный феномен. Второй разряд красоты — это «формы, которые созидают формы, такие, у которых, стало быть, есть разумность, действие и творение... Третий порядок красоты... созидает не только те формы, что мы зовем простыми формами, но созидает и сами формосозидающие формы. Мы ведь сами замечательные архитекторы материи и можем безжизненным телам придавать форму и придавать им образ нашими руками...»
Шефтсбери далее доказывает, что сама по себе красота носит глубоко нравственный характер, что нравственное совершенствование человека осуществляется через созерцание красоты мира и красоты искусства. Правда, моральное чувство, т. е. интуитивная способность различать добро и зло, как и внутреннее чувство, дающее возможность отличать красоту от уродства, согласно Шефтсбери, присуще человеку от рождения. Но это только в виде задатков, в виде предрасположения. Внутреннее чувство нуждается в дальнейшем развитии, совершенствовании. Красоту мира, красоту добродетельных поступков, красоту нравственных отношений человек способен постичь, если сам он добрый, если его способности развиты соразмерно. Гармония мира постигается лишь гармонично развитой личностью.
Таким образом, красота и добро мыслятся Шефтсбери как находящиеся в органическом единстве по своей глубокой сущности. Лишь на поверхности явлений они относятся к разным сферам, природа же их одна и та же, поэтому нравственное и эстетическое воспитание идут в одном и том же направлении — формировании всесторонней и гармонически развитой личности. Никто из английских просветителей с такой силой не подчеркнул такое важное значение искусства для формирования нравственного облика человека, как Шефтсбери. И в то же время никто с такой силой и с такой энергией не указал на значение нравственного содержания искусства для развития самого искусства. Искусство отвечает своему назначению лишь постольку,
поскольку оно ставит и решает нравственные проблемы, поскольку оно выступает в качестве средства нравственного воспитания человека. В той мере, в какой искусство теряет нравственное значение, оно теряет также и эстетическую ценность.
Свои возвышенные мысли о нравственном значении искусства и всей эстетической сферы Шефтсбери выразил в поэтической форме. Влияние английского моралиста и эстетика испытали многие философы и писатели. Влияние Шефтсбери объясняется тем комплексом нравственно-эстетических идей, которые он развивал. Это идеи свободы, свободомыслия, высокого нравственного пафоса, мысли о гармоничном и всестороннем развитии человека, о великом нравственном значении искусства и благотворном влиянии на человека красоты. Разумеется, идеалы Шефтсбери были утопичны. В условиях тогдашней Англии осуществить гармоничное и всестороннее развитие человека можно было разве в отношении лишь небольшой группы людей. Свободомыслие подвергалось преследованию, свобода была привилегией немногих. Однако благородный порыв, возвышенные нравственные принципы, преклонение перед красотой мира и человека — все это находило отлик в душах выдающихся деятелей культуры эпохи европейского Просвещения.
Проблема эстетического нашла свое своеобразное истолкование у известного английского философа-агностика Давида Юма (1711 — 1776) (агностицизм — философское учение, отрицающее познаваемость объективного мира и объективное значение истины). Некоторыми сторонами своего учения Юм был близок просветителям. Но Юм — агностик с тенденцией к субъективному идеализму. В этом пункте начинается его разрыв с Просвещением. С точки зрения Юма, красота существует только в воспринимающем сознании, а прекрасное не имеет определенной объективной основы. Это утверждение носит ярко выраженный агностический характер. В трактате «О норме вкуса» Юм пишет: «Прекрасное — не есть качество, существующее в самих вещах; оно существует исключительно в духе, созерцающем их, и дух каждого человека усматривает иную красоту. Один может видеть безобразное даже в том, в чем другой чувствует прекрасное, и каждый должен придерживаться своего чувствования, не навязывая его другим». Поиски подлинно прекрасного или безобразного Юм считает такими же бесплодными, как если бы хотели установить, что доподлинно сладко, а что горько. В зависимости от состояния наших органов чувств одна и та же вещь может
казаться то сладкой, то горькой. Пословицу «о вкусах не спорят» Юм возводит в ранг философского положения.
Юм продолжает традиции английского Просвещения, когда подчеркивает важность искусства в воспитании нравственных воззрений и чувств. Занятия изящными искусствами, согласно Юму, развивают нашу способность выносить суждения о различных явлениях жизни. Изящные искусства формируют и культивируют наши эмоции. «Ничто так не совершенствует характер, — пишет он, — как изучение прекрасного в поэзии, красноречии, музыке или живописи. Эти искусства придают чувствованиям определенное изящество... они пробуждают нежные, приятные эмоции. Они отвлекают дух от суеты всяческих дел и корыстных устремлений, влекут к размышлениям, располагают к покою и вызывают приятную меланхолию, которая из всех состояний духа больше всего подходит для любви и дружбы».
При всей ограниченности эстетическая концепция Юма содержит в себе и положительные моменты. Особенно это касается раскрытия нравственного содержания, назначения искусства, взаимодействия между этическими и эстетическими факторами, анализа психологического механизма, связи между искусством и нравственностью. Представляют большой интерес поиски Юмом тех структур, в которых осуществляется слияние этических и эстетических принципов. У Юма были некоторые симпатии к эстетике классицизма, он даже пытается ее обосновать путем ассоциативной психологии, но в целом его эстетическая концепция имеет тенденцию к защите принципов реализма эпохи английского Просвещения.
Материалистические тенденции английской эстетики XVIII в. наиболее выпукло обозначились в эстетическом трактате Эдмунда Бёрка (1729—1797) «Философское исследование о происхождении наших идей о возвышенном и прекрасном» (1757). Первая часть трактата посвящена анализу таких чувств, как новизна, страдание, наслаждение, радость и печаль и т. д. Далее Бёрк рассматривает основные эстетические категории — возвышенное и прекрасное. Согласно Бёрку, у человека есть два фундаментальных стремления: одно стремление к самосохранению, другое — к общительности. Первое является основой возвышенного, второе — прекрасного. Шум водопада, завывание бури, раскаты грома, чрезмерное проявление силы, большие пространства, большой интенсивности свет и цвет, а также некоторые противоположные состояния: темнота, мрак, пустота — действуют на человека устрашающе, вызывают чувство робости, поскольку они угрожают ему, касаются его чувств самосохранения. Если эта угроза человеческому существованию не является непосредственной, то может доставлять известное удовольствие, хотя и покоится на чувстве страха. Все, что так или иначе способно вызвать представление о страдании или опасности, т. е. что так или иначе ужасно, или относится к ужасным предметам или воздействует, подобно ужасу, является источником возвышенного, т. е. производит сильнейшее волнение, которое способна испытывать душа. Правда, когда опасность или страдание слишком приближаются к нам, они не способны дать никакого наслаждения и попросту ужасны. Но на некотором расстоянии и с некоторыми модификациями они могут быть и бывают источниками эстетического переживания. В объяснении чувства возвышенного Бёрк идет по пути физиологических и психологических анализов.
Чувство красоты Бёрк связывает с понятием общественных качеств. Все, что возбуждает любовь, симпатии, все, что побуждает к подражанию, — все это есть прекрасное и относится к области человеческих отношений. Однако красота проявляется и в мире физических предметов и явлений. Здесь нас влечет и доставляет удовольствие все, что касается тонов, цветов и форм. Мягкие, нежные, чистые, изящные тона, цвета, формы пробуждают у нас любовь. Бёрк в третьей части своего трактата доказывает, что ни пропорциональность, ни полезность, ни совершенство не совпадают с прекрасным. Каковы же тогда объективные признаки красоты? Таких признаков он насчитывает семь: сравнительная малость предметов; гладкость поверхности предметов; разнообразие в расположении частей, но это отношение частей не должно быть угловатым; нежное строение; чистая, светлая, но не резкая и блестящая окраска; если что-нибудь должно быть окрашено ярко, то такая краска должна сочетаться с другими, чтобы она резко не выделялась.
Благодаря тому, что чувство красоты связано с симпатией, поэзия, живопись и другие изящные искусства обладают способностью воздействовать на человека. Таким образом, чувство прекрасного, будучи связано с чувством симпатии, являющимся моральным понятием, способствует объединению людей, формированию социльно-нравственных качеств. В конечном счете и чувство возвышенного, связанное с изображением бедствий, несчастий, в свою очередь тоже способствует формированию нравственных качеств личности. Бёрк говорит, что предметы, которые неприятно потрясли бы нас в действительности, могут явиться источником высших наслаждений, будучи представленными в трагедии или в каком-либо подобном изображении. Бёрк отграничивает прекрасное от близких ему категорий: совершенное, пропорциональное, полезное, ибо восприятие последних предполагает рассудочную деятельность. Несмотря на существенные недостатки, эстетическая теория Бёрка с ее ориентацией на материализм, реализм и гуманизм в искусстве может быть отнесена к прогрессивным течениям мировой эстетической мысли.
Эстетика английского Просвещения отражает стремление и интересы английского буржуа, победившего в революции. Отсюда ее оптимистический тон, умеренность, трезвость в оценке реально-материальных факторов. Этим она способствовала утверждению реалистического искусства. Материалистические тенденции в английской эстетике XVII—XVIII вв. получили наибольшее развитие. В этом секрет плодотворного влияния эстетики английского Просвещения на эстетическую мысль Франции, Германии, России и других стран.
<<<--->>>
