Аннотация
В книге рассказывается о жизни и творчестве русского поэта, прожившего трудную жизнь, отстаивавшего свои позиции (не всегда верные) в постоянной борьбе. Главным результатом этой жизни стало его прекрасное творчество. Автор цитирует и анализирует некоторые стихотворения поэта, но главное внимание уделяет его жизненному пути, той основе, на которой формировалось его творчество.

Содержание
От автора
Детские годы
Годы юности
Московский университет
На военной службе. Мария Лазич
Над строками стихотворений Фета
Петербург. Поездка за границу
Марья Петровна
Дружба с Тургеневым
Фет и шестидесятники
Фет-помещик
Дружба с Львом Толстымv01
Переписка Фета с Толстым
Последние годы жизни
Жизнь после смерти
Приложение. В. Соловьев. О лирической поэзии

ОТ АВТОРА
Афанасий Афанасьевич Фет (1820—1892)—не только великий, но и один из самых трудных для изучения русских поэтов. Его жизнь, полная драматизма и противоречий, часто неожиданная в своем движении и переходах, ставит перед тем, кто ее изучает, множество вопросов. Вопросов, не решенных еще наукой о литературе или не вполне убедительно решенных. Мы, например, не можем еще со всею ясностью ответить на такой вопрос: как уживался в Фете человек, довольно мрачно взиравший на каждодневную жизнь, расчетливый в поступках и практических делах, консерватор по убеждениям — и тончайший поэт-лирик, смелый до дерзости в своих поэтических порывах и озарениях, поэт, радостно воспевший красоту природы и человеческих чувств, красоту мира?
И еще. Популярность Фета сейчас велика. Современный читатель испытывает несомненную тягу к его стихам. Но как это согласовать с активным неприятием поэзии Фета демократическим читателем в одну из самых революционных эпох русской истории — в 60-е годы XIX века?
Вопросов, на которые мы должны будем ответить, много. Но это-то и делает нашу задачу особенно увлекательной. И научной в точном смысле слова. Всякое научное знание — в том числе и знание о литературе — начинается со всевозможного рода загадок и вопросов. Ими оно и питается. Там, где все абсолютно ясно, не может быть научного интереса, там нет, по существу, нужды в глубоком изучении предмета. Интересно то, что вызывает вопросы и нуждается в ответах. Чем сложнее и противоречивее предмет изучения, тем поучительнее и живее будет рассмотрение этого предмета. И вот почему книгу о Фете писать и трудно, и увлекательно. Что же касается того, какой на деле окажется эта книга, заинтересует ли она учащихся, увлечет ли их, то об этом, естественно, судить не автору, а самому читателю.
Хотя детство Фета нельзя назвать вполне счастливым и безоблачным, оно не было печальным и уж во всяком случае не предвещало ему какой-то большой беды. Все у него было как у многих помещичьих сыновей, дворян, живших преимущественно на земле и немлею.
Была деревенская жизнь, и обычный сельский обиход, и вокруг —среднерусская природа, привлекающая незаметной с первого взгляда, особенной, тихой прелестью.
Были крестьяне-дворовые, и каждодневное общение с ними, и их народный говор, их рассказы и сказки.
Были добрые соседи-помещики и их многочисленные семьи, дети разных возрастов, в том числе однолетки, — и опять-таки общение, совместные игры и занятия.
Была та почва, национальная, характерно-русская, которая незаметно и вместе с тем глубоко воздействовала, оставалась в человеке на всю его жизнь.
Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин) родился 29 октября (по новому стидю—10 ноября)1 1820 года. В документальной биографии его многое не совсем точно — неточна и дата рождения. Интересно, что сам Фет отмечал как день своего рождения 23 ноября.
Место рождения будущего поэта — Орловская губерния, деревня Новосёлки, недалеко от города Мцен-ска, родовое имение отца, Афанасия Неофитовича Шеншина.

1 По некоюрым источникам — 29 ноября (11 декабря).
4

Афанасий Неофитович многие годы своей жизни, начиная с семнадцати лет, провел на военной службе. Участвовал в войне с Наполеоном. За доблесть, проявленную в сражениях, награжден орденами. В 1807 году, по болезни, ушел в отставку (в звании ротмистра) и стал служить на поприще гражданском. В 1812 году он избирается на должность мценского уездного судьи, а тремя годами позже — мценского уездного предводителя дворянства.
Род Шеншиных принадлежал к древним дворянским родам. Но богатым отец Фета не был. И знатность рода относилась более к прошлому, чем к настоящему. Афанасий Неофитович пребывал в постоянных долгах (возникших у него еще со времен военной службы), в постоянных домашних и семейных заботах. Может быть, это обстоятельство отчасти объясняет его сумрачность, его сдержанность и даже сухость и по отношению к жене, матери Фета, и по отношению к детям. В воспоминаниях, написанных в конце жизни, Фет так говорит об этом: «...мать видимо старалась угодить отцу. Но никогда я не видал ни малейшей к ней ласки со стороны отца. Утром при встрече и при прощанье по поводу отъезда он целовал ее в лоб, даже никогда не подавая ей руки... Изредка признаки ласки к нам, детям, выражались у него тем же сдержанным образом. Никого не гладя по голове или по щеке, он сложенными косточками кулака упирался в лоб счастливца и сквозь зубы ворчал что-то вроде: „Ну..."».
Мать Фета, в девичестве Шарлотта Беккер, принадлежавшая по рождению к немецкой зажиточной бюргерской семье, была женщиной робкой и покорной. После принятия православия она получила имя Елизавета Петровна. В домашних делах решающего участия не принимала, но воспитанием сына, будущего поэта, по мере своих сил и возможностей занималась.
Интересна и отчасти таинственна история ее замужества. Шеншин был вторым ее мужем. До 1820 г. жила она в Германии, в Дармштадте, в доме отца. Видимо, уже после развода с первым мужем, Иоганном Фетом, имея на руках малолетнюю дочь, она встретилась с 44-летним Афанасием Неофитовичем Шеншиным. Тот находился в Дармштадте на излечении, познакомился с Шарлоттой Фет и увлекся ею. Кончилось все тем, что он уговорил Шарлотту бежать с ним в Россию, где
5
В доме отца Фет прожил до четырнадцати лет. На исходе 1834 года Афанасий Неофитович принял решение отправить сына и дочь Любу учиться в специальные учебные заведения. Первоначально было задумано учить детей в Москве или в Петербурге.
Любу определили в Екатерининский женский институт. Фета же, по совету Жуковского, с которым Афанасий Неофитович был знаком, повезли в город Дерпт (ныне Тарту), известный своим университетом с давними традициями. Жуковский не только посоветовал ехать в Дерпт, но и написал рекомендательное письмо дерптскому профессору Моеру.
Моер встретил отца и сына весьма радушно, но оставаться в Дерпте не советовал: для выросшего в сельском поместье юноши шумная студенческая жизнь не представлялась ему «достаточно благонадежной». Вместо Дерпта Моер рекомендовал учебное заведение в соседнем маленьком городке Верро (теперь он называется Выру) и сам сделал запрос директору учебного пансиона Крюммеру. От того пришел благоприятный ответ. После экзамена, который носил скорее формальный характер, Фета приняли в пансион.
Город Верро испытывал на себе большое влияние немецкой культуры. Это сказывалось и в бытовом укладе жизни городка, и тем более в жизни ученической. В пансионе Крюммера это выражалось в строгой системности занятий, в сугубом педантизме как обучения воспитанников, так и распорядка их дня:
14
«Образ школьной жизни был почти неизменно однообразен и состоял в следующем. Вечером, для старших классов в 10 часов, по приглашению дежурного надзирателя, все становились около своих мест и, сложивши руки с переплетенными пальцами, на минуту преклоняли головы, и затем каждый, сменив одежду на халат, а сапоги на туфли, клал платье на свое место на стол и ставил сапоги под лавку; затем весь класс с величайшей поспешностью сбегал три этажа по лестнице и, пробежав через нетопленные сени, вступал в другую половину здания, занимаемого... темными дортуарами. В дортуарах вдоль по обеим стенам стояли шкафы; дверка такого шкафа скрывала складную кровать, которую стоило опустить, чтобы она при помощи отворенной дверки представила род отдельной корабельной каюты. Всякие разговоры в постели строго воспрещались...
В 6 часов утра дежурный надзиратель безмолвно проходил вдоль кроватей, стуча рукою по громозвучным их дверцам, и тогда — о горе! — приходилось из нагретой постели, накинув халат, бежать по холодным сеням в свою палату... Ровно в 8 часов внизу в коридоре раздавался громогласный звонок, по которому все устремлялись в большую залу на утреннюю молитву... Затем до 11-ти часов следовали три утренних урока, по окончании которых до половины двенадцатого на завтрак в палаты приносились... ломти ситного хлеба, весьма тонко и прозрачно намазанные маслом. С половины двенадцатого до половины первого шел четвертый утренний урок для старших классов; а в половине первого снова по звонку все бежало в общую залу к двойному ряду столов, где всякий за обедом занимал свое обычное место... В час вставали из-за стола и, невзирая ни на какую погоду, отправлялись под надзором дежурного учителя гулять. Учителями этими являлись... в один день француз, а в другой русский, и соответственно этому на прогулках было обязательно говорить не иначе, как по-французски или по-русски. Прогулка длилась час, в два часа все садились за приготовительный получасовой урок, а от половины третьего до половины пятого шли два послеобеденных урока в младших классах; а в двух старших присоединялся от половины пятого до половины шестого третий послеобеденный ежедневный латинский урок...»
.....