Книга «Карл Маркс. История его жизни» — один из крупнейших трудов Франца Меринга, 'видного деятеля германского и международного рабочего движения,— была издана в Германии в 1918 г. Автор описывает жизнь и деятельность К. Маркса на широком историческом фоне, анализирует его произведения, показывая их место и значение в истории формирования и развития марксизма. Написанная живым, образным языком, книга представляет интерес для самых широких кругов читателей.

| Содержание
Предисловие .
Глава первая ЮНОСТЬ
1. Дома и в школе .
2. Женни фон Вестфален.
Глава вторая УЧЕНИК ГЕГЕЛЯ
1. Первый год в Берлине.
2. Младогегельянцы .
3. Философия самосознания.
4. Докторская диссертация.
5. «Anekdota» и «Rheinische Zeitung» .
6. Рейнский ландтаг.
7. Пять месяцев борьбы .
8. Людвиг Фейербах.
9. Женитьба и изгнание.
Глава третья ПАРИЖСКОЕ ИЗГНАНИЕ
1. «Deutsch-Fraиzosische Jahrbiicher».
2. Дальний прицел в философии.
3. К еврейскому вопросу .
4. Французская культура .
5. «Vorwarts!» и высылка.
Глава четвертая ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС
1. Контора и казарма.
2. Английская культура.
3. «Святое семейство».
4. Обоснование социализма.
Глава пятая БРЮССЕЛЬСКОЕ ИЗГНАНИЕ
1. «Немецкая идеология».
2. Истинный социализм .
3. Вейтлинг и Прудон.
4. Исторический материализм.
5. «Deutsche-Brusseler-Zeitung».
6. Союз коммунистов.
7. Пропаганда в Брюсселе.
8. «Коммунистический манифест».
Глава шестая
РЕВОЛЮЦИЯ И КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ
1. Февральские и мартовские дни.
2. Июньские дни.
3. Война с Россией.
4. Сентябрьские дни .
5. Кёльнская демократия.
6. Фрейлиграт и Лассаль.
7. Октябрьские и ноябрьские дни .
8. Удар из засады .
9. Еще один удар из-за угла.
Глава седьмая ЛОНДОНСКОЕ ИЗГНАНИЕ
1. Новое рейнское обозрение.
2. Дело Кинкеля.
3. Раскол в Союзе коммунистов.
4. Эмигрантская жизнь.0
5. Восемнадцатое брюмера.
6. Кёльнский процесс коммунистов.
Глава восьмая
ЭНГЕЛЬС-МАРКС
1. Гений и общество .
2. Союз, не имеющий себе подобного .
Глава девятая КРЫМСКАЯ ВОЙНА И КРИЗИС
1. Европейская политика .
2. Давид Уркарт, Гари и и Джонс.
3. Семья и друзья.
4. Кризис 1857 г.3
5. «К критике политической экономии».
Глава десятая ДИНАСТИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОРОТЫ
1. Итальянская война .
2. Спор с Лассалем .
3. Новая борьба с эмигрантами.
4. Интермедия.
5. «Господин Фогт».
6. Семейные и личные дела.
7. Агитация Лассаля.
Глава одиннадцатая НАЧАЛО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
1. Основание.
2. Учредительный манифест и устав Интернационала .
3. Разрыв с Швейцером.
4. Первая конференция в Лондоне.
5. Немецкая война.
6. Женевский конгресс .
Глава двенадцатая «КАПИТАЛ»
1. Родовые муки .
2. Первый том.
3. Второй и третий тома.
4. Прием, оказанный «Капиталу».
Глава тринадцатая ИНТЕРНАЦИОНАЛ НА ВЫСОТЕ
1. Англия, Франция, Бельгия .
2. Швейцария и Германия .
3. Агитация Бакунина .
4. Альянс социалистической демократии.
5. Базельский конгресс .
6. Женевские смуты.
7. «Конфиденциальное сообщение»
8. Ирландская амнистия и французский плебисцит
Глава четырнадцатая ПАДЕНИЕ ИНТЕРНАЦИОНАЛА
1. До Седана.
2. После Седана.
3. Гражданская война во Франции.
4. Интернационал и Коммуна.
5. Оппозиция бакунистов.
6. Вторая конференция в Лондоне.
7. Источник раскола в Интернационале.
8. Гаагский конгресс .
9. Печальные последствия.
Глава пятнадцатая ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
1. Маркс в домашнем кругу.
2. Германская социал-демократия.
3. Анархизм и восточная война .
4. Утренняя заря.
5. Вечерняя заря.
6. Последний год.
Примечания.
Указатель имен.
Указатель прессы.

***

Если интересуемая информация не найдена, её можно Заказать

Посвящается Кларе Цеткин
наследнице марксистского духа

Франц Меринг

КАРЛ МАРКС
История его жизни

Предисловие.
Эта книга имеет свою небольшую историю. Когда зашла речь об издании переписки Маркса с Энгельсом, г-жа Лаура Лафарг обусловила свое согласие, поскольку оно было необходимо, моим участием в качестве ее доверенного лица в редактировании переписки. В доверенности, подписанной в Дравейле 10 ноября 1910 г., она уполномочила меня сделать все примечания, разъяснения и сокращения, какие я сочту необходимыми.
Фактически мне, однако, не пришлось использовать этих полномочий. Между издателями или, вернее, издателем Бернштей-ном — так как Бебель дал только свое имя — и мною не возникало сколько-нибудь существенных разногласий. Тормозить же его работу без особой надобности я, разумеется, не имел ни повода, ни нрава, ни желания, да это и не соответствовало бы духу поручения, возложенного на меня моей доверительницей.
Но во время долгой работы над этой перепиской образ Карла Маркса, сложившийся у меня на основании многолетнего изучения, стал более выпуклым, и у меня невольно возникло желание запечатлеть этот образ в биографии. Я знал к тому же, что это чрезвычайно обрадует г-жу Лафарг. Я приобрел ее доверие и дружбу совсем не потому, что она считала меня самым ученым или самым умным среди учеников ее отца, но потому, что я, по ее мнению, глубже всех понял его как человека и вернее всех сумел бы изобразить его с этой стороны. Не раз письменно и устно она уверяла меня, что многие полузабытые воспоминания о родительском доме ожили в ней благодаря описаниям, которые содержит моя история партии и особенно издание литературного наследия Маркса,- и что многие имена, часто слышанные ею от родителей, лишь благодаря мне облеклись плотью и кровью.
К сожалению, эта благородная женщина умерла задолго до того, как удалось издать переписку ее отца с Энгельсом. За несколько часов до того, как покончить с собою, она еще послала мне дружеский привет. Она унаследовала великий дух своего отца, и я до конца своей жизни буду ей благодарен за то, что она доверила мне для издания многие сокровища из оставленного им литературного наследия, не сделав при этом ни малейшей попытки повлиять на свободу моих суждений. Так, я получил от нее письма Лассаля к Марксу, хотя из моей истории партии она знала, как часто и решительно я отстаивал правоту Лассаля в споре с ее отцом.
Между тем ни тени благородства, присущего этой женщине, не обнаружили два сионских стража марксизма. Когда я приступил к осуществлению своего замысла — написать биографию Маркса, они подняли вопль добродетельного негодования, так как в «Neue Zeit» («Новом времени») я позволил себе высказать несколько замечаний об отношении к Марксу Лассаля и Бакунина, недостаточно расшаркиваясь при этом перед официальной партийной легендой. Вначале К. Каутский обвинил меня во «вражде к Марксу» вообще и в «злоупотреблении доверием», якобы допущенном мною в отношении г-жи Лафарг, в частности. А так как я все же упорствовал в своем намерении писать биографию Маркса, то из столь, как известно, драгоценного места в «Neue Zeit» уделено было ни более ни менее как целых шестьдесят страниц памфлету Рязанова, где тот пытался уличить меня в постыднейшем предательстве по отношению к Марксу. Он осыпал меня при этом обвинениями, недобросовестность которых может сравниться разве только с их бессмысленностью. Я оставил последнее слово за этими господами под влиянием чувства, которое из вежливости не назову надлежащим именем; но считаю своим долгом заявить, что я не сделал ни малейшей уступки их моральному терроризму и обрисовал в этой книге взаимоотношения Лассаля и Бакунина с Марксом согласно требованиям исторической правды, совершенно не считаясь с партийной легендой. При этом я, конечно, опять воздержался от всякой полемики, но в примечаниях слегка вышутил главные обвинения, предъявленные мне Каутским и Рязановым, в назидание и на пользу более молодым работникам в этой области, которым пора привить полное равнодушие к припадкам попов марксистского прихода.
Если бы Маркс был в действительности тем скучным примерным мальчиком, каким восторженно изображают его попы марксистского прихода, я не увлекся бы мыслью написать его биографию. Мое восхищение, как и моя критика,— а для хорошей биографии необходимо в равной мере и то и другое — относится к великому человеку, который о себе всего чаще и охотнее говорил, что ничто человеческое ему не чуждо. Воссоздать образ Маркса во всей его мощи, во всем его суровом величии — вот задача, которую я ставил себе.
Уже сама цель определяла путь к ее достижению. История — всегда одновременно и искусство и наука, и это в особенности применимо к жизнеописаниям. Не помню сейчас, какой ученый сухарь родил ту «бессмертную» идею, что в храме исторической науки эстетике делать нечего. Но я должен — к моему, быть может, стыду — откровенно признаться, что даже буржуазное общество я не так глубоко ненавижу, как те более строгие мыслители, которые, лишь бы лягнуть старика Вольтера, объявляют скучную манеру писать единственно дозволенной. Сам Маркс был в этом смысле тоже на дурном счету: вместе со своими древними греками он причислял Клио к девяти музам. В действительности муз презирает лишь тот, кем они сами пренебрегли.
Предполагая, что читатель одобрит избранную мной форму, я тем более должен просить его о некотором снисхождении к содержанию. Я заранее был вынужден считаться с неумолимой необходимостью не слишком перегружать книгу: нужно было сделать ее доступной и понятной хотя бы для развитых рабочих, а книга и без того в полтора раза превзошла первоначально предполагавшийся объем. Как часто приходилось мне поэтому довольствоваться одним словом вместо целой строки, строкой — вместо страницы и страницей — вместо листа! Особенно пострадал от этого разбор научных произведений Маркса. Для того чтобы заранее устранить всякие недоразумения, я вычеркнул из обычного подзаголовка биографии великого писателя: «История его жизни и его сочинений» — вторую половину.
Несравненное величие Маркса в значительной степени обусловливается, несомненно, тем, что в нем неразрывно связаны человек мысли и человек дела, взаимно дополняя и поддерживая один другого. Но столь же несомненно и то, что борец всегда имел в нем перевес над мыслителем. В этом отношении все они, великие пионеры нашего дела, мыслили одинаково. Лассаль сказал однажды, что охотно оставил бы ненаписанным то, что знал, лишь бы наступил наконец час практического действия. В наши дни мы с ужасом убедились в том, как они были правы: мы видим, что серьезные исследователи, по три или даже по четыре десятка • лет высиживавшие каждую запятую в сочинениях Маркса, теперь, в тот исторический момент, когда они могли бы и должны были бы действовать, как Маркс, на самом деле лишь вертятся вокруг своей оси подобно скрипучим флюгерам.
Не скрою, однако, что|я не чувствовал себя призванным более других охватить до самых границ колоссальную область знаний, которыми владел Маркс. Даже для того, чтобы дать в узких рамках моего изложения вполне ясное представление о II и III томах «Капитала», я призвал на помощь моего друга Розу Люксембург. Читатели будут не менее меня признательны ей за то, что она с готовностью пошла навстречу моему желанию: третий раздел XII главы написан ею.
Я счастлив, что украсил мою книгу этой жемчужиной, вышедшей из-под ее пера, и не менее счастлив, что наш общий друг Клара Цеткин-Цундель разрешила мне выпустить мой кораблик в открытое море под ее флагом. Дружба этих двух женщин была для меня неоценимым утешением в годину, когда стольких «мужественных и стойких передовых борцов» социализма умчало бурей, как сухие листья осенним ветром.
Франц Meринг
Штеглиц — Берлин, март 1918 г.