Cтарый 4емодан
ПОСЛЕВОЕННЫЕ ПАМФЛЕТЫ И ЮМОРЕСКИ
«Верно ли, что путем распространения коммунизма Россия пытается подчинить себе мир?*
Верно!
Идея мирового господства появилась в России на второй день Октябрьской социалистической революции,
то есть 8 ноября 1917 года, ровно в 18.00.
Владимир Ильич Ленин после обеда — обед был как раз слишком роскошный: 25—30 граммов черных сухарей и две столовые ложки пшенной каши без масла,— так вот, товарищ Ленин, сытно пообедав, задумался, тихонько что-то напевая.
Когда жену Ленина, Надежду Константиновну Крупскую, спросили, о чем задумался вождь мирового пролетариата, Надежда Константиновна ответила:
— Разве не догадываетесь? Видите, Владимир Ильич сидит в кресле, голову чуть закинул назад, глаза прищурил и в глубокой задумчивости напевает:
_____________
* Летом 1956 года редакция американского юмористического журнала «Баунти» обратилась к советским публицистам с просьбой ответить на некоторые вопросы. Ответы редакция обещала напечатать на страницах «Баунти».
Просьба американского журнала была своевременно выполнена. Однако «Баунти» перестал выходить, так и не успев выполнить своего обещания.
На один из вопросов журнала «Баунти»: «Верно ли, что путем распространения коммунизма Россия пытается подчинить себе мир?» — ответ написал Остап Вишня.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим:
Кто был ничем, тот станет всем.
Это и была негласная директива В. И. Ленина о мировом господстве.
Мы наш, мы новый мир построим!.. В этом заключалась задача.
За первые две недели Советской власти большевики не смогли овладеть вселенной, ибо, как вы, очевидно, помните, они на протяжении указанных двух недель все время собирались пасть.
Помните, конечно, тогдашний прогноз всего капиталистического мира:
— Больше двух недель большевики не продержатся— падут!
Как же им было заниматься в такое время мировым господством?
Не пали, но и вселенной овладеть не успели!
Потом — вы это тоже, очевидно, припоминаете — четырнадцать капиталистических государств по инициативе Уинстона Черчилля начали помогать русскому народу, как они говорили, добыть свободу и пользоваться той свободой вместе с помещиками и капиталистами. Свободу эту четырнадцать держав везли на танках, пушках и несли на остриях штыков.
И это, а также то, что большевики учились пожирать детей (согласно зарубежной информации), было причиной того, что мировое господство пришлось на время отложить.
Индустриализация страны, которой капиталистический мир очень «помогал», поддерживая всякими способами саботаж и вредительство на шахтах, фабриках и заводах,— все это тоже не совсем благоприятствовало мировому господству.
Потом большевики взялись за коллективизацию сельского хозяйства. В этот период сложнейшей проблемой для Советской власти (о чем много говорилось и писалось в капиталистических странах) была проблема общего одеяла.
Основным признаком коллективной жизни, как писала капиталистическая пресса, являлось обобществление жен.
— Спят все вместе» кто с кем попало, дети от матерей отбираются и вскармливаются коммунистическим молоком, только от коров красной масти!—так о коллективной жизни писала тогда эта «объективная и правдивая» пресса.
Спать вместе для нас не было проблемой, мы сразу научились. А вот где взять такое общее одеяло, чтобы всех вместе укрыло,— над этим пришлось голову поломать.
Был создан специальный научно-исследовательский институт общего одеяла (НИИОБОД).
Общее одеяло было найдено за сравнительно короткое время, а вот добиться того, чтобы это одеяло ночью, во время сна, не перетягивали на себя более сильные члены коллектива,— над этим бились долго, пока одному кандидату текстильно-одеяльных наук не пришла в голову блестящая идея: на том конце одеяла, которым укрывались ноги, делать дырки, куда каждый коллективист, укрывающийся общим одеялом, просовывал большой палец правой ноги. И благодаря этому среди членов коллектива сохранялись: Liberie, Egalite, Fraternite*
А всемирное господство откладывалось!
Потом вторая мировая война. Запахло Гитлером.
Разумеется, на это время мы припрятали идею мирового господства, так как, сами понимаете, было не до того.
Закончилась одна война, началась другая — холодная, и мы снова взялись осуществлять мировое господство.
Как?
Ну, ясно, что только путем распространения коммунизма!
Как мы экспортируем в капиталистические страны коммунизм?
Это, разумеется, секрет, но, поскольку социалистическая система уже не является монополией Советского Союза, можно этот секрет раскрыть.
___________
* Свобода, равенство, братство (франц.).
Лучший способ экспортировать идеи коммунизма в капиталистические страны — упаковка и пересылка коммунизма с помощью каракулевых смушек.
Как это делается?
Очень просто: берется коммунистическая идея, скручивается в тоненькую трубочку и прячется в завиток каракулевой смушки.
Если вы внимательно присмотритесь к каракулевой смушке, вы заметите, что один завиток шерсти завит только раз, а другой — дважды. Вот там, где завиток двойной, и запрятана коммунистическая идея.
Попадая за границу, такая смушка с коммунистическими идеями ни у кого не вызывает никакого подозрения. Человек носит каракулевый воротник, или шапку, или целое каракулевое манто, завитки медленно раскручиваются, коммунистические идеи оттуда выпархивают, с помощью жевательной резинки попадают в организм, и человек начинает кричать и требовать, чтобы какой-нибудь толковый психиатр пощупал голову мистера Даллеса. Ясно?
1956
«Теперь я турок, не бандит»
Однажды в самостийной берлоге украинских кто-большедаст-националистов, которые, как мы знаем, расползлись нынче по тамошней зоне Германии, произошло необычайное событие.
Собралось на совещание самостийно-берложье руководство: Мельник, Левицкий, Шмуляк и другие берлоговодители.
А Бандеры не было...
Сидели все и ждали наиглавнейшего...
И вдруг открываются двери и входит — кто же бы вы думали?
Входит турок.
Настоящий турок: в красной феске, в широченных, прямо до самых лодыжек, штанах, в зубах трубка...
Входит, приложил руку ко лбу и говорит:
— Слава аллаху!
Все изумленно подпрыгнули.
А турок им:
— Чего молчите? Слава аллаху, говорю!
И только Мельник:
— Степан?!. Тю!.. Что это ты в турка преобразился?!
По голосу Мельник узнал, что это был-таки не турок, а Степан Бандера собственной персоной...
Все к нему кинулись:
— Да неужели?! Да как? Да почему? Зачем в турецкой одежде? Неужели вправду смагометился?
Бандера оглядел всех, покачал головою:
— Политиками называетесь! Государственные мужи, а догадаться способности нема!
— Да в чем дело-то?
— Эх, вы! Газеты читаете?
— Читаем!
— Плохо, значит, читаете! Читали о том, что американский президент Трумэн дает Турции да Греции помощь в четыреста миллионов долларов?
— Читали!
— Даже теперь не сообразили? А я вот сейчас напишу Трумэну, что мы, дескать, турки, что оказались в «перемещенных» особах, чтобы про нас не забыли... Я уже и паспорт достал, что не Бандера я вовсе, а Бандер-паша! Раскумекали?
— Ой, голова! Ой, голова! — все к нему.
— Но это еще не все!
— А что же еще?
— Да то еще! Тебе, Шмуляче, нужно в грека превратиться. Беги сейчас же на барахолку, доставай греческую одежду, а тогда за греческим паспортом... Знаешь, где паспорта продаются?
— Знаю!
— Будешь теперь перемещенным греком по фамилии Шмулякопопуло... Разумеешь?
— Разумею.
— Я напишу Трумэну, чтобы не забыл перемещенных турок, а ты напишешь, чтобы перемещенных греков не обошел своей милостию! Вот! А то хоть и ходим мы сейчас в перемещенных, да что из того? Только на кусок колбасы и хватает! А то — специальная помощь! Это тебе не субсидия!
— А самостийная, ни от кого не зависящая ненька наша Украина как же? — несмело пробормотал Мельник.
— Украина! Украина!—гаркнул Бандера.— Где деньги, там и самостийная Украина! Давал Гитлер — была гитлеровская самостийная Украина, дает Англия — английская самостийная Украина... Но вы и сами понимаете, что мало! Превратимся в турок да в греков,— может, поденежнее будет греко-турецкая самостийная Украина! Понимать надо!
— Вот голова! Ну и голова! — гаркнули хором берложники.
1947
Правда очи колет
I
Великий русский писатель Н. В. Гоголь в свое время с грустью подметил: «Много на свете всякой дряни...»
Давно жил Н. В. Гоголь, а дряни и до сих пор в мире полным-полно.
Есть такая дрянь и среди украинцев, которые теперь живут в Канаде и Соединенных Штатах Америки.
Погань эта, непотребство человеческое, не замечает честной работы, не в состоянии она понять и честной, правдивой идеи или даже события, потому что всю жизнь свою жила враньем, подхалимством, вероломством, продажностью и провокацией.
Обретается в Канаде группка людей, лодырей и негодяев, которых вышвырнула родная земля, ибо пользы от них было, как от чесоточных клещей на здоровом теле. «Переместились» они (конечно, не сами они «переместились», а с родины их коленом «переместили») в Канаду или Америку, сидят там и, протягивая руки,— дайте, не обойдите! — «вызволяют» Украину.
Выпестованные на лжи и провокации, разве могут они примириться с тем, что честные, прогрессивные люди хотят узнать правду о Советском Союзе, о Советской Украине?
Для бродяг самое слово «родина» чужое, незнакомое, ибо родины нет у них, они вечные бродяги, безотцовщина, проходимцы приблудные.
Для них родина там, где можно в мутной воде рыбку половить, а хозяин у них тот, кто бросит им «кус гнилой колбасы».
Когда кормило их гестапо, они были украинско-немецкими буржуазными националистами.
Кормил Черчилль — они украинско-английские.
Дает Трумэн или Ачесон — они украинско-американские.
Дает бог — служат богу.
Черт подаст — ему молятся.
А нередко и так: до полдня — боговы, с полдня — чертовы.
Лишь бы гроши да господская любовь.
II
Приезжают частенько к нам, в Советскую Украину, представители родных братьев наших, прогрессивных украинцев, которых лихая доля, нужда да бывшая национальная и социальная неволя в императорской Австро-Венгрии, в шляхетской Польше забросили на чужбину, далеко за океан, в Канаду, в Соединенные Штаты.
Советская Украина всегда встречает канадских посланцев, как родных, показывает им свою многогранную жизнь, как она есть.
И естественно, что, когда посланцы эти возвращаются в Канаду или в Америку, их уже нетерпеливо ждут, хотят получить весть из далекой, но одновременно такой близкой и родной матери Отчизны, великой социалистической Родины.
Сколько же дум передумано на чужбине про родной край, сколько слез выплакано, сколько грустных песен пропето:
Ветры могучие... Вас умоляю. Весть принесите с родимого края.
III
Не так давно в Советской Украине побывали представители прогрессивных организаций из Канады.
Как же не послушать людей, которые собственными очами и Киев видели, и Днепр-Славуту, и древний Львов, и Полтаву, и Чернигов, Харьков... Все родные города и села, луга и леса, сады и реки. А главное — людей они видели и творческие их дела.
Вот и ждали нетерпеливо все честные земляки наши встречи с ними. А проходимцы, вся эта нечисть людская, использовали любые способы, чтобы не дать людям услышать правду о Советской Украине.
Разве они со своими хозяевами, канадскими поджигателями войны, могут дать людям понять, что ни у Советского Союза, ни у Советской Украины нет и мысли ни о какой войне, что весь советский народ вдохновенно трудится над восстановлением народного хозяйства, разрушенного войной, что в Советской Украине растут новые города и села, города-сады, строятся клубы, театры, кино, санатории, детские сады и ясли, стадионы и курорты!
Они, поджигатели войны, производят пушки, размахивают атомными бомбами, сколачивают агрессивные блоки и пакты, с пеной у рта орут, что, дескать, Советский Союз им угрожает, а тут приезжают живые свидетели и говорят им в глаза:
— Врете, господа! Не о войне в Советском Союзе думают, а о мире. Не агрессивные блоки сколачивают, а договоры о дружбе со странами народной демократии и со всем прогрессивным человечеством.
Тогда хозяева своим лакеям:
— Куси их!
На собрания, где люди, побывавшие в Советском Союзе, рассказывают об увиденном, врываются лакеи, хулиганят, избивают честных людей, набрасываются с провокационными вопросами и т. д.
Мы знаем, о каких вопросах идет речь.
Сидит такая уродливая бандитская морда, развалилась в кресле и начинает:
— Какого размера миска, из которой колхозники все сразу холодец из неощипанных кур едят?
— А какого размера рядно, которым колхозники покрываются, когда все покотом в коллективной кровати спят?
Знаем мы эти «великоумные» вопросы.
А что умнее они способны выдумать?
Бандиты и хулиганы, они думают своими хулиганскими делами затмить правду?
Хозяева требуют, чтобы честные люди правды о советской жизни не знали,— вот лакеи и стараются.
IV
А какой гвалт учинила украинская националистическая — поверьте мне на слово! — газета «Канадский фермер» по поводу «Воспоминаний об отце», которые напечатал в газете «Советская Украина» депутат Верховного Совета СССР Семен Стефаник, сын известного украинского писателя Василя Стефаника.
«Канадский фермер» напечатал рукопись некоего «профессора» М. Чубатого и редакционную статью «Сын русифицировал своего отца!».
Семен Стефаник напечатал свои «Воспоминания» в русском альманахе, на русском языке.
Ох, как заголосили националистические пришибеевы:
«Сенсационная статья!» «На русском языке!». «Несчастный сын великого отца!» Гвалт! Спасайте! «Плакать или смеяться?!» Караул! «Сын русифицировал отца!»...
Семен Стефаник рассказал в своей статье правду об отце.
Он написал, что Василь Стефаник любил русскую демократическую литературу, литературу протеста против царско-помещичьего ярма, литературу Пушкина, Гоголя, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Успенского, Толстого, Чехова, Горького, учился у этих писателей глубоко познавать жизнь.
Благородное сердце Василя Стефаника горячей своей болью болело не только о галицком бедняке из бедняков,— для чудесного этого сердца своей, личной представлялась и судьба оскорбленного, измученного надднепровца, и тамбовца, воронежца, и польского забитого панского батрака.
Василь Стефаник, как великий писатель-гуманист, не мог быть проповедником и защитником национальной ограниченности, певцом одной лишь своей стрехи, национального своего корыта. Сердце его обливалось кровью, когда думал он про общую мужицкую беду.
Об этом и написал его сын, Семен Стефаник.
А господским лакеям хотелось, чтобы народный писатель-гуманист Василь Стефаник остался в памяти человеческой, как мизантроп, погромщик, шовинист.
Вот отчего они так люто накинулись на С. В. Стефаника.
«Правда очи колет» — правильно говорит народ.
1947
Растите счастливыми
Многие столетия австро-венгерские, а потом немецко-чешские господа, помещики и капиталисты, а вслед за ними и свои паны и подпанки учили многострадальных братьев наших, чтобы они обретали счастье следующим образом:
«Молись! Молись и на нас трудись!»
Только тот, учили они, народ может стать счастливым и надеяться на отличные результаты своего труда, который идет за Христом.
Обучали они закарпатцев еще и так:
«Русин, брат мой, сожми в горсти разум свой и задумайся над своей судьбою».
Это тоже помогает, когда разум в кулаке зажат.
«И не забывай того, «русин, брат мой»,— растолковывали господа,— что от голода на свете умирают десятки людей, а от переедания болеют и умирают миллионы!»
Господский рецепт для счастливой жизни наших закарпатских братьев был готов:
«Молись, трудись, сожми в горсти разум свой и не так уж много ешь, иначе скончаешься!»
Все вышеизложенное нами не выдумано, мы выписали цитаты из «Большого сельскохозяйственного календаря прикарпатского общества наук за 1943 год. Составил д-р Иван Гарайда».
Разумеется, после такого рецепта главною у наших братьев стала дума, о которой и шла речь в календаре для народа.
Писалось там вот как:
«Бедный наш народ. Он не роскошествует в материальных богатствах. Но душа его — средоточие сокровищ».
То не беда, что народ темен, голоден, забит, ограблен,— душа у него, видите ли, полна сокровищ.
Хоть, извините, и без штанов, зато с духовными сокровищами.
Что бедняку закарпатскому оставалось делать?
Только напевать:
Ой, пойду я в Полонину,
Да там же и сгину,
Завещаю, посадите
Над гробом калину.
Завещаю посадить
И огородить,
Чтобы знали на Рахове,
Где я буду гнить...
Столетиями под господским сапогом гнили закарпатские братья наши.
* * *
Счастье снизошло не от Христа.
Объединение с Украинской Советской Социалистической Республикой в единой семье советских народов принесло в Закарпатье счастливую жизнь.
Пять лет над Советским Закарпатьем сияет солнце.
Нет нужды теперь братьям закарпатским сжимать свой разум в кулаке, чтобы поразмыслить о своей беде, прикидывая, как бы с голоду не умереть. А раскрепощенный разум пригодился им, чтобы войти в науку, чтобы стать просвещенными, культурными, чтобы появились среди них Герои Социалистического Труда.
Не сажают сейчас вольные закарпатцы в песнях своих «над гробом калину», а звенит закарпатская счастливая земля песнями про волю, про счастливую долю.
Первая пятилетка свободы и счастья!
Пятилетие, которое перейдет в столетия и тысячелетия!
Растите счастливыми!
1952
Про шизофрению
Как-то одна барыня нанимала извозчика.
Было это, как вы и сами уже догадываетесь, давным-давно, ибо и барыни у нас водились, как вы знаете, очень давно.
Так вот, нанимала, стало быть, барыня извозчика, а тот запросил, по мнению барыни, дорого.
Барыня и говорит кучеру:
— Что это ты так дорого с меня взять хочешь? Тут же совсем близко. Дважды шагнуть.
Глянул извозчик на барыню, кивнул грустно головой и говорит:
— Не шагайте, барыня, так широко, а то... и т. д. и т. п.
Я уже позабыл детали,— говорю же вам, давно это было.
Вспомнился мне мрачно-веселый извозчик этот и та опечаленная барыня вот по какому случаю.
Лежит передо мною небольшая, убогая книжонка, называется «Знамя украинского националиста».
Это «Знамя украинского националиста», как ему и положено, грязное, засаленное и размером такое, что «древком» ему сгодится даже обгорелая спичка.
Основной лозунг в нем такой:
«Хай живе организация украинских националистов и ее руководитель Степан Бандера!»
Даже речь, в общем, не о том. Всякая бандера тоже жить хочет и живет пока еще до первой виселицы.
Речь о другом.
На первой странице этой засаленной книжонки напечатано: «Марш украинских националистов».
Заканчивается этот марш так:
Для нас закон высокий — суть приказа.
Что самостийная держава Украины
Вольна, сильна от Тиссы до Кавказа.
Вот держава какая: от Тиссы аж до Кавказа.
Вот как самостийные и ни от кого не зависящие гестаповцы широко шагают: точнехонько, как вышеупомянутая барыня.
Река Тисса, как мы знаем из географии,— в Венгрии. Кавказ — это тоже из географии внаем — немного на север, потом на юг, потом правее, затем чуть левее, потоке немного в сторону.
Если станешь на берегу Тиссы да поглядишь в сторожу Кавказа,— ой, как долго надо вглядываться, чтобы даже в воображении творческом возникли величественные Казбек и Эльбрус.
А тут подумайте только: хилый, запаршивевший щенок, на гестаповских помойках вскормленный, размечтался, чтобы одной лапой на берегу Тиссы стоять, а второй — испачкать Кавказский хребет.
Есть на свете еще одна неплохая речка, много пошире Тиссы.
Имя ей — Миссисипи.
И горы еще есть на свете. Называются Гималаями.
Ну, чуть подальше, чем Кобыляки.
Так вот, если гестаповские желтенькие цыплята думают строить великую, соборную, националистическую, самостийную и ни от кого не зависящую державу, так зачем же брать так узко: только от Тиссы до Кавказа? Брать, так уж брать! От Миссисипи и до Гималаев. А то можно взять еще за Гималаями версты на полторы. То-то будет держава! То-то территория будет! А вовсе не то, что:
Под вагоном территория,
А в вагоне Директория...
Всего-навсего и осталось — текст марша пересочинить.
И текст и темп.
Что касается темпа, пусть справятся украинско-немецкие националисты у Гитлера: ведь он со своими приспешниками взял темп подходящий, когда драпал с Кавказа до Тиссы и капельку дальше, за Тиссу.
Насчет темпа, коли у бандеровцев напора не хватит, я помогу, только не сегодня, а то, ей-богу, настолько уж опротивело об этом писать и даже размышлять.
P. S. Шизофрения — болезнь. Болезнь психическая. Лечат шизофреников в психиатрических стационарах. Это когда у пациента в голове вместо мозга желто-голубая каша. Излечить невозможно.
1948
«Наслаждения»
Предисловие:
1. Все, о чем будет идти речь,— хотите — верьте, хотите — не верьте,— все это не выдумано, а записано чуть ли не со стенографической точностью.
2. В слове «наслаждения» букву «е» нужно выговаривать твердо, как очень твердо выговаривает ее автор нижеприведенной «теории».
Слово:
Сиделось как-то под вечер на чудесной реке, на Ос-коле, сиделось, в воду на поплавок гляделось, о разных делах думалось.
Думалось же, говорим, о разных делах, но совсем не думалось о «наслаждениях».
Камыш на Осколе тихонько шелестел, била перед вечерней зарей на плесе щука — иногда как ударит по воде, словно кто бомбу в реку бросил!—и пошли-пошли, не пошли, а побежали огромные круги по воде...
Ревел в камыше бугай* ласточки над камышом молниеносились, и солидно время от времени проплывала над камышом цапля...
Камышевки, попискивая, перепрыгивали с камышинки на камышинку, качался на склоненной над водой
_________
* Бугай — здесь: выпь.
тростинке светло-голубой зимородок... Качается, качается, вдруг—раз! — ныряет в речку, вылетает из воды с рыбкой в лапках и помчался на тот берег полдничать...
И вот подплывает к берегу челнок...
Стандартный челнок, модели примерно XV—XVI веков, челнок не субмарина, а супермарина, с «двигателем» на одну весельную силу.
В челноке сидит дедок.
Дедок такой же стандартный, модели второй половины XIX века.
— Сколько же вам лет, дидусь?
— Лет? Да не мене, должно, как семьдесят пять! Давно живу! Здоровы булы!
— Здрасьте!
— Огонька нема?
— Есть огонек!
— Мо, и табачок есть?
— Цигарки есть, дидусь! Закуривайте!
— Табачок, оно, конешно, ловчее!
Закурили.
— Рыбку, дидусь, ловите?
— Да так, конешно, занимаюсь! Только ж рыба теперь...
— А что такое?
— Не ловится... По весне — большая вода — не идет! Теперь вот — малая вода! Тоже не идет...
— А когда же она идет?
— Вода должна быть средняя! Вот тогда она идет!
— Так, выходит, надо, дед, не прозевать самую ту «среднюю» воду, когда рыбка как раз идет!
— Не бывает!
— Чего не бывает?
— Средней воды не бывает!
— Как же это так?
— А так, скажу я вам. Как ударила революция — не бывает средней воды! Куда она подевалась, господь ее знает! А до революции, скажу я вам, только средняя вода и была!
— Ну?
— Мельницы здесь вот были водяные, панские! А я за мельника был. И как поставишь, бывало, верши — рыбу пудами вытрусиваешь... А отчего? А оттого, что вода была тогда средняя... Чтоб вы знали!
— Дивные,— говорю,— дела!
— Да то уж дивные или не дивные, а таки так! — сплюнул дедок.
Помолчали...
— А скажите мне, товарищ,— дедок ко мне,—для чего человек на свете живет?
— Смотря,— говорю,— какой человек и какую тот человек себе цель в жизни поставил...
— Не, не то вы, товарищ, говорите... Не то!
— А для чего?
— Для наслаждения! Вот для чего! Знаете, товарищ, что такое наслаждения?
— Да приблизительно,— говорю,— догадываюсь...
— Ну, так, по-вашему, что такое наслаждения?
— Кому,— говорю,— как! Я думаю, что, например, для хорошего, работящего тракториста «наслаждения», как вы говорите, в том, что он своим трактором тысячу или больше гектаров вспашет. Для вязальщицы «наслаждения», когда она навяжет двенадцать тысяч снопов, для колхозников «наслаждения»—стопудовые урожаи, для ученого — дать новое в науке, порадовать человечество каким-то неизвестным ранее открытием...
— Разве ж то наслаждения? — покачал головой дедок.— То ж работа!
— А что же, по-вашему, наслаждения?
— Наслаждения — то, когда человек ходить и полу-чаить наслаждения... Бо человек должен жить для наслаждения! О! Вот у нас был пан! Мельницы у его были! А я у его за мельника был! Вот приедеть пан — ходить и получаить наслаждения! А я за ним позади иду и тоже получаю наслаждения... Да... Ну, а потом уже й у меня на собственную мельницу закандзюбилось... А тут ударила революция... «Ох же ж,— как тот сказал,— и вдарила!» Какое ж теперь наслаждение?..
— Без собственной мельницы?
— Да что там говорить?! Никакого теперь наслаждения! Бывайте!
Дедок отпихнулся, гребнул веслецом, и дедова супермарина скользнула за камыш, исчезла, как привидение темного прошлого.
Я глядел вслед людскому стандарту второй половины XIX века и думал: «Какое «наслаждение», что среди нас так мало осталось подобных экземпляров!»
1947
Тюрьма-санаторий
Гитлеровский фельдмаршал Эрих фон Маиштейн серьезно прихворнул.
Он еще и доныне ходит на свободе, и оттого, вероятно, его и мучают нервы.
После недавней бурной деятельности, после Бабьего Яра в Киеве, после керченских каменоломен, после «работы» в Донбассе и вообще по городам и селам Украины, Белоруссии и Крыма — вдруг сиди себе тихо и жди, когда тебя будут судить.
Чешутся у фельдмаршала руки, сами собой скрежещут зубы, а как-то в субботу, явившись из кирхи домой, начал он кота вешать.
Сказать бы, что он волнуется перед судом,— так нет: он знает, что английские лорды собирают средства на защитника и уже пожертвовали на это двадцать пять фунтов стерлингов.
И все же фон Манштейна очень беспокоит бессонница.
Пришлось обратиться к врачу.
Врач внимательно осмотрел фельдмаршала.
— Дело,— говорит врач,— серьезное.
— Что у меня? — спрашивает фон Манштейн.
— У вас, мой фельдмаршал, рецидив людоедства и кровавого истязательства. Болезнь сложная, серьезная и затяжная.
— Что же делать?
— Требуйте немедленного суда! И пускай прекратят глупости благородные лорды — собирать деньги на защитника. Напротив, вам необходимо немедленное осуждение на пребывание в тюрьме!
— ??
— Удивляетесь, мой фельдмаршал? Разве вы не слышали, как живут осужденные в тюрьме Шпандау? Ха-ха! Бывший министр иностранных дел фон Нейрат развлекается на огороде, выращивает цветы, овощи. Бывший фюрер гитлеровской молодежи Бальдур фон Ширах читает французские романы. Гитлеровский министр экономики Вальтер Функ все время играет на рояле. Наследник Гитлера, гроссадмирал Дениц, беспокоит дирекцию тюрьмы требованиями о предоставлении белья из тонкого полотна, так как тело его чрезвычайно нежно и чувствительно. Вместе с ними там отдыхают: Рудольф Гесс, Альберт Шпеер, адмирал Эрих Редер. Там перворазрядная кухня, изысканное меню, квалифицированный медицинский персонал. Когда заболел Вальтер Функ, ему сделали переливание крови, взятой у английского солдата. Того самого солдата, чьего, может быть, ребенка, чью, может быть, мать разбомбил Альберт Шпеер своими «Фау-1» и «Фау-2»! Вряд ли, мой фельдмаршал, вы отыщете еще где-нибудь такой санаторий, как бывшая тюрьма. Торопитесь! Путевки туда выдает англо-американский суд.
— Данке зеер!* — галантно поклонился врачу Эрих фон Манштейн.— У меня, доктор, в последнее время начался сильный зуд в пятках. В вашем санатории могут меня от этого излечить?
— Безусловно... могут! Два раза в неделю, а если потребуется, то и ежедневно Трумэн будет приезжать в тюрьму — бывшим гитлеровским министрам и фельдмаршалам пятки чесать! Чешет он их нежно-нежно: почешет, почешет, а потом еще погладит! Великий специалист! Торопитесь, мой фельдмаршал!
1949
_________
* Очень благодарен! (нем.).
<<<---
