Cтарый 4емоданНЕМНОГО ИСТОРИИ
Ораторское искусство всегда являлось частью культуры того или иного народа. Оно могло развиваться только в обществе, где человек, выступающий с речью, был уверен, что его слово может оказать какое-то влияние на ход событий. Именно поэтому в Афинах — самом демократическом государстве древнего рабовладельческого мира — оно достигло большого совершенства. Особенно бурный расцвет ораторского искусства здесь наблюдается в конце V века и в IV веке до н. э. Это время характеризуется широким подъемом политической и экономической жизни Греции, развитием науки.
Непосредственный толчок развитию ораторского искусства дали знаменитые законы Солона. Эти законы, в частности, предусматривали, что каждый афинянин должен лично защищать свои интересы на суде. Естественно, что далеко не все могли это сделать. Тогда-то и появились так называемые логографы, то есть люди, составляющие речи по судебным делам. Таким логографом был вначале известный политический деятель Древней Греции Демосфен, с именем которого связаны все достижения ораторского искусства в Афинах.
Необходимость выступать с изложением своих взглядов и политических программ перед согражданами, острые споры в народном собрании, частые судебные дела породили потребность в занятиях риторикой. Возникали школы ораторского мастерства, появились теоретики этой науки, такие, как Горгий, Исократ, Трасимах. Первые греческие риторы стремились обучать «убеждать при помощи вероятного». Истина для них не имела значения. Посредством искусных логических построений, софизмов риторы учили доказывать то, что белое — это черное, и, наоборот, представлять в речах «малое великим и великое малым». Горгий, например, откровенно противопоставлял красноречие утверждению истины.
На иной позиции стоял величайший мыслитель древности Аристотель. В своей «Риторике» на основе анализа предыдущих риторических учений он выработал общие теоретические положения об ораторском искусстве. Аристотель рассматривал риторику как руководство к отысканию лучших способов аргументации в связи с обстоятельствами и природой излагаемого предмета, как совокупность методов воздействия оратора на слушателей.
Большого расцвета ораторское искусство достигло в другом государстве древнего мира — Римской республике. Истории известны такие блестящие ораторы Рима, как Катон Старший, братья Гракхи, Марк Антоний и др. Но, конечно, все эти имена затмевает имя выдающегося оратора Марка Туллия Цицерона. Biro речи, направленные в защиту республики, против заговорщической деятельности Каталины, до сих пор покоряют своей страстностью и убедительностью.
С тех пор прошли сотни лет, сменились десятки поколений. Сегодня многие без помощи энциклопедии и не вспомнят, в чем заслуги Цицерона, как политического деятеля. А когда нужно похвалить кого-то за хорошую речь, мы часто говорим: «Цицерон!»
Цицерон рассматривал оратора как человека высокой культуры и обширных знаний. В своих трактатах «Об ораторе», «Оратор» и «Брут» он показал, к чему должен стремиться каждый оратор. Для овладения мастерством речи, учил он, необходимо знание этики, логики, психологии, истории, литературы.
Заслуга Цицерона состоит в том, что он оживил схемы греческой риторики жизненной практикой и своим огромным ораторским опытом. Ему удалось вместо сухой формальной риторики создать новую практическую науку о красноречии.
С падением республики в Риме ораторское искусство и риторика пришли в упадок. Империя, писал знаменитый римский историк Тацит, смирила красноречие, как и все другое. Некоторое оживление приносит лишь деятельность знаменитого ритора Квинтилиана. В «Наставлении в ораторском искусстве» 1 он обобщил опыт римского красноречия, сформулировал основные методы и приемы оратор^ ского мастерства, взяв за основу нормы Цицерона. Прекрасный педагог, Квинтилиан разработал ряд серьезных проблем воспитания, выдвинул немало интересных идей, оказавших большое влияние на педагогику вплоть до XVIII века.
Средневековье — эпоха мракобесия и схоластики — естественно, не породило и не могло породить ораторов, подобных Демосфену и Цицерону. Эта эпоха не требовала убеждения и доказательств. Вера в догматы церкви, слепое преклонение перед авторитетами — вот все, что требовалось от человека. Красноречие становится достоянием богословских проповедников. Их деятельность сводилась к произнесению искусно отшлифованных речей, лишенных глубокого содержания. При содействии властей софисты, ставившие себя выше философов, стремились взять в свои руки все воспитание молодежи. Усилия софистов привели к развитию жанров бессодержательных декламаций, похвальных речей, школьных упражнений на вымышленные темы и т. п.
В средние века под давлением католического духовенства риторика превращается в свод оторванных от жизни схоластических правил. Возникает так называемая гомилетика — учение о христианском церковном проповедничестве. К числу наиболее видных теоретиков этого учения можно отнести
1 В русском переводе см. «Двенадцать книг риторических наставлений Марка Фабия Квинтили а не». Спб., 1834.
Мосгейма, Шлейермахера, Маргейнеке, Фенелона, а в России —- Прокоповича и Сперанского.
Примерно такое же положение наблюдалось в XVII—XVIII веках в России. Красноречие сделалось привилегией духовенства. Русский литературный язык пестрел множеством стилистических и лексических противоречий. В ученой среде господствовала мертвая латынь. Книги, в том числе и методические пособия по красноречию, пишутся по-церковнославянски, речь засорена иностранными словами, непонятными народу.
Первые реформы русского языка, первые научные книги на родном языке по теории красноречия связаны с именем М. В. Ломоносова. Великий ученый прекрасно понимал огромное значение литературного языка и красноречия для развития речевой культуры народа. Сам отличный оратор, Ломоносов умел ценить это искусство и в других. Поставив своей целью очистить русский литературный язык от «старых и неупотребительных речений, которых народ не разумеет», Ломоносов пишет «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладко-речия». Однако из-за отрицательного отношения членов академической конференции труд Ломоносова в эти годы опубликован не был.
В 1748 году выходит в свет написанная Ломоносовым на русском языке книга «Краткое руководство к красноречию», которая сыграла огромную роль в развитии русского литературного языка и красноречия, легла в основу дальнейшей разработки учебных пособий.
Из чего складывается искусство оратора, что нужно для того, чтобы овладеть им? М. В. Ломоносов считал, что, кроме определенных задатков («природных дарований»), человеку, желающему овладеть ораторским искусством, необходимы: «наука», «подражание авторов», «упражнение в сочинении», «знание других наук». «Науку» Ломоносов понимал как изучение правил, показывающих подлинный путь к красноречию. Эти правила, говорил он, только в том случае принесут обучающемуся пользу, если будут «кратки, чтобы не отяготить памяти многим изусть учением (то есть заучиванием наизусть. — А. Т.), а особливо тем, чему легче можно с примеров научиться, нежели по правилам». Второе: они должны быть «вразумительны», то есть сформулированы понятно, доходчиво, поучительно. Наконец, третье: правила должны сопровождаться примерами, поясняющими их и показывающими «самую оных силу», то есть применяя современную терминологию, их справедливость, жизненность, действенность.
Большое значение наш великий ученый придавал «подражанию авторов» — изучению речей и сочинений мастеров красноречия. «...Кто учится живописству, — говорил он, — тот старается всегда иметь у себя лучшие рисунки и картины славных мастеров... Красноречие, коль много превышает прочие искусства, толь больше требует и подражания знатных авторов...» 1 К «подражанию» Ломоносов относил также упражнения в сочинении речей.
1 М. В. Ломоносов, Полн. собр. соч., т. VII, стр. 94 я далее.
И еще что необходимо будущему оратору — это знание других наук, ибо «чем искуснее в науках, у того большее есть изобилие материи к красноречию».
В этих советах нет ничего неприемлемого и для нас. Мы бы только, пожалуй, поменяли местами правила Ломоносова, поставив на первое место последнее. Ясно, что не знание приемов красноречия главное для оратора, а знание предмета, глубокая убежденность в истинности тех положений, которые он выдвигает.
В XVIII — в начале XIX века в России было мало ораторов. Причину такого положения раскрыл в одном из своих произведений Д. И. Фонвизин.
Он пришел к выводу, что «сие происходило» отнюдь не от недостатка национального дарования и тем более не от недостатка российского языка, «которого богатство и красота удобны ко всякому выражению». Истинную причину малого числа ораторов в России Фонвизин увидел в отсутствии случаев, «при коих бы дар красноречия мог показаться». «Мы, — писал Денис Иванович, — не имеем тех народных собраний, кои витии большую дверь к славе отворяют и где победа красноречия не пустой хвалой, но претурой, архонциями и консульствами награждается»
В начале XIX века внимание к вопросам красноречия несколько возрастает.
Появляется ряд работ, посвященных различным
1 Д. И. Фонвизин, Избранные сочинения и письма, М., 1946, стр. 161—163.
вопросам ораторского искусства. Большой труд «Правила высшего красноречия» пишет М. М. Сперанский — видный государственный и политический деятель того времени. Яркое «Слово о существенных обязанностях витии и о способах к приобретению успехов в красноречии» произносит на годовом акте Московского университета преподаватель словесности П. В. Победоносцев.
Риторика в это время преподается во всех духовных школах России. Позднее изучение ее становится обязательным во всех гуманитарных учебных заведениях.
Что изучала риторика?
Первым разделом любого риторического сочинения всегда было изобретение идейного материала речи. К нему относилось нахождение основы для доказательства, самих доказательств при помощи так называемой диалектики (так еще древние софисты называли искусство спорить при помощи логических доводов). Здесь же рассматривались вопросы использования формально-логических аргументов, применение сравнений, контрастов и т. п. Изучались также средства воздействия на чувства слушателей. Во втором разделе риторики изучался порядок распределения материала речи, наилучшая композиция для достижения определенной психологической цели. Схема построения любой речи, согласно требованиям риторики, выглядела так: а) вступление, б) повествование, в) рассуждение (обоснование своих положений и опровержение доводов противника), г) заключение. И наконец, третий раздел риторики рассматривал изложение, или стиль речи. Сюда относилось рассмотрение стилевых особенностей разного рода речей (политической, судебной и т. п.), изучение разных стилей (простой, умеренный, возвышенный). Здесь разбирались средства «украшения» речи, так называемые тропы (метафора, метонимия, перифраз и т. п.); фигуры (антитеза, градация и пр.). Этот раздел также включал вопросы запоминания речи и ее произнесения.
В начале XIX века и позже появилось немало специальных учебников риторики: А. Ф. Мерзл Якова — видного русского поэта и критика, профессора Царскосельского лицея Н. Ф. Кошанского и др. В них, как отмечал В. Г. Белинский, смешивались и не расчленялись вопросы поэтического творчества, ораторского мастерства, логики, психологии. Авторы риторик пытались давать общие рецепты «на все случаи жизни». Такие учебники, несомненно, не оказали существенного влияния на развитие речевой культуры.
Середина XIX века в России приносит новую волну интереса к вопросам ораторского искусства. Ораторству посвящаются три обстоятельные статьи в «Карманном словаре иностранных слов», редактируемом М. В. Буташевичем-Петрашевским. В кружках Герцена, Станкевича, Хомякова этот вопрос подвергается самому широкому обсуждению.
Разговор ведется также и о содержании, о назначении риторики, о том, что существующая система преподавания риторики не годится, так как она воспитывает краснобаев и фразеров. Действительно, преподаватели вбивали в головы учеников устаревшие правила красноречия, установленные греками и римлянами. Ученики на основании зазубренных риторических правил могли написать напыщенное рассуждение, но были подчас не в состоянии связно изложить письмо другу. «Это похоже на человека, — писал В. Г. Белинский, —• который умеет ходить на манер древних героев, со всем театральным величием, а не умеет ни войти, ни стать, ни сесть в порядочном обществе» К Белинский показал, что риторики лишь приучают «к напыщенности, высокопарности, вычурности», к писанию «на пошлые темы, состоящие из общих мест, не заключавших в себе никакой мысли».
Но Белинский отнюдь не выступал против преподавания риторики. Он считал только, что ее необходимо ввести в «ее собственные пределы», исключив из нее все ей несвойственное. «Стилистика, — писал он, — вот настоящее содержание риторики...»
Борьба передовых людей против формальной стороны риторики привела к тому, что слово «риторика» потеряло свое прежнее значение, оно стало олицетворением пустой болтовни и краснобайства.
Отмена преподавания риторики в буржуазно-дворянских учебных заведениях отнюдь не была воспринята как утрата. Как писал М. В. Буташевич-Петрашевский в 1846 году: «Средний период общества... породил витиеватость, риторику -— «способ делаться искусственным оратором». Но изобре-
1 В. Г. Белинский, Поли. собр. соч., Иэд-во АН СССР, 1963, т. III, стр. 261.
тение не удалось: риторы остались риторами, хрии остались хриями, не заменив ораторов и ораторских речей» 1.
Нельзя представлять дело таким образом, что красноречие в России не развивалось вовсе. В среде прогрессивных людей России (декабристы, петрашевцы и др.) ораторское искусство совершенствовалось и обогащалось. Речи здесь отличались глубоким содержанием, страстностью и яркой формой изложения.
Со второй половины XIX века больших успехов достигло русское судебное красноречие.
Введение суда присяжных заседателей после реформ 60-х годов оживило судебные заседания.
Прения сторон в громких и «блестящих» процессах обязывали к тому, чтобы и прокурор, и адвокаты, и председатель суда не просто выступали, а выступали убедительно, ярко, доходчиво. Судебные ораторы осваивали и развивали речевую культуру, углубляли свои знания, стремились говорить красочно и остроумно.
Все это, естественно, вызывало интерес русской общественности к уголовным процессам с участием крупнейших юристов. В залах, где шло судебное разбирательство с участием крупнейших судебных ораторов, нередко можно было видеть М. Б. Салтыкова-Щедрина, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова.
Конечно, далеко не все судебные ораторы могли равняться по своему мастерству с такими исполи-
1 «Философские и общественно-политические' взгляды петрашевцев». Госполитиздат, 1953, стр. 327.
нами устного слова, какими были, скажем, Плевако и Кони.
Салтыков-Щедрин оставил в своих произведениях немало язвительных фраз в адрес ораторов, подменявших живое судебное слово фразерством и краснобайством. А. П. Чехов с сожалением писал, что в России много присяжных поверенных и прокуроров, в которых по существу их профессии должно бы предполагать ораторскую жилку, много учреждений, которые называются «говорильными», потому что в них по обязанностям службы много и долго говорят, но, за немногим исключением, нет людей, умеющих выражать свои мысли ясно, коротко и просто.
25 декабря 1891 года Чехов писал С. А. Андреевскому: «Для меня речи таких юристов, как Вы, Кони и др., представляют двоякий интерес. В них я ищу, во-первых, художественных достоинств искусства, и, во-вторых, — того, что имеет научное или судебно-практическое значение. Ваша речь по поводу юнкера, убившего своего товарища, это — вещь удивительная по грациозности, простоте и картинности: люди живые, и я даже дно оврага вижу» К
Как видим, в таких условиях была немалая потребность в обобщении опыта судебного красноречия. И такие попытки не раз делались. Надо сказать, что юристы той поры находились под большим влиянием судебных речей ораторов древности, в ча-
1 А. П. Чехов, Полное собрание сочинений и писем, ГИХЛ, 1949, т. 15, стр. 299.
стности Цицерона. Широко были распространены труды по ораторскому искусству такого теоретика красноречия, каким был Квинтилиан. Труды этих замечательных авторов, несмотря на все их достоинства, не могли, конечно, удовлетворить потребностей общества. Нужны были другие произведения, более близкие к жизни. Определенную роль в этом отношении сыграли переводные работы.
Вскоре появились и труды отечественных авторов. Назовем среди них «Русское судебное красноречие» Глинского, «Судебное красноречие в России» приват-доцента Московского университета А. Г. Тимофеева. Появились сборники речей выдающихся юристов, книги мемуарного типа, например «Около правосудия» Н. П. Карабчевского.
Все эти книги имели, конечно, определенное значение. Но авторы их основное внимание уделяли характеристике того или иного оратора. Систематического труда, подводящего итоги судебного ораторского искусства, не было. Первым и единственным таким трудом в России была книга юриста П. С. Пороховщикова «Искусство речи на суде», которую А. Ф. Кони назвал «прекрасным, систематическим по судебному красноречию сочинением».
Некоторых успехов достигло русское академическое красноречие. Среди преподавателей высших учебных заведений выделяются как ораторы Никитенко, Грановский, Менделеев и др. Но появление таких ораторов только, подчеркивало общее плачевное состояние ораторства.
Большой ценитель и знаток ораторского искусства, А. П. Чехов назвал почин Московского университета, организовавшего преподавание декламации, «серьезным шагом вперед» в деле развития красноречия.
* * *
В XIX веке широкого развития ораторское искусство достигает в ряде государств Западной Европы. Буржуазно-демократические и буржуазные революции во Франции и Италии, Германии и Австрийской империи породили выдающихся деятелей, умевших своими речами производить на людей сильнейшее впечатление.
Качественно новую струю в развитие ораторского искусства внесли вожди и руководители рабочего класса. Их речи отличает глубокая идейная убежденность, страстность, вера в светлое будущее. В то же время эти речи просты, доходчивы, свободны от декламаторской мишуры, которой в изобилии украшали свои выступления буржуазные деятели. Силу слова пролетарских ораторов вынуждены были признавать даже враги.
Несокрушимой логикой своих речей покорял слушателей К. Маркс. Как вспоминает В. Либкнехт, «никто не обладал в большей степени, чем он, способностью ясно выражать свою мысль».
Маркс был яростным врагом пустословия. Каж-
1 Мысли К. Маркса и Ф. Энгельса об ораторах и ораторском искусстве представляют для нас исключительный интерес. Некоторые из них читатель найдет в сборнике «Об ораторском искусстве», выпущенном Политиздатом тремя изданиями (последнее в 1963 году).
дая фраза в его выступлениях была деловой и содержательной. Один из современников (Ф. Лесснер), слышавших К. Маркса, отмечал, что речь его «была краткой, связной, неумолимо логичной; он никогда не говорил лишних слов; каждая фраза — ...необходимое звено в цепи доводов» Требовательный к себе, он требовал и от своих товарищей прежде всего большого идейного богатства речей, ясной формы изложения мыслей. «К краснобаям, — пишет В. Либкнехт, — он испытывал омерзение — и горе тому, кто в его присутствии отделывался фразами. Тут он был неумолим. «Фразер» было в его устах самым бранным словом, и кого он раз назвал фразером, с тем он порывал навсегда. «Надо мыслить, логически и ясно выражать свою мысль», — внушал он нам, «молодым», при каждом удобном случае и заставлял нас учиться» 2.
Эти же качества отличали и речи Ф. Энгельса. Однако в отличие от К. Маркса Ф. Энгельс разговаривал со слушателями в более живой и непринужденной манере. Он, вспоминает Т. Куно, «обращался к аудитории в разговорном тоне, в его выступлениях было много сарказма и юмора...» 3.
В произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса содержится немало отзывов об ораторской манере тех или иных политических деятелей. По ним можно судить, что основоположники научного коммунизма ценили в ораторе и что порицали. Высокую
1 «Воспоминания о Марксе и Энгельсе». Госполитиздат, 1956, стр. 151.
2 Т а м же, стр. 95.
3 Там же, стр. 213.
оценку давали они речам, произносимым такими выдающимися ораторами Европы и Америки, как деятель германской социал-демократии Август Бебель, чартист Эрнест Джонс, борец за освобождение негров в Америке Уэнделл Филлипс. Характеризуя последнего, Маркс указывал, что на ораторскую манеру Филлипса накладывает отпечаток его железная воля, уменье слить воедино «огромную энергию с самым возвышенным образом мыслей» Искренность, правдивость, страстность — таковы черты, наиболее ценимые К. Марксом и Ф. Энгельсом в ораторе. Но это не все. Ясность, деловитость, целенаправленность — также неотъемлемые черты хорошей речи. *Речь Бебеля превосходна, — писал Ф. Энгельс В. Бракке, — ясная, дельная и меткая* 2. (Курсив мой. — А. Т.)
Вместе с тем Маркс и Энгельс едко и зло высмеивали пустую болтовню различных буржуазных ораторов, английских, немецких и иных парламентариев. Когда у человека нет ничего за душой, речь его многословна, суха, бессодержательна. Критикуя одну из речей английского государственного деятеля Пальмерстона, К. Маркс прямо отметил, что его «ораторское искусство... как раз и заключается в уменье скрывать настоящий смысл своих речей и вымывать его из памяти слушателей потоком пустых и гладких фраз» 3.
Сухость, монотонность, скука — все это, по
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15, стр. 547.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 34, стр. 210. 9 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 11, стр. 276.
мнению К. Маркса и Ф. Энгельса, злейшие враги оратора. По поводу одного из таких ораторов Маркс замечает, что «он обладает своеобразной манерой сочетать сухую, вялую, монотонную речь, похожую на речь оценщика на аукционе, с ученическими иллюстрациями из истории и какой-то торжественной тарабарщиной на тему о «красотах конституции», «всеобщих свободах страны», «цивилизации» и «прогрессе» Такая речь пуста, она ничего не дает слушателям, не имеет практического значения. Это речь ради речи, рассчитанная на сознательный обман общественного мнения. «Если сжать эти напыщенные фразы, подобные воздушным шарам, — замечает К. Маркс по поводу выступления члена английского парламента Д. Стюарта, — то в руках не останется ничего, даже воздуха, заставлявшего их раньше казаться чем-то» 2.
Всякая нарочитая торжественность, театральность, выспренность, равно как и педантизм, подчеркнутая респектабельность в речах, вызывали у основоположников марксизма резкую критику. Они считали, что все это вызывает скуку, в то время как оратору, пишет К. Маркс в связи с одной из прослушанных им речей Б. Дизраэли, «не следовало бы забывать предостережение Вольтера: «Tous les genres sont bons excepte le genre ennuyeux» 3 («Все жанры хороши, кроме скучного». — А. Т.)
Человек становится хорошим оратором, когда ему есть что сказать, когда предмет его речи зна-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 11, стр. 405.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 9, стр. 283.
3 К. Ma р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 252.
чителен. Ф. Энгельс писал: «...Как могут развиться ораторские способности в собраниях, представляющих в лучшем случае несколько сот тысяч человек и вынужденных заниматься самыми ничтожными местными вопросами!» 1
Идеи К. Маркса и Ф. Энгельса об ораторском искусстве оказали сильное влияние на развитие устной пропаганды в России.
Последняя четверть XIX века и начало XX века характеризуются для России гигантскими классовыми сдвигами. На арену политической борьбы выходит рабочий класс. Страна покрывается сетью кружков, в которых рабочие знакомятся с учением Маркса и Энгельса.
В России конца XIX века выделяется как выдающийся пропагандист идей марксизма и талантливый оратор Г. В. Плеханов. В первый период своей деятельности он произнес немало ярких речей, направленных против самодержавия, а позже — против народничества.
Живое слово пропагандистов и агитаторов приобретает огромное значение для политического просвещения трудящихся. Ни одна стачка, ни одна маевка не проходят без произнесения страстных агитационных речей. Зарождается новое, пролетарское, революционное красноречие, по форме и содержанию отличное от красноречия либералов. Пролетарские ораторы в наиболее простой и доступной форме несут людям правду, обнажают пороки капитализма, поднимают массы на борьбу за свои права.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. в, стр. 94.
Ораторское искусство они подчиняют интересам народа, делают его мощным оружием в борьбе против эксплуататорских, господствующих классов.
Революционная обстановка в России пробудила к политической деятельности широкие массы трудящихся.
Признанными организаторами и ораторами рабочего класса были такие выходцы из народа, как П. А. Алексеев, С. Н. Халтурин, И. В. Бабушкин и др. Они покоряли массы убежденностью, горячей верой в светлое будущее, неукротимой ненавистью ко всякого рода угнетению. В ряде случаев их речи поднимаются до уровня высочайшего политического пафоса. Вспомним хотя бы слова, которыми Петр Алексеев заканчивает свою знаменитую речь на заседании особого присутствия правительствующего сената: «...Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда... и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!» 1
К числу пролетарских ораторов, первых пропагандистов и агитаторов большевистской партии относится и Петр Андреевич Заломов — рабочий Сормовского завода (прототип Павла в романе М. Горького «Мать»). Его страстные речи, призывавшие к свержению самодержавия, вдохновляли людей, поднимали их на борьбу с угнетателями. Бесстрашный революционер и пламенный оратор, Петр Заломов использовал трибуну суда для пропаганды марксистских идей. В. И. Ленин высоко
1 «Ораторы рабочего класса». Сборник речей. Госполитиз-дат, 1962, стр. 292.
оценил поведение Заломова и его товарищей на суде.
Приговоренный за организацию первомайской политической демонстрации в Сормове к пожизненной ссылке, Заломов продолжал и там вести активную пропагандистскую работу среди населения.
Таких, как Заломов, в рядах большевистской партии и рабочего класса было в те времена немало. Ораторы пролетариата стремились использовать все возможности для того, чтобы обратиться к народу с правдивым словом.
Подъемом красноречия характеризуется период, предшествующий Октябрьской революции. Политические речи звучат всюду: с трибуны думы и на городских площадях, на заводских митингах бастующих рабочих и на тайных маевках. Они отличаются полемическим характером, классовой непримиримостью. В жаркие дни 1917 года страстно звучат речи вожаков пролетариата, поднимавших народ на решительный бой за социализм.
Большой любовью матросов и солдат Кронштадта пользовался пламенный агитатор-трибун Семен Рошаль.
«Никогда не забуду фигуру Рошаля над темным морем матросских бушлатов и бескозырок, — вспоминает бывший солдат П. Зайцев. — В поношенной тужурке, с растрепанными волосами, он казался на первый взгляд чужим среди матросской и солдатской массы. Но стоило Рошалю по обыкновению звонко бросить «Товарищи кронштадтцы», как площадь мгновенно стихала. Рошаль готов был выступать в любое время. Поднимается на возвышение, снимает с головы фуражку — и давай гвоздить оборонцев и соглашателей! Понимал он матросскую и солдатскую душу. И ему платили в ответ большой любовью. Смотришь, бегут к площади люди. «Чего бежите?» — спрашиваешь. «Айда с нами! Рошаль на Якорной говорит».
Чем этот человек брал нас? Очевидно, тем, что умел выразить то, что мы тогда хорошо сердцем чувствовали, но высказать еще не могли»
После Великой Октябрьской социалистической революции наша партия располагала многочисленными кадрами пропагандистов и агитаторов. Их задачи не только не сузились, но с каждым днем приобретали все большее значение. Трудности, которые переживала молодая Советская республика в первые годы своего существования, были огромны. Разруха и голод, военная интервенция империалистов и гражданская война требовали от партии колоссального напряжения сил. Агитаторы и пропагандисты всюду были на передовых участках.
В Красной Армии и на Флоте в 1920 году насчитывалось до трехсот тысяч коммунистов, большинство из которых были агитаторами. Многие, естественно, не имели достаточного опыта агитационной работы. Партийные организации стремились всячески помочь им овладеть искусством говорить с массами. Например, в «Бюллетене бюро печати Политуправления РВСР» от 27 апреля 1920 года была помещена такая «Памятка агитатора» :
1 См. «Юность», 1957, № 9, стр. 87.
«Агитатор!
1. Помни, ты отдал себя великому делу — сеять в души трудящихся семя коммунизма. Ты его выполнишь, только отдав ему все свои силы и время.
2. Помни, ты хочешь учить других — учись же не покладая рук сам. Мы живем в дни мировой революции, когда события проносятся друг за другом с быстротой молнии, — следи же за ними и разбирайся в них.
3. Только практика и работа над собой научат тебя хорошо говорить и передавать свои познания другим. Начни с кучки, кончи тысячной толпой.
4. Никогда не выступай, не подготовившись к теме. Посмотри материалы по данному вопросу в газете, брошюре, книге. Выступай всегда с конспектом в руках.
5. Выступай, продумавши тему, а не только нахватавшись фраз в газете или брошюре. Говори живо и только о том, что сам хорошо понял и в чем убежден. Только тогда тебе поверят.
6. Когда говоришь, помни твердо свою тему и не отходи от неё далеко. Имей при себе конспект и, если забыл мысль, не стесняясь, посмотри в него и продолжай. Это лучше, чем ты, забыв свой план, будешь говорить то, что попадется на язык.
7. Говори простыми, народными словами, забыв об иностранных, которые ты выучил из книги.
8. Приводи в своей речи побольше примеров, фактов; поменьше употребляй общих, ничего не говорящих и всем надоевших митинговых фраз1.
9. Внимательно прислушивайся и присматривайся к слушателям. Если тебя перестают слушать, это значит надо изменить свою речь, привести яркий пример, сообщить факт.
10. Никогда не говори слишком долго: это утомляет.
11. Не кричи. Соразмеряй свой голос с количеством слу-
1 Старайся делать так, чтобы приводимые тобой примеры и факты сами собой агитировали, чтобы они лучше всяких призывов увлекали слушателей на революционную и трудовую борьбу. Приводи побольше примеров, которые вызывали бы желание соревноваться, достичь большего. Указывай героев борьбы, труда, указывай и тех, кто достоин порицания.
шателей. Крикливый голос быстро утомляет и неприятно действует на слух. Привыкай владеть своим голосом.
12. Лозунги бросай только тогда, когда слушатели захвачены.
13. Окончив доклад, после маленького перерыва заведи на тему доклада беседу. Предложи слушателям задавать вопросы, сам спроси их о чем-нибудь на тему. Пусть задают вопросы по очереди, не допускай, чтобы беседа превращалась в галдеж. Будь спокоен.
14. Не прерывай спрашивающего, дай ему высказаться, внимательно следи за ним, обдумай и дай исчерпывающий ответ. Если не знаешь, что ответить, скажи, что ответишь завтра; никогда не отговаривайся пустыми фразами.
15. Уходи тогда, когда слушатели удовлетворены беседой. Если - они чем-либо взволнованы, успокой их и уйди их другом.
16. Учись управлять массой. Не давай ей увлечь себя. Это можно достигнуть самодисциплиной и хладнокровием. Владей всегда собой, будь тверд и спокоен, тогда ты будешь держать слушателей в своих руках.
17. Всюду находи себе друзей и завербовывай их в ряды коммунистов.
18. Помни. Ты не начальство, не власть, а лишь более сознательный из своих товарищей. Помни, что ты вышел из их же рядов.
19. Агитатор! Тебе Коммунистическая партия и русская революция поручили великое дело — строить революционную трудовую республику. Ты обязан быть созидателем, творцом.
Помни это.
Живое слово пропагандистов, агитаторов, лекторов сыграло огромную роль в укреплении Советской республики.
За годы Советской власти ораторское искусство стало достоянием самых широких масс. Ежедневно в стране выступают тысячи лекторов и докладчи-
1 См. «Исторический архив», 1956, № 6, стр. 169—170.
ков, пропагандистов и агитаторов. Они несут народу знания, разъясняют всепобеждающее учение марксизма-ленинизма, великую программу коммунистического строительства, призывают трудящихся работать еще лучше, еще производительнее.
На партийных съездах, конференциях и собраниях, на сессиях Верховного Совета и местных Советов депутатов трудящихся, на массовых собраниях и митингах звучат речи рабочих и колхозников, ученых, инженеров и техников, деятелей культуры.
Пролетарское красноречие в корне отлично от буржуазного. Оно имеет точки соприкосновения с ним не более, чем буквы одной и той же азбуки в руках служителей империализма и рабочих. Пролетарское красноречие ставит целью поиск истины. В основе его лежат достижения передовой культуры всех народов мира, успехи прогрессивного ораторского искусства в России и за рубежом. Его сила в том, что оно опирается на нерушимые ленинские принципы идейности, партийности, классовости, научности пропаганды.
<<<---
