Cтарый 4емоданЭСТЕТИЧЕСКОЕ ЧУВСТВО И ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ
Говоря об объективных проявлениях эстетического в различных сферах человеческой жизни, мы всегда так или иначе касались тех чувств и переживаний, которые испытывает человек, сталкиваясь с красотой или уродством реальных предметов, явлений, человеческих поступков и отношений. Область эстетических восприятий и переживаний (от эстетического наслаждепия до отвращения), эстетических вкусов, суждений, оценок, эстетических идей и теорий, эстетических идеалов, то есть субъективно-эстетического, представляет собой вторую сторону предмета науки эстетики, которую мы будем рассматривать в данной главе. Исследование наукой этой области эстетического имеет очень большое значение для достижения новых успехов в эстетическом воспитании народа, для творчества деятелей любого вида искусства, для верного и глубокого восприятия художественных произведений каждым человеком в качестве читателя, зрителя, слушателя.
Основополагающими для эстетической науки в этом исследовании являются известные указания К. Маркса о том, что только в труде возникает и формируется «человеческий вкус к природе, человеческое чувство природы, а значит, и естественное чувство человека», в том числе чувство красоты и художественный вкус. История трудовой практической деятельности предстает перед нами не только как история развития материального, предметного мира, создаваемого человеком, но и как история утверждения и развития субъективно-творческих человеческих способностей.
В ходе трудового процесса рождались и формировались человеческие эстетические чувства: «...музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз,— короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям».
Эстетическое чувство — это глубокое идейно-эмоциональное состояние, возникающее у человека в процессе творческой деятельности, во время эстетического восприятия различных явлений действительности и воспроизводящих их красоту, величие (или, наоборот, уродство) произведений искусства.
Эстетические чувства и вызываемые ими переживания развиваются вместе с развитием общества, все более глубоко и тонко отражают многообразие и сложность объективных эстетических отношений. Благодаря этому они сами становятся все более сложными и многообразными. Они охватывают огромную область человеческих эмоций: от чувств восторга перед красотой и возвышенностью жизни или сострадания трагической гибели героя до сатирического осмеяния безобразного и отвращения перед отвратительным и пошлым^
Здесь важно отметить, что эстетические переживания'сами зачастую становятся возбудителем активных действий человека, действий, которые иногда определяют всю его дальнейшую судьбу.
Вот, например, с каким тактом, с какой тончайшей поэтичностью описывается этот интимпый процесс превращения эстетического переживания красоты в активное действие человека, потрясенного, очевидно, большим горем, в стихотворной миниатюре — хайку * Сайто Санки (перевод с японского В. Сикорского):
...Как вдруг увидел я сосульку:
Ее наполнил красотою лунный свет...
И я не стал самоубийцей.
Поистине прав был А. В. Луначарский, когда заметил, что в основе своей «эстетическое чувство — это чувство наслаждения жизнью». С эстетическими чувствами тесно связаны и переплетаются эстетические вкусы, представляющие собой г способность человека эмоционально оценивать эстетические отношения действительности и воплощающие
* Хайку — поэтический жанр (в японской поэзии существует с XV века), представляющий собой миниатюрное не-рифмованное стихотворение в семнадцать слогов, которое на русский язык обычно переводится тремя строками.
их произведения искусства. Благодаря развитому эстетическому вкусу, возникающему и формирующемуся, как и эстетические чувства, в ходе общественной практики, человек способен отличить прекрасное от безобразного, возвышенное от низменного и т. д. и по достоинству оцепить их. Так возникают необходимые предпосылки для сознательного участия человека в созидании прекрасного во всех сферах жизни и для всестороннего проявления его способности наслаждаться подлинной красотой. В ходе создания произведений искусства и при их восприятии эстетический вкус проявляется как художественный вкус.
Элементарные эстетические чувства (чувства красоты формы, цвета, звуковых сочетаний, гармонии, ритма, пропорциональности, симметричности, соразмерности и т. д.) начинают формироваться еще на заре человеческой истории — в процессе «изобретения» первых орудий производства и создания с их помощью простейших вещей — одежды, обуви, утвари, украшений и т. п.
В древнейшие времена в результате создания (путем мучительных поисков и радостных находок пластических форм и конструктивных решений) самых первых орудий производства и вещей, необходимых для удовлетворения непрерывно растущих и совершенствующихся человеческих потребностей, полезность предметов, как правило, порождала их красоту. Говоря словами Г. В. Плеханова, «человек сначала смотрит на предметы и явления с точки зрения утилитарной и только впоследствии становится в своем отношении к ним на эстетическую точку зрения... Потребительная ценность предшествует эстетической».
Так, для первобытных охотников эпохи нижнего палеолита красивыми казались самые ранние, симметрично отделанные, весьма примитивные кремневые орудия — ручные рубила, миндалевидные, овальные и треугольные формы которых были первоначально найдены вовсе не для возбуждения эстетических эмоций, а потому, что они были удобны для различных трудовых действий.
Но, пережив однажды огромное и глубокое чувство наслаждения красотой, созданной им самим, испытав ни с чем не сравнимую радость творчества, первобытный человек не мог уже больше свернуть с этого еще таинственного, но в то же время весьма привлекательного пути эстетического осмысления мира, художественного воспроизведения его красоты и драматических опасностей.
ТВОРЧЕСТВО
Пещерный человек учился рисовать...
Не находя в изяществе резона,
тяжелым камнем начал выбивать
фигуру угловатого бизона.
Случайный шаг! Опасная стезя!..
Он кончил, и впервые с сотворенья
из глаз звериных длинНая слеза
устало потекла от умиленья.
И страшной тайной творчества
влеком,
он чувствовал — назад уж нет
возврата,
когда он первобытным кулаком
стирал слезу светло и виновато.
Косматый, дикий, шкура за спиной,
разорвала лицо ему гримаса!
Он радости был полон неземной,
что слаще меда и сытнее мяса.
Евгений Винокуров
Так же, как на ранних исторических этапах развития человечества в целом, эстетические чувства и вкусы формируются и утверждаются у каждого индивидуума в самом раннем детстве: при первой встрече ребенка с ласково напеваемой матерью колыбельной песней, С яркими, красочными или звонкими игрушками. У взрослых людей эстетические чувства, оценки, переживания возникают буквально на каждом шагу: в процессе работы, учебы, при выполнении общественных обязанностей, на занятиях спортом, во время отдыха и развлечений. Они возникают и при чтении книг, в театре и в кщ1о,. да концертах, в музеях и на выставках. Талантливые произведения искусства, в образах которых как бы концентрируются те или иные эстетические чувства, вызывают у читателей, зрителей, слушателей сильные эстетические переживания, будь то радость или печаль. Они служат людям источником творческого вдохновения, являются могучим средством их эстетического воснпитания.
Незабываемым событием в жизни мужественных защитников героического Ленинграда явилось первое исполнение в августе 1942 года Седьмой симфониин Д. Шостаковича. Поскольку единственный в то время симфонический оркестр радиокомитета наполовину убавился от голода и болезней, свирепствовавших в последнюю трагическую зиму, его состав пришлось «усилить» за счет нескольких оставшихся случайно в городе истощенных, старых музыкантов и ряда прикомандированных армейских оркестрантов. Ни воздушные налеты фашистской авиации, ни артиллерийский обстрел, ни голод и холод не помешали любителям музыки, патриотам своего города собраться в Большой зал филармонии, впервые празднично озарившийся после длительного запустения. Сюда прибыли офицеры с тех участков фронта, откуда можно было добраться, рабочие и работ ницы прифронтовых заводов, учителя, обучавшие детей в бомбоубежищах, врачи и медсестры из госпиталей, советский и партийный актив города.
Поэтесса Ольга Берггольц, участвовавшая в организации этого поистине исторического концерта, ставшего, по ее словам, одной из любимейших легенд Ленинграда, вспоминает: «Наступила полная тишина, и началась музыка. И мы с первых тактов узнали в ней себя и весь свой тяжелейший путь. Путь, который не мог не окончиться несомненной грядущей победой. И мы, не плакавшие над погибающими близкими людьми, сейчас не могли и не хотели сдерживать отрадных, беззвучных, горючих слез. И мы не стыдились их... А в городе были включены все уличные репродукторы. И граждане толпой стояли перед ними и внимали, внимали всей душой мужественной победоносной музыке...»
Но профессиональное искусство не является единственным художественным источником эстетических эмоций людей. Марксистско-ленинская эстетика уделяет большое внимание выяснению сущности и путей разви тия такого своеобразного явления, как художественная самодеятельность.
Как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, эксплуататорская природа антагонистических формаций и порождаемая ею непримиримая противоположность между материальной и духовной деятельностью, трудом и красотой, трудом и наслаждением неминуемо приводят к тому, что возникает «исключительная концентрация художественного таланта в отдельных индивидах и связанное с этим подавление его в широкой массе». В коммунистическом обществе утвердится принципиально новое отношение;
каждый человек не только сможет, но и должен будет участвовать как в материальном производстве, так и в художественном творчестве.
Уже в настоящее время происходит широчайший по размаху процесс непосредственного приобщения миллионов советских людей к искусству, художественному творчеству во всех его видах и жанрах. Он проявляется в самых различных формах: в развитии народногошеко-ративного и прикладного искусства, в открытии районных, заводских, колхозных художественных галерей, ! скомплектованных из произведений не только профессиональных, но и местных самодеятельных художников, |в создании народных театров, литературных объедине-I ний, народных филармоний, самодеятельных струнных и симфонических оркестров, балетных и хоровых ансамблей, студий изобразительного искусства.
Приобщая человека к непосредственному созиданию прекрасного в искусстве, художественная самодеятельность не только способствует росту его культурного уровня и развивает художественные навыки, но и (что гораздо важнее) активно способствует формированию у него творческого отношения к своей основной профессии, открытию в повседневном труде красоты и подлип ного эстетического наслаждения. Шахтер из Пермской области, участник Всесоюзной выставки самодеятельных художников А. Шлепа в своем письме в заочный народный университет искусства Центрального Дома народного творчества имени Н. К. Крупской заявляет: «В шахте я работаю шестнадцатый год. Но раньше, когда я не занимался изобразительным искусством, мне казалось, что нет ничего интересного в шахте. Благодаря знаниям, полученным мною в университете искусств, и из прочитанных книг я понял, что и там, глубоко под землей, есть столько интересного, что не перечесть. Нужны только знания и упорный труд. И сейчас я нисколько не жалею, что выбрал этот трудный и интересный путь. Чем больше всматриваюсь в жизнь горняков, тем больше нахожу интересного. Если бы я не овладел некоторыми знаниями и навыками в искусстве, то давно уже, может быть, бросил бы горный труд, но уже несколько лет назад я полюбил шахту, и она мне сейчас помогает в творческой работе. Близкие мне люди, товарищи по работе, видевшие мои горные этюды и композиционные эскизы, не раз удивлялись, что в шахте есть красота там, где они ее не замечают».
Так для многих и многих тысяч людей участие в художественной самодеятельности становится неиссякаемым источником формирования и развития эстетических чувств и вкусов.
Вместе с тем, несмотря на успехи в деле эстетического воспитания, среди советских людей еще имеются отдельные попавшие под разлагающее влияпие буржуазной идеологии люди, эстетические чувства которых характеризуются неверной, подчас даже враждебной коммунистическому идеалу направленностью. Этих людей, для которых характерны искаженные эстетические оценки тех или иных явлений советской действительности, произведений искусства социалистического реализма, извращенные художественные вкусы, можно в известном смысле назвать эстетическими уродами.
Границы подобного эстетического уродства довольно широки. В них свободно умещаются такие разнородные явления, как «стиляжество», пристрастие к пикантным анекдотам, всякого рода формалистические увлечения и эксперименты, тяготение к мещанству, обывательскому «уюту» и пошлой или слащавой «красивости».
Если говорить о проявлениях подобного эстетического уродства в области искусства, для некоторых представителей художественной молодежи оказалась характерной тяга к деформации воспроизводимых предметов, к искажению образов людей, к композиционному хаосу, присущим современным полубеспредметным и беспредметным течениям в зарубежном изобразительном искусстве.
Во все времена большие художники ставили, так или иначе, своей целью воспевание красоты человека, осуждение безобразных и низменных сторон жизни, утверждение передового эстетического идеала. Теоретики и практики абстракционизма нарушили эти веками сложившиеся традиции, объявив их устаревшими и консервативными, потерявшими всякую эстетическую ценность. И совершенно прав известный советский художник Е. Кибрик, который заявил, обращаясь к молодежи:
«Что нового выдвинуло абстрактное искусство в понимании красоты, в представлении о прекрасном?
Античное искусство видело свой идеал в безукоризненно прекрасном, гармонически развитом человеческом теле, боготворило его.
Русская иконная живопись находила красоту в возвышенной одухотворенности, чуждой всего материального, «земного».
Реалистическое искусство конца XIX века считало прекрасным все живое, влюбленное в материальность мира, наполненного светом, погруженного в воздушную среду.
Абстрактное искусство назвало единственно прекрасным забавную бессодержательность.
Есть ли в абстрактном искусстве «рациональное зерно», что-либо разумное?
Нет. Самая сущность абстрактного искусства, отрицающая логическое начало, законченность в творчестве, неразумна и тем самым антихудожественна».
Когда современные буржуазные эстетики, опекая абстракционизм и другие формалистические течения, проповедуют соответствующие художественные вкусы, они пытаются таким путем отвлечь деятелей искусства от задач правдивого воспроизведения кричащих противоречий капиталистической действительности, от активного участия в революционном движении трудящихся масс. В нашей стране люди, отдающие дань абстракционистской моде, хотят казаться «левыми» и «революционными». Так, некоторые молодые художники, увлекшись «организацией» живописных пятен или нахождением острых ракурсов композиционных построений, твердо уверены, что уже и тем самым создали совершенно оригинальные, новаторские в эстетическом отношении произведения. Однако никакие разговоры о революционной «левизне» не могут обосновать прямые или косвенные отступления от эстетического идеала социалистического реализма. Искусственно-надуманный характер и, по существу, антигуманный, извращенный смысл этой так называемой «левизны» весьма удачно раскрыл в своем лаконичном и остром стихотворении поэт Василий Федоров:
Мы спорили
О смысле красоты,
И он сказал с наивностью младенца:
— Я за искусство левое... А ты?
— За левое...
Но не левее сердца!
Здесь невольно хочется вспомнить известное афористичное высказывание французского писателя Флобера, определившего искусство как «историю человеческого сердца»...
Конечно, не каждое отступление от хорошего эстетического вкуса представляет собой явление, враждебное коммунистическому эстетическому идеалу. Во многих случаях эстетические вкусы, для которых характерна одна и та же идейная направленность, отличаются в то же время степенью своего развития, глубиной и тонкостью.
Хороший вкус... Плохой вкус... Но что значат эти понятия? Нам кажется удачным довольно образное раскрытие их смысла и различий, данное в интересной книге Льва Кассиля «Дело вкуса»: «Хороший вкус — это прежде всего вкус здоровый, помогающий человеку видеть, познавать истинную красоту мира; хороший вкус — это вкус взыскательный, требовательный, строгий, честный, то есть чурающийся всего ложного, фальшивого, поддельного. Хороший вкус призывает человека быть искренним, как говорят, оставаться всегда самим собой, то есть проявлять себя одинаково на словах и на деле, стремиться к подлинно прекрасному, а не внешне красивенькому, испытывать отвращение ко всякой подделке, к любого рода наигрышу...
Дурной вкус — это вкус ленивый, не дающий человеку серьезно задуматься над смыслом жизни, над собственным поведением, над тем, какое место он занимает в обществе. Плохой вкус — это вкус грубый, не умеющий распознавать истинную красоту и довольствующийся примитивной красивостью... это прежде всего вкус «дешевенький», не умеющий находить верную оценку тому, что действительно дорого в жизни, хотя и не набивается само на глаза. И это вкус лживый: он готов прикрыть внешним блеском внутреннее невежество, он ревниво прислушивается к чужому толку, жадно, часто не разобравшись, торопливо следует за дешевой приманкой пустопорожнего, показного шика...»
Вкусам и чувствам некоторых людей, не получивших своевременного эстетического воспитания, присущи такие, например, отрицательные черты, как грубость, вульгарность, вкусовая несамостоятельность, крикливость, отсутствие чувства меры, неустойчивость, поверхностность, недостаток эмоциональной чуткости и гибкости и т. п.
Конкретные проявления неразвитых эстетических вкусов почти столь же, к сожалению, многочисленны, как и развитых. Человек с неразвитым вкусом не может по-настоящему насладиться красотами природы. Работая на производстве, он лишь изредка способен\ познать великую радость подлинного творчества. Отсутствует у него подчас и чувство юмора. С каким мучительным трудом пытается он понять скрытый в симфонии Бетховена таинственный источник того восторга, который переживают сидящие рядом, но такие в данную минуту далекие от него посетители концертного зала! Но зато он пять раз участвовал в сногсшибательных схватках «Великолепной семерки» или горячими слезами неоднократно оплакивал судьбу «Неизвестной женщины».
Многие не видят большой беды в том, что на наш экран выходят такие пошлые фильмы, как «Черные очки», а на книжном рынке появляются такие произведения, как роман-памфлет И. Шевцова «Тля», справедливо названный критикой романом-пасквилем.
Необходимо всегда помнить строгое предупреждение К. С. Станиславского о том, что искусство — «обоюдоострый меч», который одной стороной борется во имя света, а другой — во имя тьмы. С той же силой, с которой правдивые и совершенные художественные образы способны облагораживать зрителей или читателей, фальшивые, антихудожественные произведения могут «развращать их, принижать, портить вкусы, оскорблять чистоту, возбуждать дурные страсти, служить пошлости и маленькой мещанской красивости».
Сейчас идут усиленные поиски путей и способов активного вовлечения в процесс эстетического воспитания людей, для которых красота является не внутренней потребностью души, а лишь данью моде или даже некоторой маскировкой своих, подчас убогих, интересов. Как уродуют, например, облик наших квартир «приносящие счастье» пресловутые слоники и гипсовые мопсы-копилки, бумажные розы и пришпиленные к стенкам открытки с пронзенными «стрелой любви» сердцами!
Но мещанские, пошлые вкусы проявляются не только там, где встречаются слоники и бумажные розы. Они могут найти убежище и в некоторых «модерных» квартирах, обставленных современной мебелью и оформленных по самой последней моде. Развитый эстетический вкус враждебен не только безвкусице, но и всему показному, внешне-парадному, проявляющемуся в мещанском культе вещи, какой бы эта вещь ни была — старомодной или ультрасовременной, даже красивой. Недаром с таким неподдельным восторгом встречают зрители любого поколения, особенно молодежь, эпизод пьесы В. Розова «В поисках радости». Юный герой пьесы в отчаянии срывает со стены саблю, принадлежавшую его отцу, участнику гражданской войны, и начинает с маху рубить ненавистную ему, уже на горло наступающую модную мебель. Этой мебелью завалила весь дом, не считаясь с другими людьми, жена брата — современная «интеллигентная» мещанка с высшим образованием, ставшая рабыней собственных «культурных» потребностей. Быть рабом вещей любого назначения, поклоняться им всегда унизительно для человека. Подлинные эстетические чувства возникают там, где человек наслаждается красивой вещью как ее повелитель, как ее творец.
Встречаются у нас и своеобразные «разочарованные странники», искренне противопоставляющие грубую, по их мнению, «житейскую прозу» некоей чистой, абстрактной красоте. Тратя подчас немалые усилия на поиски этой красоты, они не видят ее у себя под носом — в нашей героической стройке и борьбе.
Никчемность таких людей с убийственным сарказмом высмеял в свое время великий русский поэт Некрасов:
Для действительности скованный, Верхоглядом жил ты зря И ходил разочарованный, Красоту боготворя...
И в самом деле, подобные «искатели красоты», желающие только созерцать ее в качестве сторонних наблюдателей, издали любоваться ею, не только не в состоянии быть активными участниками созидательной творческой деятельности, но и не способны глубоко почувствовать подлинную красоту жизни, в полной мере насладиться самим творчеством.
Противоположный тип людей — созидателей красоты и активных борцов за нее — воспел известный немецкий поэт и теоретик литературы Иоганнес Р. Бехер в своем стихотворении
ГИМН КРАСОТЕ
Что мир красив, узнал я в детстве раннем.
Но красоту мы с неба не достанем.
«Красиво жить» — не просто звук пустой. Лишь тот, кто в мире красоту умножил Трудом, борьбой,— тот жизнь красиво прожил, Воистину увенчан красотой!
Особое значение приобретает в связи с этим научная и всесторонняя разработка проблем эстетического воспитания *.
Эстетическое воспитание не сводится лишь к выработке определенных эстетических чувств, взглядов, вкусов, а тем более только способностей правильно понимать, оценивать, переживать произведения искусства (как это подчас многие считают).
Эстетически воспитанный человек должен не только уметь чувствовать и переживать встречаемую им красоту, но в то же время обладать внутренним стремлением, способностями и мастерством самому быть творцом этой красоты.
* Определение содержания, формулирование задач и целей эстетического воспитания трудящихся осуществляются марксистско-ленинской эстетикой при ближайшем сотрудничестве с родственной ей наукой — этикой, изучающей сущность, закономерности нравственности, а также вырабатывающей нравственные нормы и принципы, моральный кодекс поведения людей, строящих коммунизм. Важную роль играет также тесная связь эстетики с психологией, широкое использование ее Достижений в изучении закономерностей эстетических эмоций, а также психологических основ художественного творчества и процесса восприятия красоты.
Цели и задачи эстетического воспитания в нашем обществе состоят в формировании людей, способных к активной творческой деятельности, стремящихся к созиданию прекрасного во всех сферах жизни — к свершению возвышенных дел и героических поступков, к созданию красивых вещей и высокохудожественных произведений искусства. Вместе с тем речь идет о воспитании людей, руководствующихся в своей творческой деятельности коммунистическим эстетическим идеалом, проявляющимся в высокоразвитых эстетических чувствах и вкусах, а также в совершенном мастерстве.
Эстетическое воспитание является важнейшей стороной процесса формирования всесторонне и гармонически развитых людей, формирования прекрасной человеческой личности коммунистического общества.
Многие поколения людей жили мечтой о совершенном человеке, в котором все должно быть прекрасно. А. М. Горький выразил эту мечту в форме своеобразного поэтического предвидения, высказанного им еще в те годы, когда в России господствовало царское самодержавие: «Я знаю — будет время, когда люди станут любоваться друг другом, когда каждый будет как звезда перед другими! Будут ходить по земле люди вольные, великие свободой своей....Тогда не жизнь будет, а — служение человеку, образ его вознесется высоко; для свободных — все высоты достигаемы! Тогда будут жить в правде и свободе для красоты, и лучшими будут считаться те, которые шире обнимут сердцем мир, которые глубже полюбят его, лучшими будут свободнейшие — в них наиболыне красоты! Велики будут люди этой
жизни...»
<<<---
