Cтарый 4емодан...Молодой инженер опоздал на пять минут на планерку в первый же день работы. Не успел он открыть дверь, как его встретила отборная ругань начальника цеха. «Извините, — сказал инженер,— я, кажется, не туда попал». И ушел. Таково начало конфликтной ситуации, которую, к сожалению, нельзя
1 Ковалевский С. Руководитель и подчиненный. М., «Прогресс», 1973, с. 114.
назвать исключительной. Отметим, что именно проступок инженера послужил зерном конфликта. И если бы на это указали, но надлежащим образом, без оскорбления, инженер был бы вынужден принести извинения и «учесть на будущее». Но начальник цеха пренебрег элементарнейшими требованиями советского этикета, что оказалось на руку нарушителю дисциплины, который теперь чувствовал себя не столько виноватым, сколько оскорбленным и винил во всем в первую очередь начальника.
Однако в отличие от сходной ситуации, когда конфликт вследствие нарушения этикета возникает между посторонними людьми и вне коллектива, например, в транспорте, столкновение на планерке не могло не иметь последствий для нравственно-психологического климата коллектива. Этот случай в тот же день стал известен всему цеху. Одни осуждали инженера: «Ишь, выискался! Ему, видите ли, обхождение не понравилось. Выходит, ты будешь опаздывать, а с тобой разводи воспитательную работу? Виноват — и получай сполна! А брань —она на вороту не виснет!»
Другие судили иначе: «Давно пора показать начальнику цеха, что хамить не следует. Привыкли к его „крепким словам", вроде так и надо». «Вот именно, иным это удобно — они ч сами на язык невоздержанны, а одернуть некому».
К парторгу цеха, старому коммунисту, пришел секретарь комсомольского бюро: «Ребята говорят — верно поступил новичок, нельзя дальше терпеть ругань. Мы решили бороться со словесным мусором. Многие поняли на этом примере, как надо защищать достоинство». — «А опаздывать?» — «Это другое дело. Я с ним уже беседовал».
Парторг тоже имел долгий и не очень легкий разговор с начальником цеха. Рассказал ему, какое мнение у коммунистов и комсомольцев. Когда же начальник цеха возмутился: «Я за дисциплину болею, а эти мальчишки мне палки в колеса!», — парторг ответил твердо: «Нет, они помочь тебе хотят! Потому что от грубости, от ругани пора избавляться. Моя ошибка в том, что раньше у нас такого разговора не случилось».
Все это заставило и начальника цеха поразмыслить над привычным для него «стилем» разговора. Каков же был результат?
На следующей планерке начальник цеха, обращаясь к инженеру, сказал: «Я погорячился, прошу меня извинить», на что инженер ответил: «Мое опоздание — моя вина. Обещаю, что больше это не повторится».
Инцидент послужил «толчком» к тому, чтобы коллектив цеха всерьез взялся за борьбу с нецензурной бранью. Надо отметить, что по прошествии года ее результаты были высоко оценены... в семьях членов трудового коллектва, а подхваченная партийной и комсомольской организацией завода активная борьба с «самым живучим и самым отвратительным пережитком прошлого» (так была названа ругань в заводской многотиражке) привела к укреплению внутриколлективных связей, способствовала достижению нового, более высокого «морального поля» коллектива, весьма положительно сказалась на нравственно-психологическом климате.
Пусть читатель не думает, что в таком разрешении конфликта все было «хрестоматийно просто», ибо пассивность комсомольцев, ложно понятый парторгом престиж начальника, амбиция руководителя цеха, упрямство инженера, равнодушие членов коллектива, — любое из этих и иных возможных обстоятельств могло обострить возникший конфликт. Поэтому следует подчеркнуть, что даже такая на первый взгляд не столь уж великая победа принципов коммунистической морали была обеспечена тем, что в цехе уже сложился коллектив, уже было весомым общественное мнение и был достаточно здоровый моральный климат. Так что требовался лишь случай, чтобы вызвать подспудно зревшее отношение к «распущенности языка». Этот случай убедительно свидетельствует в пользу того, что следование требованиям советского этикета действительно помогает оздоровлению, устойчивости нравственно-психологического климата в коллективе, а это укрепление в свою очередь обеспечивает распространение усвоенных членами коллектива норм поведения и за пределы коллектива, в повседневное общение между всеми людьми. Ведь требования советского этикета подчеркивают внимание к человеку, уважение человеческого достоинства, способствуют взаимопониманию людей. Не случайно талантливый юноша из полюбившегося зрителям фильма «Доживем до понедельника» Гена Шестопал написал в своем сочинении: «Счастье—это когда тебя понимают».
Но не переоцениваем ли мы роль этикета? Не получилось ли так, что больше аргументов приводилось в пользу вывода о том, что соблюдение требований этикета — одно из средств достижения устойчивого здорового нравственно-психологического климата, чем аргументов, которые свидетельствовали бы о роли нравственно-психологического климата в усвоении требований советского этикета?
Тем, у кого возникли такие сомнения, .следует возвратиться к первой части статьи. Только благодаря тому, что в нашем обществе коллективизм есть принцип коммунистической морали, вытекающий из самой сущности социализма и коммунизма, а трудовой коллектив — основная ячейка советского общества, возможно все более широкое усвоение и «перевод в привычку» основных требований советского этикета. Вне этой, свойственной подлинной коллективности системы отношений советский этикет был бы не более как благим пожеланием, далекой от Жизни абстракцией.
Необходимо также иметь в виду, что как бы высоко мы не оценивали роль этикета в жизни общества и трудового коллектива, не следует забывать, что он — именно средство, а не самоцель. Собственно говоря, сами особенности советского этикета в известной мере предохраняют его от «фетишизирования», превращения в некий «культ». Никогда не следует забывать, что советский этикет предъявляет к личности не чрезмерные или непосильные, а наиболее общие, простые и именно вследствие этого обязательные требования. Выражаясь метафоричен ски, можно сказать, что усвоить требования советского этикета— это усвоить арифметику общения, но без этой арифметики человеку останется недоступна алгебра общения. Иначе говоря, эти требования не учитывают все возможные ситуации в отношениях между людьми, но могут служить исходным пунктом при решении сложных нравственно-психологических проблем. Требования этикета стандартизованы, но не ради упрощения, а потому, что они подчеркивают равенство членов социалистического общества. О необходимой дифференциации этих требований в зависимости от субъектов общения и обстановки, в которой оно происходит, говорится в соответствующих статьях этой книги, равно как и о тех особенностях, которые связаны со служебной этикой.
В заключение следует ответить на вопрос: а не является ли нравственно-психологический климат коллектива и следование требованиям советского этикета «давлением» коллектива на личность, «ущемлением» свободы и неповторимости человеческой индивидуальности? Такое обвинение — одно из «общих мест», в писаниях буржуазных критиков советского образа жизни. В том или ином аспекте оно возникает и у некоторых советских граждан, особенно у тех молодых людей, которые видят «индивидуальность» в отличающемся от принятого поведении и во всевозможных внешних приметах — будь то «последний писк» моды или «шикарный» стиль обращения.
Ответим на этот вопрос вполне серьезно.
Общеизвестно положение, ставшее азбукой исторического материализма: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Поэтому различные варианты так называемой «абсолютной свободы» индивида—не более как иллюзия или обман, сознательный или неосознанный.
Так что когда затевают разговор о «подавлении» личности коллективом и о «свободе», обычно подразумевают вполне конкретную свободу индивида от требований коллектива, от соблюдения общественной дисциплины, от принятых в коллективе (обществе) норм общения и т. п. В такой постановке проблемы сразу обнаруживается анархистское и отнюдь не «бескорыстийное» стремление потребителя-индивидуалиста, не чувствующего себя «ущемленным», когда он пользуется благами, которые предоставляет ему коллектив, советское общество, но который сразу же вспоминает о «свободе личности», едва дело доходит до выполнения им обязанностей перед обществом или другими членами коллектива.
Для такого человека требования коллектива и требования этикета — всегда «покушение» на его «свободу». Но почему? — Потому что он-то как раз не желает считаться с другими личностями, с их интересами, более того, он нередко и не считает «других» личностями. Конкретными носителями подобного индивидуализма являются и тунеядец, и мелкий жулик, и мещанин-обыватель, и сектант, и «свободный художник», не желающие трудиться в интересах общества. Короче говоря, в основе такой позиции — расхождение интересов общества с личными, индивидуалистическими интересами данного человека. Примечательно, что в области этикета он вовсе не за «абсолютную свободу» для всех: грубиян и хам — он требует, чтобы по отношению к нему люди были вежливы и тактичны; не желая заниматься производительным трудом, он, однако, хочет пользоваться благами, которые этим трудом создаются; нарушая общественный порядок, он требует защиты собственной персоны...
Общим для требований этикета и нормального нравственно-психологического климата является то, что они стоят на страже интересов всех членов коллектива без исключения и, в частности, защищают их от подобных «проявлений свободы» некоторых индивидуумов. Но в этом как раз заключается гуманность и коллектива, и советского этикета. Являясь необходимым условием подлинного свободного развития личности, они ставят границы проявлениям буржуазного индивидуализма и анархизма, способствуют преодолению этих пережиточных явлений. Заметим, что «уважение к личности другого», если оно не абстрактное пожелание, всегда связано с пониманием и умением учитывать интересы этого «другого». В сфере человеческого общения — это необходимое условие для поддержания оптимального эмоционально деятельного настроения личности, поскольку освобождает ее от лишних, непроизводительных, мешающих нормальной деятельности или отдыху «стрессовых» ситуаций (столкновений, ссор, склок или более серьезных нравственных конфликтов). Соблюдение требований советского этикета, равно как и поддержание нормального морального климата в коллективе, вопреки суждениям индивидуалистических «радетелей свободы индивида» в действительности способствуют свободному проявлению творческих, духовных сил, поскольку «экономят» нервную энергию индивида и способствуют расширению «производительно используемого» времени. Имеется в виду не только рабочее, но и свободное время, то самое время, которое К. Маркс называл «пространством всестороннего развития личности».
Таким образом, человек, всерьез полагающий, что правила социалистического общежития (выраженные, в частности, в нормальном нравственно-психологическом климате и в требованиях советского этикета) мешак>т его свободному духовно-творческому развитию, проявлению индивидуальности и самобытности в общении, — этот человек оказывается подобен той вышивальщице, которая полагает, что основа ткани или канва — препятствия, мешающие ей создать истинно прекрасный узор.
<<<---
