Советский этикет | Н. В. Рыбакова КУЛЬТУРА ОБЩЕНИЯ

Кандидат философских наук
Н. В. Рыбакова

КУЛЬТУРА ОБЩЕНИЯ

Нередко можно услышать сетования по поводу постепенной утраты современным человеком той культурной ценности, которую Сент-Экзюпери называл «роскошью человеческого общения». Свойственные нашему времени лаконизм отношений, все большее использование технических средств, сдержанность в проявлении чувств, хроническая нехватка времени, — все это, казалось бы, дает основание тревожиться.
Так редки нынче примеры переписок, которые подобно письмам французского просветителя XVIII века Д. Дидро к С. Воллан могли рассказать биографию целого поколения, передать аромат эпохи. Часто ли современный человек, особенно житель большого города, может позволить себе многочасовой разговор с интересным собеседником, регулярные встречи с друзьями?
Кажется, еще совсем недавно в общении людей время не играло столь «роковой» роли. Обдумывались сюжеты писем, тщательно отшлифовывались доводы в устных спорах.
Может быть, тоска по этим «утратам» является одной из причин столь широкой популярности у современного читателя мемуарной литературы. Может быть, права М. Шагинян, сказав, что «письменное и личное общение были в прошлом не то что глубже или сильнее — они были нужнее, и поэтому необыкновенно реальны. Даже через почерк приближался человек к другому без всякой хиромантии: в извилинах букв, в ритме слов передавался характер — через движение руки, не замененное отстуканным на машинке шрифтом, общим для десятков и сотен тысяч людей» А теперь... Телефонный звонок вместо личной встречи: «Как дела? Будь здоров, звони...» Поздравительная телеграмма... Наспех написанная открытка... Как не задуматься вместе с J1. Мартыновым: «А может быть, пошло на убыль древнее тепло?»

1 Шагинян М. Человек и время, воспоминания, — «Новый мир», 1973, 5, с. 178.

В такой оценке «уходящих» форм общения обращает на себя внимание одно: она не нова, не оригинальна. Такой пессимизм при характеристике будущего человеческих взаимоотношений встречался и раньше, в свидетельствах давнего прошлого.
Еще древние греки слышали жалобы Платона на ^го, что развитие письменности оказывает отрицательное воздействие на личные контакты между людьми. Ж- Ж. Руссо сравнивал современные ему формы общения с прошлыми образцами и тоже сожалел об утерянном.
Стоит ли, если подумать, столь однозначно оценивать прошлое? Так давно писал русский полководец А. В. Суворов письма родным, а они по стилю напоминают современную телеграмму: «Жив, здоров, служу, Суворов». А наши современники не утратили интереса и любви к устному общению, и рассказы И. Андроникова собирают большие аудитории слушателей, надолго привораживая их внимание и интерес.
Итак, попробуем сохранить объективность, не будем впадать в крайности в оценках человеческого общения. Признаем, что оно чрезвычайно многообразно по формам, по исторически изменяющимся образцам. И вряд ли стоит удивляться, что в век научно-технической революции в ряду традиционных форм общения Такое большое место занимают средства так называемого инструментального общения. Использование технических достижений оказывает огромное воздействие на характер современного общения, на количественные и качественные особенности контактов, в которые вступает современный человек. Вряд ли поэтому стоит удивляться тому, что современный художник способен поэтизировать не только телефонный разговор, но и молчание... в телефонной трубке, символы и знаки азбуки Морзе.
В отрыве от исторического, социально-классового анализа эпохи, от характеристики господствующих в ней общественных отношений нельзя оценить, понять утвердившиеся в том или ином случае способы человеческого общения.
Так называемые инструментальные средства общения* плохи не сами по себе (попробуйте отказаться от услуг телефона и телеграфа, от информационных бюллетеней и современных средств передвижения), а лишь как проявление технократизма, как выражение определенного социального смысла в человеческих взаимоотношениях, свойственных современному буржуазному миру. В этом мире человек перестает быть целью общественного развития, он все больше и больше ощущает себя средством. Технический прогресс в этих условиях сопровождается утратой духовных ценностей. Современные средства связи, быстрота и точность сбора информации, все самые новые способы инструментального общения между людьми выполняют прогрессивную социальную функцию только в том случае, если есть, что сообщить друг другу, если содержание этих сообщений отражает передовые тенденции общественного развития, выражает гуманистические идеалы.
Нельзя забывать, что технократизм, который неотделим от инструментальных, самых современных средств общения, «рожден и выращен в сфере услужения, где изобретательность и расторопность вырабатывались во имя выполнения чужой воли, чужих желаний, недоступных пониманию и не подлежащих обсуждению. Технократизм — явление по природе своей плебейское, и он обречен на плебейство, ибо обретая духовность, технократизм перестает быть технократизмом. Спросите у технократа, для чего идет вперед человечество, он ответит — чтобы иметь средства для достижения любой цели. Какой именно — можно не спрашивать, для него цель — это средства. А средства в отрыве от целей действительно все одинаково хороши»1.
Как показывает глубокий исторический анализ общения, данный в исследовании советского социолога И. С. Кона2, тот или иной тип межличностных отношений не может быть правильно понят, если он не рассматривается в конкретной системе общественных отношений. Только социально-политический анализ основных тенденций в развитии современного буржуазного общества показывает, что все новые завоевания в области науки и техники неизбежно влекут за собой бездуховность в общении, утрату глубоких эмоциональных, экспрессивных контактов одного человека с другим, такое развитие инструментальных связей, при котором стирается индивидуальность личности. В освещении современных буржуазных философов ответственность за «некоммуникабельность» человека возлагается на технику, на современный уровень развития науки, на условия городской цивилизации. В действительности же причины все большего разобщения людей в буржуазном мире следует искать прежде всего в характере присущих ему общественных отношений, отношений эксплуатации, экономического и духовного угнетения человека.
В каких бы разнообразных исторических и индивидуальных формах ни проявлялось общение, как бы ни отличалось общение в семье от служебных отношений, связи близких друзей от случайных контактов, ясно одно: общение необходимо людям, они испытывают в нем неодолимую потребность. Вне общения нет человеческой жизни, нет условий для развития личности.
Однако все виды общения людей формируются и развиваются в системе более общих связей, в системе общественных отношений. Эти отношения складываются в сфере материального производства, в сфере политики и права, в области духовной

1 Нуйкин А. Синхрофазотроны и шаманские бубны. — «Иностранная литература», 1973, № 5, с. 223.
2 См.: Кон И. С. Дружба. — «Новый мир», 1973, № 3, с. 173.

жизни общества. Общественные отношения связывают между собой не отдельных индивидов, а большие группы людей, объединяемых общими классовыми, сословными интересами. Общественные отношения, в особенности отношения производственные, в конечном счете определяют основное направление, характер развития конкретных форм общения.
Господствующие общественные отношения определяют и особенность понимания людьми той или иной эпохи ценности человека, его исторического назначения. Эта оценка сущности человека всегда выражает вполне определенные классовые позиции; в ней сказываются особенности национального развития народа, традиции воспитания, уровень развития нравственной и художественной культуры.
Каждый человек проходит различные стадии включения в многообразные системы общественных связей. В семье, я общении с близкими, в учении, в труде он постепенно усваивает при* нятые там эталоны взаимоотношений, правила поведения. Неизгладимый след оставляют в жизни человека правила, принципы общения, усвоенные в детстве, в юности, ставшие привычными, приобретшие в процессе постоянного упражнения характер «второй натуры». Так, сословное воспитание представителей дворянского класса обязательно сказывалось в принципе неравного отношения к людям. Л. Н. Толстой, говоря о воспитании графа Вронского, особенно подчеркивал этот дух неравенства, который как бы' помимо воли Вронского определял его поступки, характер взаимоотношений с людьми. Граф с детства усвоил правило, которое запрещало лгать... мужчине, но разрешало обманывать женщину. Он твердо знал, что карточный долг необходимо платить немедленно, а кредиторы могут ждать...
Последовательно и беспощадно показала русская классическая литература силу сословных отношений, деградацию личности под влиянием этих отношений. Протянутый в ответ на приветствие подчиненного... палец. Откровенное пренебрежение к тем, кто зависим, беззащитен. Согнутая в подобострастии фигура просителя, лесть, готовность к любым услугам в отношении к вышестоящему лицу. Эти эталоны общения в среде чиновников, купечества, городского мещанства убивали в человеке чувство собственного достоинства, своей значимости в жизни и ответственности перед ней.
Совсем иной характер имеют отношения между людьми в среде трудящихся, в среде пролетариев. Ф. Энгельс, рассказывая о жизни английских рабочих в условиях нечеловеческой эксплуатации, которой они подвергались в 30-е годы прошлого столетия, подчеркивал присущую им гуманность и то, каким «отрадным образом» она проявлялась. Рабочих «не баловала жестокая судьба», и поэтому, писал Энгельс, «они умеют сочувствовать тем, кому плохо живется. Для них каждый человек — 60 человек, между тем как для буржуа рабочий не вполне человек» Подчеркивая определяющую роль экономических и политических преобразований в социалистической революции, классики марксизма-ленинизма всегда высоко оценивали моральный дух трудящихся масс, развитие в их среде чувства товарищества, солидарности, значение того факта, что для них «...смелость, сознание собственного достоинства, чувство гордости и независимости — важнее хлеба»
Как показывает огромный опыт теоретического изучения общественной жизни, осмысление различных ее сторон средствами искусства, обычные наблюдения каждого из нас, непосредственное общение людей, личные контакты в различных сферах жизни — чрезвычайно важная сторона социального бытия. Наше отношение к действительности, настроение, самочувствие, работоспособность в значительной степени зависят от того, как ведут себя окружающие люди, какая система общения с ними является для нас привычной, устойчивой.
Не случайно наше государство, Коммунистическая партия прилагают огромные усилия для того, «...чтобы создать такую моральную атмосферу в нашем обществе, которая способствовала бы утверждению во всех звеньях общественной жизни, в труде и в быту уважительного и заботливого отношения к человеку, честности, требовательности к себе и к другим, доверия, сочетающегося со строгой ответственностью, духа настоящего товарищества» 3.
Отвергая жестокость и цинизм, протестуя против всех видов унижения человека, мы должны помнить, что не природное, якобы от рождения присущее людям зло мешает проявлениям человечности и доброты.
Марксизм убедительно доказал, что общество, основанное на классовых антагонизмах, делает неизбежной эксплуатацию одних людей другими, подавляет гуманность во взаимоотношениях, снижает и в конце концов сводит на нет ценность человеческой личности. И в этих условиях'конкретные формы общения людей несут на себе печать социального неравенства, проявляются во взаимном неуважении и недоверии.
Поэтому последовательное осуществлений социалистических преобразований отражается не только на производственных, политических и духовных общественных отношениях, но на межличностных контактах людей, на их непосредственном общении. Повышение культуры общения неотрывно от общего дела коммунистического строительства. В этой сфере реализуется богатая возможность превратить принципы нашего мировоззрения, нашей морали в практику повседневной жизни каждого человека.

1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 357.
2 Там же, т. 4, с. 205.
3 Материалы XXIV съезда КПСС. М., Политиздат, 1972, с. 84.

Культура общения во всем многообразии присущих ей форм, будучи историческим образованием, не наследуется как видовой признак, не программируется генетически. Усвоение норм общения — результат воспитания в самом широком смысле слова. Человека необходимо научить общению, дать ему знание символов и значений, в которых выражены различнЦе смыслы взаимоотношений, научить адекватным реакциям на поступки и действия окружающих, помочь ему усвоить принятую в данной социальной среде модель поведения. В сложных условиях современной жизни полагаться на стихийное влияние обстоятельств в воспитании человека как субъекта общения было бы величайшим легкомыслием. Однако следует признать, что мы еще не полностью преодолели это легкомыслие. Всем понятна w необходимость систематического обучения, в различных социальных институтах разрабатываются и усовершенствуются принципы и методы физического и нравственного воспитания, человек с раннего детства приобщается к художественным ценностям своего времени. Но эффективность всех воспитательных усилий, непомерно снижается, если в каждой сфере приобщения человека к социальным и культурным ценностям упускается воспитание человечности, или, как теперь часто говорят, духовности.
Полезно подумать над словами немецкого марксиста Я. Квек-ла, который точно подметил одно из противоречий современно- ■ , сти: «Одним из парадоксов современной эпохи, — пишет он,— является то, что для вождения автомобиля, например, надо выдержать довольно строгие испытания, в то время как воспитание детей, выбор супруга или образа жизни предоставлены в основном произволу...»
Социализм создает прочную экономическую основу для все большего развития материального благосостояния, обеспечивает конституционные права человека, создает реальные условия для его всестороннего и гармонического развития.
Однако ответственность за разумно организованную жизнь, за нормальные взаимоотношения между людьми, за хорошее самочувствие, бодрость и здоровье человека несет так или иначе каждый из нас. Нашему обществу отнюдь не безразлично, как чувствует себя в нем каждый человек. Внимание к характеру человеческих взаимоотношений свидетельствует о подлинно гуманистической природе социализма. Человеколюбие, бескорыстие, стремление к «общественной пользе», как отмечал В. И. Ленин, есть «элементарнейший принцип всякой демократии», есть «самые азбучные, самые элементарные посылки, убеждения, принципы всей демократии»2.

1 Цитируется по книге: Сэв Л. Марксизм о теории личности. М., «Прогресс», 1972, с. 54.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 95.

Все правила общения, весь наш советский этикет пронизаны глубоким гуманистическим содержанием. Социалистический гуманизм является идеологической принципиальной основой всех частных предписаний и рекомендаций по организации, построению межличностных взаимоотношений.
Так, самочувствие человека в производственной обстановке не случайно все чаще ставится в^зависимость от реализации принципа гуманизма во взаимоотношениях руководителя и подчиненного, от единства требовательности и уважительного отношения к членам коллектива, от общего морального климата, который присущ этому коллективу.
Очень интересный анализ этики трудового коллектива дал в свое время К. С. Станиславский. Он сравнивает противоположные типы отношений коллектива к человеку: в одном случае неблагоприятная обстановка дома, постоянные насмешки на службе, злые розыгрыши товарищей делают положение человека невыносимым, ведут к профессиональному застою, к срывам в работе. И, напротив, нормальный быт, доброжелательное отношение на работе, взаимное уважение увеличивают силы, помогают совершенствовать профессиональное мастерство, делают труд радостным, интересным. К. С. Станиславский из этого сопоставления делает вывод: «Думайте побольше о других и поменьше о себе, заботьтесь об общем настроении и общем деле, тогда и Вам будет хорошо»
Говоря о самочувствии человека в обществе, глубокий и тонкий знаток взаимоотношений людей, известный режиссер и театральный художник Н. П. Акимов писал: «Понятно, что хорошее отношение к нам радует, а плохое огорчает, тревожит; что дружественные поступки в наш адрес — нам приятны, враждебные— неприятны. Но важно также и то, что даже при отсутствии каких-либо существенных проявлений окружающих нас людей по отношению к нам тончайшие оттенки их поведения нами учитываются и влияют на наше самочувствие»2. В этом постоянном взаимовлиянии людей особенно важна исходная позиция доброжелательности с обеих сторон.
Социалистический гуманизм провозглашает, что человек человеку—друг, товарищ и брат. Но чтобы считать хорошим человеком того, кто рядом живет или работает, нужно его понять, разглядеть в нем доброе. Легко ли это? Нет, не легко. «Видеть хорошее в человеке, — говорил А. С. Макаренко, — всегда трудно. В живых будничных движениях людей... это хорошее видеть почти невозможно, оно слишком прикрыто мелкой повседневной борьбой, оно теряется в текущих конфликтах. Хорошее в человеке приходится всегда проектировать... пусть даже с некоторым риском ошибиться»3.

1 Станиславский К. С. Этика. Изд. МХАТ, 1947, с. 10.
2 А к и м о в Н. П. Не только о театре. М. — Л., «Искусство», 1966, с. 366.
3 Макаренко А. С. Соч., т. 7. М., изд. АПН РСФСР, 1952, с. 342.

Неумение видеть хорошее в человеке порой прикрывается рассуждениями о любви к человеку «вообще». Каждый же конкретный человек при таком подходе оказывается недостойным этой любви, не удовлетворяет заранее созданным эталонам. На этой зыбкой почве вырастают ложные, опасные для общества решения: на словах — любовь к людям, а на деле — неуважение к окружающим, нетерпимость и мелочность в быту, недоверие и подозрительность на работе.
Очень точно охарактеризовал несостоятельность такой позиции Ф. Э. Дзержинский. Он говорил: «Нельзя питать чувства только ко всем вообще: все вообще — это абстракция, конкретной же является сумма отдельных людей. В действительности чувство может зародиться лишь по отношению к конкретному явлению, и никогда — к абстракции» 1.
И если наше мировоззрение, коммунистическая идеология включают в себя требования действенного гуманизма, то, значит, и практика взаимоотношений, опыт общения советских людей неотделимы от оптимистической оценки личности, от поиска в ней положительного начала, опоры на это положительное, проявления чуткости и внимательности, способности помочь развитию положительного в борьбе с недостатками, отрицательными явлениями. Создание объективных предпосылок для развития гуманистических отношений в социалистическом обществе не влечет за собой механически решения всех воспитательных проблем. Глубоко прав был Н. П. Акимов, когда обращал наше внимание на то, что «...хорошие люди, из которых в подавляющем большинстве состоит наше общество, очень часто в повседневной жизни ведут себя не очень хорошо, обижают своих близких, нередко портят настроение себе и другим. И происходит это обычно безо всякого злого умысла, без намерения обидеть, унизить, оскорбить, а так просто, по недосмотру, недомыслию, невниманию...»2. На этом основании он предлагал сделать весьма важный вывод о значении воспитания умения вести себя, о небходимости осознать не только общий смысл заповеди гуманизма, но и продумать действия, поступки, адекватные смыслу этой заповеди.
Представьте себе городской перекресток в часы «пик». Сколько случайных встреч, мимолетных контактов с незнакомыми людьми. Вы плохо ориентируетесь в новом для Вас району: как найти необходимую улицу? К кому обратиться с вопросом? Ох, какое' неприветливое лицо у встречного, к которому Вы повернулись. А вот другой прохожий^он даже замедлил шаг, почувствовал, что Вы растерялись, что-то ищите. Он ждет вопроса, готов помочь. Выражение лица его доброжелательно, поза любезна.

1 Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения, т. 1. М., Госполит-издат, I960, с. 482.
2 Акимов Н. П. Не только о театре, с. 371.

Встреча такого рода мимолетна, стоит ли о ней говорить, придавать ей значение? «Подумаешь, обидел тебя случайный встречный, не детей с ним крестить, как говорится...» Однако эти "короткие контакты гораздо сильнее действуют на нас, чем думают те люди, которые делают их неприятными. Взаимная неприязнь, стремление видеть в каждом встречном потенциального врага, заведомо опасного человека — явление историческое. Все это уводит нас в прошлое, в мир частнособственнических отношений, вражды и унижения. В том старом мире человек постоянно сталкивался с несправедливостью и бездушием, научился всех подозревать, никому не выражать доверия, быть в постоянной готовности «постоять за себя». Таким образом, потенциальная агрессивность в общении — яркий пример пережитков прошлого во взаимоотношениях с людьми. И эти пережитки не так безобидны, как кажется на первый взгляд. Жители больших городов хорошо знают, что обида или оскорбление, нанесенные по небрежности и распущенности одному человеку, могут породить «цепную реакцию» взаимных обид и оскорблений, испортить настроение и самочувствие многим.
Хотелось бы почаще напоминать людям несдержанным, го-. товым «взорваться» по любому поводу и без повода, великолепные слова Писарева: «Во всей человеческой жизни нет ни одной минуты, в которую было бы позволительно относиться к человеку легкомысленно и беспечно».
Выполнение правил поведения в общественных местах имеет большое значение в создании нравственной атмосферы, которая окружает нас повседневно. Можно перечислить множество конкретных правил, напомнить, что неуместно включение транзисторных приемников и проигрывателей в людных местах: в вагоне поезда или на пляже; неуместны профессиональные разговоры во всеуслышание; некультурно делать предметом всеобщего внимания свои интимные чувства или свою физиологию...
Как старательно ни перечисляли бы мы такого рода правила, всегда окажется, что забыты еще очень важные рекомендации. Реальные обстоятельства выдвигают перед каждым человеком такое разнообразие возможных решений, что в соблюдении правил этикета так же обязательны личная инициатива, поиск, как и в других видах поведения.
Важно лишь знать, что внутренняя культура неотделима от внешней, содержание поступка — от формы его выражения. Разумеется, возможны крайности в общении людей, связанные с полным пренебрежением к эстетике поведения, так же как и формальное соблюдение чисто внешней стороны этикета. Но «диалектика» процесса воспитания в том и состоит, чтобы предупреждать и исправлять крайности во взаимоотношениях, чтобы °риентировать личность на целостность и гармоничность в поведении, в каждом поступке.

В очень интересной статье «О диалектике процесса воспитания» А. Г. Харчев обращает внимание на то, что неумение себя вести, невладение культурой поведения потенциально заключают опасность изоляции, вынужденного одиночества для человека. «Культура одежды, движений, манер важна не сама пс/ себе-то, что называется „внешней культурой", не только обеспечивает определенный уровень общения между людьми, но при соответствующей направленности ее воспитания порождает у человека устойчивую потребность реализовать максимум заложенных в нем положительных тенденций. И наоборот: неумение вести себя на людях — это своеобразный психологический тупик, оно интенсивно формирует у человека чувство ущербности, неполноценности, озлобляет его, создает „полосу отчуждения" между ним и окружающими, а следовательно, между его личным „Я" и системою социальных ценностей»К Таким образом, необходимы знания и навыки владения конкретными правилами этикета, и эти знания должны опираться на прочные убеждения в том, что вас окружают люди такие же, как и вы, что они заслуживают постоянного внимания, доверия и уважения.
Это общее, принципиальное отношение к другому человеку как к субъекту, как к себе подобному — надежная основа правильного, достойного решения бесконечного множества задач, которые встают перед нами при контактах с самыми разными людьми.
В начале статьи уже говорилось об опасениях по поводу «засилия» инструментальных форм общения и постепенной утраты ценности личных, непосредственных контактов между людьми. Мы пытались обратить внимание читателя на то, что плохи не сами по себе технические средства связи, а тот смысл, та суть взаимоотношений, которая становится типичной для людей, живущих в обстановке социального неравенства, угнетения человека. Отвлекаясь от характеристики социальных условий, трудно квалифицировать и тот сдвиг в общении людей, который связан с ростом больших городов, с постоянным увеличением круга знакомых, у современного человека.
Группа советских ученых, обобщая материалы прошедшей недавно научной конференции по проблемам общения, отмечает некоторое ослабление личных контактов в условиях «расширяющегося общения». Вместе с тем они делают вывод, что нет причин драматизировать положение2.
По поводу оптимального количества приятелей и друзей «на одного человека» трудно говорить всерьез. Люди весьма отличаются друг от друга и в этом отношении. Известно, что

1 Харчев А. Г. О диалектике процесса воспитания. — «Философские науки», 1971, № 1, с. 10.
2 Бодалев А., Веккер Л., Кон И., Надирашвили Ш., Пары-г и н Б. Поговорим, друг. — «Литературная газета», 1973, 12 сентября.

A. П. Чехов — человек, в высшей степени тонкий и деликатный, — любил в своем доме шумные смешанные компании, не уставал от общения со множеством людей, не тяготился тем, что у него постоянно кто-то гостил, останавливался проездом...
Все, знавшие драматурга-сказочника Е. Шварца, подчеркивали в его характере прежде всего неиссякаемый талант общения, способность его иметь множество добрых знакомых и немалое количество близких друзейВсякий раз, когда мы читаем, слышим о таких общительных, гостеприимных людях, мы восхищаемся прежде всего их душевным богатством, красотой их характера. Они становятся как бы центром притяжения для окружающих.
Вокруг таких людей постоянно царит атмосфера непринужденности, которая всегда и всюду отличает истинный демократизм и подлинную интеллигентность. В обществе таких людей уважительны и внимательны и к старику и к молодому человеку, здесь спорят, но не оспаривают, шутят, но не вышучивают, доказывают, но проявляют интерес и внимание к чужим мнениям.
Разумеется, прочность истинно человеческих контактов ослабевает, утрачивает гуманный смысл, если знакомых «подбирают», руководствуясь утилитарными соображениями: приятель «для» туристского похода; знакомый, способный «достать» билет в любой театр; незаменимый тамада; «домашний» врач и т. п.
В такой модели общения отсутствует главное — отношение к другому человеку как к цели. Каждый участник такой компании воспринимается как средство. Он нужен, даже необходим только для выполнения определенной функции, а не сам по себе, не как личность, индивидуальность. Общение такого рода — сколок старого, чуждого нам мира. И возвращение к таким отношениям, в которых оживают бездуховность, неуважение к человеческой личности, не может оставлять нас равнодушными. Никакие ссылки на науку и технику, на все убыстряющиеся темпы жизни, на все более широкие контакты со множеством людей не могут оправдать бездушного отношения к человеку.
Отношение к личности как к высшей ценности немыслимо без воспитания чуткости, способности к эмоциональному сопереживанию, такта. Такт — сложный продукт человеческой культуры. Понятие такта получило множество определений в литературе о правилах хорошего тона, в рекомендациях о том, как себя вести в той или иной ситуации. Особенно важно, на наш взгляд, подчеркнуть в определении такта, тактичности такой признак, как мера, способность тонко и точно соизмерять свои чувства, оценочные отношения с действиями и поступками. Мера необходима в проявлении интереса к другому: нельзя задавать

1 См.: Мы знали Евгения Шварца. Л. — М., «Искусство», 1966.

человеку вопросы, касающиеся его интимной жизни, или неумеренным вниманием подчеркивать какие-то особенности другого человека: необычный рост, дефект телосложения, броскость туалета и т. п. j
Мера нужна и при выражении иронии: не стоит забывать, что, как говорил Гейне, острота хороша лишь на серьезной основе, недостойно «опускаться» до уровня оскорбительных острот.
Тактичность требует сдержанности в оценке своих добрых дел. Унизителен попрек при оказании помощи, тягостно для окружающих поведение человека, который подчеркивает, что приносит жертву другому.
Особенно важна мера в выражении своих личных, внутренних состояний, настроений. Может быть, высказывание «никому никогда не поверяй своих жалоб» излишне категорично... Но трудно не признать справедливыми рекомендации К. С. Станиславского: «Надо однажды и навсегда понять, что перебирать на людях свое грязное белье некультурно, что в этом сказывается отсутствие выдержки, неуважение к окружающим, эгоизм, распущенность, дурная привычка... Надо раз и навсегда отказаться от самооплакивания и самооплевывания... Надо дисциплинировать себя в этом отношении»
Исключительную принципиальность, последовательность, такт в общении с людьми всегда проявлял В. И. Ленин. Его переписка, воспоминания его родных, товарищей по революционной борьбе —-это настоящая школа коммунистической морали, образец новых взаимоотношений. Н. К. Крупская, говоря об огромной, страстной любви В. И. Ленина к людям, подчеркивала, что это проявлялось не формально, не напоказ, а в самой сути его отношений, в чуткости и бережности, с которой он прикасался к судьбе человека. Н. К. Крупская вспоминает: «В Лондоне в 1902 году у Владимира Ильича был очень резкий конфликт с частью редакции „Искра", которая хотела судить одного товарища за его якобы неблаговидный поступок в ссылке. Разбирательство, естественно, было связано с грубым вмешательством в его личную жизнь. Владимир Ильич резко протестовал против этого, наотрез отказался от участия в этом безобразии, как он выражался. Его потом обвиняли в отсутствии чуткости. Мне кажется, что требование не заезжать в чужую душу усердными руками было проявлением именно настоящей чуткости»2. Чуткое, тактичное, заинтересованное отношение к другому человеку немыслимо вне объединяющего эмоционального сопереживания. В этой связи можно сказать о том, что высказывается еще один вариант опасений по поводу утраты современным человеком такой ценности, как «роскошь» обще-

1 Станиславский К. С. Указ. соч., с. 10. • Крупская Н. К. О Ленине. М., Политиздат, 1960, с. 22.

ния. Говорят о надвигающемся эмоциональном дефиците, о вытеснении холодным разумом живого чувства, богатства эмоциональных переживаний.
Как бы высоко ни оценивалась эмоциональная, экспрессивная сторона общения, нельзя предавать забвению тот простой факт, что общение — это прежде всего понимание людьми друг друга. Без осознанного отношения к человеку, без знания его желаний, намерений применительно к сложившейся ситуации общение с ним невозможно. Однако даже самые кратковременные контакты, то, что можно назвать случайной встречей, поверхностным знакомством, уже предполагает выражение отношения к другому человеку. А в отношении происходит тонкое слияние знания и переживания по поводу другого. Здесь как бы соединяются рациональное, бесстрастное понимание человека с заинтересованным, эмоциональным переживанием своих связей с ним.
Бедным, невыразительным становится общение двух людей, если из него исключается в большей или меньшей степени оценочное эмоциональное отношение. Так, некоторые преподаватели пытаются на экзаменах построить абсолютно «объективную» схему отношения с экзаменующимся. Но стремление экзаменатора не выражать во время ответа ни одобрения, ни порицания, занятая им поза «сфинкса» вопреки расчету создает, как правило, весьма напряженную эмоциональную обстановку. Такая «беспристрастность» воспринимается либо как равнодушие, либо как заранее заданная недоброжелательность. Напротив, живое участие, выражение оценочного отношения, поддержка создают благоприятный эмоциональный фон общения.
Процесс человеческого общения представляет собой в идеале единство рационального и эмоционального отношения. Попытки дискуссировать о преимуществах того или иного подхода к оценке человеческих поступков кажутся просто недоразумением. И поскольку воспитание культуры общения начинается в раннем детстве, когда эмоциональные связи между ребенком и взрослым имеют особое значение, вполне понятна та огромная забота о воспитании чувств, которую высказывают родители, педагоги, психологи.
С воспитания чуткости к духовному миру другого человека, способности к сочувствию и сопереживанию начинается нравственное развитие личности. Единство знания и чувства в понимании должного, правил и принципов поведения делают человеческие взаимоотношения устойчивыми и последовательными. Известно, что «эмоциональная глухота» может повлечь за собой пренебрежение к тем нормам поведения, которые человеку прекрасно известны, но которые не приняты им как лично значимые, необходимые в его собственной практике общения. «Эмоциональная глухота» приводит к черствости и равнодушию. Последний тип отношений В. А. Сухомлинский считал пороком, «внушающим позорную и губительную мысль о том, что мир существует сам по себе, а я — сам по себе, в мире можно прожить тихо и незаметно, закрывая глаза на то, что мерзость может пожирать и уничтожать добро, а добро быть слабым и беззащитным»
Множество фактов говорит о прямой связи эмоциональной неразвитости с аморализмом. Как справедливо замечает В. Толстых, сами эмоции могут выступать как средство общения и как его регулятор. «Недостаток культуры чувств, выражаясь в бестактности, грубости или демонстративном равнодушии, не только, как принято говорить, портит настроение, но имеет самые серьезные социальные последствия. Происходит, в сущности, разобщение людей, которые соединены общими целями и идеалами. Вот эту социальную, мировоззренческую сторону и подоплеку проблемы культуры чувств не следует упускать из виду в практике воспитания личности»2.
Конечно, современному человеку свойственны иные формы выражения чувств, чем человеку, жившему в XVIII или XIX столетии. Наше время отличают большая сдержанность, простота и лаконизм экспрессивных проявлений. Но это совсем не означает, что чувства «отживают» свой век, уходят из человеческого общения.
В воспитании чувств все большее внимание уделяется их содержанию» глубине и устойчивости. Диапазон эмоциональных связей между людьми в действительности очень широк: от ситуативной реакции на личное оскорбление до высоких гражданских скор бей и радостей.
Совсем другими масштабами измеряются чувства такого человека, для которого несчастья трудящегося человечества становятся побудительной причиной вступления на путь революционной борьбы.

---

--->>>