Cтарый 4емоданПРЕДИСЛОВИЕ
<Очерский комитет по охране природы представляет читателям района книгу нашего земляка Пугина Семена Артемьевича "Мил сердцу каждый уголок". в которую вошли одноименная очерковая повесть о его родной деревне Морозово, поэма о детстве "Это родина моя", рассказы и очерки о природе и людях нашего края.
Рукопись Путина С. А. была изучена и рекомендована к изданию сотрудниками управлений культуры и народного об разования как интересный краеведческий, географический и исторический подсобный материал для уроков в школах и для библиотек. Многие материалы могут оказаться близки душам и сердцам не только детей, но и любого взрослого очерца, потому что написаны человеком глубоко любящим природу родного прикамья.
Это четвертая книга бывшего учителя, ныне пенсионера. Ранее вышли "Юмористические этюды", сборник стихов, рассказы и очерки на тему природы Верещагинского района. Жаль только, что из-за малых тиражей они не дошли до нашего читателя. Комитет по охране природы желает Пугину С. А. новых творческих успехов.
А. Ю. Бубнов.
МИЛ СЕРДЦУ КАЖДЫЙ УГОЛОК
Есть в Очерском районе деревня Морозово. Я не живу в ней уже полвека, но чем старше становлюсь, тем больше тянет в "страну моего детства". И не проходит лета, чтобы я не побывал, если не в самой деревне, то в ее округе: в лесах, логах и полях. Ни городская юность, ни военная служба, ни длительная работа на машиностроительном заводе не вытеснили из памяти родные просторы.
А какие названия ношу я в своей памяти! Гора Гляденово... Множество раз поднимался я на нее: далеко были видны милые сердцу уральские пейзажи. Увы, гора давно срыта бульдозерами, спрямлявшими дороги. Нет уже соснового сколка, где мы собирали землянику и маслята: исчезла липовая роща с южной стороны горы, на месте старого оврага ветер колышет сеяную траву. Но сохранился дорогой свидетель детства -родник.
Чего только не было в биографии деревни: кровопролитные бои в гражданскую войну, голодные годы засухи, коллективизация... А ключ по прежнему выталкивает из недр земли живительную влагу, дает жизнь речке Морозовке, прудам, поит людей и огороды.
Мелкий ельник стал нынче могучим еловым лесом. Солнечные полянки заросли кустами и кипреем. Но здесь все еще есть где разгуляться косцу или побродить грибнику. В прошлое лето, неурожайное на рыжики, я трижды принес оттуда по корзине боровых сыроежек и груздей.
Северо-восточнее Косчылевских покосов, по правую сторону Дворецкого тракта, расположен на десятки километров тянущийся лес по названию Спор. Назван он так в память события, происшедшего еще в начале прошлого века , когда по поводу леса завязалась тяжба государственных крестьян с местным помещиком. Крестьяне переспорили, лес официально был закреплен за ними. В Спору пасли лошадей, мне несколько раз
посчастливилось побывать в ночном у костра, послушать бывальщины о разбойниках, встречах с медведями , тайных схоронах и кладах. Здесь же в гражданскую войну мужики спасали своих коней от белогвардейской мобилизации.
В лес Хмельник ходили мы за диким хмелем, черной смородиной. По первому морозцу срезали кисти рябин, чтобы потом всю зиму бегать в чулан или в избушку -зимовку лакомиться этой лекарственной ягодой. Но особенно славилось и теперь славится Морозово своими малинниками. Раньше они начинались от деревни в двадцати минутах ходьбы: малину собирали на сладкие пироги и кисели, на подручное лекарство...
Немало памятных для меня мест и в самом Морозово: Еремина пустошь, царь-береза, Поповский угор, Гришетанин-ский лог, Антонов заулок, Политовский пруд. Многие из названий ничего не говорят для теперешних молодых жителей деревни. Давно, например, нет в живых Еремия Тегенова, слывшего страшным колдуном. У меня же волосы вставали дыбом от рассказов о деяниях этого старика.
<Гришетанинский лог напоминает о трагической судьбе знаменитого вора Гриши и полюбившей его себе на горе девушки Параши, Царь- березы тоже нет, разрушилась в пятидесятых годах. А стояла веками. Ей поклонялись, в дупла ее бросали монеты... Жил около той березы стройный красивый мужик Захар Иванович Путин, шутник и балагур. Рядом жил друг моего отца Степан Кайгородов, чуть подальше Григорий Афанасьевич Вшивков, командир роты в гражданскую, лейтенант стройбата в Отечественную, один из основателей первого колхоза "Пролетарий" в деревне. Ему уже около девяносто лет, жил в Морозово, всеми уважаемый человек.
Никогда не забуду Григория Михайловича Путина, знаменитого кузнеца, Антона Ивановича Вшивкова, первого колхозного бригадира. Более пятидесяти морозовцев (в том числе и мой отец) не вернулись с фронтов Великой Отечественной. Им поставлен в деревне памятник, выгравированы на нем их • героические имена...
Сейчас Морозово - отделение совхоза "Очерский" - славиться не только своими природными красотами, но и трудовыми успехами его жителей. Но об этом - в другой раз. А сегодня я хотел рассказать о том, какая удивительная деревня есть на белом свете, где мил сердцу каждый уголок. Примечание: "Со времени опубликования этого материала в газете" Звезда" прошло двенадцать лет. Уже нет СССР, а есть лишь Россия без братских республик, ставших вместо одной могучей державы, несколькими слабыми и нищими. И строим мы теперь не светлое будущее, а давно прошедшее старое. Ностальгия же по родине моей не увяла. Мне по -прежнему мил в ней каждый уголок, хоть и стал он во сто крат менее экологически чист и опрятен. Душа не соглашается, она надеется, что скоро пройдет лихолетье и кипучая жизнь снова возродится.
РОДНЫЕ МЕСТА
Был конец июня, та благодатная пора, когда все на земле расцветает с необыкновенной пышностью и красотой. Имение тоща и собрался я, наконец, в родное село Морозово, где не был тридцать пять лет.
Все эта годы память хранила дорогие черточки деревенского быта, лица односельчан, любимые места детских игр.
Ехал я с надеждой увидеть друзей детства, узнать полные места. Но, видно, очень уж много времени прошло с той поры, и судьба раскидала нас тогдашних мальчишек, в разные концы страны.
И родное мое Морозово изменилось до неузнаваемости так же, как и я. Уезжал- то от сюда еще мальчишкой.
Знакомых не оказалось. Стало грустно. Я вышел из села и побрел без цели. И ноги сами вынесли меня на священное место - к старому роднику.
Все изменилось, но этот древний ключик, казалось, не подвластен времени. По-прежнему упрямо выбивается он из-под земли под горой-обрывом, поросшим вековыми елями, осинами, березами.
Оказалось, я был не единственный гость родника. Незнакомый мужчина склонился к воде и, показалось мне. вслух о чем - то разговаривал.
<- Здравствуй, земляк!
- Здорово! Чей будешь?
-Ортин сын.
- А я Григорьев Михаил.
Разговорились. Больше 30 лет проработал морозовский парень на заводах г. Перми. Хорошо зарабатывал, квартиру имел благоустроенную. Да, видно, великая это сила-тоска по родным местам. И вот приехал назад, построил домик, жена хозяйство завела. Работает в совхозе.
- Каков заработок? - интересуюсь.
- Рублей восемдесят.
- А в городе?
- Да сто пятдесят выходило. Да разве в заработхе дело! Посмотри, какая здесь тишь да благодать. Воздух какой. Я, словно, на свет заново родился. Детей сюда своих переманиваю. Рабочие руки здесь нужны.
Разговор перешел на совхозные дела. Рассказал, что люди живут здесь хорошо. Посоветовал пройти по деревне, посмо греть на новые дома с телевизионными антеннами, на новую кирпичную ферму, отделенческие мастерские. Урожай, говорит, с 4-5 до 9-10 центеров с гектара повысили.
- У родника впервые? - спрашиваю.
- Да нет, часто тут бываю. Привык с ним разговаривать. не нарадуюсь, что дома живу. Заживает рана, а все рубцы есть. Жалею, что раньше в деревню не вернулся. Не даром говорится: золоту- старости нет, родине- цены.
Человек без родины, что соловей без песни. Как бы ни было в других краях хорошо, а все ровно родная сторона -мать, а чужая - мачеха. Тянет она людей и принимает всех, даже блудных сыновей. Она и старое забудет, только будь ей не пасынком, а сыном.
Земляк, прочти это в 1996 году! Григорьеву в семидесятом восемдесят рублей в месяц хватало, а сейчас дай 500 тысяч, хватит ли? Как изменились времена. Жив ли Михаил? По прежнему ли бывает у родника? А может быть не до него ему теперь?
ЗДОРОВО ЗЕМЛЯК!
I
Земляки - какое это весомое, емкое слово! Стоит мне только встретить человека из родной деревни Морозово Очер-ского района, как сразу же сами собой рождаются вопросы: "Что там ? Как там? Как живет деревня ?" Однажды, будучи в Киеве, увидел незнакомого молодого человека. Как будто из нутри что меня толкнуло. Кричу ему:
- Здорово, земляк! Вы ведь из Морозово?
- Здорово, но откуда вы знаете?
- Догадался...
Радость весь тот день не покидала меня. Выходит совсем по пословице: "Рыбак рыбака видит издалека, а земляк земляка - точно так же".
>Постоянным жителям одного населенного пункта всегда свойственны сеои привычки. По этим малозаметным для других, но уловимым для земляка признакам, свой своего в любой одежда опознает.
<Судьба земляков всегда волновала меня. Интересовался я ею и тогда, когда длительное время служил на дальневосточной границе, и когда лечился на солнечном юге, и когда строил линии связи на Севере, и когда жил в Очере, и когда поселился жить в Верещагино. Много судеб запечатлелось в моей памяти. Никогда не забуду, например, Василия Григорьевича Мокрушина, проходившего перед войной срочную службу на польской границе, тяжелораненым попавшего в немецкий плен, потом бежавшего к польским партизанам и за семь дней до Победы погибшего пол Берлином. Всегда буду помнить его брата Мартемьяна, пережившего ленинградскую блокаду более тридцати лет прослужившего на флоте и трагически погибшего уже после выхода на пенсию. Около тридцати морозовцев не вернулось с фронта.
А сколько земляков жило и живет в разных концах Советского Союза! По разным причинам они покинули Морозово до войны и после войны. Михаил Григорьевич Вшивков, например, обосновался в Ульяновске, стал руководителем группы конструкторов, проектирующих станки с программным управлением. Бывший летчик Виталий Потапович Путин, тоже конструктор, живет в Перми. Его брат Марк стал начальником тяговой электрической подстанциии. Плотников Иван Григорьевич долго жил в Забайкалье и в Китае. Есть бывшие морозовцы и в Москве, Киеве, Владимире, Омске, Красноярске, Донецке. Целые династии Путиных, Морозовых, Вшивковых, Колчановых живут сейчас в Перми, Краснокамске, Очере, Павловске, в Верещагино, в очерских окрестных деревнях. Есть среди них трактористы, кочегары, токари, шоферы, инженеры, учителя.
<В последний свой приезд в Морозово в октябре прошлого года порадовался я успехам земляков. В деревне только работающих 129 человек. Все они объединены в комплексную бригаду совхоза "Лужковский", возглавляет которую энергичная молодая женщина Тамара Григорьевна Касьянова. Она с гордостью сообщила мне, что вот уже третий год подряд морозовцы получают устойчивые урожаи.
Расскажу о некоторых нынешних морозовцах. Кое - кого я помню с малых лет. Среди них есть мои ровесники, но большинство значительно моложе меня. Вот, к примеру, Яков Иванович Иванов. Уже на пенсии, а все трудится скотником на ферме. Его жена Галина Ермиловна, известная в районе доярка, на склоне лет ухаживает за детьми в детском саду. Стал классным механизатором Василий Андреевич Путин. Прошлым летом он возглавлял звено, которое специализируется на выращивании картофеля.
<Доброй славой в Морозово пользуется безнарядное звено, по возделыванию зерновых, возглавляемое Григорием Мироновичем Путиным. Неплохо поработали также братья - комбайнеры Шаровы - Сергей, Борис, Валерий.
Узнал я и приятную для меня новость о том, что морозов-скую партийную организацию возглавляет сейчас друг детства моего Михаил Георгиевич Тютиков, один из самых дорогих для меня земляков, проживающих в родном селе где мил сердцу каждый уголок.
<А ныне, в 1996 году, по нескольку раз перечитываю предшествующий этому текст 1984 года. Сердце вздрагивает от того, что не смогу я теперь уже сказать "Здорово, Земляк!.." Марку Потаповичу, Якову Ивановичу, Мартемьяну Григорьевичу, Иосифу Пименовичу, и многим другим товарищам. Очень жаль! Но ведь эти слова можно сказать любому морозовцу, которого знаю, и любому незнакомому молодому. Главное есть еще кому сказать!
СПОР
Есть на Урале бесчисленное множество географических названий, с которыми связана многовековая история нашего края. Мы настолько привыкли к некоторым названиям рек, гор, лесов и населенных пунктов, что не подозреваем, с чем они связаны, почему так называются.
Между селами Морозово и Дворцом веками стоит еловый лес, который называется Спор. Это имя ему дано потому, что когда - то о его принадлежности десятки лет длился спор между помещиком и "свободными" государственными крестьянами. И его, говорят, может быть, впервые в истории выиграли, не без хитрости, местные хлебопашцы.
В этот лес ходили за малиной и грибами, в нем рубили дрова, делали многочисленные загородки, в которых без пастухов пасли скот. В этом же лесу немало было и покосов. А у малых и больших завор, на полянах устраивали хороводы и игрища. Мое детство проходило там еще до организации колхозов. Мы, маленькие, боялись ходить в Спор по одному, так как про те места ходили страшные рассказы. Говорили, что у земляного моста водились разбойники. И когда случалось проходить мимо, душа замирала от страха, под каждым кустом мерещился мужик с обрезом или ножом.
Отец показал место, где мужики во время гражданской войны прятали от белых своих лошадей и скрывались сами от мобилизации.
Позднее в Спору скрывался настоящий вор Гошка Панин, страшно надоевший всем. А выследить его было очень трудно. Около дороги стояла большая раскидистая ель. Гошка лез на нее, держась за один длинный верхний сук и, шагая по такому же длинному нижнему, спрыгивал в густой ельник. Там у него на небольшой полянке был шалаш. Следов не оставалось , милиция и деревенские мужики ходили и ездили рядом, не подозревая о том, что тот, кого ищут, прячется по близости. Обратно из ельника вор выбирался с помощью лестницы, которую приставлял к тем же сучьям раскидистой могучей ели.
Но наш сверстник Павлик Антонов выследил его и водил нас в схорон в отсутствие Гошки. Ребята сообщили об этом в сельсовет и разбойник был пойман.
Когда образовались колхозы, мы водили в Спор колхозных лошадей на ночную пастьбу. А сколько веселых приключений было с нами в этом лесу, когда мы ходили туда за ягодами, за грибами, играли в легендарного Чапая.
Сейчас Спор на половину вырублен. На просеках нарос осинник и березник. Но по - прежнему есть еще глухие места, в которых можно встретить косолапого увальня, красавца-лося и даже рысь, зайца, рябчика и глухаря, на которых раньше охотился наш отец.
Хорош наш уральский лес в любое время года. Весной он радует взор своим зеленым необъятным простором, летом и осенью дарит своими плодами, зимой приятно и радостно пройти по нему на лыжах, в царство сказочного Берендея. Много таких, как Спор, лесов на Урале. И это наша гордость и краса!
КОСТЫЛЕВСКИЙ ЛЕС
Во времена моего детства мы ходили в костылевский лес за рыжиками и белыми грибами. Их там на ельничных и вересковых полянах было великое множество. Мосты мостами.
А пять лет назад, в августе месяце я побывал в этом лесу со стороны бывшей горы Гляденово. И сначала оказался среди огромных, метров 35 - 40 высотой, осин и тополей с толстыми ветвями и сплошной короной листьев. Они и дождь не сразу пропускали, и солнечные лучи. Было там полутемно и душно, пахло прелостью слежавшихся и загнивающих листьев. Что -то давило на душу, казалось, будто я в плену этих темнозеленых гигантов, и они не хотят меня выпускать. Не попалось никаких грибов, кроме множества всяких поганок и зеленых сыроежек.
Кончился этот лес совершенно неожиданно, когда я стал подниматься на какой - то холм, поросший тоже очень высокими и величественными , но соснами. И сразу вроде кончилась ночь, настало утро, заблестел свет и солнечные блики - зайчики. Задышалось легко и свободно. Настроение сразу улучшилось. Деревья, как люди, одни тусклые и скучные, другие радостные, веселые. Не зря партизаны, когда я был на фронте, в могилы убитых фашистов забивали осиновые кресты, чтобы они никогда не встали и не пришли к нам больше, чтобы завоевывать нашу землю.
Один знакомый экстрасенс сказал как - то мне, что если устанешь, бродя по лесу, никогда не опирайся спиной на осину. Она заберет последнюю силу и ты совсем раскиснешь. Лучше всего прислониться к дубу, он придаст тебе новые силы и ты пойдешь, как будто совсем не устал. Сосна улучшает, повышает настроение, ель на ум наводит, пихта на внешнюю чистоту. Постели ее мягкоиглистые ветви на земле и можешь как на сене лежать - сидеть.
Потом я прошелся по тем полянам, где раньше мы соби-рали рыжики и землянику. Мелкого ельника уже нет. Елушки превратились в огромные ели, а вереса почти не осталось. Зато много наросло кустарника по названию волчьи ягоды, кипрей и различных крепкоствольных трав. Одна самая большая бывшая земляничная поляна заросла зверобоем. И все - таки я нашел там несколько болыпешляпных боровиков. Один был такой большой, что занял чуть не третью часть корзины. Попало и три пары рыжиков.
Как -то неожиданно оказался я около того места, где была раньше деревня Костылево. Постоял, как на кладбище, поразмышлял. Очень было жаль, что несколько веков жили тут люди, а сейчас нет той деревни. Люди, что же вы творите?! Зачем разрушаете то, это осталось от предков.
Нынешним декабрем я снова прошел по тем местам на лыжах. Зимний лес очаровал меня не меньше летнего. У него свои прелести и красота, свое волшебство. Пошел редкий снег , и мне почему - то вспомнились отрывки из стихотворений поэта Бориса Репина:
" Вот снова снег
И снова тот же свет.
И молодость все так же бродит где- то
И я ищу средь множества примет
Свиданья незабытого приметы.
Я, словно довоенный, к селу иду.
Вот то место полисадник с вишней.
А этот снег, как первый поцелуй,
Такой же чистый и такой неслышный."
Само-собой сочиняются к этим строкам свои, собственные строки:
"А зачем деревни больше нет?
И не зайдешь ни к кому погреться, Никому не передашь привет,
Не с кем на ночь запереться.
Кругом лишь только изваянья
Из льда безмолвные стоят
Нет от них тебе вниманья
<Будто заколдовано глядят."
Вышел на более торную лыжню. Заскользил по ней. Она вывела меня в поле, потом повела ниже макарятской горы к пьянковским угорам, на Очерский тракт. Я сильно устал , но встреча с околородными местами даст мне новый бодрый заряд на несколько недель. Словно у близких родственников побывал.
ХМЕЛЬНИК
В километрах семнадцати от Верещагино, вблизи не существующих теперь деревень Терехино и Пьянково рос лес, который называли хмельником. Был он небольшим: с полверсты вдоль да триста сажен поперек, как говаривали крестьяне. Росло здесь много диких черемух, рябин, калины, малины, черной смородины и черники. Все это причудливо собиралось в одном месте благодаря разнообразию рельефа местности. Тут была и небольшая возвышенность, и маленькое болотце, и ключ с редкого вкуса водой. Когда у моего дяди в Терехино собирались гости, то самовар наполняли из этого ключа. Ох, и хорош был чай!
Такое же разнообразие было здесь и деревьев. Повыше росли сосны, в центре - березы, осины, на склонах- ели, а внизу, на границе с основным большим лесом- липы и вьющийся хмель. Он рос в нескольких местах, за что лес и получил свое название.
С давних врем н в хмельник ходили жители не только Терехино, Пьянково, Дакарят, Морозово, но и других деревень. Но по неписаном ' закону, до поры ничего, кроме малины и черники, никто нетрог ад. Каждую ягоду собирали в определенное время: смородину - в конце июля, хмель- в сентябре, а рябину- после первого заморозка. И эти дни превращались в своеобразные праздники, когда стар и млад с веселым говором и гомоном, с песнями устремлялись в уголок природы. Никто не жадничал, дары природы собирали степенно, не торопясь, стараясь не сломать вепсу. Такое же бережливое отношение сохранялось и к дичи. Хмельник был как бы заповедником буквально для всех: и для взрослых и для детей.
Особое положение хмельника сохранялось с начала тридцатих годов до сороковых. Но после Великой Отечественной войны, когда в селе появилось много техники, этот лес стал мешать механизаторам. Дело в том, что хмельник правильным прямоугольником рассекал поля надвое и не давал простора тракторам и комбайнам. Тогда лес вырубили, выкорчевали и площадь распахали. Многие теперешние жители ближайшей, полностью сохранившейся перспективной деревни Морозово и не подозревают о том, какой лес был вблизи от них. А в моей памяти свежи воспоминания детства, связанного с хме льником, хотя я не живу в тех местах уже свыше сорока лет. Хмельника нет, .но есть место, где он был. Недавно я побывал там. Спустился ниже, к бывшей границе хмельника с основным лесом.Те же деревья, тот же малинник, и рябины с липами есть, нет только болотца, ключа, черники и смородины, а хмелем и не пахнет совсем. Прошел еще несколько шагов по склону горы. Гляжу: гусгой мелкий ельник. Что - то словно толкнуло меня: загляни туда и увидишь чудо. Пробрался я сквозь елушки и замер от удивления: по стволам нескольких черемух вился хмель. Я не поверил. А не во сне ли я? Потрогал рукой. Нет, хмель, и самый настоящий. Жив хмельник, только в миниатюре. Кто - то позаботился об этом уголке природы.
Позднее я узнал, что это доброе дело сделали местный бригадир и совхозный лесник. Настало время позаботиться о красоте своего родного края.
В РЯБИНОВОМ ЛЕСУ
Были около нашей деревни Морозово два местечка, которые назывались Хмельником и Оняновским. Наряду с диким хмелем, черемухами, малиной, росло там много рябин. Собирали рябину там после того, как опадет весь лист, выпадет первый снег, и не сильный октябрьский морозец убьет в ягодах горечь. К рябинам приставляли специальные лестницы, чтобы не сломать хрупкие ветки. Кисти ягод срезали ножницами. Такой способ нисколько не вредит деревьям. Наберем, бывало, рябины в мешки, принесем домой и разложим на окна в нежилой половине пятистенки. Мы, ребята, потом всю зиму эти ягоды есть бегали, а мать иногда и пироги с ними пекла, настой делала - средство от разных болезней.
Вспомнил я на днях про былые мальчишеские походы, и очень захотелось мне побывать в рябиновом лесу. Так захотелось, что даже сон про это приснился. Будто стою в лесу, на земле снег блестит, а кругом рябины видимо - невидимо. К каждой рябине лестница приставлена, а деревенские бабы и девчонки с корзинами стоят на них, кисточки срезают и песни поют. Проснулся я и .громко кричу:
- Эй, вы, хоть мне немного оставте!
<- Чего оставить? - спрашивает сын. - Ведь только пять yтpa. Мама ничего еще не варила...
Соскочил я с постели, умылся, оделся и сманил сыновей ехать на десятый километр по Очерскому тракту. Там недалеко от бывшего поселка лесорубов рябин - великое множество. Отвели душу: ягод набрали и на птиц нагляделись. Лесные пернатые там себе столовую организовали. Даже одного снегиря - жулайчика видели, не говоря уже о синицах, дроздах, воробьях. Хорошо сейчас в рябиновом лесу! Легкий морозец приятно румянит щеки. Снег не глубок, только чуть -чуть прикрыл землю. Ни грязи, ни сырости. Иди куда хочешь, и лыж не нужно. Надолго останется в нашей памяти эта удивительная прогулка.
ПАЛЬНИКИ
Много раз в жизни проходил я по лесу под названием Пальники. Начинается он неподалеку от южных полей бывшей деревни Терехино, левым своим крылом опирается в Морозов-ское подзелененское и заканчивается на Морозовском тракту в двух километрах от Очера. Называется он так , потому ч го несколько раз за последние три столетия возникали тут огромные пожарища. Последнее было в начале нынешнего веха, следы которого были заметны даже и в годы моего Моро-зовского детства.
Этот лес с северо - запада на юго - восток разрезали несколько вырубов- лесосек, на которых было множество земляничных полян и ельников, их спутников можжевеловых зарослей. Естественно, что богаты они были рыжиками, белыми грибами. Но не только мы ходили туда за лесными дарами, но и потому что по одной из этих просек проходила самая короткая тропа из Терехино в Очер. Выходили мы на эту тропу из Морозова через широкий лог, в котором в годы НЭПа находились наши хлебные полосы. Прямушка сокращала пуп» по сравнению с трактом километра на три.
Однажды в весеннюю пору 1932 года мне довелось пройти по этой тропе с бабушкой, когда еще деревья не покрылись листьями, а земля травой. Следы того пожара были видны в это время сильнее, и меня восьмилетнего поразило обилие еловых сушин и обгорелых деревьев. В одном месте около болотца их было особенно много. Рослые, высокие, голые, черно- сизые изваянья стояли, как безмолвные, насупившиеся маги- исполины из сказок " Тысячи и одной ночи Страшно было смотреть на них. Все мое тело с головы до ног пронизывала жуть смерти и разрушения. Такое ощущение охватывало меня только во время бывшего пожара в Морозово и на фронте, когда приходилось видеть разрушенные деревни, обнаженные, полуразвалившиеся, обгоревшие стены и печи.
Потом, когда наша семья переехала в Очер, мы с отцом ежегодно рубили в Пальниках сушняк на дрова. Ощущение встречи со смертью не покидало меня и тогда.
Последний раз я проходил по жуткой тропе в 1984 году. К этому году природа взяла свое и спрятала последствия ужасных пожарищ, где был ельник, выросли могучие ели, где .березки - большие белоствольные гиганты, вместо тонких осинок - высокие многоразветвленные стволы с крупным листом. Но по- прежнему то туг, то там стоялт еще не истлевшие черные бревна, немало естественных суп т. Около вышеназванного болотца все еще имеется островок таких стоячих стволов. То ли болотная трава не дает им сгнигь, то ли они были лиственницами, которые в болотине не могут сгнить около полувека и больше.
Про такое явление хорошо сказал в одном из своих стихотворений Сахалинский поэт Борис Ретин:
.. Ускорил шаг, нет к прошлому возврата, Но не напрасно шепчется трава. Сломалась ветвь, давным- давно когда- то И высохла..."
"А боль еще жива. Еще больней, коль дерево погибло от руки людской неосторожной, Словно душу ранило, ушибло, Кою залечить уж невозможно."
ДА НЕУЖТО ТОТ АКИМ !?
Было солнечное утро 9 мая 1985 года. Нас, участников войны, пригласили в тот день в Верещагинский райком партии. Было здесь много гостей из соседних районов и городов страны.Самыми почетными были ветераны 359 Краснознаменной Ярцевской дивизии.
Вглядываясь в их радостные лица, в одном из них, плотном, и крепком подполковнике с петлицами танковых войск, уловил что- то знакомое. Но как ни пытался, не мог вспомнить кто он. Внутреннее чувство подсказывало, что я даже знаком с ним. Кто он, как его зовут ? Хотел уже встать с места и подойти к нему. Но тут объявили о начале торжественного заседания, и мне пришлось отложить намерение..
Потом нас вывели на Первомайскую площадь и построили с правой стороны трибуны, с левой разместились гости. Начался митинг. С речами выступали руководители города и района, гости-ветераны, представители молодежи.
И вдруг слышу:
- Слово предоставляется ветерану 359 - й Ярцевской дивизии подполковнику в отставке Акиму Федоровучу Морозову. И мысли сразу перенесли меня в лето 1938 года, в родную мою деревню Морозово. Так вот, кто этот человек, земляк мой, и видел я его тогда совсем другим, молодым, цветущим, двадцатилетним, в черной железнодорожной рубашке, брюках и фуражке. Он приехал погостить к родителям. Был уже женатым. Аким уже тогда пользовался в нашем селении широкой известностью- Говорили, что он был активистом, помогал в коллективизации деревни.
Вечером мы с Павлом Соловаровым, тоже земляком и ветераном войны, долго сидели у подполковника в его госгиничном номере и вспоминали про военные пути-дороги. Оказывается. Аким Федорович вскоре после нашей встречи был призван в Советскую Армию, воевал с японцами на Халхин-Голе, в Великую Отечественную защищал Москву, дрался с фашистами под Сталинградом, на Курской дуге, освобождал Белоруссию , Польшу. В 1944 году он блестяще закончил Ленинградскую высшую офицерскую бронетанковую школу и еще долго служил в Армии, командуя отличным танковым батальоном.
А. Ф. Морозов кавалер многих правительственных наград, среди которых ордена Отечественной войны I и 2 степени, две Красных Звезды, орден Алексаендра Невского и 12 медалей. В свои 68 лет, будучи в отставке и живя в Перми, ведет большую общественную работу. Аким Федорович-член Пермской секции советского комитета ветеранов войны, председатель комитета содействия офицерам запаса при Индустриальном военкомате, командующий районными играми "Зарница" и<"Орленок", член совета ветеранов 359 Краснознаменной Ярцевской дивизии.
Пошли по стопам отца и три его сына, стали офицерами. Август- первенец, названный так в честь августовской победы под Халхин- Голом, майор, политработник Пермского военно- авиационного технического училища. Александр - капитан авиации, служит сейчасв Средней Азии. Геннадий- старший лейтенант запаса, начальник цеха на КАМАЗе.
Шесдесят два года не живу я в Морозово, а земляков встречаю в самых неожиданных местах. Сколько еще встречу. И за спиной у каждого из них такая вот славная, как у Акима Федоровича судьба. Разная во многом, но одинаковая в одном- они беззаветно любят свою мать- Родину и за нее готовы отдать самое дорогое: свой труд, свои знания и , если понадобится, жизнь свою.
ВНОВЬ Я ПОСЕТИЛ РОДИМЫЙ УГОЛОК
Сколько бы не прожил человек вдали от родных меет, как бы ни был хорош город, родина не удержимо тянет его к себе. И чем старше становится он, тем сильнее это влечение, тем острее желание чаще бывать там.
Такое чувство и привело меня нынче, сенокосной порой, в родную деревню Морозово. И хотя многое здесь не так сейчас, все кажегся не таким красивым, как запечатлела детская память, все разно испытываешь сильное волнение, когда встречаешься со свидетелям»! моего детства.
Не такая вроде бы стала речка: обмелела, берега заросли ивняком. В ней я ловил когда- го юрких маришек и пескарей, тонул в весеннем половодье, купался в жаркую июльскую погоду. Будто бы сузился лужок возле родной усадьбы, нет по его берегам знакомых лип, калины и черемух. И даже меньше стало здесь цветов, особенно милых детскому сердцу ромашек, колокольчиков и дудочника - все затянул." мать-мачеха, осот и одуванчик. Вроде не росла в мои юные годы осока на нижней ча^ти склона, но ведь это то самое месю, где целыми днями бегал я мальчишкой.
По улипе родной деревни беспрерывно снуют мощные самосвалы, могучие тракторы- главная примета времени. Невольно вспоминаешь убогую нашу клячонку, и на ум приходит сравнение не в пользу прошлого. Нет, не все плохо в нынешней деревне и не все хорошо было сорок семь лет назад, когда отец из- за трудностей деревенского бытия сменил соху на профессию литейщика и увез нас всех в город.
Морозово не захирело. Наоборот, сюда переселились жители Макарят, Костылева, Субботина и других окрестных деревень. Морозовцы помнят о прошлом. Около начальной школы возд вигнут памятник, на котором я прочел фамилию отца, Путина Артемия Клементьевича, дядьев Ивана и Василия Мокрушиных, Анурия Дурегина, друга отца Степана Кайгородова, многих других односельчан, погибших на войне с немецким фашизмом.
Нигде так не отдыхает душа, как в Морозовских лесах, будь то Спор, Хмельник, Подзеленеско, Покосы или Березовый лог. Здесь по- прежнему простор и раздолье, много земляники, смородины, малины и разнообразных плодов. Я во всех этих местах побывал нынче, попользовался их лесными дарами.
Не меньшее впечатление произвело на меня и урочище Оняновское, где раньше у нас был, как и у других селян, участок для заготовки сена. Выделяло его нам лесничество, по просьбе которого семья прореживала там лес, очищала его от сушняка и разного сора, окультуривала луга. Работали с весны до осени. И из всего этого труда мой отец с другими мужиками извлекали пользу для общества и для себя. Расчистка способствовала увеличению естественных покосов, а значит увеличению кормов для общественного и личного стада.
Особенно я любил весеннюю и летнюю расчистку. В Оня-новском было много берез. Под сруб попадали не только те, которые годились лишь на дрова, но были и такие, что шли на различные поделки. Из их веток заготовляли мягкие, ост-ропахнушие веники, а со стволов мы, ребята, топорами скоблили длинные белые ленты затвердевшего березового сока и с наслаждением совали их в рот, смачно похрустывая.
Позднее, в пору сенокоса, мы лакомились на лугах Оняновского щавелем, земляникой, дудкой- борщовкой, а на одном из обрывов оврага- земляными орехами, у ручья - красной смородиной, на выходе из леса к хутору Михаила Гилсва-малиной и черемухой.
Последней там было так много, что кормилась ею вся деревня: черемуху сушили, толкли в ступах и из получившейся коричневой муки варили вкусный- превкусный кисель с медом или сахарным песком.
А потом в Оняновском осиннике и березняке появились крепконогие синие сыроежки, обабки и красноголовики. Кто желал побольше насушить грибов, ходил за ними только сюда. А на границе между Оняновским и Спором встречались и белые боровики.
Так было во времена моего детства, почти все так же осталось и сейчас. Оняновское, правда, уменьшилось на половину. На месте некоторых осинников и березников растет теперь хлеб. Но основная масса леса, многих лугов сохранилась. Я с удовольствием увидел там несколько больших стогов сена. Оняновское по- прежнему дает корм для животноводства. Как и раньше, там много земляники. За каких-нибудь два часа мы набрали с сыном трехлитровый бидон, а во второе посещение- две большие корзины прекраснейших грибов.
В лесах около Очера и Верещагине много ходит народа, а здесь нам встретились лишь две старушки да старик с внучкой. На выходе из леса вспорхнули из- под ног два огромных косача, страшно перепугав нас громким хлопаньем крыльев. Это заставило меня вспомнить, как по первому осеннему снежку отец ходил сюда охотиться на куропаток, как однажды тетку Анисью, увлекшуюся сбором грибов, толкнул лапой медведь. Не поняв сразу, кто это с ней балуется, она закричала на свою попутчицу: "Ты что, Люба, толкаешься?" А когда увидела мишку, зашлась криком и понеслась к деревне, К счастью, косолапый оказался не очень агрессивный и мирно отошел, не тронул перепугавшуюся тетку.
Погулял по родным местам, словно с родным человеком встретился, и на душе стало до того легко, что много дней чув "вовал себя повеселевшим, сбросившим с плеч не один десяток лет.
читать далее>>
