Cтарый 4емодан«МЫ МОЛОДЫ И ЕЩЕ СВЕЖИ ИМЕННО В ПРОМЫШЛЕННОМ СМЫСЛЕ»
...Петр Великий перестраивал Россию, чтобы приготовить ее промышленный рост и чтобы ввести ее в более тесную близость с остальным миром, породнить с Западом. До освобождения крестьян и до постройки железных дорог основная мысль преобразователя не могла осуществляться в широких размерах; только русские орлы своим полетом ей ответили и заставили включить «восточного колосса» в число могущественных новых сил, влияющих на судьбы всего мира. Оружие давно в ножнах, хотя, увы, у всех под рукой, но уже ясно, что сила не в нем, а в промышленно-экономических отношениях. Ими, более чем своими пушками, даже более чем своим гуманным просвещением, европейцы начали покорять своему влиянию весь свет, как своею «естественною философиею» или антиклассическою наукою начали покорять все силы природы.
Мало того: если видно впереди мерцание зари общего мира и правомерного распределения возможного для стран и людей благополучия, то не иначе, как чрез посредство той же промышленности, потому что опыт истории показал недостаточность для достижения этого евангельского указания — ни сосредоточенного напряжения военного могущества, ни всевозможных форм землевладения, ни самого высшего развития просвещения, тем более, что оно еще и поныне черпает вдохновение от драчливейших и резонерствующих классиков, стертых грубыми варварами и христианскими идеями. Древние и даже средние века были сильны воинством и его завоеваниями, а наступившие времена черпают главную свою силу от науки и промышленности и от их завоеваний. <...;>
...весь мир считает нас, русских, народом еще молодым, свежим. Мы молоды и еще свежи — именно в промышленном смысле. Знание России в ее естественных условиях и знание русского народа в его способностях ко всяким видам человеческой деятельности -убеждают не меня одного в том, что предстоящие России промышленные завоевания должны составить истинный венец творений Петра, небывалый расцвет русских сил. Не завоевать Индию, как уверяет басня, а завоевать надлежащее место в промышленном движении всего мира — не тайно, а явно завещано Петром. Но это завещание осталось еще не выполненным, а пора к его выполнению приспела; время внушает именно этот путь, потому что земледельческий период России завершился, ищущих нового, добавочного, трудового заработка во всех классах набрались кучи, и долгов на земной поверхности накопилось так много, что поневоле приходится подумать — нельзя ли из-под пахотного слоя достать уплату. Ведь поняли уже, что какие-нибудь сотни тысяч англичан, выкапывающих уголь (в год около 10 000 млн пудов), зарабатывают для себя и всей Европы ровно столько же, сколько добывают десятки миллионов русских, сеющих и жнущих для себя и для всей остальной Европы рожь (в год около 800 млн пудов) и пшеницу (300 млн пудов), и что если в хлебе спрятана энергия или возможность работы, то и уголь ее заключает, да еще побольше.
Следовательно, уже пора понять, что на хлебе заработки малы, и если его цена поднимется даже в три раза,— все же работа с ним одним будет менее выгодною, чем со многими другими видами промышленности, потому что это детский труд, а он всюду дешев, в нем только первые проблески разумности. От резонерства стало скучно и бедно в нашей хлебной стране; все она ждет живого ключа, все хочет она почерпнуть из глубины своей природы то, что давно уже черпают другие народы и чего доставать не умели просившие хлеба и зрелищ — роскоши и считавшие труд делом рабов.
Лет десять тому назад, начиная строить дом в своем имении, я собрал соседних крестьян, чтобы подрядить на подвозку материалов, и был немало удивлен, когда они, зная, что я занимаюсь вопросами, относящимися до заводов, стали упрашивать меня построить, вместо дома, какой-нибудь завод. Брались все нужное подвезти бесплатно, потому что всегда будет много работы около завода и им не надо будет уходить от дома, чтобы прокормиться.
Работу с землей выполняет и отныне будет выполнять только доля русского народа и только малую часть времени. Идиллическая мечта о царствующем земледелии — давно прошла, стала утопией, красивой, как военно-социальная «республика» Платона, но невы-полнявшейся и невыполнимой.
Крестьянин понял раньше помещика и литератора, что «одним хлебом» ему не прожить, и знает, что около фабрик и заводов кормятся не только те, которые записываются состоящими при этом деле. Много дел отдается на сторону, да и самый сельский труд около тех дел развивается. Он — на заводе — теряет свой страдный характер, прилагается постояннее и ровнее, вознаграждается лучше, уважается больше. Само сельское хозяйство, начиная с доходности и интенсивности, выиграет, спрос на его продукты усилится не за горами и морями, не от недорода, где-то случившегося, а прямо от увеличенного спроса — тут же, дома, от всякого завода или фабрики. <...>
Хлеб дорог — север плачет и недоедает, хлеб дешев — юг горюет. Ровного, верного и постоянного — ничего и нет, да и не предвидится без промышленного развития. На одном хлебе живут люди, да все маются, а это к добру повести не может. И видя это — говорить необходимо.
...России, вследствие ее обширности и континентального положения, можно и необходимо должно развить внутри себя такие виды производства, которые, как каменноугольное, железное, содовое и многие другие, доставят народу прочный заработок, а стране товары, ей потребные, исходя из природных запасов. Естественные богатства России представляют для сего все необходимые условия. Но сравнительная дешевизна иностранных товаров и затруднительность первой борьбы с иностранными конкурентами заставляют прибегнуть к защите — при помощи тарифа — отечественных начинаний, дабы иметь засим возможность получать в нашей стране желаемые товары в должном изобилии и необходимой дешевизне, определяемой соревнованием многих, желающих воспользоваться предстоящими выгодами. Примеры нефтяных товаров, хлопчатобумажных изделий и сахара показывают, что при должном покровительстве и других мероприятиях правительства очень многие товары, доныне мало производимые у нас, могут быстро дешеветь в России, если естественные продукты, для их производства необходимые, встречаются в должном изобилии и призывают к себе инициативу и практическую деятельность. Только те страны имеют правильный расчет мало облагать или свободно впускать привозные товары, которые или не могут без них прожить, как Англия или Франция без привозного хлеба, или уже обосновали свою промышленность на чужестранном сырье. А так как Россия, богатая всяким сырьем, строго говоря, может вполне обойтись без чужеземных товаров и не имеет, однако, еще настолько развитой промышленности, чтобы обрабатывать свое собственное сырье, то ей вполне естественно и целесообразно прибегнуть к высоким таможенным обложениям, дающим доходы государству и в то же время вызывающим разработку внутренних источников промышленной деятельности.
...В пределе по времени — выражаясь языком точных наук, или, если угодно, в идеале, которого весь мир и отдельные страны достигают по мере развития видов промышленности, сообразных с естественными условиями стран,— человечество стремится к вечному миру и к свободной торговле. Система свободной торговли тем рациональнее для данной страны, чем законченнее в ней развитие разработки всех и всяких видов промышленности.
...А так как промышленное развитие стран связано со всем их бытом, с развитием их просвещения, государственности и всего участия в общей жизни человечества и так как от промышленных отношений зависит благосостояние, трудовая деятельность, достаток, богатство и сила народов и государств, в которые они сложились, то своевременное пользование таможенными пошлинами как средством для развития промышленной деятельности законно и обязательно ради самых драгоценных государственных и общечеловеческих интересов, ибо ведет к уничтожению монопольных неравенств, национальной исключительности и искусственных экономических преобладаний одних народов над другими. <...>
Если современный период жизни людей характеризуют названием железного века, то с таким же правом его можно считать веком бумаги или, еще общее, веком волокнистых веществ и еще с большим — веком господства каменного угля и вообще применения минеральных продуктов. Охота, скотоводство, земледелие и государственное обособление составляют великие приобретения доисторической эпохи передового человечества. Они имеют предметом земную поверхность. Но, расширившись по ней и встретившись с противоположных концов, то есть охватив всю поверхность земного шара, люди увидели неизбежную необходимость границ, и потому последние века лучше всего определяются стремлением к завоеваниям в подземном царстве, из которого придется черпать все более и более условий для развития дальнейшего прогресса жизни человечества. Как страдают и гибнут народы, не знающие земледелия и относящиеся к нему высокомерно и презрительно, так в будущем, а отчасти уже и ныне, пострадают или окажутся в проигрыше народы, с презрительною высокомерностью относящиеся к тем новым силам и средствам, которые человечество начало черпать из недр земли. Как земледелие не уничтожило, а только прямо и косвенно урегулировало и даже улучшило скотоводство, так промышленные завоевания в подземном царстве способны прямо и косвенно урегулировать и усовершенствовать все прошлые людские приобретения, и между ними самое земледелие и государственное устройство. Как страна передовая в человечестве, Россия, продолжая свои поверхностные улучшения, обязана в то же время развивать свои завоевания в направлении разработки недр земли, а для этого прежде и более всего заботиться о каменном угле и железе, как основных продуктах, сокрытых в ее глубине в едва початых массах. Весь русский строй жизни [усовершенствуется], а чрез то и человечество беспримерно выиграет, когда Россия станет выпускать от себя избытки своего угля и железа. Тогда, и только тогда, можно ждать новых крупных шагов России в ее промышленном развитии, а чрез то и в ее мировом могуществе.
Глубочайший переворот машинное производство внесло во все отрасли промышленности, но ни в одной результат изменений не выразился столь ясно, как в мануфактурах, нигде он не обратил на себя столь много всеобщего внимания, как в обработке волокнистых веществ в пряжу и ткани, и я думаю, что причиною этому служит то обстоятельство, что прядильное веретено и ткацкий челнок когда-то были нераздельными спутниками всякого семейного очага, делом всеобщего женского труда, занимавшего половину времени прекрасной половины человечества. Они бросили это вековечное свое дело не потому, что его отняли у них машины, а потому, что машины стали прясть и ткать и лучше и дешевле, до того, что и в крестьянстве стало невыгодным сохранять эти домашние ремесла, и даже дикари охотно всюду бросают свои доморощенные одежды, заменяя их изделиями мануфактур. В переходное время раздаются голоса почтенного консерватизма, ратующие противу такой замены и всегда выставляющие аргумент прочности рукодельных тканей противу мануфактурных. Но прямой опыт, простое рассуждение и непосредственное сравнение давно уже показали, что при равном весе или плотности мануфактурные изделия дешевле и, сверх того, превосходят ручные не только в однообразии «добротности», но и в крепости или носке, хотя в некоторых случаях и уступают в красоте и индивидуальной разнообразности. Но последнее слово здесь, по моему мнению, еще далеко не сказано. Мануфактуры доныне отождествлены с громадным капиталистическим производством, для которого одного преимущественно придумывались усовершенствованные приемы тканья и, особенно, прядения. Но при всем этом все же никакие промышленные устройства не требуют столь много рабочих, особенно женских рук, как мануфактуры, оттого рабочие вопросы тут-то и возникают, здесь же и развиваются. А это указывает на то, что мыслимо впереди время, когда мануфактурное дело, оставаясь машинным производством, разольется или разобьется на множество мелких предприятий. Для этого ныне недостает, во-первых, удобных способов закупки основного сырого материала; во-вторых, окончательно установившихся способов распределения по отдельным домам центральной движущей силы (сжатого воздуха, или давящей воды, или электричества, или дешевого горючего газа) и, в-третьих, уютных и выгодных малых домашних прядильных и ткацких приборов. Направив в эти стороны усилия, человечество может претерпеть новый важный экономический переворот, которого важность станет видна из того, что современный образ организации мануфактур создал новые виды зависимостей, освобождение от которых будет столь же важно и всюду влиятельно, как освобождение от господствовавшей когда-то всюду крепостной зависимости. Мануфактуры и вообще капиталистические промышленные предприятия оттого только не успевают всего забрать в руки, что встречают всюду в той или иной форме ограничение и даже противодействие власти и тех остатков крепостных сил, которые, не без выгоды для правильного развития, сохранили еще остатки прежнего своего влияния. Упоминаю обо всем этом, к слову о мануфактурах, именно потому, что в литературном сознании еще не разделяется промышленное развитие от развития капиталистического влияния, а между тем в существе дела ныне соединенное глубоко различно: промышленное развитие есть высшее благо, современностью выработанное, а капитализм есть сознанное зло, которое оставляют существовать лишь потому, что нет еще выработанных средств достигать промышленного развития без развития капитализма. Но это сочетание лишь временное, лишь простая эволюция роста человечества, и раз только зло сознано -а зло капитализма сознано,— средства избежать его найдутся. Основным приемом для улучшения современного хода промышленных дел должно считать, сверх развития общего просвещения, развитие трудолюбия, и я с своей стороны считаю, что только то просвещение должно быть почитаемо правильным, то есть ведущим к быстрому улучшению человеческих отношений, которое сон ряжено с широким развитием трудолюбия, не в качестве одного постоянного умственного упражнения, а в смысле прямой внешней привычки видеть в труде, то есть в произведении по-лезностей (другим людям, а в числе их и себе), не только долг или обязанность, но и утеху, полноту жизни и внутреннее удовлетворение. Бели представим такое просвещение развивающимся, оно, наверное, дойдет до отыскания способов разбить громадные мануфактуры и множество других видов капиталистической промышленности на мелкие отдельности, потому что чрез это общее стремление к труду найдет себе наибольшее удовлетворение, производительность достигнет наивысшего возможного размера, и разносторонность благ промышленности разольется наиболее равномерно по всем углам земли. А ныне мануфактурные дела скопились не только в немногих больших фабриках, но и фабрики этого рода скопились в немногих странах. Тот и другой род скопления в сущности не нормален, временный, в нем нет ничего такого, чтобы зависело от сущности самого дела, а потому противу этого скопления человечество действовать начало и будет продолжать действовать, пока не достигнет результата. Не кровавыми столкновениями, а мирными путями идет эта борьба, столкновений ищут не те, которые хотят правильного решения, а те, которые желают удержать во что бы то ни стало достигнутое неравенство. Таможенные тарифы представляют один из способов или видов мирного достижения желаемого в отношении одной стороны дела, то есть в отношении распределения благ промышленности между странами. Оттого-то и видим, что когда в сознании человечества родилось понимание зла скопления промышленного капитализма в отдельных руках и странах, идеи протекционизма, с которыми, казалось, человечество навсегда простилось, опять стали повсюду торжествовать, потому что путем протекционизма блага промышленности разливаются во всех странах.,.
...Когда-нибудь впереди, в какие-то будущие времена, когда народы поравняются в своем экономическом, то есть промышленном, развитии, когда люди или найдут средства победить современное значение капитала, или, но крайней мере, сумеют распределить его с некоторой равномерностью между странами и народами, когда за труд добычи хлеба и сырья придется платить не меньше, чем за труд превращения сырья в переделочные товары, то есть когда промышленность всякого рода сделается столь же всемирно распространенною, как земледелие, наконец, когда между странами и государствами водворится нравственно обязательный и реально обеспеченный мир, основанный на обязанностях и правах каждого, то есть когда человечество начнет ближе жить общей жизнью и будет стремиться ее всеми способами поддерживать и укреплять,— тогда, но только тогда, будет рационально ослабить протекционизм до фритредерства. До тех же пор в той или иной форме протекционизм как проявление государственности, составляющей эволюционную форму общей жизни человечества, непременно будет жить и владеть умами людей, понимающих великое значение самобытного внутреннего экономического, а чрез него и всякого иного, развития отдельных стран.
Итак, для блага России, а чрез то и для блага всего человечества, должно желать, чтобы на плодородной русской почве принялся и пышно разросся корень всего современного мирового просвещенного развития, то есть промышленность в ее современном смысле. Почва сама но себе свежа и плодородна.
Потребность и спрос на массу нового труда всякому очевидны. Промышленность может связать здоровыми узами привитое просвещение с интересами всего народа и со всеми потребностями страны, даст новое дело и новые цели всем классам жителей и составит венец начал, заложенных Петром Великим. Но внимательный уход за новыми промышленными ростками, насаждаемыми таможенным тарифом, и умелый подбор еще долго будут неизбежно необходимы. Плоды придут только в награду за приложенные усилия. <...> Поэтому я и полагаю, что вызывающий, твердый протекционизм, принятый таможенным тарифом 1891 г., совершенно и прозорливо соответствует историческим задачам России и ее современным, настоятельным, насущным и всенародным надобностям. В развитии уже начавшейся кое-где сложной промышленной жизни должно видеть единственный путь для завершения синтеза России, как одной из крупнейших мировых единиц. Поэтому если надобен, как уверяют со всех сторон, новый импульс для оживления русской деятельности, то он должен относиться ко всей промышленности, включая сюда и земледельческую, а не для одной этой, как часто думают. Но ранее того необходимо понимание интересов и всего значения сложной промышленности. Предлагаемая книга написана для распространения части сведений, относящихся к этому предмету. Если мне удастся хотя сотне русских людей внушить должное понимание общих промышленных потребностей страны, то буду считать свою задачу выполненною. Почитая труд отцом обеспеченного благополучия, а бережливость матерью, веря в настойчивую волю более, чем в порыв, и опираясь на исторический опыт, выражающийся численными отношениями, более, чем на умственные построения, я достиг до такого сознания великого значения промышленного развития для роста благосостояния и просвещения всех классов народа, что всеми способами, доступными моим слабым силам, желаю содействовать дальнейшему промышленному развитию своего отечества.
<<< - - - >>>
