Cтарый 4емоданФ. Г Шилов ЗАПИСКИ СТАРОГО КНИЖНИКА
«Записки старого книжника»
Федору Григорьевичу Шилову выпало за свою долгую и несомненно интересную жизнь познать немало поучительного. Свыше семидесяти лет общался он с высшим созданием человеческого разума—книгой. Сотни тысяч книг, зачастую замечательных, единственных, неповторимых, прошли через его руки. Тысячи и тысячи рукописей и автографов великих людей, начиная с Ломоносова и Пушкина, Петра I и Суворова и кончая нашими современниками, держал он в своих руках, и не только держал, но изучал и прославлял.
Удивительный дар дан этим самоучкам из народа, учившимся на медные пятаки, прошедшим тяжелое детство в мальчиках на побегушках,— русским книжникам-букинистам. Сами, своим путем познавали они величие Слова, полюбили его, стали его приверженцами и пропагандистами. Помогали знаменитым ученым и писателям собирать их библиотеки. Ездили по городам и весям огромной полуграмотной России, находя сокровища у невежественных потомков вельмож и отпрысков государственных людей прошлого, внимая поступи истории в указах Петра I, письмах Екатерины II, донесениях Суворова и Кутузова, горьких и пламенных призывах Радищева, в поэзии Пушкина и стихах декабристов,—и так вплоть до нашего века, до Менделеева и Сеченова, Горького и Куприна, Блока и Маяковского...
Все прошло через их руки, и, хотя люди эти были в большинстве своем малограмотные, глубоким национальным чувством ощущали они величие русской
13
Ф. Г. Шилов. Офорт работы Г. С. Верейского
культуры, и немалый их труд положен во славу полноты книжного собрания и Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, и Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, и библиотек Академии наук СССР и Пушкинского дома...
Федор Григорьевич Шилов принадлежал к этому славному племени. По возрасту он один из последних представителей того поколения книжников, которое начинало свою деятельность в конце прошлого века, в глухую пору императорской России.
Добрым словом и дружбой дарили Шилова и профессор И. А. Шляпкин, и библиограф П. А. Ефремов, и академики С. И. Вавилов и И. Ю. Крачковский, и А. М. Горький, и Демьян Бедный...
В своих воспоминаниях, написанных в ту позднюю пору жизни, когда обычно память изменяет человеку, Ф. Г. Шилов обнаружил, однако, такую ясность внутреннего зрения, что дивишься ее свежести. Он живет в своем мире, полном воспоминаний о людях, с которыми дружил, о прекрасных книгах, которые держал в руках. Это воспоминания человека, страстно влюбленного в книгу, осуществившего немало изданий во славу ее, начиная со сборника «Похвала книге», в котором собраны мысли и изречения людей всех времен о книге и ее значении для человека.
Несомненно, не только люди старшего поколения, но и молодые читатели с интересом прочтут воспоминания старого книжника. По ним можно учиться, как нужно любить книгу. По ним можно лишний раз убедиться, как богат наш народ самородками во всех областях жизни, людьми с природным талантом,—а для того, чтобы быть книжником в истинном значении этого слова, нужны не только знания, но и талант, артистическое ощущение книги, этого тончайшего инструмента человеческой мысли.
Слово «букинист» в словарном толковании означает лишь торговца подержанными и старинными книгами. Но оно гораздо шире по своему истинному смыслу: огромна роль этих собирателей культурного наследства прошлого, которым не только книголюбы, но
15
и книжные хранилища во многом обязаны полнотой своих собраний.
Старый книжник передает молодым завет своей любви к книге, и в этом главное значение интересных воспоминаний Федора Григорьевича Шилова.
Федору Григорьевичу Шилову выпала на закате своей жизни одна из величайших для него радостей: он держал первое издание этой книги в руках, книга заинтересовала читателей, ему писали письма, он делал на книге авторские дарственные надписи... Правда, лишь на ощупь мог делать он эти надписи: Федор Григорьевич был почти слеп.
— Проел свои глаза на книгах,—сказал он мне раз грустно и иронически.— Ведь сколько я перечитал на своем веку всяческой мелкописи, да и рукописей перечитал порядком.
Книга эта скрасила для старого книжника горькие дни вынужденного бездействия; но все же оставаться совсем бездейственным он не мог. В один из своих приездов в Ленинград я встретил Шилова в Книжной лавке писателей. Все было позади для него: он не видел книг, не видел и людей, и, пожимая ему руку, нужно было назвать свое имя.
- Вот как хорошо, что вы приехали,—сказал он мне.—Я как раз думал о вас. Продается одна библиотека, я давно ее знаю, в ней есть кое-что интересное.
И он предложил мне сразу же посмотреть эти книги. Мы вышли с ним на Невский, поехали на Петроградскую сторону, но владельца библиотеки не застали дома и нам пришлось возвращаться ни с чем. Я хотел довезти Шилова до его дома.
- Не нужно,—сказал он.— Высадите меня где-ни-будь на Невском. Сегодня день, когда я хожу по книжным магазинам... правда, маловато осталось старых книжников, но все-таки встретишь того или другого и поговоришь с ним.
Я с опасением смотрел ему вслед, как он шел, почти ничего не видя, только память вела его, но он знал Ленинград, как свои комнаты, он прожил в нем всю жизнь, помнил и газовые фонари, и торцы мостовой на
16
улицах чиновного и сановного Санкт-Петербурга, помнил и Петроград времен первой мировой войны, но истинным его домом стал великий город революции -Ленинград, именно в нем он и написал свою книгу, приобщившись к тем, слову которых всегда служил.
Образ старого книжника, бредущего по улицам Ленинграда, чтобы лишь вдохнуть запах книг, побыть возле них хоть несколько минут,— образ этот глубоко остался в моей памяти, и я радуюсь, что первое издание этой книги, ныне выходящей вторым изданием, не запоздало в свое время, что автор успел подержать его в руках. Август 1964.
Вл. Лидии
<<<---
