А.Н. Радищев. Избранные произведения | АЛЕКСАНДР РАДИЩЕВ (продолжение)

---

После «Дневника» литературная деятельность Радищева обрывается, наступает многолетнее молчание. Затем начинается пора интенсивнейшей работы. Происходит это в самом начале 80-х годов. В 1780 году пишется «Слово о Ломоносове»; в 1782 году — «Письмо другу, жительствующему в Тобольске», в 1783 году Радищев создает первое свое поэтическое произведение—оду «Вольность»; в 1784— 1789 годах он пишет два центральных произведения — «Житие Ушакова» и «Путешествие». Произведения 80-х годов идейно отличаются от первых опытов. В переводчике Мабли и авторе «Дневника» мы видим радикального политического мыслителя, писателя, отлично усвоившего основы эстетики французского сентиментализма. Автор произведений 80-х годов — революционер, самостоятельный философ и самобытный писатель. Первым произведением после долгого перерыва было «Слово о Ломоносове», над которым Радищев начал работать в 1780 году. «Слово» всем строем своим, манерой, стилем органически связано с «Дневником одной недели» и в то же время открыто обнажает смысл идейного разрыва с этим первым произведением, рождение новой эстетики.

В «Дневнике» есть глава «Четверток» — посещение героем кладбища. В известных Радищеву образцах европейского сентиментализма кладбищенская тема — важнейшая. В многочисленных произведениях кладбище рассматривается как место «вечного» успокоения, а смерть трактуется как избавительница от страданий во враждебной человеку действительности. «Уединенный» человек сентиментализма, думая о смерти, раскрывал все неповторимо «тайное» богатство своей индивидуальности. Он терзал себя и наслаждался мукой и в этой «мучительной радости» обретал высшую жизнь. И Радищев заставил своего «несчастного» посетить кладбище. Но на кладбище герой его «Дневника», вопреки философии сентиментализма, не хочет «насладиться» мыслью о своей смерти, разрывает с противными человеческой природе переживаниями, восклицая: «— Мне умирать? Мне, когда тысячи побуждений существуют, чтобы желать жизни!.. Мне желать смерти? Нет, обманчивое чувствие, ты лжешь, я жить хочу, я счастлив!»

Вот из этого здорового, органически-радищевского активного жизнелюбия, взбунтовавшегося против догм и индивидуалистической философии, и вырастало «Слово о Ломоносове». Начало его как бы возвращает нас к уже известной картине: герой бродит за городом и заходит на кладбище. И здесь вместо субъективного созерцания, «приучения себя к смерти» внимание героя привлекает объективный мир,— он замечает пышность памятников, и вто вызывает его гневное, сатирическое слово о гнусности человеческого тщеславия, пышно цветущего и торжествующего не только при жизни, но и после смерти.

Так совершается в пределах традиционной «кладбищенской» темы коренной переворот в эстетике: вместо стихии субъективности, равнодушия к окружающему миру, к реальности бытия, к другим людям — интерес и доверие к объективной действительности, к судьбам и бытию чужих людей. В «Дневнике» мы были погружены в больную, мятущуюся душу человека, ничего не зная ни о нем, ни о его окружении. В «Слове» мы видим реального человека, бродящего по Невскому кладбищу, осматривающего памятники, возмущающегося надменностью н гордыней людей, останавливающегося, наконец, перед памятником великому русскому поэту и задумывающегося о его судьбе, о его вечной славе.

Закономерной, поэтому, оказывается и новая тема — не самораскрытие героя, а попытка построения объективной биографии другого человека, раскрытие его духовного мира, его «чувствований». Но еще важнее сам выбор героя — им оказывается не просто другой человек,но исторический деятель, «великий муж, исторгнутый из среды народ-ныя». русский не только по рождению, но по духу, по делам своим. Радищев отказывается от формулы Руссо — «человек велик своим чувством»; он ищет иную, русскую меру ценности человека и, обращаясь к русской жизни, к событиям всемирно-историческим, находит героя, жизнь которого позволяет открыть то важнейшее, что определяет личность, ее индивидуальность, ее достоинства и богатства, — «заслуга обществу». Но чем больше находит Радищев в Ломоносове-поэте» достоинств патриота, тем яснее становится ему и недостаточность, неполнота этого патриотизма. Радищев скорбит, что он «льстил похвалою в стихах Елизавете», что «не восстал он на губительство и всесилие», что не обратил слова своего в защиту русского хлебопашца. В 1782 году Радищев пишет «Письмо другу, жительствующему в Тобольске», тесно примыкающее к «Слову о Ломоносове». Принципы, выработанные в «Слове», торжествуют в «Письме». Внимание Радищева привлекает реальный исторический факт — открытие памятника Петру I работы Фальконета.

Как и в «Слове», героем «Письма» является не автор его, а другой человек, и опять исторический русский деятель — Петр I. В облике «властного самодержца» Радищев увидел могучую личность великого преобразователя, русского «плотника», воодушевленного заботой об отечестве, основателя «града на Неве», «обновившего Россию», давшего «стремление» своему отечеству — «столь обширной громаде, которая яко первенственное вещество была без действия». Именно патриотическое чувство делало Петра замечательной личностью, именно эти деяния на благо отечества позволили Радищеву «вознести ему хвалу» и видеть в нем «мужа необыкновенного, название великого заслужившего правильно».

Но еще более, чем в Ломоносове, Радищев видит ограниченность патриотизма Петра, ограниченность его личности. Ломоносов «не восстал на губительство и всесилие», не защитил пребывавший в рабстве народ — и это, по Радищеву, вина. Петр, будучи царем, «истребил последние признаки дикой вольности своего отечества», и оттого вторым монументом, незримо возвышающимся рядом с фальконето-вым, была «ненависть к нему его современников».

Здесь же Радищев открыто говорит о том, что может воспитать и создать истинного человека. «И я скажу, что мог бы Петр славнея быть, возносяся сам и вознося отечество свое, утверждая вольность частную». Так Радищев точно формулирует свою меру ценности личности, свое определение патриотизма: деятельность, направленная на утверждение «вольности частной», борьба за освобождение крестьян от рабства, за свободу сограждан. Это и есть наивысшее патриотическое служение, более всего «возносящее» отечество, а равно возносящее человека к наивысшему самораскрытию своей индивидуальности, своего духовного богатства.

После «Письма к другу», начиная с оды «Вольность», героем новых произведений и станет патриот-гражданин, или, как его сам назовет Радищев, — «прорицатель вольности», утверждающий свое человеческое достоинство в политической борьбе против русского самодержавства и крепостничества.

В оде «Вольность» впервые изложена Радищевым теория народной революции как единственного пути к свободе. Ода представляет собой произведение огромного философского и политического содержания. Богатство ее идей передано через лирического героя—самого Радищева — человека, вставшего на путь революционной деятельности и оттого сумевшего исторически взглянуть на самого себя. Русская история, которой много занимался Радищев именно в 80-е годы, говорила ему: в Пантеоне русских деятелей было много «великих мужей», лучшие из них патриоты, «сыны отечества», оставившие неизгладимый след в жизни России и ее народа, — такие, например, как Петр I, Ломоносов. Ныне общество выдвинуло на первый план крестьянский вопрос, вооруженная крестьянская война поставила на долгие годы в качестве первоочередной задачи ликвидацию крепостничества и самодержавия. В этих условиях нужны новые деятели, нужны «прорицатели вольности», нужны революционеры. Он, Радищев, первый это осознавший и мужественно начавший борьбу, тем самым объективно становится историческим деятелем. Вот почему, когда в оде «Вольность» Радищев вернулся к автобиографизму, он совершил литературную революцию. Лирическая стихия оды воссоздавала духовный облик первого русского революционера, она раскрывала нравственное богатство не личности вообще, а русского человека, в 80-х годах осознавшего необходимость подготовки народной революции в России, опиравшегося в своих выводах на объективный ход развития истории мира и, прежде всего, на творческий опыт восставшего от «тяжести порабощения» русского народа.

«Житие Ушакова».— это обобщение прошлого опыта, сделанное с позиций уже сложившегося революционного самосознания, книга, выросшая в атмосфере резкого и всеобщего критического пересмотра идей радикального французского мыслителя Руссо, пересмотра с позиций национальных задач русской революции.

Как ни положительна была объективная роль теории Руссо о воспитании в условиях феодального общества, она в своем существе — теория буржуазная, индивидуалистическая и потому — антиобщественная. Именно это и вооружило против нее Радищева — революционера по убеждениям.

Руссо обрушивается на общественное воспитание. «Общественное воспитание не существует более и не может существовать потому, что там, где нет более отечества, не может быть и граждан. Эти два слова— отечество и гражданин — должны быть выброшены из современных языков. Я знаю причину этого, но не хочу об этом говорить» В этих словах вся позиция Руссо, позиция протестанта и гневного отрицателя сословного государства. В то же время вто позиция буржуазного индивидуалиста, не желающего бороться за обращение своей родной Франции в отечество, не дорожащего именем гражданина Франции, предпочитавшего в жизни — именоваться «гражданином Женевы», а в теории создать систему воспитания индивидуалиста, равнодушного к окружающему его миру и страданиям угнетенных людей.

Роман «Эмиль» и написан «гражданином Женевы», предлагающим утопическую идею воспитания человека — воспитания, состоящего в ограждении «естественной», «доброй» природы, прирожденных достоинств от общества. Отсюда главная догма этой системы: «Образуй с самого начала ограду вокруг души твоего ребенка». Воспитание в полной изоляции от окружающей среды, от общества позволяет привить воспитаннику индивидуалистические идеалы: «Человек,— учит Руссо, — существует весь для себя».

Первому русскому революционеру выпала историческая роль оградить русское освободительное движение от чуждых влияний, разоружавших его. Система воспитания Руссо была враждебна практическим задачам русской революции. Опровержением этой системы и была повесть «Житие Федора Васильевича Ушакова».

Руссо стремится найти Эмилю — «Робинзону» — «свое поле и свой хутор» в недрах несправедливого сословно-феодального государства. Ненавидя это государство, он не хочет биться за «отечество», довольствуясь «хутором». Поэтому-то, считая воспитание гражданина невозможным, он воспитывает человека.

Радищев со всей решительностью и категоричностью отвергает тезис о невозможности воспитания человека и гражданина. Он не хуже Руссо знает, что в реальной действительности государство и отечество не совпадают, что они враждебны друг другу. Но ему • чужда пассивность н смирение перед этим объективным фактом истории, ему ненавистен отказ от отечества и подмена его «хутором». Радищев знает: человек может изменить действительное положение вещей, если у него отняли отечество; он может его завоевать, вернуть егс себе в борьбе с феодально-самодержавным государством. Больше того: он знает, что только в борьбе за отечество каждая личность станет гражданином, а гражданин воспитывает в себе человека. Это было открытием Радищева. Оно вооружало общественное движение, открывало перспективы, помогало людям порывать с пессимизмом Руссо.

Руссо ограждает своего героя ог среды, искусственно изолирует от общества. Радищев показывает, что главным фактором воспитания русских студентов были обстоятельства нх жизни под началом самодержавного майора Бокума. Учитель Эмиля наставляет своего ученика: будь умерен в своих желаниях, а если даже их нельзя будет осуществить в реальной жизни — не отчаивайся и смирись. В смирении своем познай силу своего духа. Руссо объявлял: буду воспитывать «доброго человека». Радищев, создавая образ Ушакова, утверждал: вот воспитанный обстоятельствами жизни «добрый гражданин». Он ополчается против смирения Эмиля: «Человек много может сносить неприятностей, удручений и оскорблений. Не доводи его токмо до крайности». Доведенный до крайности человек восстает на притеснителя. Именно в этом «отражении оскорбления» проявляется «естественное положение человека». «От сего рождается мщение».

Так было найдено главное: воспитывать надо ненависть к угнетателям— «сей естественный закон, ощущаемый всечасно»; воспитывать надо революционеров.

«Путешествие из Петербурга в Москву» — книга, посвященная проблемам будущей русской революции. Вот почему ее героями стали народ — движущая сила этой революции — и передовой дворянин, порывающий со своим классом и становящийся в ряды «прорицателей вольности», деятелен революции.

Книга должна была «отнять завесу с очей» тех, кто «взирал не прямо на окружающие его предметы»; должна была открыть истину, раскрыть заблуждение, научить понимать «истинное блаженство». Именно эта надежда и вдохновила Радищева. «Но если, говорил я сам себе, я найду кого-либо, кто намерение мое одобрит, кто ради благой цели не опорочит неудачное изображение мысли, кто состра-ждет со мною над бедствиями собратий своей, кто в шествии моем меня подкрепит, не сугубой ли плод произойдет от подъятого мною труда?»

Возникает естественный вопрос — к кому же в первую очередь ' обращался Радищев со своей книгой, кто должен был «подкрепить» Радищева в его «шествии»? Сам дворянин, Радищев, став на путь революции, стремился «научить прямо взирать» на социально-политическую жизнь самодержавно-крепостнической России, обратить внимание на центральный вопрос русской жизни — рабство, увлечь собственным мужественным примером на путь революции передовое, оппозиционно настроенное к политическому режиму Екатерины, радикальное по своим воззрениям дворянство. Исторические обстоятельства России не представляли других возможностей.

Ленин неоднократно обращал внимание на эту особенность русской истории — выдвижение из рядов дворянства деятелей, порывавших со своекорыстной практикой класса, к которому они принадлежали. «Дворяне дали России Биронов и Аракчеевых, бесчисленное количество «пьяных офицеров, забияк, картежных игроков, героеи ярмарок, псарей, драчунов, секунов, серальников», да прекраснодушных Маниловых. «И между ними — писал Герцен — развились люди 14 декабря, фаланга героев, выкормленных, как Ромул и Рем, молоком дикого зверя... Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног, воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтобы разбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей, рожденных в среде палачества и раболепия». *

Радищев и стремился всей своей деятельностью, и своим «Путешествием» прежде всего, «разбудить» к новой жизни молодое поколение, «очистить детей», рожденных в среде палачества, угнетения и раболепия. Вот отчего главным героем книги становится дворянин, научающийся «прямо взирать» на окружающие его предметы, дворянки, «уязвленный страданием человечества», сумевший сострадать бедствиям крепостного крестьянства, дворянин, понявший свои либеральные заблуждения, порвавший fo своим классом, отважно решившийся итти вослед Радищеву.

Герой «Путешествия» не Радищев. Это — человек, имеющий свою собственную биографию, своих многочисленных друзей, свои сложные, противоречивые убеждения, этот человек, лишь под конец путешествия, «мощно вождаемый чувственностью», оказывается способным стать радищевским «соучастником во благоденствии себе подобных».

Взяв в герои современника — человека, типичного для общественной жизни России 80-х годов, Радищев хотел открыть ему истину, обнажить его заблуждения и воспитать в нем своего «сочувствен-ника», способного сопровождать его на пути революции. Что же могло воспитать этого человека? Ответ был уже найден, как мы знаем, в «Житии Ушакова».

Воспитывает человека жизнь. Поводырем, наставником, учителем определяется «чувственность, столь мощно его вождающая». Человек, погруженный в гущу реальной жизни, доверяется своему чувству, и именно это чувство освобождает его от заблуждений, от умозрительных «умствований», метафизических представлений, открывает ему

* В. И. Ленин. Соч., им* IV, т. 18, стр. 9 (Ленин цитирует произведение А. И. Герцена «Концы я начала»

единственно объективную истину — «правила, народным правлениям приличные». Таким образом, отправляя героя в путешествие, Радищев предопределял и исход его воспитания — «вождаемый» чувством, он непременно придет к обнаружению, а затем и приятию именно тех правил, которые «народным правлениям приличны».

Эстетика героического для Радищева — эстетика воспитания революционера — прочно опиралась на материалистическую философию.

Общественно-политическая задача «Путешествия из Петербурга в Москву» определила высокие художественные достоинства и особенности книги. Написанная с целью умножения числа людей, «прямо взирающих» на действительность, с целью воспитания героя, она имеет сюжет, строго подчиняющий себе весь вводимый в повествование огромный материал. Поэтому радищевское «Путешествие» не распадается на отдельные куски, главы и эпизоды, как это обычно происходит в традиционном жанре «сентиментальных путешествий», подчиненных субъективистским, индивидуалистическим задачам их авторов. Сюжет у Радищева цементирует все богатство впечатлений путешественника, отражающих богатства реального мира. Единым сюжетом «Путешествия» является история человека, познавшего свои политические заблуждения, открывшего правду жизни, новые идеалы и «правила», ради которых стоило жить и бороться, история идейного и морального обновления путешественника, «мощно вождаемого чувственностью».

Путешественник проходит как бы через три этапа. В первых главах открываются ему «частные неустройства», он понимает, что прежние его убеждения о благоденствующей под управлением Екатерины России — есть плод глубоких заблуждений. В главе «Новгород» он уже вынужден признать: «прежняя система пошла к чорту». Далее следует второй этап. Путешественник, убедившийся, что Россия бедствует, что в ней процветают «неустройства», злоупотребления властью, нечеловеческий гнет рабства, страстно ищет путей к изменению положения, к уничтожению «неустройств». И ему представляется, что единственный путь — путь реформ сиерху. Разделяя иллюзию многих дворянских деятелей той эпохи о Просвещенном характере екатерининского самодержавства, он полагает, что, если открыть «правду» монарху, все будет немедленно исправлено. Главы «Спасская полесть», «Крестьцы», «Хотилов», «Выдропуск» посвящены показу краха этой иллюзии.

Опыт путешествия — крепостническая действительность, обнаженно представшая перед глазами героя, встречи с жертвами самодержавия («Чудово», «Зайцово» и др.) — убеждает героя книги в несостоятельности этих надежд. Так начался третий и последний этап идейно-морального обновления героя — формирование революционных убеждений. Путешественник понимает, что не монархия, какой бы «просвещенной» она ни была, не «великие отчинники» могут принести народу свободу. Свободу народ может добыть только сам, — восстав против угнетателей, вынуждаемый к этому «тяжестью порабощения» («Медное», «Городня», «Тверь»).

В обращении путео!ественника на путь революции огромное значение имеет встреча с автором оды «Вольность» — то есть самим Радищевым. Путешественник жадно слушал «прорицание о будущем жребии отечества». Отдельные мысли, наблюдения, выводы—следствие собственного опыта путешествия — под влиянием стихов этого «прорицателя вольности» складываются в систему революционных убеждений. Он начинает чувствовать себя мстителем. Мстителем он и приезжает на станцию Городня. Начиная с Городни, путешественник общается только с крестьянами, находится только в их среде, мужественно ищет средств и путей к установлению связей с ними, на началах взаимного уважения и доверия. Так в книгу вторгается народ, русский крепостной крестьянин, становясь се героем, занимая центральное место в повествовании.

Именно в этих главах путешественник, принявший теорию революции «новомодного стихотворца» — автора оды «Вольность», — выступает союзником и единомышленником Радищева. Поэтому вопрос о народе как той политической силе, которой предстоит обновить Россию, как социальной базе для «мстителей» и «прорицателей вольности» равно важен и для путешественника и для Радищева. Вот почему Радищев изобразил народ в своем «Путешествии» так, как он еще никогда не изображался до него ни в русской, ни в мировой литературе.

До Радищева в русской литературе наиболее радикальное и исторически верное изображение крепостных мы встречаем у Новикова в егс журнале «Трутень» (1769). Решительно встав на защиту «питателя», Новиков документально точно воспроизводит дикую нищету этого вечного труженика, его чудовищное бесправие, полную зависимость от произвола жестокого и равнодушного к человеческим страданиям барина. Созданный им образ впавшего в отчаяние от бедности, помещичьих повинностей, смерти близких людей крепостного Филаткн потрясает читателя («Крестьянские отписки»). Беспримерный в литературе образ «плачущего Филатки» нарисован писателем гуманным, ненавистником рабства, всем сердцем сочувствующим положению обездоленного крестьянина. Для Новикова крестьянин — равный ему человек. Но именно в силу этой гуманности политическая оценка у Новикова подменена моральной. Следствием же моральной оценки крепостничества и явился образ «плачущего Фи-латки», ищущего защиты у своего господина, который представляется ему, несмотря на всю жестокость, «отцом».

Именно новиковские очерки о крестьянстве служили для Радищева отправной точкой. Он усиливал то, что только намечалось у Новикова и что было так плодотворно, — высокое моральное достоинство крестьянина, заключенное в его труде. Но к изображению крестьян в «Путешествии» Радищев подошел с противоположных Новикову, революционных позиций. Вот почему изображение народа в «Путешествии» было переворотом, составило целую эпоху в литературе.

Радищева не удовлетворяют моральные оценки. Крепостничеству и самодержавию он даст политическую характеристику. Больше того, в книге он открывает путь изменения существующего несправедливого социального строя. Путь этот — революция, творимая крепостными крестьянами. Эта позиция и определила новую природу радищевской эстетики, новое содержание как индивидуального образа крестьянина, так и собирательного образа русского народа.

Новиков негодует против положения Филаток, чтобы вызвать у дворян жалость и сочувствие к судьбе несчастного «питателя». Радищев протестует против крепостничества, чтобы вызвать ярость томящихся в оковах, чтоб ускорить час их справедливого мщения. Новиков надеется, что ему удастся уговорить дворян, удастся перевоспитать их и добиться возможности урегулировать отношения дворян и крестьян на началах разумных и человеческих. Радищев, по оценке Екатерины II, «полагает надежду на бунт от мужиков». Для Новикова крестьяне — объект приложения человеческого сочувствия и участия. Для Радищева народ — субъект истории, творец и хозяин жизни, не ждущий свободы ни от монарха, ни от «великих отчинни-ков». Вот почему обобщающим образом новиковских крестьян является «плачущий» Филатка, обобщающим же образом крестьян у Радищева является образ бурлака: «Бурлак, идущий в кабак, повеся голову, и возвращающийся обагренный кровью от оплеух, — многое может решить доселе гадательное в истории российской». Образ бурлака открывает галлерею крестьян радищевского «Путешествия». В Любани происходит встреча с пашущим крестьянином.

Уже здесь Радищев подчеркивает: как ни чудовищно положение крепостного, но его труд, даже безмерно тяжелый, спасает его и от голодной смерти и от нравственной гибели. Несмотря на свою бедность, он полон достоинства. Радищевский крестьянин знает, что он кормилец не только своей семьи, что он содержит не только шестерых своих детей, но и всю Россию.

Крестьянин из Любанн не плачется, а судит своего жестокого барина. В нем нет ни капли смирения и унижения. И когда путешественник начинает ему толковать о том, что «мучить людей законы запрещают», — он с досадой обрывает бесполезный разговор с барином, не знающим жизни и болтающим ему о законах, будто бы его защищающих. При этом он заявляет довольно бесцеремонно: «Мучить? Правда, но небось, барин, не захочешь в мою кожу?»

Еще более характерна встреча путешественника с крепостной девушкой Анютой в деревне Едрово. Анюта — сирота, отец у нее умер, она живет с матерью и сестрой. Опять перед нами образ несчастной крестьянки. Для Новикова это был бы случай проявления человеколюбия, жалости и сочувствия к ее судьбе. У Радищева мы сталкиваемся с обратной картиной: Анюта вызывает у путешественника, да и у самого Радищева, не жалость, не сочувствие, а восхищение. Он любуется ею, завидует ее физическому и нравственному здоровью, цельности ее характера, се истинно человеческим достоинствам. Несмотря на бедность, на сиротство, на рабское положение, она независима, горда, полна достоинства. И здесь, как и у крестьянина из Любани, основа ее жизненного поведения — труд. Трудится она, ее мать, сестра. Трудом они кормятся, труд помогает исполнять повинность. По деревне о ней слава: «какая мастерица плясать! Всех за пояс заткнет, хоть бы кого... А как пойдет в поле жать — загляденье».

Именно труд составляет основу крестьянской и — путешественник понимает — истинно человеческой нравственности. Когда он, движимый искренним чувством, хочет подарить Анюте сто рублей, чтобы ускорить ее свадьбу с любимым человеком, и Анюта и ее мать с негодованием отвергают эту подачку. Они, люди труда, привыкли только к трудовым деньгам, и подарков, всегда унизительных и корыстных, тем более от господ, решительно не принимают.

Глава «Едрово» имеет огромное значение в моральном обновлении путешественника. Перед ним в образе Анюты и ее семьи' открылся новый, неведомый мир нравственной красоты и чистоты.

Крестьянин из Любани, Анюта из Едрова—крепостные, сумевшие, несмотря на гнет рабства, обрекшего их на безысходную тяжелую работу, сохранить в себе «величественные преимущества человека». Встреченный в Городнс рекрут — крепостной, но волею «человеколюбивого помещика» он получил образование, и в нем оказались разбуженными дремавшие силы, таланты и способности.

Главное в его образовании — рост самосознания: «я есть человек, всем другим равный». Он патриот, его «сердце трепетало, вступая опять в пределы отечества». Он русский по основам своего характера. Он «тверд в мыслях», он ненавидит «робость духа». Он «сносит жребий свой терпеливо», не умея только терпеть «поругания». Разбуженное в нем человеческое достоинство делает его активным и смелым. Как истинно русский человек он терпелив, но до предела. Руководствуясь чувством мщения, он грозно предупреждает своего мучителя: «не доводи до отчаяния души», «страшись»! Рядом с образом крепостного интеллигента — Ломоносов («Слово о Ломоносове»), сын холмогорского рыбака. Крепостной интеллигент— только возможность, Ломоносов—свершение. Ломоносов — великий деятель русской национальной культуры — неопровержимое свидетельство талантливости русского трудового народа, его огромных потенциальных сил, его способности к величайшему государственному созидательному творчеству.

В основании радищевского изображения русских крестьян лежит его учение о роли обстоятельств в воспитании человека. По Радищеву, не прилежание, не старание, не воспитание делают великого мужа». «Известно всем, сколь мешкотно, сколь тихо бывает шествие наше в учении нашем». Обращаясь к истории, Радищев утверждает: «история свидетельствует, что обстоятельства бывакЬт случаем на развержение великих дарований; но на произведение оных природа никогда не коснеет, ибо Чингис и Стенька Разин в других положениях, нежели в коих были, были бы не то, что были; и не царь в Греции Александр был бы может быть Картуш. Кромвель, дошедший до протекторства, явил великие дарования политические, как-то: на войне великие качества военного человека, но заключенный в тесную округу монашеския жизни, он прослыл бы беспокойным затейником и часто бы бит был шелепами».

Когда Радищев писал «Путешествие из Петербурга в Москву», перед его глазами стоял опыт пугачевского восстания. Обстоятельства оказались отличным случаем «для развержения великих дарований». Вот почему, изображая русских крепостных крестьян, людей, отягощенных р'абством, сведенных на положение «тяглого скота», — Радищев героизировал их, видя в каждом ту дремлющую до случая силу, которая сделает его истинным сыном отечества, патриотом, деятелем революции. Сила, обаяние, нравственная красота русских крепостных радищевского «Путешествия» именно в том и состоит, что мы чувствуем в каждом из них будущего деятеля, освободителя России. Через индивидуальный облик каждого просвечивает его потенциальная судьба свободного человека. Именно эта особенность радищевского подхода к крестьянам с особой силой проявилась в коллективных образах народа. Во всех этих случаях крестьяне даны в действии, в наивысший момент своей жизни — в момент свершения мщения.

Впервые мы сталкиваемся с народом в действии в главе «Зай-цово», где крестьяне, «доведенные до крайности» своим мучителем, оСруижли на него свое мщение. «Они порешили всех четверых господ и коротко сказать, убили их до смерти на том же месте».

В главе «Хотилов» прямо говорится о пугачевском восстании, о торжестве мщения, поднявшего десятки тысяч крестьян, сделавшего из них мужественных воинов, одушевленных желанием «освободиться от своих властителей». В оде «Вольность» Радищев рисует картину революции, которая преобразила крепостных, сделав их «великими мужами», мстителями, бойцами за вольность.

Всеми образами крестьян Радищев утверждает: свойственно народу особое творчество: он способен подчиняться «природному закону»— в мщении угнетателям завоевывать себе и своему отечеству свободу. Поэтому революция — наивысшее выражение творческих возможностей народа. Вот почему в «Городне» путешественник, открывший для себя этот закон, обращается с прямым призывом к крепостным поднять восстание. Этот призыв к мятежу полон великой радостной веры в победу народа, в создание им своими собственными руками новой государственности, новой культуры, «народным правлениям приличных»: «О, если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ, и кровию нашею обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло государство? Скоро бы из среды их исторгнулися великие мужи для заступления избитого племени, но были бы они других о себе мыслей и права угнетения лншенны».

На долю Радищева выпала историческая задача теоретически осмыслить колоссальный опыт русского народа в его неустанной многовековой борьбе за свою свободу. Это было исполнено в книге «Путешествие из Петербурга в Москву».
Его мятежная книга, поэтому, не только замечательный памятник личного мужества и героизма. Это документ, засвидетельствовавший оформление в русском обществе самостоятельного, передового философского и политического мировоззрения.

Печатая свои сочинения, Радищев шел на подвиг. Он знал: первого русского революционера ждет трудная судьба — не только преследования и мучения, но и смерть. Самовластие никогда не простит «возмутителя». Но он шел на это с открытым сердцем. Он был русским человеком — «твердость в мыслях», «правила жизни» делали его неутомимым в исполнении задуманного, помогали «бестрепетно» думать о возможной смерти. Революционные убеждения определили его характер. В борьбе с самодержавием и крепостничеством, в мщении, в активной деятельности на благо русского порабощенного народа видел он единственный смысл жизни. Собственным примером он увлекал многих, внушая отважное презрение к возможным гонениям, пыткам, заключению в крепость. Он писал: «Не бойся ни осмеяния, ни мучения, ни болезни, ни заточения, ниже самой смерти. Пребудь незыблем в душе твоей, я'ко камень среди бунтующих, но немощных валов. Ярость мучителей твоих раздробится о твердь твою; и если предадут тебя смерти, осмеяны будут, а ты поживешь на памяти благородных душ до скончания веков». Смело и дерзко в лицо правителей и мучителей он говорил: «Сродно хвилым, робким и подлым душам содрогаться от угрозы власти и радоваться на приветствие».

Успешно создавая свои революционные произведения, Радищев в то же время искал и других путей практического общения с соотечественниками, с теми, кто мог отозваться на его призыв, кто мог стать «сочувственником» и единомышленником. В 1784 году из бывших воспитанников Московского университета, определившихся после окончания курса на службу в столицу, в Петербурге было организовано «Общество друзей словесных наук». Это «Общество» устраивало литературные собрания, объединив любителей художественной и философской литературы. Кроме бывших студентов, в него входили сослуживцы молодых чиновников, а позже — молодые офицеры, главным образом, моряки.

Вот в это общество, после знакомства с ним, и вступил Радищев. Вступил для того, чтобы отвоевать у масонов эту молодежь, отвлечь ее от мистико-религиозных идей, заронить в ее среду вольнолюбивый дух.

Радищев задумал подчинить целям революционной пропаганды журнал Общества «Беседующий гражданин». Пользуясь тем, что, по уставу Общества, статьи в журнале помещались лишь после общего одобрения членов, Радищев собирался провести через журнал несколько своих революционно-пропагандистских статей.

При обсуждении статьи под названием «Что есть сын отечества?», проникнутой «вольностью духа», большинство членов оказалось на стороне Радищева.

В этой статье Радищев доказывал, что преступно свободного по рождению человека превращать в «тяглый скот». Оттого отечество лишается своих истинных патриотов, своих сынов. Истинный же сын отечества — это свободный человек. Им не может быть помещик, «терзающий ближних своих насилием, гонением и притеснением»; дворянский чиновник, «простирающий объятия свои к захвачению богатства и владений целого отечества своего», «который с хладнокровием готов отъять у злосчастнейших соотечественников своих и последние крохи», живущий для «услаждения вкуса' и брюха». Им не может быть и крепостной крестьянин, превращенный из человека в раба. Поэтому, раз крепостное право лишает отечество своих сынов, необходимо уничтожить это зло, вернуть людям свободу, уничтожить причину развращения людей, расправиться с мучителями и поработителями. Это было смелым, открытым, публичным выступлением против русского крепостничества. «Помните, — пророчески возвещал Радищев, — что все чаще и чаще жестокая печаль возжигает свет разума в душах русских земледельцев и заставляет их проклинать бедственное свое состояние и искать оному конца».
Статья была напечатана в декабрьском номере журнала «Беседующий гражданин» за 1789 год.

5
В те годы Радищев жил на Грязной улице (ныне улица Марата), в собственном доме. Здесь же была устроена и маленькая типография.

---

--->>>