| Содержание:
Предисловие
Становление
Предыстория
Нареченный городом
«Пусть Европа не критикует нас!»
Имена и годы
Испытание огнем
Труд во имя победы
Имени героев Великой Отечественной
Дважды рожденный
Революционный держите шаг
Под северным сиянием
Заключение
Приложения

Если интересуемая информация не найдена, её можно Заказать

Улицы Мурманска

Предисловие
Есть замечательная, на наш взгляд, — и по смыслу, и по задушевности — песня «С чего начинается Родина?» Действительно, для каждого из нас Родина начинается с дорогих мест — с дома, где родился и жил, со школы, где учился и мужал, с улицы, где начиналась дорога на завод, в институт, в жизнь.
И каковы бы ни были эти улицы — большие или маленькие, центральные или окраинные, утопающие в зелени или скальные, — они дороги нам и остаются в памяти навсегда.
В Мурманске ныне насчитывается 350 тысяч человек. Все больше и больше среди них коренных жителей, родившихся и выросших в Заполярье. Они любят свой город и гордятся его трудовой и боевой славой. Мурманские улицы стали для них родными.
А улицы эти носят имена участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны, первопроходцев Кольского полуострова, ученых и моряков, прославленных капитанов рыболовных судов, героев Великой Отечественной войны.
5
Жители Мурманска должны знать историю улиц, испытывать законную гордость за земляков, чувствовать личную ответственность за благоустройство, озеленение, порядок в родном городе.
Уже родилась у нас добрая, хорошая традиция — ежегодно проводить праздники улиц. В августе 1973 года прошел праздник на улице имени Капитана А. Ф. Тарана, в ноябре — на улице Челюскинцев, 30 июня 1974 года — на улице А. Подстаницкого. В дни таких праздников организуются смотры-конкурсы на лучшее благоустройство и оформление, устраиваются концерты, ветераны выступают с воспоминаниями, историки рассказывают о знатных земляках.
Любовь к улице, на которой мы живем, надо воспитывать в семье, в школе, в рабочих коллективах. Это понятие не абстрактное, оно базируется на фактическом историческом материале и находит выражение в конкретных делах — в постоянной заботе о красоте улицы, в соблюдении правил социалистического общежития.
Наши улицы и дома должны быть очагами крепкой человеческой дружбы и взаимного уважения.
6
За последние годы Мурманск растет бурными темпами. Неузнаваемо преображаются старые улицы, тысячи семей ежегодно справляют новоселья, появляются целые микрорайоны и кварталы домов. Но независимо от того, новая это улица или старая, для нас нет роднее и дороже ее. И, возвращаясь из многомесячных морских рейсов, из недельной командировки, из очередного отпуска, мы с радостью повторяем слова: «Вот мы и дома».
Авторы этой книги — заведующий кафедрой истории Мурманского государственного педагогического института доцент А. А. Киселев и член Союза журналистов СССР М. А. Тулин — расценивают ее как первую попытку воссоздания истории улиц областного центра. Поэтому часть материала пока осталась за пределами книги. К тому же некоторые улицы Мурманска продолжают застраиваться.
Этим объясняется, что пока не написана и их история.
В некоторых документах и воспоминаниях об истории мурманских улиц одни и те же факты, случается, освещены по-разному. Поэтому не исключено, что в книгу кое-где вкрались неточности. Авторы будут рады получить от читателей замечания и предложения. Они признательны и благодарны за помощь в создании книги члену Союза журналистов СССР заместителю редактора газеты «Полярная правда» Евгению Борисовичу Бройдо, секретарю Мурманского горисполкома Федору Кирилловичу Варыханову, ветеранам Мурманска Семену Ивановичу Кулешову, Ивану Андреевичу Шлячкову, Борису Давидовичу Заку, Глафире Николаевне Петровой, коллективу областной научной библиотеки, особенно сотрудникам справочно-библиографического отдела, коллективам партийного архива Мурманского обкома КПСС и государственного архива Мурманской области, областного краеведческого музея и музея Краснознаменного Северного флота.

СТАНОВЛЕНИЕ
Предыстория
Первые изыскатели, пришедшие в 1912 году на Мурман, чтобы разведать места для строительства морских причалов, составили детальное описание восточного берега Кольского залива у Семеновых островов. Этот документ позволяет и сегодня, десятилетия спустя, зримо представить, что они увидели.
«В южном колене залива, — пишут изыскатели, — более или менее плавные склоны берегов покрыты мелким березняком и, постепенно повышаясь, переходят в холмистое плато, одетое редким хвойным лесом. За этим возвышенным плато, как за перевалом, следует почти всюду болотистая безлесная котловина, а по ней в нескольких местах протекают ручьи, берега которых густо покрыты лиственным кустарником. Далее в глубь материка, за низиной, начинается склон к береговым горам, одетый редким сосновым лесом, постепенно к вершине пропадающим».
В нашем воображении это выглядит так: мелкий березняк — на первой террасе, хвойный лес с березовыми рощами — на холмистой второй. А что касается болотистых котловин, то мы видим их и сейчас — за чертой города, среди окружающих сопок. Даже Зеленый мыс, отделяющий ныне Росту от центра Мурманска, был тогда действительно зеленым — не случайно же первопроходцы дали ему такое название. Известный географ и путешественник Федор Литке, побывавший в Кольском заливе летом 1822 года, писал, что его берега в южной части покрыты «березовыми и еловыми рощами». Да и в начале этого века на склонах и вершине Зеленого мыса росли высокие ели, раскидистые сосны, а между ними — островки березок и рябин. Деревья окружали и Семеновское озеро.
Владычицей мест была тишина. На берегу одиноко стояла древняя избушка столетнего рыбака, бывшего солдата Семена Коржнева (или Коржева). «Пол в избушке был земляной, — вспоминал впоследствии на страницах газеты «Полярная правда» один из первых строителей нашего города Николай Владимирович Доризо. — В очаге все время светились «живые» угли. Над ними висел котелок. Угли нагревали камни, горячие камни давали тепло. Вместо трубы — отверстие в потолке. Нары из жердей,
покрытых ветками. Вот и все убранство жилья. Правда, у Семена было старое ружье. Отдача такая, что на ногах трудно удержаться».
Хозяину этой бревенчатой постройки принадлежала тоня в бухте — «Семенова корга». Ее название, как и названия Семеновых островов, Семеновского озера, вероятнее всего, не связано по происхождению с именем самого Семена Коржнева. Семенова корга как семужья тоня известна с XVI века — она была промысловым местом мунномаш-ских (кильдинских) саамов.
Оленьи стада саамов кочевали летом неподалеку от берега, в сопках. Изредка проходили по заливу лодки рыбаков из соседней Колы. Семен Коржнев привык к одиночеству и тишине. «Весь обросший, — вспоминал Н. В. Доризо, — седой, без шапки, в толстом холщовом зипуне, перехваченном поясом, в замасленных брезентовых брюках, в сапогах, от которых пахло ворванью, Семен Коржнев ничем не отличался от других рыбаков. Они приезжали сюда из соседней Колы и жили в избушках-времянках. Мы часто покупали у них на уху палтуса, треску, озерную рыбу. Придешь в пустую избушку, деньги положишь,
9
рыбу возьмешь — и к себе, на судно. Весов не было, торговали на штуки. Доверие было полное, нигде и ничего не запиралось... Многие из них — потомки ссыльных. Но очень добродушные, честные, приветливые люди. И себе на уме, с хитрецой: приучили купцы, которые приходили сюда на ботах и парусниках за соленой рыбой... Ловили они в заливе на шняках и карбасах. Это была тяжелая работа. Вернувшись после осмотра сетей, неводов, мереж и небольших ярусов в свои шалаши, любили тянуть чаек...»
Есть и такая легенда: когда первые изыскатели прибыли на Мурманский берег, тут не было никаких признаков обитания человека, кроме лодки, перевернутой на берегу вверх килем и почерневшей от времени, воды и ветра. Лодка и стала первым прибежищем для русских мужиков, пока они не поставили жилье. Писатель А. Кожевников, автор романов «Живая вода» и «Брат океана», а в прошлом — рабочий на строительстве Мурманской железной дороги, слышал именно эту легенду.
Планы устройства портового города и железной дороги на Мурмане относятся к семидесятым годам прошлого века,
10
Предложения об этом внесли еще участники экспедиции, снаряженной в 1872 году на шхуне «Полярная звезда». Однако первый отряд изыскателей высадился на Кольском побережье только сорок лет спустя.
Работы подтолкнула империалистическая война. С началом ее Черное и Балтийское моря оказались блокированными неприятелем.
России настоятельно потребовался порт, который мог бы обеспечить бесперебойную приемку военных грузов из Англии и Франции.
Сначала строители поставили на Кольском заливе временную деревянную эстакаду, к которой сразу же начали швартоваться корабли. В мае 1916 года из Петрограда через Архангельск на первом рейсовом пароходе прибыл начальник строительства причальных линий Борис Евгеньевич Веденеев.
К апрелю 1917 года в районе Семеновых островов была сооружена причальная линия на пять пароходов, оборудованная перегрузочными устройствами и складами.
Одновременно шло строительство железной дороги, необходимой для перевозки военных грузов. Ее протяженность от Петрозаводска до Кольского залива превысила тысячу километров.
Строили дорогу рабочие, набранные по вербовке в Новгородской, Тамбовской, Смоленской, Рязанской, Калужской, Тульской и других губерниях средней России. При найме все они сдавали паспорта, а взамен получали номерную бляху. Наибольший номер, который удалось обнаружить, — 102344.
Среди этой массы людей насчитывалось несколько тысяч военнопленных. На самых ответственных участках были расквартированы военизированные батальоны.
Работать приходилось по двенадцать—четырнадцать часов в сутки и в основном — лопатой, киркой, тачкой. Строители пробивались через валунные залежи, речки, болота. Никто не имел права отказываться от ночной работы, причем платили за нее так же, как за дневную.
Тяжелыми были и условия жизни. Многие рабочие приезжали на строительство плохо одетые, в опорках на ногах. Летом их селили прямо под открытым небом, а зимой, несмотря на заполярную стужу, — в наскоро построенных бараках. Бараки были длиной 12 саже-
ней, шириной — 3 сажени, высотой — 1,3 сажени. (Сажень, как известно, равна 213,36 см.) Барак делился глухой дощатой перегородкой на две половины, с отдельными входами. В каждой половине стояло по печке, сделанной из железной бочки. Когда печку топили, температура поднималась до тридцати градусов, а через два-три часа падала до нуля. Четыре подслеповатых барачных окна размером 20 на 10 вершков, то есть 90 X45 сантиметров, едва пропускали свет...
Не лучше обстояло дело с питанием. В архиве краеведческого музея хранятся телеграммы и документы, в которых говорится, что часто рабочих кормили тухлым мясом, хлебом, выпеченным из испорченной муки, а иногда вообще по нескольку дней не давали продуктов. Настоящим бичом была цинга.
И все же, несмотря на трудности, железная дорога была построена очень быстро — с января 1915 года по ноябрь 1916 года. Ее сооружение шло широким фронтом одновременно из нескольких пунктов. Это было смелое для военного времени новшество, не часто применявшееся в практике мирового железнодорожного строительства.

11
...Так ушла тишина из Семеновской бухты. Была предрешена и судьба лесов, которые росли на берегах Кольского залива. Их «съел» лесопильный завод в Дровяном, снабжавший молодое поселение строительными материалами. К тому же территория строительной площадки все время расширялась. Изыскатели, исходя из перспектив развития города, правильно рассчитали, что со временем четырехверстная полоса между мысами Зеленым и Халдеевым станет мала. Они нашли еще удобные районы для строительства пристаней и портовых сооружений — два на восточном берегу залива и два на западном. Выбор пал на участки от Зеленого мыса до устья реки Росты (три с половиной версты), от Хал-деева мыса до Шелихи (две версты), у Дровяного мыса и, наконец, близ устья реки Лавны.
До осени 1915 года конечный пункт железной дороги называли «Семеновская бухта», затем — «Мурман». В июне—августе 1916 года в правительственных кругах России был решен вопрос о преобразовании поселения в город. Ему придумали «царственное» имя — Романов-на-Мурмане. Впрочем, продержалось оно всего полгода. В апреле
12
1917 года, после свержения с престола последнего отпрыска династии Романовых, город принял свое нынешнее имя — Мурманск. Иными словами, «город на Мурмане». А Мурманом, как об этом пишет В. Даль в толковом словаре русского языка, издавна называлось побережье Баренцева моря от Норвегии до мыса Святой Нос.
Впоследствии понятие «Мурман» перенесут на всю территорию Кольского полуострова.
Но все это еще будет. Пока идет только 1916 год...

Нареченный городом
4 октября (21 сентября по старому стилю) 1916 года на холме, где стоит сейчас Дворец культуры имени Сергея Мироновича Кирова, состоялась торжественная церемония — закладка бронзовой плиты в основание храма святителя Николая чудотворца Мирликийского. На церемонии присутствовали морской министр России И. К. Григорович, министр путей сообщения А. Ф. Трепов, архангельский губернатор С. Д. Бибиков, начальник строительства Мурманской железной дороги В. В. Горячковский, епископ из Архангельска и другие высокопоставленные лица. Двое мастеровых в фартуках, священники и несколько высших чинов в шинелях генеральского покроя, держась за перила, спустились по лестнице к центру будущего фундамента храма. Священники прочитали молитвы, сановники сказали приличествующие случаю речи, и после такого торжественного ритуала, за которым с любопытством следила толпа подростков, женщин, солдат, матросов и рабочего люда, бронзовая плита была замурована. (К слову сказать, через тринадцать лет, когда началось строительство Дворца культуры, ее извлекли, чтобы навсегда определить в краеведческий музей.)
День 4 октября 1916 года стал считаться датой основания Мурманска.
Не надо думать, что именно в этот день был поставлен первый дом или проложена первая улица. В действительности к моменту официального основания города на восточном берегу Кольского залива в двенадцати километрах севернее Колы уже был порт, завершилось в основном строительство железной дороги и вырос небольшой на-
селенный пункт, расположенный вдоль берега залива между Зеленым мысом и Варничным ручьем. (Ручей получил свое название еще в XVI—XVII веках от располагавшихся в его устье соляных варниц Кольско-Печенгского монастыря.)
Как возник этот населенный пункт? Что он из себя представлял?
Первые жилые постройки появились на берегу около Семеновых островов летом 1915 года. До этою большинство проектировщиков и изыскателей жили на приданной им яхте «Любовь» да на заходивших в Кольский залив кораблях. Но когда из Петрограда стали прибывать рабочие для строительства порта — а они вынуждены были добираться морем через Финляндию, Швецию, Норвегию или Архангельск, — потребовалось жилье на берегу. В декабре 1915 года прибыла первая партия в составе ста пятидесяти человек, через месяц — вторая. Спешно строились бараки — холодные, перенаселенные помещения с дощатыми нарами. Зимой 1915/16 года появились пристань и жилой дом для администрации порта площадью около четырехсот квадратных метров. Дом заселили, хотя крышу не успели поставить, — время не
13
ждало. Началось строительство еще двух бараков, столовой, бани. Были возведены первые производственные постройки — две кладовые, временная кузница.
Летом 1916 года на берегу залива уже стоял маленький портовый поселок, в котором насчитывалось несколько сот человек. Списки этих людей, приехавших из Петрограда, удалось впоследствии разыскать. И сейчас первые граждане Мурманска известны по фамилиям, возрасту, профессиям. Большинство из них были землекопы, плотники, закоперщики.
Строители железной дороги создали в это же время свой поселок, повыше и восточнее строящегося порта. А в районе размещения флотских подразделений и баз снабжения военных кораблей Флотилии Северного Ледовитого океана возник третий — Базстройка. Ведь на Кольском рейде бросило якоря несколько десятков военных судов, задачей которых было охранять Север от немецкого вторжения.
Таким образом, еще до провозглашения населенного пункта городом тут было несколько жилых районов: Порто-стройка, Базстройка, Железнодорожный поселок.

14
От Мурманского порта и железной дороги зависели связь с союзниками, их военная и экономическая помощь и, в определенной степени, даже исход войны. Поэтому новому городу Российской империи вроде бы уделялось немалое внимание.
Вот два документа, относящиеся к лету 1916 года. Первый — докладная записка министра А. Ф. Трепова. 29 июня 1916 года он докладывал Николаю II о необходимости образования города из Железнодорожного поселка, на что было получено «высочайшее одобрение». Второй документ — о попечительстве над будущим городом, которое было учреждено в начале июля 1916 года. Первым попечителем назначили сановника царской свиты графа М. Е. Нирода. Газета «Русское слово» в год закладки города писала, что Романов-на-Мурмане будет городом нового типа с электричеством, канализацией, водопроводом. Эти житейские блага были по тем временам почти фантастическими. Достаточно хотя бы коротко вспомнить историю строительства электростанции.
Сначала пришлось думать — кому поручить строительство? Нашли «соломоново решение»: в сооружении электро-
станции принять участие всем трем ведомствам Мурманска — морскому,. железнодорожному и управлению строительных работ порта.
Вторую «загвоздку» — как быстрее ввести станцию в строй? — устранили, договорившись придать сооружению временный характер. Мол, простоит, пока идет война, а там будем живы — перестроим, сделаем солиднее.
У Северной ткацкой мануфактуры была куплена паросиловая установка. Но она оказалась настолько изношенной, что встал вопрос: а надо ли браться за осуществление проекта? Удалось срочно заменить паровую машину нефтяным двигателем английской фирмы «Кросс-лей». И тут выяснилось, что в городе нет кирпича для облицовки котельной.
Станцию все же построили. Стены ее сложили из двух рядов толстых досок, пространство между которыми засыпали землей, песком, опилками и мхом. Машинное отделение обили изнутри на высоту человеческого роста железом.
Эга первая Мурманская электростанция располагалась вблизи железной дороги — там, где сейчас хоккейный стадион. Здание ее было одним из самых
внушительных строений города: 17 саженей в длину, 11 — в ширину, 3,6 — в высоту.
Сроки ввода электростанции все время переносились, и, несмотря на обещания городских властей, жители Мурманска так и не увидели зимой 1916/17 года «радостного блеска электрических звезд». Даже ожидание прибытия двоюродного брата царя — великого князя Кирилла Владимировича не ускорило пуска станции. Первый ток она дала 17 апреля 1917 года.
Член императорской фамилии великий князь Кирилл Владимирович посетил город в начале 1917 года. Августейший гость, будучи адмиралом, приезжал посмотреть на море, на порт и на «матросиков».
Вскоре шефство над новым городом целиком перешло к А. Ф. Трепову. Особое совещание по попечительству на своих заседаниях решало массу мелких вопросов, «заботясь» о новом городе. Так, 30 января 1917 года совещание постановило: «Из общей площади в 4000 десятин, отведенной Министерством земледелия для поселка, выделить 280 десятин для разбивки под поселенческие участки». Речь шла об удовлетворении част-
15

ных ходатайств, о поощрении инициативы отдельных лиц, желающих поселиться на Мурмане. Поскупился-таки царь на «казенную» землю — выделил всего около трехсот гектаров. Что же касалось требований отдельных ведомств об отводе земельных участков, то было решено, что их просьбы «будут удовлетворяться по постановлению совещания при попечителе уже вне черты намеченного ныне собственно городского поселка, но по возможности в непосредственном к нему примыкании».
При этом Особое совещание внесло еще два существенных условия городской застройки: во-первых, не трогать портовую территорию и, во-вторых, при предоставлении участков частным лицам и ведомствам «не закрывать возможности дальнейшего планомерного развития города».
Самый первый план застройки выглядел следующим образом. Застраивалась вторая терраса — ныне район от вокзала до улицы Софьи Перовской. На первой террасе оставались порт и железная дорога. Улицы и дома располагались к востоку от вокзала до склона третьей террасы. С юга район застройки ограничивался Варничным ручьем,


План застройки Мурманска (1916 год)

с севера — сопкой с Семеновским озером. Почти по центру город был перерезан с запада на восток большим оврагом (там сейчас стадион общества «Труд»).
План предусматривал в городе семнадцать проспектов и улиц. Три улицы шли параллельно железной дороге, две— перпендикулярно ей, две — лежали у подножия третьей террасы, десять — расходились веером от центра города. На том месте, где сейчас Ленинградская улица, намечалась Ольгинская улица (по имени дочери Николая И), на месте нынешней площади Пяти Углов — Николаевский проспект, на месте улицы Воровского — Алексеевский проспект (по имени наследника), а южнее — Михайловская улица (в честь брата царя). В центре, куда полукругом должны были выходить правительственные учреждения, улица именовалась Александрийской. Улицы, расходящиеся веером, были названы: Владимирская, Торговая, Архиерейская, Банковская, Земледельческая, Инженерная, Солдатская, Думская, Садовая, Морская. Вдоль железной дороги, на месте нынешней улицы Коминтерна, шел Путейский проспект. У третьей террасы лежала Подгорная улица.
17
Так было на самом первом плане. Но революционные события 1917 года, гражданская война, интервенция меняли хозяев города. Строили, где придется, кому как вздумается. Стали застраивать и портовую территорию — там выросли бараки-общежития. Понадобилось интервентам жилье — и они беспорядочно наставили на свободных местах дома-«чемоданы» из гофрированного железа, напоминающие, по словам старожила Николая Михайловича Исаева, «колпаки от швейной машины». Белогвардейцы боялись за свои склады и расположили их в городе. Левее дороги в порт находились погреба со снарядами и патронами, неподалеку от нынешней теплоцентрали — главные оружейные склады. Осевшее в Мурманске по каким-либо причинам население, не имея жилья, «создавало» его по собственному почину. Рыли землянки на склонах многочисленных оврагов, наращивали остовы из бревен, шпал, досок, обивали их фанерой, тесом, листовым железом. Так появились скопления «домов» из подручного материала — «Шанхай» и «Нахаловка». «Шанхай», или «Самострой», был селением китайцев — участников строительства железной дороги. Он разросся
...

Мурманск. 1917 год
ниже нынешней улицы Челюскинцев, ближе к заливу, в районе плавательного бассейна.*В нем были даже свои «улицы»: «Аллея Любви», «Китай-дорога», «Проспект Молодежи», «Дорога в Рим».
Базовская Нахаловка располагалась в нижнем течении Варничного ручья.
Это были поселки предприимчивых. Менее «удачливые» жили в вагонах, на судах, ютились в многочисленных бараках-общежитиях.
В конце 1918 — начале 1919 года население Мурманска быстро сокращалось. Народ не хотел жить под властью белогвардейцев и интервентов и массами покидал край, уезжая в «Совдепию». Город хирел; запустение, голод и гибель заглядывали в разбитые окна домов. По длинным коридорам нетопленных бараков гулял ветер. Сорванные с петель двери, оконные переплеты сжигали в «буржуйках» соседних бараков.
Белогвардейские власти и интервенты лишили Мурманск звания уездного города. 1 мая 1919 года в газете «Мурманский вестник» было опубликовано постановление временного правительства Северной области:
«Поселок Мурманск Александровского уезда Архангельской губернии вы- 19 делить в отдельную административную единицу и переименовать в безуездный город Мурманск Архангельской губернии.
Зам. председателя временного правительства — Зубов».
Но и это еще не все. Белогвардейцы были не прочь распродать территорию Мурманска оптом и в розницу. Английский путешественник и предприниматель, офицер и стяжатель Э. Шекльтон просил у генерал-губернаторства сдать ему в аренду, сроком на 99 лет, во-первых, несколько городских участков Мурманска, во-вторых, часть побережья не менее восьмисот метров длиной и ста пятидесяти метров в глубину под склады и доки, в-третьих, территорию в центре города для конторы вновь создаваемого акционерного общества. От англичан стремились не отставать и французы. Вот отрывок из письма, посланного представителю Франции Нюлансу:
«Ермолов выражает согласие на предоставление правительству Французской республики в долгосрочное арендное пользование, на 99 лет, нижеследующих участков в проектируемом городе Мурманске:
«Красная деревня» — поселок на колесах

1. Участки в торговом районе, составляющем квартал «А»... общей площадью 8800 кв. саженей. 2. Участки под № 21—26 включительно по прилагаемому плану между мысами Пинагорий и Зеленым, севернее г. Мурманска, на восточном берегу Кольского залива, занимающие по побережью место в 360 саженей в глубь пространства...»
Яснее ясного, что ожидало Мурманск при дальнейшей оккупации его иностранными завоевателями.
К моменту изгнания интервентов город являл печальное зрелище. Он утопал в мусоре и хламе. Население сократилось в шесть раз: в 1917 году насчитывалось 15 тысяч человек, в 1920 году — всего 2487. Приезжающие в Мурманск видели «пеструю публику» — чернобуш-латных матросов, красноармейцев, бойких китайцев-торговцев, опухших от голода и цинги поморов, железнодорожников в засаленных фуфайках. В городе не было ни настоящих улиц, ни настоящих домов. Но зато на железнодорожных путях появился поселок на колесах — «Красная деревня». Это в вагонах (они были окрашены в красный цвет) жили вновь прибывающие. Вагоны забили все тупики, обросли вскоре пристройками и сарайчиками. Там хрюкали свиньи и на заре пели петухи.
Промышленность города была представлена кустарными артелями — кожевенной, мыловаренной и швейной, электростанцией, пекарней и механическими мастерскими железной дороги и порта.
Архангельская комиссия, обследовавшая положение в Мурманске после освобождения его от оккупации, сообщала губернскому совнархозу, что население бедствует и голодает. В городе нет продуктов. Из-за отсутствия овощей половина жителей болеет цингой. Узкоколейка, заменяющая все виды транспорта, бездействует, так как нет бензина для дрезин. Кони городского обоза лишены фуража. Здания разваливаются. В документе говорилось: «Жилищами в Мурманске являются, главным образом, бараки, в редких случаях бревенчатые, а в большинстве дощатые». И вывод был безнадежен: «Город и порт фактически вымирают и погибают».
Положение казалось настолько бедственным, что Архангельский губисполком обсуждал 12 ноября 1920 года вопрос о переводе из Мурманска в Колу уездных организаций и учреждений. Руководитель группы вологодских школьников, посетивших город в голодном и холодном 1921 году, вспоминал, что экскурсанты увидели «городок совсем особого рода... Начинаясь от глубоко входящего в залив мола, у пристани возникают дома и беспорядочно тянутся по предгорью. Так после обильного летнего дождя из земли появляются грибы. Как-то все разом. Трудно обнаружить здесь
21
какую-нибудь логику роста города. Все кажется случайным. Все наспех, как попало... Это город, построенный начерно».
Вернуть к жизни умирающий город предстояло Советской власти.
Уже в ленинском плане ГОЭЛРО говорилось о Мурманске как о портовой гавани четырех океанов и крупнейшем центре рыбопромышленности. Ему отводилось важное место в экономике Северо-Запада: «Мурманск обещает превратиться в крупный город с быстро развивающейся промышленностью, связанной с местными промыслами, и порт морского значения». «Главное развитие товарообмена с заграницей может пасть на Мурманск». «Незамерзаемость Мурманского побережья является обстоятельством исключительной важности. Наличие в Кольской губе удобных и глубоких бухт дает возможность устроить там порт, обладающий целым рядом серьезных преимуществ перед другими портами Республики».
Советское правительство во главе с В. И. Лениным .после освобождения Кольского полуострова от интервентов и белогвардейцев оказывает Мурманску всяческую помощь — и людьми, способными возродить город, и продуктами 22 питания, поскольку в крае нет своей сельскохозяйственной базы. Летом 1920 года В. И. Ленин подписывает постановление Совета Народных Комиссаров об улучшении продовольственного снабжения Мурманска. В нем говорилось: «Установить, начиная с 16 сентября с. г., снабжение красноармейским пайком служащих и рабочих города Мурманска с повышением означенного пайка до 50% для всех рабочих, занятых особенно тяжелым физическим трудом».
Еще шла гражданская война, лилась кровь на Украине и в Белоруссии, бело-поляки и Врангель рвались к Москве; на учете республики был каждый фунт хлеба, каждый аршин ситца. И все же страна находила возможность помочь северному городу. Часто Мурманский исполком получал телеграммы: для снабжения рыбаков отправлено столько-то вагонов муки, крупы, мануфактуры.
Советское правительство рассматривало Мурманск и как пункт внешнеторговых связей. Интересен такой факт. 17 августа 1920 года Архангельский губернский совнархоз направил в Совнарком (в копиях ВЦИКу, ВСНХ, Внешторгу, Наркомпроду, Наркомпути, Нар- комвоену) записку о состоянии и мерах улучшения работы Мурманского порта.
В ней руководители совнархоза Архангельской губернии писали:
«Необходимо признать, что создавшееся положение в Балтийском море требует обратить самое серьезное внимание на наши северные порты и особенно на Мурманск, который нельзя считать вполне подготовленным для приема и отправки товаров при налаживающемся товарообмене с Западом».
Чтобы яснее было, о чем идет речь, напомним, что с осени 1920 года через Мурманск пошли импортные грузы, в первую очередь уголь для промышленности Петрограда. Но наш порт был разрушен до основания, никаких механизмов не было, не хватало людей.
Для исправления такого положения Совет Труда и Обороны постановлением от 6 апреля 1921 года признал работы по приведению торговых портов в исправность ударными.
Да и сами мурманчане не сидели сложа руки. В марте 1920 года первая конференция трудящихся заверила Советское правительство и Коммунистическую партию, что Мурманск будет возрожден в кратчайшие сроки. В приветственной телеграмме Владимиру Ильичу Ленину говорилось: «Конференция революционных рабочих, собравшихся в Мурманске, представляющая 12 тысяч рабочих, приветствует вождя мирового пролетариата товарища Ленина. Мы постановляем работать два часа сверхурочно и выдвинуть этот вопрос на всех наших собраниях на местах. Мурманские рабочие уже производят сверхурочно работу».
Особенно бурно начинает расти Мурманск после того, как сюда была перенесена из Архангельска тралбаза. Население города увеличивалось с каждым годом. Ни один губернский центр России не знал такого притока людей. В 1920 году в Мурманске — 2,5 тысячи жителей, в 1939 году — 120 тысяч, а в 1959 году — 222 тысячи. Сейчас, как известно, 350 тысяч человек.