Аннотация-
Авантюрист и интриган князь Глинский любыми средствами стремится оказаться во главе государства, не важно какого: Литвы, или Руси, или даже еще не существующего, но могущего возникнуть — Великого княжества Смоленского, которое в мечтах незаурядный проходимец называет на западноевропейский лад «Герцогством Борисфенским». Вынашивая честолюбивые замыслы, этот охотник за тронами собирает вокруг себя людей, которые принимают его за бескорыстного борца за идею. К таким чистосердечно заблуждающимся людям принадлежит и главный герой романа Николай Волчонок.

Содержание:
В. Балязин. ОХОТНИК ЗА ТРОНАМИ Историко-приключенческий роман
Пролог
Часть первая. Триумфатор
Часть вторая. Мятежник
Часть третья. Изгнанник
Часть четвертая. Изменник
Эпилог
Комментарии

Светлой памяти моего отца — ветерана Великой Отечественной войны
гвардии капитана Николая Иннокентьевича БАЛЯЗИНА — посвящаю.

ПРОЛОГ

Николка дремал, опустив поводья и уронив голову на грудь. Его чалый мерин плелся последним, вяло отмахиваясь хвостом от роившихся вокруг слепней и мух.
Был жаркий летний полдень. И от этого тело седока изнывало в сладкой истоме. В полусне казалось, что плывет он на плоту по тихой реке, а вода плавно покачивает плот и баюкает Николку, как младенца в зыбке.
Очнулся Николка из-за того, что чалый остановился. «Совсем ни к черту не годится»,— подумал паренек, открывая глаза. Однако сразу же заметил, что остальные пятеро дозорных тоже остановили коней и молча вглядываются и вслушиваются, застыв в седлах.
Николка встал на седло и поглядел вперед, защитив глаза козырьком ладони. Увидев только блеклое степное разнотравье, вылинявшее от солнца бело-голубое небо, негромко окликнул ближнего казака:
— Иван, а Иван, чего мы встали?
Тот не откликнулся, будто не слышал, и от этого Николке стало не по себе. Тревога сдавила грудь, когда
- 5 -
он заметил, как в траве то здесь, то там проскакивает мелкое степное зверье, будто пожар бежит за ними по пятам. Несметная стая ворон, метавшихся с пронзительными криками над степью, казалось, заполонила небо.
И тут над полуденным краем земли взошла черная туча пыли, над степью поплыл сначала еле слышный, а затем все более явственный гул — рев волов, ржанье коней, крики верблюдов и скрип телег, топочущих и катившихся по стонущим от тяжести шляхам.
— Орда! — крикнул есаул, и сотоварищи, опоясав коней нагайками, крутанулись так, что спеченная земля брызнула из-под копыт: казаки хорошо знали, что немного впереди Орды, рядом с ними, хоронясь по степным балкам, прячась в высокой траве, крадутся, всматриваясь, вслушиваясь, принюхиваясь, татарские наездники из передового — ертоульного — полка.
Кони распластались над землей. Они, как и люди, как и степное зверье, учуяли опасность и помчались от нее, спасая собственную жизнь.
Дозор рассыпался по степи, будто модница уронила с нитки шесть бусинок, и они покатились в разные стороны — каждая сама по себе. Николка скакал последним. Чалый тяжело водил боками, внутри у него хрипело и булькало, он то и дело сбивался с карьера и наконец пошел тяжелым галопом, все замедляя бег.
Седок бил коня по бокам босыми пятками, обхватив шею, шептал в ухо ласковые слова и кричал страшные ругательства, но ничто не могло уже прибавить ему резвости. И когда затих вдали топот бежавших впереди казацких коней, Николка явственно услышал шум настигавшей погони. Малец спрыгнул с коня и, петляя как заяц, побежал, пытаясь схорониться в траве. Страх перед преследователями заставил оглянуться. Николка увидел, как татарин, поймав чалого, поскакал в его сторону.
— Господи, пронеси,— шептал беглец, надеясь на чудо, и бежал, бежал, ничего уже не видя, не понимая и слыша лишь стук собственного сердца, пойманным птенцом бившегося возле самого горла.
_ б -
Потом он услышал нарастающий топот копыт и, падая на землю, увидел над собой толстые косматые ноги бахмута, его большие оскаленные зубы и наездника, того самого, что заарканил чалого.
Татарин сидел, как будто он сам и его конь были одно целое. Николка увидел стертые подошвы старых юфтевых сапог, полосатые бумазейные шаровары и круглое желтое лицо — потное, грязное, со злыми желтыми глазами.
Всадник что-то крикнул и, склонившись, замахнулся на Николку плеткой, но удара не последовало. Соскочив на землю, татарин быстро спутал Николку длинным сыромятным ремнем. Для острастки пнул в бок и, привязав конец ремня к седельной луке, неспешно потрусил к своим. Николка бежал следом, судорожно глотая сухой горячий воздух.
Через несколько минут мимо них промчались десятка два конных татар.
Скакавший впереди всех татарин — в нарядном кафтане, в седле с серебряным чеканом — что-то прокричал. Николкин хозяин, отвечая ему, ткнул нагайкой в ту сторону, куда ускакал казацкий дозор.
Через час татары увидели далеко впереди густой черный столб дыма, круто поднимавшийся в небо.
Атаман ертоульного полка зло выругался и, огрев иноходца плетью, на скаку перепрыгнул на запасного коня. Десяток нукеров помчался за ним. Доскакав до холма, на плоской невысокой макушке которого дымился сигнальный костер, нукеры побежали к вершине. Они топтали угли сапогами, разбрасывали горящие ветки концами сабель, но, когда загасили огонь, увидели далеко впереди новый столб дыма. Весть о том, что орда идет в набег на Литву, уже неслась по степи.
...Завидев поднимающиеся в небо дымы, тысячи безбородых скуластых всадников оставили медленно ползущие телеги и бросились вперед.
Они шли лавиной по сто всадников в ряд, и каждый вел слева и справа от себя по две сменных лошади. Широкой многоверстной дугой мчались вперед стремительные загоны. Казалось, что несметные стада кентав-
- 7 -
ров несутся на север, перехватывая обезумевшие от страха толпы беженцев — пастухов, хлеборобов, ковалей, пасечников, плотников, гончаров с детишками, стариками, женами.
Стариков и старух рубили саблями — тут же, на виду у детей и внуков. Остальных, повязав сыромятными ремнями, заворачивали к Перекопу и гнали вместе с табунами коней и стадами скота на базары Бахчисарая и Кафы, чтобы выгодно продать всю эту двуногую и четвероногую живность торговцам чуть ли не из всех стран Азии и Северной Африки.
А на высокие стены замков, под защиту громкоголосых панов — потентатов, чаще всего успевали прибежать только верхоконные шляхтичи. Одни ли, с семейством ли, как на то оказывалась воля Господня. Застигнутые врасплох,— кто в чем, с зазубренной дедовской саблей в руке и пергаментным королевским при-вилеем за пазухой — вылетали они с дальних степных хуторов, обхватив шеи лошадей судорожно сведенными от страха руками.
Надеясь только на пана Бога, мчались паны к ближним замкам. Запалив коней, вбегали они в покои добрых патронов. Рухнув на колени, скрипели зубами, трясли седыми чубами, клялись своей честью и памятью своих знаменитых предков, что не было столь ужасного набега со времен проклятого царя Ба-тыги.
Понемногу придя в себя, начинали клясться и в том, что в клочья изрубят татарскую нечисть, пусть только покажутся неверные собаки у стен замка.
К вечеру же нередко обнаруживалось, что в набеге есть и нечто хорошее, когда, например, оказывалось, что давние и заклятые недруги, паны Голентовский и Модзелевский, так и не добежали до замка и — даст Бог — не добегут.
И приходила в буйные головы удачливых шляхтичей игривая мысль о том, что пан Бог всегда на стороне добрых католиков, и те добрые люди сидят всем семейством под крышей у огня, в тепле и сытости, а паны-зрадцы Голентовский и Модзелевский с сыромятиной
- 8 -
на шее тащатся в Крым, по заслугам глотая пыль и получая пинки и зуботычины...
Поднимался в небо дым, тянулись следом за Ордой на север тысячные толпы рабов-полоняников, и не было силы, которая могла бы остановить обрушившуюся беду.
И вместе со всеми брел по теплому серому шляху, привязанный к скрипучей арбе, четырнадцатилетний хлопчик Николка по прозвищу Волчонок — сирота, пригретый вольными казаками, да недолго показако-вавший. Он шел в толпе невольников и не знал, что с ним станется завтра, куда занесет его горькая судьбина.
А сигнальные костры уже горели у излучины Днепра, во владениях черкасских казаков, и с каждым часом вспыхивали все севернее, предупреждая население глубинных районов Украины, Белой Руси и Литвы о приближающейся опасности.
На севере Великого княжества Литовского пока было спокойно. Никто еще не ведал о том, что происходит на южных рубежах государства.