RSS Выход Мой профиль
 
Дорогие реликвии. Грусланов В. Н.|

ОТВЕТНЫЙ ВИЗИТ
Д
ля увековечения памяти А. В. Суворова в селе Кончан-ском Новгородской области многое сделал директор школы Николай Васильевич Смирнов, ревностный почитатель истории нашей Отчизны.
Еще в тридцатые годы он начал собирать вместе с жителями села предметы старины, документы, книги, связанные с пребыванием опального полководца в своем родовом поместье, в селе, ныне носящем название Кончанское-Суворовское. Свою любовь к истории Николай Васильевич передал сыну Виталию, все детство которого прошло в селе.
Ныне Виталий Николаевич Смирнов — капитан первого ранга. Еще в юношеские годы он вел записи воспоминаний старожилов ближайших сел и деревень. Вот один из рассказов Виталия Николаевича.
1797 год. Посмеявшись над Павлом, который увлекался прусской муштрой, А. В. Суворов оказался не у дел. Опального полководца ссылают в глухую деревушку Кончанское под негласный надзор полиции. О каждом его шаге надлежало сообщать лично царю.
Фельдмаршал жил скромно, по-солдатски. Спал на сене, любил крестьянские щи. Он много читал, следил за событиями в Европе, за первыми успехами Наполеона. А в часы досуга подолгу играл в бабки с деревенскими ребятишками.
В четырех-пяти верстах от Кончанского начинались земли помещика Бачманова. Надменным и тупым был этот барин.
Нелестно отзывался о таких людях Суворов: «Ножками топ-топ, ручками хлоп-хлоп, а на чердаке (то есть в голове) ветер гуляет». Даже в скучные зимние вечера он не хотел сближаться с Бачмановым.
Но сосед оказался назойливым. Не замечая суворовской неприязни, он настойчиво добивался внимания полководца. Ведь хотя Суворов и опальный, все же он знаменитость. Вот чем только удивить его? Остроумием? Или осведомленностью в делах военных или государственных? Бачманов сознавал, что на это он не способен. Все же после долгих умственных потуг у него созрел план...
В ясный зимний день в рабочий кабинет Суворова вбежал встревоженный денщик Прошка.
— Гости едут!
Фельдмаршал вышел на крыльцо. К усадьбе приближался необычный поезд. Несколько лошадей в пестро разукрашенной упряжи, запряженные цугом, легко катили барские сани. В них, гордо приосанившись, восседал сам Бачманов.
В глазах Суворова тотчас появилась хитроватая усмешка. С учтивыми поклонами он приветствовал богато разодетого гостя и, как казалось Бачманову, заискивающе смотрел ему в глаза.
Моментально был накрыт стол: крестьянские щи, солдатская гречневая каша и «анисовая».
Убедившись в бедности опального полководца, Бачманов почувствовал себя увереннее. Он решил, что план его удался на славу.
За столом больше говорил Бачманов, Суворов лишь поддакивал да непрерывно восхищался жизненными удачами своего соседа. Казалось, начало сближению положено. Бачманов убедился в этом еще раз, услышав, с какой готовностью Суворов согласился нa ответный визит.
С непокрытой головой, кланяясь, провожал Суворов гостя.
Через несколько дней, вызвав Прошку, Суворов распорядился:
— Подготовь к выезду всех лошадей деревни. Отбери лучших.
И вот странный поезд вскачь понесся к усадьбе Бачманова. Более
тридцати лошадей, запряженных цугом, катят легкие санки. Гремят валдайские колокольчики, трепещут на ветру разноцветные ленточки, шарахаются с дороги удивленные прохожие.
Предупрежденный прислугой, Бачманов важно стоял на крыльце. Увидев поезд, он растерялся. Да и было от чего. Ведь такой табун лошадей невозможно пропустить сквозь узкие ворота в неширокий барский двор.
Поезд остановился. Хозяин лихорадочно искал выход, соображая, как поступить. Но было уже поздно.
— Прошка, поворачивай! Нам здесь тесно! — раздался веселый голос Суворова.

Взметая снежную пыль, поезд скрылся за поворотом. Долгим и злым взглядом провожал Суворова осмеянный крепостник. Он знал (и не ошибся), что молва об этом случае будет долго жить в округе.
Злоба не давала покоя помещику. Один план мести сменялся другим. Наконец решено было суворовских прихожан не пускать в бачма-новскую церковь. Другой церкви поблизости нет. Раз так — значит, мужики обратятся к Суворову и вынудят его пойти на поклон к Бач-манову.
Не вышло! Вскоре бок о бок с деревянной бачмановской церковью началось большое строительство. Суворов, купив у духовенства клочок земли, распорядился построить храм. Чтоб бельмом стоял он на глазах у чванливого крепостника...
Много удивительных историй, ставших легендами, могут рассказать земляки Суворова. Они бережно относятся ко всему, что связано с памятью великого полководца.

ЗОЛОТОЙ ПЕРСТЕНЬ
В
редакции газеты Октябрьской железной дороги готовился очередной номер, новогодний. Родина вступала в 1931 год.
Секретарь редакции Ольга Ивановна Дацевич, увидев меня, воскликнула: «Запоздали, Владимир Николаевич! Новогодний номер уже в наборе. Ваша статья пойдет в ближайшие дни».
Пригласив сесть, она начала расспрашивать меня о поездке в Новгородскую область, в места, связанные с пребыванием Александра Васильевича Суворова.
Ольга Ивановна училась когда-то на историческом факультете Ленинградского государственного университета и сохранила любовь к истории нашей Родины. Я знал, что она очень серьезно увлекается историей Отечественной войны 1812—1815 годов, изучает историю декабристского движения. Она собрала большое количество газетных вырезок, журналов, гравюр, редких изданий открыток, посвященных Отечественной войне 1812—1816 годов, мечтала написать книгу. Ольга Ивановна располагала довольно обширной библиотекой, отражавшей деятельность Северного и Южного обществ декабристов.
— Владимир Николаевич, давно собиралась с вами поделиться. Да все что-то мешало... — нерешительно начала она. — У родственницы моей хранится любопытный золотой перстень с портретом Суворова, окруженным бриллиантами. Я знаю вас как большого почитателя Александра Васильевича Суворова и уверена, что Вас заинтересует перстень, который, наверное, имеет свою увлекательную историю.
Ольга Ивановна не ошиблась: о подобном золотом перстне я впервые услышал и мне сразу захотелось увидеть его. Договорились, что Ольга Ивановна познакомит меня с обладательницей столь интересного перстня.
Служебные дела, частые разъезды не позволили мне встретиться с Дацевич. Но меня не покидала мысль о перстне с портретом Суворова. Как-то, придя в редакцию газеты, я узнал: Ольга Ивановна серьезно больна и работать больше не будет. Так прервалась с нею связь. Совсем случайно мы встретились в конце тридцатых годов в одном из книжных магазинов.
В разговоре вспомнил я о перстне. Она улыбнулась, сказав:
— Как же, помню... Хорошо помню. Перстень цел. Вас ожидает. Да вот я частенько недомогаю...
Обменявшись телефонами, мы расстались.
Незаметно пролетали месяцы и годы.
Наступил 1941 год. Дорогами войны прошел я до Берлина.
Вскоре после окончания Великой Отечественной войны я возвратился в Ленинград. Теперь у меня все мысли были направлены на возрождение Музея А. В. Суворова.
Много историков, а также почитателей старины, писателей и поэтов, художников и ученых принимали активное участие в этом важном патриотическом деле. Мне было поручено руководить восстановлением здания музея, разрушенного авиабомбой. Я был непомерно загружен разнообразными хозяйственными делами и построением экспозиции музея.
Неотложные дела мешали мне повидать Ольгу Ивановну. Уже был открыт музей. Уже многие тысячи посетителей побывали в нем.
Однажды раздался телефонный звонок. Звонила Ольга Ивановна Дацевич. Она радовалась открытию суворовского музея.
— Я здорова. Помню о перстне, обещание выполню. Все, что могу, сделаю.
Условились о встрече. Ольга Ивановна обещала позвонить и договориться о поездке вдвоем на Петроградскую сторону.
Наступил долгожданный день. Хозяйка квартиры встретила нас приветливо, пригласив в большую гостиную.
Хозяйка рассказала, что перстень был подарен ее покойному мужу еще за много лет до Великой Отечественной войны вдовою офицера русской армии, служившего в 11-м гренадерском Фанагорийском полку. Она подала мне перстень.

Взяв в руки лупу, я внимательно начал его рассматривать. Перстень золотой, большого размера. В овальном ободке миниатюрный портрет А. В. Суворова, исполненный эмалью. Суворов в зеленом мундире с орденами и орденскими лентами через правое плечо. Вокруг портрета по ободку одиннадцать бриллиантов. Над портретом золотая императорская корона. Внутри кольца выгравирован *№ 21» и инициалы «И. Ф.».
В Ленинграде я хорошо знал всех потомков великого русского полководца. Бывал в их семьях, видел хранившиеся у них родовые реликвии, но о подобном кольце мне ничего не было известно.
Случайно ли, думал я, количество камней вокруг портрета великого полководца? Когда, где и для чего был изготовлен этот перстень? По работе видно было, что перстень сделан скорее всего в конце прошлого века. Невольно я вспомнил две даты, которые могли явиться поводом к изготовлению загадочного перстня.
Первой пришла на память дата штурма неприступной турецкой крепости Измаил — 11 декабря 1790 года, когда основанный Суворовым 11-й гренадерский Фанагорийский полк первым двинулся на штурм Измаила. Любопытное совпадение, продолжал я размышлять. Быть может, в 1890 году, в преддверии столетней годовщины со дня штурма Измаила, среди офицеров полка возникла мысль отметить эту славную дату изготовлением особых юбилейных колец... В 1900 году отмечалось столетие со дня смерти Суворова, но вряд ли перстень был изготовлен к этой дате.
Я побывал в Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, библиотеке Академии наук СССР, в центральном Государственном историческом архиве, запросил и другие хранилища о наличии списков офицеров 11-го гренадерского Фанагорийского полка, чтобы по выгравированным инициалам установить владельца перстня.
Отовсюду ответ был один: нужных документов не имелось.
А перстень был передан музею. История же этой необычной реликвии пока не разгадана.

СУВОРОВСКИЙ РУБЛЬ
О
суворовском рубле я впервые услышал в госпитале в годы Великой Отечественной войны от раненого офицера В. П. Михайличенко, уроженца села Тимановки, что в нескольких километрах от города Тульчина, Винницкой области. Узнав, что я собираю материалы о великом русском полководце А. В. Суворове, офицер сказал:
— Приезжайте' после войны к нам в Тимановку. У нас живы еще и те, кто по рассказам своих прадедов и дедов знает о походах Суворова.
И вот после войны, получив приглашение от колхоза имени А. В. Суворова из села Тимановки, я отправился на Украину узнать подробности истории суворовского рубля.
Меня познакомили с последним владельцем этой реликвии — 80-летним Никитой Яковлевичем Нагорянским, происходящим из рода, который за прошедшие полтора века участвовал чуть ли не во всех войнах. О событиях седой старины Нагорянский рассказывал так, будто сам был их свидетелем. Это и понятно. Из поколения в поколение передается быль о тех днях, когда А. В. Суворов приезжал в село Тимановку...
Гренадер Петро Нагорянский служил под командованием Румянцева и Суворова, участвовал в битвах с турками. Выйдя в отставку, он поселился в селе Тимановке, вблизи помещичьей усадьбы Потоцкого, и занялся столярным делом.

В 1796 году в село прибыл А. В. Суворов, в то время командовавший армией, штаб которой находился в городе Тульчине. На летние месяцы он расположил свои войска лагерем у речки Рудницы, на опушке древнего леса. Сам Суворов со своим штабом поселился в каменном доме, в том самом, где ныне открыт колхозный суворовский музей.
Петро Нагорянский, узнав о прибытии Александра Васильевича, надел старый мундир с боевыми наградами и отправился посмотреть на своего командира. Заметив ветерана, Суворов подозвал его. Нагорянский доложил, где и когда служил, в каких походах участвовал. Суворов похвалил его и сказал:
— Ну, брат, иди домой. Скажи жинке, пусть готовит обед, наш солдатский, — щи да кашу. Закончу занятия, приеду к тебе в гости.
Взволнованный Петро прибежал домой и стал рассказывать жене о беседе с Суворовым:
— Фельдмаршал приказал ждать его в гости да сказал: готовить обед наш, солдатский.
Старуха засуетилась:
— Не будет фельдмаршал щи да кашу кушать. Надо господский обед готовить, а какой он есть, мне и неизвестно.
— Вари такой обед, какой просил фельдмаршал, — строго наказал старик.
С нетерпением ожидали прихода дорогого гостя. Приоделись и прибрались. По окончании занятий фельдмаршал в сопровождении нескольких офицеров спустился с горы и направился через балку к дому старого гренадера. Подошел к хате Нагорянского, увидел его жену, поклонился ей и тут же похвалил старого солдата:
— Герой твой старик! Бравый, храбрый! Вместе турок били.
Стол был накрыт скромно: водка, щи да каша. Старушка сильно
беспокоилась, не зная, как лучше угодить фельдмаршалу. Завязалась беседа.
Суворов расспрашивал о жизни крестьян, особенно интересовался бывшими солдатами.
После обеда Суворов поблагодарил хозяев и, взяв у своего адъютанта рубль, передал его Петро:
— Прими, старый товарищ, не за обед, а на память от бывшего начальника.
О посещении фельдмаршалом Суворовым хаты Петро Нагорянского узнали крестьяне всего села и ближайших деревень. С той поры старику оказывали особое внимание.
Как величайшую драгоценность хранил Петр Петрович Нагорянский подаренный Суворовым рубль и, умирая, наказывал сыну беречь этот дар фельдмаршала, передать его внукам.

В конце сороковых годов прошлого века боевой генерал, внук великого русского полководца, Александр Аркадьевич Суворов совершил поездку на юг, в места, где бывал его дед. Генерал объездил поля, на которых его великий предок обучал своих «чудо-богатырей», и заехал в село Тимановку, остановившись у графа Потоцкого.
Спустя три дня в хату Феодосия Нагорянского, внука гренадера, пришел староста и приказал явиться к графу Потоцкому да захватить с собой родовые медали деда, а также и суворовский рубль.
Генерал узнал у Феодосия, в каком полку он служил — Нагорянский тоже был отставным солдатом, — а затем спросил:
— Правда ли, что мой дед подарил твоему деду рубль?
— Так точно, — подтвердил Феодосий.
— Дорог тебе этот рубль?
— Очень дорог, — ответил Нагорянский. — Было тяжелое время, нужда прижимала, но никто в нашей семье не израсходовал суворовский рубль.
— Уступи мне его, хорошо заплачу! Деньги в хозяйстве пригодятся!
Нагорянский наотрез отказался:
— Никаких мне денег не надо. Уж как завещано навечно сохранить этот ценный подарок, так и буду хранить.
Никакие уговоры не подействовали на старика.
Тогда Суворов сказал:
— Прими и от меня на память серебряный рубль. А за то, что так бережно хранишь подарок деда, вот тебе еще двадцать пять рублей ассигнациями на хозяйство.
Из поколения в поколение Нагорянских переходил суворовский рубль. Летом 1900 года к младшему садовнику графского поместья Никите Нагорянскому подошел старший садовник и спросил:
— Скажи, Никита, цел ли у тебя суворовский рубль? Старики рассказывают о твоем прадеде: герой был, богатырь...
— Да! Род наш крепкий, боевой. И сейчас храним боевые награды и суворовский рубль. Как-нибудь покажу его. Рубль этот дорог нам как память, но счастья не дал. Не разбогатели мы. Так горбы свои и гнули на барщине, как я сейчас на работе гну.
На следующий день старший садовник приказал Никите явиться к барину с суворовским рублем.
В зале было много гостей. Граф внимательно рассматривал боевые награды Нагорянских и суворовский рубль. Помещик убеждал садовника отдать ему этот рубль, обещал хорошо уплатить за него. Но Никита решительно отказался.
В 1918 году враги Советской Республики приближались к селу Тимановка. Сын Никиты Яковлевича Нагорянского Иван вступил в комсомол и ушел на фронт. Отцу, активному общественнику, оставаться в селе было опасно — надо было поскорее скрыться. Собрав наиболее ценное имущество и семейные реликвии, Никита Яковлевич запрятал их в нескольких местах усадьбы.
Когда Нагорянский снова вернулся в родное село, то часть запрятанного отыскал, а боевые награды предков и суворовский рубль пропали.
Кончилась гражданская война. Вместе со всей страной восстановили свое хозяйство и украинские крестьяне. В селе Тимановка организовали колхоз. Н. Я. Нагорянский был среди первых членов колхоза. Он много потрудился над созданием колхозного сада. Никита Яковлевич вырастил свыше 20 тысяч фруктовых деревьев. Страстный мичуринец, он вывел немало новых пород плодово-ягодных кустарников и деревьев.
В свободное время потомок суворовского гренадера брал заступ и копал то там, то здесь, надеясь разыскать дорогую семейную реликвию. Поиски не дали результатов. Но старик не отчаивался. Вместе с ним поисками суворовского рубля занялись молодые колхозники и сыновья Нагорянского, вернувшиеся после Великой Отечественной войны домой. Колхозники артели, носящей имя А. В. Суворова, считали делом своей чести разыскать знаменитый рубль.
И вот весной 1952 года с Украины, из села Тимановки, в Ленинград пришло письмо. Отправитель — Никита Яковлевич Нагорянский. С волнением я вскрыл конверт. Старик с гордостью сообщал: * Суворовский рубль найден. Да не только рубль, но и другие памятные вещи, хранящиеся у нас».
На заседании ученого совета колхозного суворовского музея председатель колхоза горячо поздравил Никиту Яковлевича Нагорянского с его находкой. А в заключение сказал:
— От имени всех колхозников благодарю вас, Никита Яковлевич, за то, что согласились передать драгоценные реликвии в колхозный суворовский музей.

ПОДАРОК ХУДОЖНИКА
В
Доме офицеров имени С. М. Кирова в городе Ленинграде торжественно отмечали славную годовщину победы в Великой Отечественной войне.
Собралось много солдат, курсантов военных училищ, офицеров, генералов.
Здесь я встретил своих старых друзей, активных участников обороны города Ленинграда: живописцев, графиков, скульпторов В. А. Серова, И. А. Серебряного, К. И. Рудакова, И. М. Ко-чергина и других. Почти в полном составе собрался костяк знаменитого «Боевого карандаша» — художники Н. Е. Муратов, Г. Н. Петров, В. И. Курдов, И. С. Астапов, В. А. Гальба и другие.
Художники пришли с альбомами и делали зарисовки героев недавних сражений. Узнав, что в соседнем зале находится художник Н. А. Павлов, я поспешил к нему.
Николай Александрович рисовал сержанта, кавалера ордена Славы трех степеней. Вокруг стояло несколько курсантов-артиллеристов и офицеров танкистов. Увидев меня, он бросился ко мне навстречу и, крепко обняв, воскликнул:
— Вот не ожидал! Рад! Очень рад! Давно!.. Давно!.. Не виделись... Ведь я писал тебе на фронт. Надеюсь, ты получил мое письмо с открытками?
— Как же, получил, — ответил я, — в полной сохранности, все пять штук.

Прервав работу над портретом героя-артиллериста, художник уселся в кресло и повел рассказ о том, как выполнил просьбу солдат и офицеров, сражавшихся на подступах к городу Ленина.
— Получил я письмо от солдат и офицеров твоей части, видимо, в январе тысяча девятьсот сорок второго года. Время-то было какое? Сам знаешь, работал я днем или вечером, при коптилке... Писал по памяти, под руками не было ни одного портрета Суворова. Сделал несколько эскизов. Они меня не удовлетворяли... Музеи были закрыты. Экспонаты эвакуированы либо упрятаны от бомбежек и артобстрелов. Публичная библиотека хотя и продолжала работать, но из-за частых обстрелов до нее трудно было добраться.
В один из дней, когда не было сильного обстрела и самолеты врага не появлялись над городом из-за густого тумана, я отправился к памятнику Суворова у Марсова поля... Кстати замечу, среди вас, дорогие товарищи, наверное, не все знают, что для защиты от бомбежек и обстрелов были надежно скрыты памятник В. И. Ленину у Финляндского вокзала, «Медный всадник» на площади Декабристов, зарыты в землю Клодтовские кони и статуи в Летнем саду.
Александровская колонна на Дворцовой площади также была обшита досками, а ее нижняя часть укрыта мешками с песком. Сняты были замечательные творения П. К. Клодта — скульптурные группы с Аничкова моста и зарыты в саду Дворца пионеров имени А. А. Жданова.
Только три памятника — Суворову, Кутузову и Барклаю-де-Толли были открыты, лишь гранитные пьедесталы заложены мешками с песком и обшиты досками.
Все воинские части, подразделения и команды, проходившие мимо памятников, отдавали честь знаменитым полководцам.
Напомню вам, что скульптор М. И. Козловский изобразил великого полководца Александра Васильевича Суворова в виде бога войны Марса. На стоящем рядом жертвеннике лежат Неаполитанская и Сардинская короны и папская тиара, которые он прикрывает своим щитом с изображением герба России. Так в аллегорической форме запечатлена память о русских войсках, доблестно защитивших Италию.
Я уходил от памятника, унося в душе яркий образ великого полководца. Начался обстрел и, укрывшись где-то в бомбоубежище на улице Халтурина, я вынул блокнот и сделал набросок портрета Суворова.
— Извини, что перебью тебя, Николай, — вмешался я. — Но есть тут одно загадочное обстоятельство... Просьбу нашу ты исполнил: наладил печать открыток с портретом Суворова. Мы получили пять открыток. Письмо пришло к нам тогда, когда наша армия совместно с Войском Польским вступала с боями на землю Польши. Это был тысяча девятьсот сорок четвертый год.
И вот, когда я внимательно рассматривал открытку, я заметил, что в портрете великого полководца проступают твои черты. Гляжу на открытку и ясно вижу автора... Как это получилось?
Слегка смутившись, Николай Александрович возразил:
— Ты ведь знаешь, работал я по памяти. А чтобы представить походный плащ полководца, садился перед зеркалом, накинув на плечи одеяло, в руке держал трость вместо шпаги. Так и рисовал. Суворова изобразил на поле боя, на заднем плане гренадеры идут в атаку на врага... Вот и вышло, что в портрете Александра Васильевича это сходство появилось... Да не ты один это заметил. Когда печатали открытки, подозвал меня старый мастер литограф и спросил этак лукаво: «Николай Александрович, вы, наверно, прямой потомок Александра Васильевича? Уж больно вы похожи...»
Сидевшие весело захлопали в ладоши.
— От имени солдат и офицеров, бывших на Ленинградском фронте, да и всех, кто получал открытки с портретами Суворова и Кутузова, выражаю тебе, дорогой Николай Александрович, искреннюю благодарность... А я, каюсь, не сохранил твой подарок. До Берлина дошел, а там с ним расстался... Подарил офицеру, страстному почитателю великого полководца. К тому же награжденному орденом Суворова. Не смог ем$ отказать... Но я верил, что увижу тебя и ты еще подаришь мне открытку.
— Обязательно подарю!
Николай Александрович, усевшись возле героя-артиллериста, принялся вновь за портрет.

ДВА ПЯМЯТНИКА НА ОДНОМ ПОЛЕ
В
1789 году в долине Рымника Суворов одержал блистательную победу над турками, сокрушив чуть ли не половину их армии. В честь этого величайшего воинского подвига легендарного русского полководца на Рымникском поле сражения в селе Тыргул Кукулуй, позже называвшегося Плаинашти (ныне село Суворово), летом 1913 года великому русскому полководцу А. В. Суворову был воздвигнут памятник, созданный российским скульптором Б. В. Эдуардсом из Одессы.
На цоколе из розового гранита — бронзовая фигура Суворова на коне. Полководец, приподнявшись на стременах, как бы приветствует проходящие мимо войска.
Монумент чем-то напоминает фигуру генералиссимуса на известной картине В. И. Сурикова «Переход Суворова через Альпы в 1799 году», где Суворов точно в такой же позе сидит на коне, остановившемся на краю страшной пропасти, в которую спускаются его «чудо-богатыри».
Памятник был отлит из трофейных пушек, добытых русскими солдатами в сражениях с турками, и установлен на холме на краю села, на том самом месте, где в 1789 году Суворов после сражения приветствовал своих солдат-победителей. Неподалеку теперь проходит линия железной дороги из Рымника-Сэрата в Фокшаны, пересекая реку Рымник.

В честь открытия памятника в 1913 году была выбита настольная медаль.
Но этому памятнику не суждено было долго украшать долину Рымника. Во время первой мировой войны памятника не стало. Уцелел только цоколь, который пережил и первую, и вторую мировую войну, высясь на холме, как маяк русской боевой славе.
После второй мировой войны цоколь был обновлен и обнесен новой металлической оградой — копией первоначальной. На лицевой стороне его установлена мраморная доска с надписью на румынском языке: «На этом месте был воздвигнут в 1913 году памятник генералиссимусу А. В. Суворову в память сражений в долине Рымника в 1789 году, которые вели русские войска и румынские волонтеры под командой генералиссимуса А. В. Суворова, одержав блестящую победу над оттоманскими захватчиками. Памятник был уничтожен войсками германского империализма во время первой мировой войны. В 1959 году памятник был реставрирован и воздвигнут при въезде в село Суворово».
В последней фразе есть некоторая неточность. Это выражение ошибочно, потому что реставрированы были только цоколь старого памятника и ограда вокруг него.
В честь победы над турецкими поработителями, в знак признательности румынского народа советскому народу, неоднократно сражавшемуся на этом поле против общих врагов, в 1959 году правительством молодой Румынской Народной Республики был воздвигнут совершенно новый памятник Суворову. Здесь полководец также изображен сидящим на коне, но в более спокойной позе, обозревающим расстилающуюся перед ним долину Рымника.
Этот монумент установлен на холме у шоссе при въезде в село Суворово, в стороне противоположной той, где находился старый памятник, а теперь стоит только реставрированный цоколь.
Таким образом, в селе Суворово в настоящее время находятся два памятника великому русскому полководцу.
Какова же судьба первого памятника, от которого на Рымникском поле сражения остался только цоколь?
Долгое время его считали уничтоженным немецкими войсками во время первой мировой войны. После долгих поисков мне удалось установить, что этот памятник был спасен и теперь находится в Измаиле, городе, где еще в начале 1914 года состоялась закладка памятника А. В. Суворову, но из-за последовавших исторических событий памятник не был воздвигнут.
Как же он туда попал?
Когда во время первой мировой войны линия фронта приближалась к Рымникскому полю, на котором совсем незадолго до войны воздвигли памятник Суворову, было решено памятник разобрать и отправить в безопасное место.
Под руководством скульптора Эдуардса — создателя памятника — памятник был разобран. Все бронзовые части вместе с фигурной решеткой перевезли в Одессу и сложили на литейном дворе Эдуардса, где он пролежал почти десять лет. Там их нашел один истинный патриот — почитатель великого полководца и неутомимый труженик по восстановлению того, что связано с именем Суворова и боевой славой Отечества. По его инициативе Одесский областной исполнительный комитет Совета депутатов трудящихся разрешил вывезти бронзовую статую Суворова со двора Эдуардса и поставить ее около Одесского Художественного музея, где многие из вас видели ее.
В 1946 году по просьбе граждан города Измаила памятник был перевезен в Измаил и установлен у остатков стен покоренной Суворовым турецкой крепости, где он стоит и по сей день в таком виде, в каком он был воздвигнут в 1913 году в Тыргул Кукулуй. Утеряны только поводья уздечки лошади полководца и нет барельефов, украшавших его цоколь. Часть из них находится в музеях Советского Союза.
По модели этого памятника в 1954 году был отлит и воздвигнут памятник Суворову в Тульчине.



<<<---
Мои сайты
Форма входа
Электроника
Невский Ювелирный Дом
Развлекательный
LiveInternet
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0