Cтарый 4емодан
КОСОЙ САНЬКА
I
Прятки — или по-нашему, по-новгородски сказать, хоронушки — игра не одним людям, всему свету известная. Лесом идешь,— много глаз на тебя глядит; за каждым шагом твоим следят. А ты и не видишь, кто с тобой в прятки играет.
Не далее, как прошлой осенью один случай был у нас в колхозе.
Вечером затеяли пятеро наших ребятишек — Ваня, Маня, Таня, Паня и Саня — игру у сенного сарая. Им бы спать пора ложиться: сумерки уж начинаются. Ребятишки-то все мелкие,— долго ли до беды!
Как водится у нас, стали в круг, каждый овои два кулачка перед собой выставил. Сосчитались:
«Шла кукушка мимо сети,
А за нею — злые дети.
И кричали: «Ку-ку! Мяк!
Убирай один кулак».
На кого «мяк» выпадает, тот один кулачок убирает.
Потом по второму разу считаются, по третьему,— пока у последнего один кулачок не останется. Этому, значит, водить.
Водить вышло Ване.
Ваня взял палочку-выручалочку, стал носом к стенке сарая, локтем глаза себе закрыл. Стоит — выкрикивает.
— Раз, два, три, четыре, пять,—
Я иду искать!
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь,—
Я иду совсем!
— Раз, два, три, четыре... десять,—
Я иду на целый месяц.
Когда все до конца выкрикнул, палочку к стене приставил и поскорей обернулся.
Ребятишки давно успели схорониться — кто куда. Никого нет.
Только — глядь! — чьи-то босые ноги — брык! брык! — под сарай лезут, под дальний угол. И пропали там.
— Вижу, вижу! — закричал Ваня — и бегом к тому углу.
А в это время из-за другого угла сарая — Таня с Паней,
и из-под куста — Маня. И к палочке-выручалочке.
Стук, стук, стук! — и все трое дома.
Ну, да Ваня на них только рукой махнул: пускай! Одного-то он приметил,— уж этот от него не уйдет.
Добежал до угла.
— Вылазь! — кричит в дыру под сараем.— Вылазь, Санька, вижу!
Сам, конечно, ничего не видит, потому что под оараем яма, а в яме темно. Да ведь чьи-то ноги под сарай лезли? Лезли. Чьи же, как не Санькины? Девчонки уже все дома.
А тут сам Санька выскакивает в сторонке из канавки — и бегом к палочке-выручалочке.
Надо бы и Ване скорей к ней,— чтобы первому постучать,— да он растерялся.
Как же так: ведь Санька под сараем сидит!
И Ваня еще раз крикнул в дыру:
— Вылазь, Саяька! Все равно —вылазь!
Девчонки так оо смеху и покатились.
А Саня уж у палочки — стук, стук, стук! — и кричит:
— Вот он — а! Води-ка в другой раз.
Тут Ваня опомнился.
А от угла не идет.
-— Ребята,— говорит,— тут что-то не так. Тут с нами еще кто-то в хоронушки играет. Вот сюда залез,-— я своими глазами видел.
Ребятишки к нему.
Он стоит белый, как береза, глаза большие, и шепчет:
— Вот тут, вот тут сидит... Я ноги видел. Лезет — ногами брыкается.
Ребятишкам стало не по себе.
Сумерки гуще. Лес рукой подать — и стоит темный, страшный. В лесу — волки, медведи и — как знать? — кто еще.
Неизвестно, кто под сарай забрался. Сидит там...
Санька — боевой парнишка — как крикнет толстым голосом :
— Кто там в яме? Объявись!
А под сараем как шебуршнет!..
Таня, Паня, Маня как взвизгнут, как припустят бежать!
Хорошо,— на меня набежали: как раз я из лесу шел — с охоты. Еле их остановил.
Рассказали мне, как все было.
Вижу — дело серьезное. Пошел к сараю. Девчонки за мной — издали.
Саня с Ваней стоят у угла — в руках уже колья у них: хотят в яму толкать.
— Обождите,— говорю.— Погляжу раньше.
Поставил я ружье к стенке, опустился на четвереньки, чиркнул спичку.
Батюшки-светы, кто под сараем-то сидит!
Я руку туда — и цап его за уши.
Уж как он ни брыкался,— так за уши и вытащил его ребятишкам.
— Видали, кого струсили?
Заяц, здоровый русачина! Вот глупый, куда схорониться •здумал.
Косой этот всю зиму потом у девчонок в избе жил. Совсем ручной стал. Девчонки его так Санькой и прозвали. Забьется, бывало, под печь,— спит там. А крикнут ему: «Санька, вылазь! Вылазь, Санька!» — сейчас и выскочит. Дескать, не дадут ли капустки?
Не очень-тЬ, значит, глупый.
Да уж там глупый не глупый, а тот раз маху дал: чем ему с ребятишками в хоронушки играть, под сарай лезть— сыграл бы лучше с ними в догонялки. Припустил бы назад к лесу, откуда пришел,— что б его догнать?
Он ногаютый.
<<<---
