Cтарый 4емоданIII
Я не спал почти целую ночь: бабушкин рассказ и возбужденное оным во мне любопытство кружили мою голову. Напоследок настало утро; я поспешно вскочил с постели, оделся, помолился богу и побежал к бабушке. Но она до вечера отложила окончание своей повести. Как долог казался для меня день, как медленно катилось солнце в небе и какою отрадою наполнилась душа моя, когда вечерние сумерки, будто долгожданные гости, заглянули в окно нашего домика!.. Вот подали свечи, и я по-прежнему уселся с бабушкой в ее комнате.
— На чем бишь мы вчера остановились?— сказала добрая старушка.
— На том, бабушка, что вы подслушали разговор Хлопуши и Топорика, которые хотели извести умную мельничиху.
— Да, да, теперь помню, дитя мое! Слушай же далее: я говорила уже тебе, что бабушка-мельничиха хладнокровно выслушала рассказ мой; мы легли спать, и поутру она казалась так спокойною, как будто бы и не знала, что дорогой куманек хотел задушить ее. Жильцов наших день-деньской не было дома, и поздно вечером они пришли из гостей пьянешеньки.
Бабушка-мельничиха, помолясь святым иконам, забралась на печку и велела мне идти спать в свою каморку. «Не бойся, дитятко!—говорила она.— Никто как бог!»
На дворе бушевал ветер, дождь лил ливмя, и было так темно, хоть глаз выколи!.. Бабушка-мельничиха храпела на печке, а я от страха не могла сомкнуть и глаза. Около полуночи скрипнула дверь, и при свете лампады зверский вид Топорика обдал меня как холодною водою... Он выступал тихо; вдруг дверь захлопнулась за ним с стуком, но бабушка-мельничиха не просыпалась и храпела пуще прежнего. Топорик медленно подвигался вперед, и с каждым его шагом сильнее и сильнее слышалось мне мяуканье и фырканье кошек... Дрожа всем телом, я смотрела сквозь щелочку перегородки: Топорик, по-видимому, робел, но все ближе и ближе подходил к печке; мяуканье и фырканье становилось громче — черные кошки запрыгали вокруг разбойника — и грубый, хриповатый голос проревел: «Кто тут?»
А бабушка-мельничиха спала препокойно и храпела пуще прежнего... Страшная, черная образина, с длинными жилистыми руками, высунулась из устья печи, и Топорик, вскричав: «С нами крестная сила!»—бросился вон из избы. Бабушка-мельничиха захохотала: «Эк мой Бурюк и мои доморощенные кошки переполохали этого душегубца!— сказала она.— Видишь ли, дитятко, как пуглив человек, посягающий на злое дело!.. Недолго пировать этим злодеям здесь: войско матушки-государыни уже в стенах Нижнеозерной!»
Раздавшиеся в крепости выстрелы оправдали слова бабушки-мельничихи; скоро Хлопуша, Топорик и все сообщники гнусного Пугача были схвачены и получили мзду по делам своим.
В числе наших избавителей находился и мой нареченный супруг Бравин. Через год я вышла за него замуж. Видишь ли, дитя мое,— сказала моя бабушка в заключение своего рассказа,— что худое дело никогда добром не кончится.
<1832>
<<<---
