RSS Выход Мой профиль
 
Василевский Дело всей жизни (О жизни и о себе) книга 1-я| НА КУРСКОЙ ДУГЕ

НА КУРСКОЙ ДУГЕ
— Главная забота Ставки.
— Преднамеренная оборона.
— Ее организация.
— Роль советских резервов.
— Замысел операции «Кутузов».
— Разведка и жизнь.
— Провал «Цитадели».

События ранней весны 1943 года мне особенно памятны. Это и понятно. Курская битва, к которой мы готовились продолжительное время, во многом определила дальнейший ход второй мировой войны. Весной 1943 года нацистское руководство Германии предприняло последнюю крупную попытку повернуть войну вспять, добиться былого преимущества, взять реванш за поражения под Сталинградом, на Северном Кавказе, Верхнем Дону и под Ленинградом, в результате которого фашисты потеряли на советско-германском фронте все, что захватили в летне-осеннем наступлении 1942 года. Теперь, планируя большое наступление на лето, гитлеровское руководство надеялось доказать, что война не проиграна, что все еще можно изменить.
В феврале — марте 1943 года один из наиболее опытных военачальников немецко-фашистской армии генерал-фельдмаршал Манштейн возглавил контрнаступление группы армий «Юг» в районе Донбасса и Харькова. Причем Гитлер как верховный главнокомандующий непосредственно участвовал в разработке плана контрнаступления. Надеясь на крупную военную победу на Восточном фронте, он рассчитывал тем самым поднять моральный дух немецкой армии и народа, предотвратить начавшийся распад фашистского блока и восстановить военно-политический престиж Германии. Стратегические задачи противника сводились к тому, чтобы ударами танкового корпуса СС из района Краснограда, а 48-го и 40-го танковых корпусов — от Красноармейского по сходящимся направлениям на Павлоград и Барвенково разгромить выдвинувшиеся на подступы к Днепропетровску войска правого крыла нашего Юго-Западного фронта, отбросить их на Северский Донец и восстановить прерванные коммуникации группы армий «Юг», ведшие к переправам через Днепровскую излучину. В последующем, перегруппировав силы в район юго-западнее Харькова, враг намеревался нанести мощный удар по войскам Воронежского фронта, вновь захватить Харьков и Белгород и, восстановив оборону своих войск по рубежу Северского Донца, продолжать наступление в сторону Курска. Предусматривалось также, что встречный удар нанесет на Курск 2-я танковая армия группы «Центр» из района южнее Орла.
Последовавший 19 февраля удар для советских войск Юго-Западного фронта, продвинувшихся в ходе зимнего наступления к Днепру и стоявших недалеко от Запорожья, был крайне неожиданным. К концу февраля в ходе ожесточенных сражений, врагу удалось оттеснить наши войска за Северский Донец. Как же это произошло? Поскольку эти события мало освещены, остановлюсь на них несколько подробнее. Командующие Юго-Западным и Воронежским фронтами неправильно оценивали сложившуюся к середине февраля стратегическую обстановку на этом крыле советско-германского фронта. Начавшуюся в десятых числах февраля перегруппировку войск врага, в частности переброску танкового корпуса СС из-под Харькова в район Краснограда, а 48-го и 40-го танковых корпусов — с левого фланга Юго-Западного фронта в район Красноармейского, они восприняли как начало отвода врагом его донбасской группировки за Днепр. Исходя из этой неправильной оценки, командующий Юго-Западным фронтом Н. Ф. Ватутин просил у Ставки разрешения на стремительное наступление всеми силами фронта, чтобы окончательно разгромить противника между Северским Донцом и Днепром и выйти на Днепр еще до начала весенней распутицы.
В ответ на это И. В. Сталин в переговорах с Н. Ф. Ватутиным в ночь на 11 февраля сказал следующее: пока Харьков не взят нашими войсками, вместо предлагаемой фронтом операции «Скачок» лучше было бы принять другой план — с ограниченными задачами, но более реальными на данный момент. Общая задача фронта на ближайшее время — не допу-екать отхода противника в сторону Днепропетровска и Запорожья и силами всего фронта принять меры к тому, чтобы зажать донецкую группу противника, оттеснив ее в Крым, затем закупорить проходы через Перекоп и Сиваш и изолировать ее таким образом от остальных вражеских войск на Украине. Операцию необходимо начать возможно скорее, а решение прислать в Генеральный штаб
17 февраля, после освобождения Харькова, И. В. Сталин лично передал по телефону Н. Ф. Ватутину, что представленный им новый план фронтовой операции утвержден. Но Верховный просил учесть его замечания о задачах 6-й армии, сделанные еще при переговорах об операции «Скачок». Речь шла о том, чтобы эта армия заняла Синельниково, а потом Запорожье и не дала войскам противника возможности отойти на западный берег Днепра через Днепропетровск и Запорожье. «Других задач, вроде выдвижения на Кременчуг, пока не давать шестой армии»2. Таким образом, и Ставка, и Генеральный штаб допускали ту же ошибку, что и командующие Юго-Западным и Воронежским фронтами: не ожидали наступательных операций врага, считая его здесь разбитым. Ставка не только согласилась с предложениями командующих по развитию дальнейшего наступления, но в своих директивах даже расширила планы фронтов. При этом Ставка никаких мероприятий по усилению их войск не предпринимала. В результате Юго-Западный фронт продолжал с боями продвигаться в западном и юго-западном направлениях, с каждым днем увеличивая ширину фронта наступления, к началу контрнаступления врага достигшую уже более 400 км. К тому же наши войска в результате непрерывных и длительных наступательных боев несли большие потери в живой силе и технике и из-за чрезмерной удаленности от баз снабжения испытывали острый недостаток в боеприпасах.
Вражеский контрудар и быстрый отход войск правого крыла Юго-Западного фронта создали серьезную угрозу левому крылу Воронежского фронта, войска которого тоже были крайне ослаблены в наступательных боях, но все еще продолжали продвигаться в западном направлении.
В первых числах марта Верховный Главнокомандующий дал мне указание вернуться на Воронежский фронт. Командование и штаб фронта находились тогда в Белгороде. Посетив войска и штаб 3-й танковой армии, я убедился, сколь серьезна сложившаяся обстановка и подробно доложил о ней Вер-

1 Архив МО СССР, ф. 132-А, оп. 2642, д. 34, л. 37-38.
2 Там же.
300
ховному. Он распорядился передать Воронежскому фронту группу войск П. С. Рыбалко из Юго-Западного фронта. Но этого оказалось недостаточно.
4 марта противник начал второй этап контрнаступления, нанеся мощный танковый удар сосредоточенными силами по Воронежскому фронту из района юго-западнее Харькова. Используя значительное превосходство, особенно в танках и в авиации, враг после кровопролитных боев 7 марта сломил сопротивление героических войск левого крыла Воронежского фронта и вынудил их начать отход к Харькову. Здесь-то и получил свое боевое крещение сформированный на территории СССР чехословацкий батальон под командованием Людвика Свободы. Военный совет фронта и я как представитель Ставки — от имени советского народа, командования и от себя лично — направили чехословацким воинам, показавшим образцы мужества и отваги и проявившим себя достойными боевыми соратниками советских братьев по оружию, сердечную благодарность и пожелания дальнейших боевых успехов в нашей общей борьбе с оккупантами. В ответ на это, как пишет Л. Свобода в своей книге «От Бузулука до Праги», «бойцы поклялись продолжать решительную борьбу с фашистскими захватчиками и довести до победного конца дело, за которое пали их товарищи»....
После 7 марта обстановка на левом крыле Воронежского фронта продолжала ухудшаться. В ночь на 10 марта у меня состоялся обстоятельный разговор по телефону с Верховным Главнокомандующим. Мы обсудили, что должна предпринять Ставка, чтобы немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковское направление. Решили срочно перебросить сюда две общевойсковые и одну танковую армии. В директиве Ставки, адресованной командующему Центральным фронтом К. К. Рокоссовскому, мне и командующему Воронежским фронтом Ф. И. Голикову, говорилось: «Выход южной группы противника севернее Харькова в район Казачья Лопань создает тяжелое положение для Воронежского фронта и несет угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Противник имеет намерения выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться с орловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту. Ставка решила выдвинуть танковую армию Катукова1 на-

1 Генерал-лейтенант танковых войск М. В. Катуков — командующий 1-й танковой армией.
301
встречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с 21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюся угрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает: 1. Немедля выдвинуть 21-ю армию в сторону Курска с тем, чтобы не позднее 13 марта армия выдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренное движение в сторону Обояни. 2. Оказать всяческое содействие танковой армии Катукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперед бок о бок с 21-й армией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковая армия Катукова, передается с 13 марта сего года в подчинение командующего Воронежским фронтом» Ч
Находившемуся в то время в Курске в качестве представителя Ставки заместителю начальника Генерального штаба А. И. Антонову было приказано принять все меры для быстрейшего выдвижения на реку Псел 21-й армии генерал-лейтенанта И. М. Чистякова. Армия должна была прочно держать этот рубеж, прикрыть Курск с юга и обеспечить развертывание прибывавшей сюда из резерва Ставки 1-й танковой армии. Ставкой дано также указание срочно перебросить в распоряжение командования Воронежским фронтом 64-ю армию генерал-лейтенанта М. С. Шумилова, находившуюся в ее резерве в районе Сталинграда. Войска Воронежского фронта продолжали упорно отстаивать подступы к Харькову, но сами своими сравнительно слабыми силами не смогли сдержать танковый напор фашистов и вынуждены были 15 марта оставить город. Под Белгородом основной удар врага пришелся по крайне ослабленной 69-й армии генерал-лейтенанта М. И. Казакова. С юга на нее наступал танковый корпус СС, с запада — армейский корпус. Фашисты непрерывно бомбили Белгород. 18 марта враг, прорвавшись с юга, овладел городом- Командование Воронежского фронта и я покинули его ранним утром и переехали в район Обояни.
Хотелось бы заметить, что даже при всей неожиданности вражеского контрнаступления наш отход не носил на себе следов растерянности и сумятицы. Ни порядок, ни руководство войсками не нарушались, хотя все тяжело расставались со столь дорогими нашему сердцу городами и районами. Мы верили, что скоро они вновь станут свободными. На это была направлена напряженная работа Ставки и Генштаба. По рас-

1 Архив МО СССР, ф. 132-А, оп. 2642, д. 34, л. 87-88.
302
поряжению Верховного Главнокомандующего к нам прибыл Г. К. Жуков, которому поручалось вместе со мной И командующими фронтами разработать и представить в Ставку соображения по плану дальнейших действий на этом направлении.
19 марта мы с Георгием Константиновичем докладывали Верховному Главнокомандующему о том, что все наше внимание нацелено на то, чтобы остановить продвижение противника из Белгорода на север и северо-восток. Для этой цели мы организовали прочную оборону по Северскому Донцу и далее через Гостищево, Быковку, Дмитриевку, Красную Яругу и Краснополье, прикрывая преимущественно направления на Обоянь и Корочу. 69-ю армию М. И. Казакова с танковым корпусом В. М. Баданова мы отводили на восточный берег Северского Донца; 21-ю армию И. М. Чистякова усиливали прибывавшими полками самоходной артиллерии; танковый корпус И. А. Вовченко выводили непосредственно севернее и северо-западнее Белгорода, чтобы прикрыть дорогу на Обоянь и Тамаровку; 40-ю армию К. С. Москаленко отводили на рубеж Дмитриевки, Красной Яруги в стык 21-й армии И. М. Чистякова и 38-й Н. Е. Чибисова, а сами выехали в войска, чтобы уточнить положение в районе Белгорода и помочь организовать там оборону.
От А. И. Антонова, находившегося в Курске, мне было известно, что 21-я армия 17 марта вышла к Ольховатке, а в Курске 18 марта уже находилась 1-я танковая армия. К 23 марта после того, как 21-я армия вышла к Северскому Донцу, встав между 69-й и 3-й танковой армиями, линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. Попытки немцев развить здесь наступление успеха не имели, и Воронежский фронт перешел к жесткой обороне. 22 марта я получил разрешение вернуться в Москву. Вслед за мною и по моей просьбе было разрешено прибыть в Москву А. И..Антонову. Вскоре мне довелось представить Алексея Иннокентьевича Верховному Главнокомандующему. Теперь мы почти ежедневно вместе посещали Ставку.
На фронте в те дни произошло некоторое перемещение: Н. Ф. Ватутин был назначен командующим Воронежским фронтом вместо Ф. И. Голикова, отозванного в распоряжение Ставки. Командующим Юго-Западным фронтом вместо Н. Ф. Ватутина стал Р. Я. Малиновский, а вместо него на Южный фронт был выдвинут командарм-57 Ф. И. Толбухин. Забегая вперед, скажу, что последний вполне оправдал оказанное ему доверие. Он отлично командовал позднее 3-м Украинским фронтом во время освобождения Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии. После войны Маршал Советского Союза Толбухин руководил ответственными участками обороны страны, чуть ли не до своей безвременной кончины внося заметную лепту в наше общее дело...
Красная Армия, временно перейдя к обороне, сохранила за собой инициативу. На советско-германском фронте наступило весеннее затишье. Лишь на Кубани продолжались ожесточенные сражения за завоевание господства в воздухе. В центре же, вокруг Курска, образовалась своеобразная дуга, обращенная в сторону противника. С севера над ней нависал находившийся в руках противника Орловский выступ. С юга линия фронта тянулась примерно по белгородской параллели. А западный конец дуги шел чуть восточнее Севска, Рыльска и города Сумы. Внутри огромной дуги и близ нее стояли в напряженном ожидании наши десять общевойсковых, две танковые и две воздушные армии Центрального и Воронежского фронтов.
Стратегическая пауза в течение апреля— июня 1943 года была использована обеими воюющими сторонами для выработки новых стратегических решений и подготовки к летним активным действиям. Неудача весеннего контрнаступления, в ходе которого немцы добились ограниченных успехов, не отрезвила руководителей вермахта. Жажда реванша, стремление во что бы то ни стало восстановить пошатнувшийся престиж немецко-фашистской армии толкали гитлеровцев на очередные авантюры. Они не хотели считаться с тем, что обстановка на фронтах второй мировой войны складывается для Германии все более неблагоприятно. Крупные поражения на востоке ускоряли начавшийся процесс распада фашистской коалиции. Во время наступления наших войск зимой 1943 года было разгромлено 100 вражеских дивизий (около 40% всех их соединений). Только по сухопутным войскам с июля 1942 года по июнь 1943 года, по данным генштаба сухопутных сил Германии,— враг потерял 1 млн: 135 тыс. человек. Кроме того, события на советско-германском фронте способствовали тому, что англо-американские войска повели в Тунисе активные действия.
По-прежнему главную тяжесть борьбы несли на себе Вооруженные Силы СССР. В марте 1943 года на востоке находилось более 70% всех войск вермахта (204 дивизии из 298). Характерно, что в состав сухопутных войск гитлеровское командование вынуждено было включить значительную часть авиа-полевых, охранных, резервных и «иностранных» дивизий (68 из 298), боеспособность которых резко снизилась. Упали боевой дух и выучка даже танковых дивизий, о чем довольно выразительно писал в своем докладе от 9 марта 1943 года генерал-инспектор бронетанковых войск Германии Гудериан: «К сожалению, в настоящее время у нас нет уже ни одной полностью боеспособной дивизии». Очевидно, что имевшихся у фашистов сил не могло хватить для проведения крупного наступления даже на одном стратегическом направлении. И когда перед гитлеровцами встала задача выработать дальнейшую стратегическую линию ведения войны и конкретный план военных действий на лето 1943 года, решить этот сложный вопрос они смогли не сразу. Среди генералитета вермахта не было не только единства мнений, но и вообще возникли серьезные разногласия.
Какие же варианты действий предлагались и каким оказался окончательный стратегический план дальнейшего ведения войны Германией на Восточном фронте? Не зная в то время, конечно, всего этого в деталях, мы все же многое предвидели и о многом догадывались, опираясь как на сведения, поступавшие от разведорганов, так и на анализ происходивших событий. Имеющиеся в нашем распоряжении документы раскрывают полностью механизм подготовки нового наступления немецкой армии на советско-германском фронте. При всех разноречиях и спорах планы немецкого командования сводились к тому, чтобы решительно ослабить ударную силу ожидавшегося ими летом наступления советских войск, после чего развернуть победное наступление на востоке, вырвать стратегическую инициативу из рук советского командования и добиться перелома в войне в свою пользу.
Хотя относительно путей достижения этой цели среди нацистских руководителей не было единой точки зрения, принятое решение предусматривало провести летом крупную наступательную операцию против группировки советских войск, располагавшейся внутри Курской дуги, и попытаться повторить стратегический замысел, который не удалось осуществить ранней весной 1943 года.
13 марта командование сухопутных войск отдало за подписью Гитлера оперативный приказ N^ 5, в котором излагались директивные указания на ведение боевых действий на Восточном фронте в ближайшие месяцы. В нем ставилась задача после весенней распутицы упредить советские войска в наступлении на отдельных участках фронта и навязать тем самым Красной Армии свою волю. В соответствии с этим приказом группе армий «Юг», которой командовал Ман-штейн, надлежало к середине апреля создать сильную танковую группировку севернее Харькова, а группе армий «Центр», командующим которой стал генерал-полковник Клюге,— сосредоточить ударную группировку южнее Орла. Обе группировки должны были встречным ударом сторон в общем направлении на Курск окружить и уничтожить наши войска внутри Курской дуги.
Задачи войск и мероприятия по их обеспечению в новой наступательной операции, получившей условное наименование «Цитадель», были изложены в оперативном приказе нр 6. Гитлер подписал его 15 апреля 1943 года. В нем, в частности, говорилось: «Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и полным успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года... Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления».
Основная проблема для фашистского командования состояла в восполнении потерь в людях и вооружении и создании надлежащих наступательных группировок. Усиленно проводилась начатая еще в январе 1943 года тотальная мобилизация с призывом в армию даже 50-летних. Тем не менее мобилизация пополнила сильно потрепанные войска на Восточном фронте, численность которых к лету 1943 года была доведена до 4,8 млн. (более 71 % личного состава всей действующей армии). Кроме того, 525 тыс. насчитывали войска сателлитов Германии. Противник имел тогда на советско-германском фронте 232 дивизии, белее 54 тыс. орудий и минометов, свыше 5800 танков и штурмовых орудий, около 3 тыс. самолетов, на море — 277 боевых кораблей. Таким образом, несмотря на принятые меры и возможность переброски дивизий с Запада, где по-прежнему не было второго фронта, врагу не удалось восполнить все свои потери и довести численность войск на Восточном фронте до уровня осени 1942 года, когда она была наибольшей за все время войны (около 6,2 млн. человек). Особое внимание Берлин уделил восстановлению мощи бронетанковых войск, для чего форсированными темпами развивалась танковая промышленность, которая увеличила производство танков в 1943 году по сравнению с 1942 годом в два раза. На вооружение немецко-фашистской армии к началу летнего наступления поступили более совершенные тяжелые танки «Пантера» и «Тигр», самоходная артиллерийская установка «Фердинанд». Авиация получила новые самолеты — «Фокке-Вульф-190А» и «Хеншель-129».
Ставка на массовое применение новых образцов боевой техники — одна из характерных черт гитлеровского плана операции «Цитадель». Для ее осуществления были привлечены наиболее боеспособные соединения — 50 отборных дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, сосредоточенные в компактных ударных группировках севернее и южнее Курска. Созданная на курском направлении группировка составляла к общему числу войск противника на советско-германском фронте более 17% пехотных, около 70% танковых и до 30% моторизованных вражеских дивизий. Численность немецко-фашистских группировок достигала примерно 900 тыс. человек, 10 тыс. орудий и минометов и 2700 танков. Все эти силы были развернуты на 600-километровом участке, равнявшемся лишь 14% всего советско-германского фронта. Здесь же действовало более 2000 фашистских самолетов, или 60% всех боевых самолетов, находившихся на востоке. Сосредоточив столь мощные силы, противник был уверен в успехе наступления. Однако враг и на этот раз переоценил наступательные возможности своей армии и недооценил неизмеримо возросшую боевую мощь Красной Армии и военно-экономический потенциал Советского Союза.
Советские Вооруженные Силы окрепли организационно. Повысилось их боевое мастерство. Возрос моральный дух воинов. К лету 1943 года в составе нашей Действующей армии было свыше 6,4 млн. человек, а на ее вооружении — почти 99 тыс. орудий и минометов, около 2200 боевых установок реактивной артиллерии, 9580 танков и САУ, почти 8300 боевых самолетов. Наличие таких крупных сил и средств позволяло советским войскам, сохранявшим стратегическую инициативу, начать крупное наступление.
Еще накануне первомайского праздника ЦК партии обратился с призывом к Вооруженным Силам умножить удары по врагу: «Воины Красной Армии! Вас ждут, как освободителей, миллионы советских людей, изнывающих под немецко-фашистским игом. Вперед на Запад, за освобождение советской земли!»
307
Цель нового наступления состояла в том, чтобы завершить наметившийся перелом в войне, разгромить вражеские группы армий «Центр» и «Юг», освободить Левобережную Украину с угольно-металлургической базой Донбассом и восточные районы Белоруссии, изгнав гитлеровские войска за линию реки Сож, среднего и нижнего течения Днепра.
К выработке плана предстоявших действий и всестороннему их обеспечению советское командование приступило сразу же после завершения зимней кампании — в конце марта 1943 года. Уже в начале апреля Генеральный штаб по поручению Ставки дает фронтам указания о том, чтобы использовать время весенней распутицы для лучшей организации обороны занимаемых рубежей, особенно противотанковой, для развития оборонительных сооружений и создания резервов на основных направлениях, а также для боевой подготовки войск, в основу которой положить отработку наступательного боя и наступательной операции. Как всегда, а тогда особенно, главной заботой Центрального Комитета Коммунистической партии, Государственного Комитета Обороны, Ставки, Генерального штаба, Главных управлений Наркомата обороны и других соответствующих союзных наркоматов было создание мощных резервов и накопление танков, самолетов, артиллерии, боеприпасов, горючего и прочих материальных ресурсов, необходимых войскам для проведения крупных наступательных операций. Не проходило дня, чтобы Ставка не занималась этими вопросами. Ответственные работники Генштаба при своих ежедневных докладах Верховному Главнокомандующему об оперативной обстановке на фронте обязаны были более подробно, чем обычно, сообщать о ходе создания резервов и накопления вооружения, боевой техники, боеприпасов и горючего. По всем затруднениям ГКО немедленно принимал действенные меры.
Ставка утвердила предложение Генштаба вывести к апрелю на наиболее ответственных для того периода направлениях — орловском, курском, харьковском и донбасском на укомплектование следующие войсковые объединения и соединения: 2-ю резервную армию — в районе станции Лев Толстой; 24-ю армию — в районе Воронежа; 66-ю армию — в районе Боброва; 46-ю армию и 1-й гвардейский танковый корпус — в районе Миллерово; 53-ю армию, 1-й механизированный и 4-й гвардейский танковые корпуса — в районе Кастор-ного; 5-ю гвардейскую танковую армию — в районе Острогожска; 3-й танковый корпус — в районе Алексеевки; 5-й механизированный корпус — в районе Мичуринска; 18-й танковый корпус —в районе Россоши. К 30 апреля они должны находиться в полной боевой готовности.
На 1 апреля в резерве Ставки было до девяти армий. 6 апреля Ставка дала директиву создать к 30 апреля Резервный фронт (переименованный сначала в Степной округ, а затем в Степной фронт). Командующим этим фронтом был назначен генерал-лейтенант М. М. Попов, начальником штаба генерал-лейтенант М. В. Захаров.
В состав Резервного фронта были включены: 2-я резервная армия, 24-я, 53-я, 66-я, 47-я и 46-я армии, 5-я гвардейская танковая армия, 1-й, 3-й и 4-й гвардейские танковые корпуса, 3-й, 10-й и 18-й танковые корпуса, 1-й и 5-й механизированные корпуса. Все эти войска дислоцировались в районах Ка-сторного, Воронежа, Боброва, Миллерова, Россоши и Острогожска. Полевое управление фронта разместилось неподалеку от Воронежа.
Казалось, для организации нашего наступления мы сделали все. Однако вскоре в намеченный Ставкой план летнего наступления, предусматривавший нанесение главного удара на Юго-Западном направлении, были внесены существенные поправки. Советской военной разведке удалось своевременно вскрыть подготовку гитлеровской армии к крупному наступлению на Курской дуге и даже установить его дату.
Советское командование оказалось перед дилеммой: наступать или обороняться? Были внимательнейшим образом проанализированы все возможности, изучены все варианты действий. Принять единственно правильное решение помог коллективный разум, творческий труд опытных, умудренных двумя годами войны военачальников и штабов, от фронтовой ступени до Верховного Главнокомандования. Анализируя разведывательные данные о подготовке врага к наступлению, фронты, Генеральный штаб и Ставка постепенно склонялись к идее перехода к преднамеренной обороне. Этот вопрос в конце марта — начале апреля многократно обсуждался в ГКО и Ставке. Тщательно, со всех сторон обсуждали мы этот вопрос по телефону с заместителем Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуковым, который находился на Курской дуге, в войсках Воронежского фронта. В результате 8 апреля Г. К. Жуков направил Верховному Главнокомандующему обстоятельный доклад с оценкой обстановки, в котором изложил соображения о плане действий в районе Курской дуги. Там, в частности, отмечалось: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника»
Я как раз находился у И. В. Сталина, когда он получил этот доклад. Верховному было известно, что Генеральный штаб придерживается точки зрения Жукова. Прочитав доклад Жукова, Сталин сказал:
— Надо посоветоваться с командующими войсками фронтов,— и распорядился запросить мнение фронтов. Генштабу он поручил подготовить специальное совещание для обсуждения плана летней кампании 1943 года. Н. Ф. Ватутину и К. К. Рокоссовскому он позвонил сам, просив их к 12 апреля представить соображения по оценке фронтовой обстановки и по плану предстоящих действий фронтов. В своих донесениях командующие сообщали, что в отношении сил противника и его намерений их мнение совпадает с мнением Г. К. Жукова и Генерального штаба. Что касается плана действий войск, командование и штаб Центрального фронта высказывались за то, чтобы объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку врага, пока она еще не подготовилась к наступлению, и тем самым лишить противника возможности использовать ее для нанесения удара через Ливны на Касторное одновременно с ударом от Белгорода2. Руководство Воронежского фронта высказалось только по поводу намерений врага3.
12 апреля вечером в Ставке состоялось совещание, на котором присутствовали И. В. Сталин, прибывший с Воронежского фронта Г. К. Жуков, я и заместитель начальника Генерального штаба А. И. Антонов. Было принято предварительное решение о преднамеренной обороне. Сталина беспокоило, и он не скрывал этого, выдержат ли наши войска удар крупных масс фашистских танков. Однако шел уже не 1941 год. Красная Армия закалилась в сражениях, приобрела огромный боевой опыт, Ъмела отличное вооружение и прекрасную боевую технику. Теперь уже фашисты боялись нас. И колебания были отброшены. Тщательный анализ обстановки и предвидение развития событий позволили сделать правильный вывод: главные усилия надо сосредоточить к се-

1 Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления, стр. 458.
2 Архив МО СССР, ф. 233, оп. 2307, д. 3, л. 29-33.
3 Архив МО СССР, ф. 48-А, оп. 1147, д. 2, л. 4-7.
310
веру и югу от Курска, обескровить здесь противника в оборонительном сражении, а затем перейти в контрнаступление и осуществить его разгром. В дальнейшем имелось в виду развернуть общее наступление Красной Армии, нанося главный удар в направлении на Харьков, Полтаву и Киев. Между прочим, на совещании был предусмотрен и другой вариант действий: переход советских войск к активным действиям в случае, если фашистское командование не предпримет наступления под Курском в ближайшее время и оттянет его на длительный срок.
После принятия решения о преднамеренной обороне с последующим переходом в контрнаступление развернулась •всесторонняя и тщательная подготовка к предстоящим действиям. Одновременно продолжалась разведка сил и намерений противника, в результате чего советскому командованию стали достаточно точно известны сроки начала вражеского наступления, которое трижды переносилось Гитлером. Рассказывая здесь о плане Курской битвы, мне хотелось бы подчеркнуть два момента. Во-первых, то, что этот план являлся центральной частью общего стратегического плана, принятого Ставкой на летне-осеннюю кампанию 1943 года; во-вторых, что решающую роль в разработке плана сыграли высшие органы стратегического руководства — Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб. До недавнего времени вопрос о планировании и подготовке Курской битвы в военно-исторической литературе, как научной, так особенно и мемуарной, освещался не совсем точно,— вольно или невольно принижалась большая творческая и организационная деятельность Ставки и ее рабочего органа — Генерального штаба, преувеличивалась роль фронтовых инстанций, и прежде всего военного совета Воронежского фронта. Эти искажения, на мой взгляд, явились результатом того, что в распоряжении авторов, выступавших по этой проблеме, долгое время не было документов, которые всесторонне освещают ход планирования Курской битвы. К тому же, ряд важных деталей вообще не нашел отражения ни в каких документах, так как обсуждались они в самой высокой инстанции в узком кругу лиц, руководивших подготовкой Курской битвы. Это относится, помимо И. В. Сталина, к Г. К. Жукову, к ныне покойному А. И. Антонову, к автору этих строк и некоторым другим товарищам, работавшим в ГКО, Ставке и Генштабе.
Трудно описать весь круг крупных мероприятий, которые были проведены ГКО, Ставкой, Генеральным штабом и управлениями Наркомата обороны в ходе подготовки к битве на Курской дуге. Для этого потребовался бы специальный труд. Это была поистине титаническая государственная работа. Она, в частности, включала в себя такие мероприятия, как создание многополосной обороны на курском направлении общей глубиной в 250—300 км; выдвижение в район восточнее Курска мощного стратегического резерва Ставки — Степного фронта; осуществление крупнейшего за все время войны сосредоточения у Курска материальных средств и войск; организация специальных воздушных операций по нарушению вражеских коммуникаций и завоеванию господства в воздухе; активизация действий партизан с целью осуществления массовых диверсий в тылу врага и получения важнейших разведывательных данных; проведение большого комплекса мероприятий по политическому обеспечению предстоявших действий Красной Армии.
В середине апреля Ставка через Генеральный штаб и руководящий состав Наркомата обороны проверила на местах подготовку к летней кампании на фронтах курского направления. К тому времени, по имевшимся у нас данным, враг сосредоточил против войск Центрального и Воронежского фронтов до 16 танковых дивизий, хорошо укомплектованных боевыми машинами. Наиболее мощная группировка фиксировалась перед Воронежским фронтом. Здесь, по данным разведки, насчитывалось 11 танковых и до 20 пехотных фашистских дивизий. Это особенно беспокоило Верховного Главнокомандующего, и он решил заслушать отчет непосредственно командующего Воронежским фронтом о том, как идет подготовка войск и в чем фронт нуждается. Мне было приказано предупредить о6*этом военный совет фронта, а затем вызвать командующего в Ставку.




--->>>
Мои сайты
Форма входа
Электроника
Невский Ювелирный Дом
Развлекательный
LiveInternet
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0