Cтарый 4емоданКончался первый год войны. Его итоги, особенно апрельско-июньские события, не радовали советское командование. Однако главные испытания были впереди. Предстояли Сталинградская битва и борьба за Кавказ. Там, на юге, ситуация осложнялась с каждым днем. Сосредоточив около 90 дивизий и овладев боевой инициативой, фашисты рвались к среднему и нижнему течению Дона. В этой обстановке ЦК партии 12 июня принял решение о коренном улучшении партийно-политической работы в войсках. При Главном политическом управлении, политуправлениях фронтов и политотделах армий были созданы коллективы агитаторов, при ГлавПУРе образовали совет военно-политической пропаганды.
1 Архив МО СССР, ф. 132-А, он. 2642, д. 31, л. 209-210.
194
26 апреля мне было присвоено звание генерал-полковника, а 26 июня решением Политбюро ЦК партии и правительства меня утвердили в должности начальника Генерального штаба.
После неудачи под Харьковом наши войска перешли к обороне. 28 июня гитлеровские войска группы генерал-полковника Вейхса перешли в наступление из районов восточнее Курска. Фашистское командование рассчитывало этим наступлением и ударами из Волчанска на Воронеж окружить и уничтожить войска Брянского фронта, прикрывавшие воронежское направление, а затем поворотом на юг, с дополнительным ударом из района Славянска, уничтожить войска Юго-Западного и Южного фронтов и открыть себе дорогу к Волге и на Северный Кавказ. С этой целью врагом была создана за счет группы армий «Юг» группа армий «Б» (под командованием возвращенного на советско-германский фронт генерал-фельдмаршала Т. фон Бока) в составе 2-й и 6-й полевых, 4-й танковой немецких и 2-венгерской армий. Для действий на северо-кавказском направлении была создана группа армий «А» во главе с прежним командующим оккупационными войсками на Балканах, одним из организаторов фашистских преступлений в Югославии и Греции генерал-фельдмаршалом В. Листом, в которую входили 11-я и 17-я полевые, 1-я танковая немецкие и 8-я итальянская армии. Всего противник сосредоточил для решения первой задачи к 1 июля 1942 года 900 тыс. солдат и офицеров, более 1200 танков, свыше 17 тыс. орудий и минометов, 1640 боевых самолетов. У нас в составе войск Брянского* Юго-Западного и Южного фронтов к тому времени насчитывалось 655 тыс. солдат и офицеров, 740 танков, 14 200 орудий и минометов, примерно 1000 боевых самолетов. Таким образом, по количеству людей и боевой техники наши войска на этом участке советско-германского фронта уступали врагу примерно в полтора раза.
Перешедшие в наступление войска армейской группы генерал-полковника Вейхса (2-я полевая, 4-я танковая немецкие и 2-я венгерская армии из группы армий «Б») прорвали оборону на стыке 13-й (генерал-майора Н. П. Пухова) и 40-й (генерал-лейтенанта артиллерии М. А. Парсегова) армий Брянского фронта и за два дня продвинулись в глубину на 40 км. Управление нашими армиями нарушилось. В некоторых отечественных работах высказывается мнение, будто основной причиной поражения войск Брянского фронта в июле 1942 года является недооценка Ставкой и Генеральным
195
штабом курско-воронежского направления. С таким мнением согласиться нельзя. Неверно и то, что Ставка и Генеральный штаб не ожидали здесь удара. Ошибка, как уже говорилось, состояла в том, что мы предполагали главный удар фашистов не на юге, а на центральном участке советско-германского фронта. Поэтому Ставка всемерно, в ущерб югу, укрепляла именно центральный участок, особенно его фланговые направления. Наиболее вероятным, опасным для Москвы мы считали орловско-тульское направление, но не исключали и курско-воронежского, с последующим развитием наступления врага в глубокий обход Москвы с юго-востока. Уделяя основное внимание защите столицы, Ставка значительно усиливала и войска Брянского фронта, прикрывавшие орловско-тульское и курско-воронежское направления. Еще в апреле и первой половине мая Брянский фронт дополнительно получил четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать стрелковых и четыре отдельные бригады, а также значительное количество артиллерийских средств усиления. Все эти соединения, поступавшие из резерва Ставки, были неплохо укомплектованы личным составом и материальной частью.
В результате к концу июня командование Брянского фронта имело в своем резерве 5 танковых и 2 кавалерийских корпуса, 4 стрелковые дивизии, 4 отдельные танковые бригады. Кроме того, в полосе этого фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки, полностью укомплектованная и предназначавшаяся для нанесения контрударов 5-я танковая армия.
Можно ли после этого говорить, что Ставка обошла своим вниманием Брянский фронт? Тех сил и средств, которыми он располагал, было достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление врага на курско-воронеж-ском направлении, но и вообще разбить действовавшие здесь войска Вейхса. И если, к сожалению, этого не произошло, то только потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки противника, а Ставка и Генеральный штаб, по-видимому, ему в этом плохо помогали. Действительно, как показали события, танковые корпуса при отражении наступления врага вводились в дело по частям, причем не столько для решения активных задач по уничтожению прорвавшегося врага, сколько для закрытия образовавшихся брешей в обороне наших общевойсковых армий. Командиры танковых корпусов (генерал-майоры танковых войск М. Е. Катуков, Н. В. Фекленко, М. И. Павелкин, В. А. Мишулин, В. М. Баданов) еще не имели достаточного опыта, а мы им мало помогали своими указаниями и советами. Танковые корпуса вели себя нерешительно: боялись оторваться от оборонявшейся пехоты общевойсковых армий, в связи с чем в большинстве случаев сами действовали по методам стрелковых войск, не учитывая своей специфики и своих возможностей.
К исходу 2 июля обстановка на воронежском направлении резко ухудшилась. Оборона на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов оказалась прорванной на глубину до 80 км. фронтовые резервы, имевшиеся на этом направлении, были втянуты в сражение. Ударная группировка врага грозила прорваться к Дону и захватить Воронеж. Чтобы помешать этому, Ставка передала из своего резерва командующему Брянским фронтом генерал-лейтенанту Ф. И. Голикову две общевойсковые армии, приказав развернуть их по правому берегу Дона на участке Задонск — Павловск и обязав Голикова взять на себя руководство боевыми действиями в районе Воронежа. Одновременно в распоряжение этого фронта передавали 5-ю танковую армию. Вместе с танковыми соединениями фронта она должна была нанести контрудар по флангу и тылу группировки немецко-фашистских войск, наступавшей на Воронеж.
В ночь на 3 июля корпуса 5-й танковой армии заканчивали сосредоточение к югу от Ельца. Немедленный и решительный их удар по врагу, рвавшемуся к Воронежу, мог бы резко изменить обстановку в нашу пользу, тем более что основные силы этой фашистской группировки, понеся уже довольно значительные потери и растянувшись на широком фронте, были связаны боями с нашими войсками.
Однако танковая армия никаких задач от командования фронта не получила. По поручению Ставки мне пришлось срочно отправиться в район Ельца, чтобы ускорить ввод в сражение танковой армии. Предварительно по телеграфу я передал командующему армией и командованию Брянского фронта приказание немедленно приступить к подготовке контрудара. На рассвете 4 июля я прибыл на командный пункт фронта. Уточнив обстановку, выяснив, что можно было бы дополнительно привлечь из фронтовых войск к участию в контрударе, мы вместе с начальником штаба генерал-майором М. И. Казаковым направились на КП командующего 5-й танковой армией генерал-майора А. И. Лизюкова. Здесь, произведя вместе с командармом и начальником штаба фронта рекогносцировку, я уточнил задачу 5-й танковой армии: одновременным ударом всех ее сил западнее Дона перехватить коммуникации танковой группировки врага, прорвавшейся к Дону, и сорвать ее переправу через реку. С выходом в район Землянск — Хохол 5-я армия должна была помочь войскам левого фланга 40-й армии отойти на Воронеж через Горшечное, Старый Оскол.
В тот же день я получил указание Верховного Главнокомандующего не позднее утра 5 июля быть в Ставке.в связи с тем, что осложнилась обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. 6-я немецкая армия вышла здесь к Каменке и развивала удар в южном направлении.
Создалась угроза тылам не только Юго-Западного, но и Южного фронтов. Отдав вечером 4 июля указания о порядке ввода 5-й танковой армии в сражение и об организации взаимодействия артиллерии и авиации, возложив ответственность за осуществление задания на командарма и штаб фронта, я отбыл в Ставку.
Но, как показал дальнейший ход событий, 5-я танковая армия задания не выполнила. Ее командование, не имея опыта в вождении таких танковых объединений, на первых порах действовало не совсем уверенно, штаб фронта ему не помогал и фактически его работу не направлял; не было поддержки со стороны фронтовых средств усиления — артиллерии и авиации. Поэтому одновременно мощного удара танков по флангу и тылу ударной группировки врага достичь не удалось. Правда, 5-я танковая армия отвлекла на себя значительные силы врага и тем самым позволила другим войскам Брянского фронта выиграть несколько дней, необходимых для организации обороны Воронежа.
Говоря здесь о 5-й танковой армии, я не могу не сказать несколько теплых слов об ее доблестном командарме генерал-майоре А. И. Лизюкове. Моя личная встреча с ним 4 июля 1942 года была первой, но он был хорошо известен руководству Вооруженными Силами как энергичный, волевой, быстро растущий военачальник. Это и позволило Ставке уже в июне 1942 года поставить его во главе одной из первых формируемых танковых армий, возложив, к тому же, на него выполнение ответственнейшего задания.
А. И. Лизюков — один из первых Героев Советского Союза, получивших это звание в начальный период войны. К великому сожалению, описываемые сражения на воронежской земле были последними в его славной полководческой деятельности. С 6 июля 1942 года он находился в непрерывных боях, в передовых порядках танковых бригад. 24 июля Александр Ильич героически погиб.
Я невольно вспоминаю всю гомельскую семью Лизюковых и преклоняюсь перед ней: она дала Отчизне двух Героев Советского Союза. Этого высокого звания был удостоен и брат Александра Ильича полковник Петр Ильич Лизюков — командир 46-й истребительно-противотанковой артиллерийской Ленинградской бригады, сражавшейся в составе 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта, которым я тогда командовал. И он погиб смертью храбрых.
Отдал жизнь за Родину и третий брат — Евгений Ильич Лизюков, командир партизанского отряда имени Дзержинского Минского партизанского соединения.
Это ли не пример патриотизма советских людей!..
Имеет смысл, мне кажется, остановиться на "причинах неудач июльских боев 1942 года на воронежском направлении.
Ставка делала все, чтобы помочь командованию Брянского фронта. Вот как оценивает события того лета бывший начальник штаба Брянского фронта, ныне генерал армии М. И. Казаков. Касаясь организации контрудара 5-й танковой армии, он в 1964 году писал: «...Кто должен был организовать этот удар? Командующий фронтом находился в районе Воронежа, и все его внимание было привлечено к обороне этого направления. Штаб фронта и только что прибывший к нам генерал-лейтенант И. Е. Чибисов, временно заменявший на основном КП командующего фронтом, не могли предпринять контрудара без решения командующего фронтом. Видя такое положение, инициативу на организацию контрудара 5-й танковой армии взял на себя Генеральный штаб»Да, это точное изложение фактов. Из них вытекает следующий вывод. Командующий фронтом, убывая в Воронеж, должен был обязать свой штаб, остававшийся возле Ельца, или какое-то конкретное лицо организовать прием и ввод в сражение 5-й танковой армии, продиктовав ему свое решение. Если этого не было сделано, то штаб фронта обязан был взять это на себя по собственной инициативе, докладывая командующему фронтом о принимаемых решениях. Однако ни того, ни другого не было сделано.
1 «военно-исторический журнал», 1964, № 10, стр. 39.
199
Нельзя отрицать также, что одной из причин неудовлетворительного исхода июльских боев на воронежском направлении было предшествовавшее ему поражение войск Юго-Западного направления в мае — июне, которое, как уже говорилось выше, развязало врагу руки и на курско-воронежском направлении.
5 июля я вернулся в Москву и доложил о фронтовой обстановке. В результате было принято решение образовать на воронежском направлении самостоятельное фронтовое объединение. Командующим Брянским фронтом стал К. К. Рокоссовский, а войсками нового, Воронежского фронта — работавший с 15 мая по 11 июля 1942 года в должности моего заместителя по Генштабу генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.
Вопрос о назначении командующих был предрешен на совещании в Ставке. Я и Н. Ф. Ватутин называли возможных кандидатов, а И. В. Сталин комментировал. На должность командующего Брянским фронтом подобрали быстро: К. К. Рокоссовский был достойным кандидатом, он хорошо зарекомендовал себя как командующий армиями. Сложнее оказалось с кандидатурой на командующего Воронежским фронтом. Назвали несколько военачальников, но Сталин отводил их. Вдруг встает Николай Федорович и говорит:
— Товарищ Сталин! Назначьте меня командующим Воронежским фронтом.
— Вас? — И Сталин удивленно поднял брови. Я поддержал Ватутина, хотя было очень жаль отпускать его из Генерального штаба.
И. В. Сталин немного помолчал, посмотрел на меня и ответил:
— Ладно. Если товарищ Василевский согласен с вами, я не возражаю.
М. И. Казаков в своих воспоминаниях сообщает, что командование Брянским фронтом, после передачи в его состав 40-й армии и сформирования 48-й армии, еще в 20-х числах апреля вносило предложение о создании Воронежского фронта, но Ставка с этим предложением не согласилась. Мне лично об этом ничего известно не было. Возможно, потому, что меня в то время не было в Москве. Моя же точка зрения по этому поводу такова. Создавать Воронежский фронт в апреле 1942 года было преждевременно. Ведь основные силы оставались тогда на орловском направлении и севернее него. Что же дало бы образование нового фронта? Целесообразность, а в дальнейшем и необходимость создания самостоятельного фронтового управления на курско-воронежском направлении возникла только в начале июня, когда войска Южного и Юго-Западного фронтов с большими потерями начали отходить на восток. Именно тогда удар противника на Воронеж стал вероятен, и Ставка приступила к подаче сюда значительных сил из своих резервов. Фактически же этот фронт был создан с запозданием, 7 июля, когда войска противника уже почти подошли к Воронежу. И вина за это ложится прежде всего на Генеральный штаб и его руководство независимо от того, ставился кем-либо ранее этот вопрос или нет.
Хотя наступление врага на Воронеж было в те дни приостановлено, обстановка для нас оставалась крайне напряженной. 7 июля 6-я полевая и 4-я танковая немецкие армии начали наступление из района южнее Воронежа вдоль правого берега Дона, а 1-я танковая армия — из района Артемовска в направлении на Кантемировку. Противник стремился во что бы то ни стало выйти в большую излучину Дона. Юго-Западный и Южный фронты продолжали отход на восток. К середине июля враг захватил Валуйки, Россошь, Богучар, Кантемировку, Миллерово. Перед ним открывались восточная дорога — на Сталинград и южная — на Кавказ. Переход Красной Армии к стратегической обороне давался нелегко.
Став начальником Генерального штаба, постоянно бывая у Верховного главнокомандующего и часто находясь на разных фронтах, я нередко вынужден был передавать руководство Оперативным управлением Генштаба в другие руки. К сожалению, работники этого управления сменялись очень часто. Наиболее способных — П. И. Бодина, А. Н. Боголюбова и других Верховное Главнокомандование посылало во фронтовые штабы. Я не всегда с этим соглашался и при всем желании не мог уделять Оперативному управлению достаточного внимания...
При всех неудачах наших войск весной и летом 1942 года в событиях того периода главное состояло в том, что Красная Армия вела активные маневренные оборонительные действия, которые подготовили условия для срыва второго «генерального» наступления гитлеровцев на советско-германском фронте.
Накануне величайшей битвы — сражения за Сталинград, знаменовавшей начало коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны и мировой войны в целом, осуществлялись операции сравнительно меньшего, местного значения. Начиналась подготовка к новой попытке прорвать ленинградскую блокаду. Периодически возобновлялись атаки по ликвидации Демянского плацдарма врага и на других рубежах, от Ржева до Ильменского озера.
Фронтовая линия пересекла Родину, извиваясь по холмам и долам, от Мурманска к Черноморью. Страна готовилась к решающей схватке.
<<<---
