К 1920 году молодая Советская республика, разгромившая основные силы внутренней и внешней контрреволюции, значительно упрочила свое политическое положение. Но страна все еще была голодной и разоренной. Играя на временных трудностях, как могли, вредили республике меньшевики и эсеры. Насколько сложным было внутреннее положение страны, Калинин еще раз убедился, побывав в начале февраля 1920 года на Иваново-Вознесенской губернской конференции беспартийных крестьян. В губернии довольно сильным было влияние эсеров, и Калинин знал, что значительная часть крестьян идет за ними. Основной тезис эсеров сводился к тому, что-де Советская власть — это рабочая власть, а на крестьянина она смотрит как на дойную корову.

В президиум поступил ворох записок, одна злее другой. Калинин выбрал ту, в которой неизвестный спрашивал: «А что дороже для Советской власти — рабочий или крестьянин?»

— А что,— в свою очередь спросил Михаил Иванович,— для человека дороже: правая или левая нога?..

Зал на минуту замер — уж очень неожиданным и неотразимо убедительным был ответ. А потом взорвался бурей аплодисментов.

— Все эти шептуны,— продолжал Калинин,— которые рядятся в тогу крестьянских «благодетелей», обманывают вас, толкают вас на путь разрыва союза с рабочими, чтобы восстановить власть помещиков и капиталистов. Говоря между нами, я бы на вашем месте гнал их в шею, как врагов своих.

Конференция затянулась до поздней ночи. Вторая половина ее проходила уже совсем в другой атмосфере — из натянутой, враждебной она стала доброжелательной, деловой. Претензии к представителю рабоче-крестьянской власти еще оставались, но высказывались они по-другому — дружелюбно. В заключение конференция выразила полное доверие Советской власти.

Напряженной продолжала оставаться обстановка и на фронте. Подозрительная возня на советско-польской границе показывала, что польские империалисты готовятся к нападению на Страну Советов. Все мирные предложения Советского правительства не дали результатов. Напротив, белополяки расценили их как слабость большевиков. 25 апреля польская армия перешла границу Советской республики и вскоре заняла Киев. Одновременно выступили дислоцировавшиеся в Крыму войска Врангеля.

Во второй половине мая Михаил Иванович на агитпоезде «Октябрьская революция» отправился по маршруту Орел — Харьков — Кременчуг — Умань — Екатеринослав — Лозовая — Павлоград на Юго-Западный фронт.

Здесь, неподалеку от Киева, он встретился с войсками Первой Конной армии, переброшенной с Южного фронта.

Выступая перед бойцами одной из дивизий, Калинин рассказывал о том, кто такие коммунисты и чего они добиваются:

— Коммунисты... хотят, чтобы люди были все равны под этим ярким солнцем, они хотят, чтобы каждый человек имел право на определенный кусок земли, на определенный труд.

Заглушая слова оратора, над полем пронесся самолет с красными звездами на крыльях. Все проводили его взглядом — «свой». Но минут через пять самолет возвратился и открыл пулеметный огонь по войскам. Звезды оказались маскировкой.

Бойцы вскинули винтовки. Треск ружейных залпов разорвал воздух. Запахло порохом, боем.

Калинин спокойно стоял на тачанке. Во всяком случае, так казалось окружающим. Между тем Михаил Иванович чувствовал себя неважно, или, как он сам потом вспоминал, был «в дурацком положении». «...Красноармейцы на коварство врага отвечают пулями... я же стою на чистом месте лишним человеком, и в кармане нет даже револьвера; спрятаться, кроме как под тачанку, некуда, но кто же позволит себе спрятаться на глазах целой дивизии. А между тем враг льет и льет свои пули, а ты беспомощно стоишь и ждешь, когда его прогонят. Положение — не из важных».

Шесть-семь минут, пока вражеский самолет не скрылся за горизонтом, показались очень длинными. Но вот возбужденные перестрелкой бойцы вновь собрались вокруг тачанки. С уважением посматривали они на сугубо штатскую фигуру Председателя ВЦИК.

Калинин между тем продолжал речь:

— Коммунисты — сыновья великого трудового парода, они бойцы, которые поклялись перед всем трудовым народом или умереть, или добыть свободу. И эта свобода будет. Ни польские паны, ни английские лорды, ни американские фабриканты — никто не задушит миллионный народ, который хочет быть свободным и создал армию, которая непобедима.

В начале июня Первая Конная армия прорвала фронт белополяков, за ней двинулись в наступление войска Юго-Западного фронта...

Наступление это не было до конца успешным.

«Когда мы подошли к Варшаве,— говорил В. И. Ленин,— наши войска оказались настолько измученными, что у них не хватило сил одерживать победу дальше...» В октябре мир с Польшей был заключен.

Но война и на этом не окончилась.

До конца 1920 года Калинин совершил еще три поездки на агитпоезде «Октябрьская революция». Побывал вновь на Дону и Кубани, посетил районы боевых действий Красной Армии против Врангеля.

Его, казалось бы, абсолютно мирная деятельность способствовала решению общей большой задачи Советской республики. Приезд Калинина в войска, писал Буденный, вдохновлял красноармейцев, был равнозначен присылке крупных боевых резервов...

С окончанием войны перед страной встали новые проблемы.

Пока шля война, крестьянство еще мирилось с продразверсткой. Теперь никто мириться с ней не хотел. Да и самой Советской власти разверстка была невыгодна, так как лишала крестьян интереса к развитию хозяйства.

Используя недовольство в деревне, зашевелилось кулачество. В Тамбовской губернии, на Украине, на Дону, в Сибири ему удалось подбить крестьян на восстания. Истомленные беспрерывными войнами и голодом, некоторые рабочие тоже высказывали недовольство. Кое-где на фабриках и заводах вспыхнули забастовки.

В стране начинался политический кризис, который надо было возможно скорее ликвидировать. Кризис отразился и на партии. Уцепившись за вопрос о роли профсоюзов в построении социалистического общества, Троцкий навязал партии дискуссию. Он потребовал превратить профсоюзы в придаток государственного аппарата, отнять у них функции защиты материальных, бытовых и культурных интересов рабочих. Он предложил также военизировать труд рабочих, ввести военные методы на производстве.

Одновременно выступила и так называемая «рабочая оппозиция», один из вожаков которой, Шляпников, отрицал руководящую роль пролетарского государства и настаивал на том, чтобы подчинить государство профсоюзам, ликвидировав, таким образом, само государство.

На ликвидацию кризиса в партии, на защиту ленинских идей встали верные соратники Владимира Ильича, среди которых был и Калинин. Начало 1921 года застает его в агитпоезде «Октябрьская революция». Маршрут на этот раз — Украина и Северный Кавказ. В многочисленных городах и селах Калинин выступает на партийных собраниях, разоблачает оппозиционеров.

Писатель Федор Гладков, живший в то время в Новороссийске, вспоминает, как обрадовались рабочие приезду Михаила Ивановича. «Приехал Калинин! — говорили они.— Теперь крышка всем горлопанам и анархистам!»

Вечером в огромной железнодорожной столовой собралось более тысячи членов партии. Докладчиков трое: Калинин, защищающий ленинские положения, с другой стороны — троцкист и представитель «рабочей оппозиции». Всем дается по тридцать минут для доклада и по пятнадцать для заключительного слова. «С заключительным словом,— писала 9 февраля 1921 года газета «Красное Черноморье»,— товарищ Калинин выступил последним и окончательно разбил своих противников, которые просили товарищей рабочих не обращать внимания на имена, авторитеты и прочее, но товарищ Калинин, несмотря на это, всетаки полагает, что иногда полезно обращать внимание и на имена, так как мы знаем, что часто многие из наших товарищей ошибаются, а товарищ Ленин ни разу не ошибался, и лучше будет, если мы пойдем за ним и на этот раз. Гром аплодисментов покрыл последние слова товарища Калинина. При голосовании, ввиду невозможности произвести точный подсчет голосов такого многочисленного собрания, предложено было сторонникам тезисов товарища Ленина отойти в левую сторону, сторонникам тезисов Троцкого — в правую, а тем, кто за тезисы Шляпникова, остаться в середине. В результате почти вся масса присутствующих двинулась влево, и лишь незначительное количество осталось в середине, и совсем мало прошло вправо...

Собрание- закончилось в два часа ночи могучим и стройным пением «Интернационала»».

Такие дискуссии проходили по всей стране, и, как правило, всюду побеждала ленинская линия. Итоги дискуссии должен был подвести X съезд партии, открытие которого намечалось на первые числа марта. Съезд рассмотрел важный большой вопрос — о замене продразверстки продналогом. Этот вопрос особенно волновал Калинина. Он хорошо знал: крестьянин лишь тогда будет улучшать и расширять свое хозяйство, когда увидит, что государство отбирает у него не все излишки, как это делалось по продразверстке, а только часть из них, предоставляя возможность остальное продать на рынке. Вот почему Калинин с радостью голосовал за ленинское предложение — рекомендовать правительству немед ленно заменить продразверстку продналогом.

На этом съезде Калинин был избран членом ЦК, а 16 марта Пленум ЦК РКП(б) избрал Михаила Ивановича кандидатом в члены Политбюро.

Выполняя директиву съезда, сессия ВДИК, а потом и Президиум рассмотрели проект закона о замене продразверстки продналогом, внесенный Калининым. 23 марта постановление ВЦИК было опубликовано. Теперь надлежало возможно быстрее провести его в жизнь. Решению этой задачи Михаил Иванович уделял главное внимание.

Не случайно говорят в народе: лиха беда не приходит одна. Не успели закончиться бои на фронтах, как на молодую республику обрушилось новое большое несчастье. Бесснежная зима 1920/21 года, безоблачное лето привели к засухе. В июле страшный голод обрушился на многие районы, и прежде всего на Поволжье. К осени 1921 года свыше 20 миллионов жителей России голодало.

ВЦИК образовал Комиссию помощи голодающим, возглавил которую Михаил Иванович Калинин. Комиссия обратилась к рабочим и крестьянам России с призывом помочь голодным районам. На местах возникли комиссии Помгола. Со всех концов страны начали поступать продовольствие и денежные средства.

Михаил Иванович с группой представителей различных наркоматов посетил районы Поволжья. В Самаре он созвал совещание членов губисполкома, губ-кома партии, профсоюзных и комсомольских работников. Пришли и беспартийные активисты.

Председатель губисполкома сразу заговорил о бедствии, постигшем самарцев. Картины голода, нарисованные им, потрясли собравшихся. А Калинин все слушал, надеясь узнать, что же местная власть делала, чтобы смягчить последствия голода. Между тем докладчик ни слова об этом не говорил.

— Какие же у вас предложения? — спросил Калинин.

— Какие же могут быть у нас предложения, Михаил Иванович? — растерялся председатель.— У нас одна надежда — на помощь из центра.

— Та-ак,— протянул Калинин.— Вы, по-видимо-му, считаете меня человеком, который только и ждет, как бы поскорее узнать, сколько надо вам прислать хлеба, чтобы дать распоряжение в Москву о немедленной отгрузке этого хлеба?

Присутствовавший на заседании работник Нар-комзема П. Я. Гуров вспоминает, какое сильное впечатление на членов губисполкома и губкома произвела речь Калинина о мобилизации внутренних ресурсов. «По всей губернии,— пишет он,— развернулась энергичная работа по выявлению продовольственных запасов и началась подготовка к осенней посевной кампании».

После заседания Калинин поехал по деревням. Выступая в селе Вязовая-Гай Самарской губернии, говорил:

— Я знаю, я в восемнадцатом году голодал... Всякую дрянь ели, очистки картофеля,— все это было... Но опускаться нельзя. Это все равно что в холодные дни, когда вы идете в метелицу, когда захватывает вьюга зимняя, у вас является желание лечь. Кто ложится, тот умирает, а кто идет, выбиваясь из сил, тот выживает.

Сказал, что Самаре намечено дать 1800 тысяч пудов зерна.

С места закричали:

— Но это совсем мало.

Калинин ответил:

— Я предпочитаю меньше обещать, чем дать... Не только Самарская — 12 губерний голодают. И крестьяне хорошо поняли его. Когда прощались, один из стариков поклонился и сказал:

— Спасибо за чистосердечные слова, за то, что не обещал того, что нельзя сделать...

В это время произошло событие, показавшее Калинину и другим участникам агитпоездки, что, несмотря на трудности и невзгоды, Советская власть все более крепнет и набирает силы.

Михаил Иванович собирался на пароходе отплыть из Царицына в Астрахань. Вдруг к пароходу подплыла лодка, и сидящие на ней двое мужчин потребовали пропустить их к Калинину.

Политкомиссар агитпоезда заместитель наркома внутренних дел М. Ф. Владимирский доложил Михаилу Ивановичу:

— Атаманы местных банд «зеленых» просят приема. Хотят принести повинную лично Председателю ВЦИК.

— Пропустите,— распорядился Калинин.

А когда они вошли, обратился к ним:

— Ну? Поняли, что рано или поздно будете уничтожены?..

Атаманы молчали.

— Кого вы бьете и разоряете вашими бандитскими набегами и погромами? Прежде всего крестьян, из которых вышли сами. Стало быть, бьете и разоряете вы самих себя!

Вперед выступил один из бандитов:

— Можно мне сказать?

— Говорите.

— Мы давно поняли свою ошибку, но что нам делать теперь? И в бою смерть, и сдашься — расстрел.

— Преступления ваши чудовищны,— ответил ему Михаил Иванович.— За это вас следовало бы сурово покарать. Но Советская власть не руководствуется в борьбе с врагами чувством мести. Идите и скажите вашим единомышленникам, чтобы приступали к работе и восстанавливали свои хозяйства. Но предупредите: те, кто будет продолжать бесчинства, пусть не рассчитывают на снисхождение.

Калинин очень редко прибегал к взысканиям, наказаниям, арестам. Его метод руководства состоял в том, чтобы убедить, доказать, разъяснить. Он верил в силу доброго слова, которое окрыляет человека, вливает в него энергию, желание сделать больше.

Возвращаясь из Астрахани, Михаил Иванович услышал в купе, как представитель Наркомюста говорил, просматривая бумаги, об одном из местных работников:

— А надо бы его под суд отдать.

— Под суд? — переспросил Калинин.— Ты думаешь, если я сказал, что он не все сделал, значит, он плохо работал? Нет. Он все сделал, что мог. Только — и это ты запомни, пожалуйста,— человек может сделать куда больше, чем может. Поругаешь его, поучишь, приласкаешь — он и сделает. Это учти. А ты — «под суд». Он сам, того гляди, свалится. Сил у него больше нет. Все силы отдал. А ты — «под суд»! Теперь, гляди, он кое-что еще сделает. Мы ему как бы часть своих сил отдали. А ты через месяц проверь...

В начале 1922 года по предложению Владимира Ильича Ленина Калинин совершил очередную поездку на Украину. В этих районах, где дело с продовольствием обстояло сравнительно благополучно, надо было усилить работу по сбору хлеба.

Всюду, куда бы он ни приезжал — в Полтаву, Миргород, Белую Церковь, Одессу, Житомир, люди говорили: «Хотя и самим нелегко, голодающим поможем».

Только в одной Киевской губернии было собрано более 90 тысяч пудов зерна, 652 пуда сахара, тысячи пудов других продуктов, 2,5 миллиарда рублей деньгами.

В октябре на заседании Центральной комиссии по борьбе с голодом Михаил Иванович говорил: ♦ Первое и одно из самых главных наших достижений — это то, что мы сохранили жизнь миллионам людей... Второе достижение — это то, что мы не менее чем 10 миллионам людей сохранили способность к работе».

К 1922 году все больше стабилизировалось положение Советской республики. Весной в Рапалло (Италия) был заключен советско-германский мирный договор.

Германское правительство назначило своим послом в СССР графа Ульриха Брокдорфа-Ранцау. Это был один из наиболее блистательных дипломатов Европы, широко известный тем, что, будучи главой германской делегации, уполномоченной в 1918 году вести переговоры с союзниками, отказался признать условия Версальского договора и демонстративно подал в отставку.

Калинин принял его в Кремле, в своем обычном черном костюме, приветливо и просто. Граф же волновался невероятно. «Высоченный мраморно твердый воротник его совсем размок...— писал советский журналист М. Кольцов.— Он сделал председателю ЦИК старинный прусский реверанс, какие сейчас признаны излишними даже при буржуазных церемониях. И с особым, подчеркнутым почтением, придавая торжественный смысл каждому слову, произнес Михаилу Ивановичу официальный текст приветствия».

— В чем дело, какова причина столь невероятного вашего волнения? — спросили его после приема.— Вы не бледнели перед королями в мантиях. Отчего же такое волнение перед Калининым в пиджачке?

Как вспоминает М. Кольцов, Брокдорф-Ранцау ответил :

— Да, я стоял перед королями и, что еще хуже, перед победившим Клемансо. Но Калинин в пиджачке, рабочие и крестьяне, управляющие своей страной так смело и независимо,— это самая большая сила, перед лицом которой мне приходилось становиться за свою жизнь.

Медленно, но неуклонно улучшалось экономическое положение Советской республики. Выступая на XI съезде партии (март — апрель 1922 года), Ленин отметил, что „дтоги первого года новой экономической политики подтвердили ее правильность.

Это был последний партийный съезд, в работе которого участвовал Владимир Ильич. В мае приступ болезни вынудил его отправиться в Горки для лечения и отдыха.

В начале сентября Михаил Иванович навестил Ленина в Горках. Владимир Ильич оживленно расспрашивал Калинина, как там, в столице, и Михаилу Ивановичу приходилось сдерживать себя, чтобы поменьше говорить о делах, о вопросах, которые могут беспокоить больного.

В. И. Ленина волновал вопрос о дальнейших взаимоотношениях РСФСР с другими советскими социалистическими республиками. Он надеялся выступить на X Всероссийском съезде Советов с докладом об объединении республик. Но этим надеждам не суждено было сбыться: 16 декабря новый приступ болезни надолго приковал его к постели. Доклад на X съезде Советов сделал Сталин.

Выступая на этом съезде при обсуждении вопроса О взимоотношениях Советских республик Калинин подчеркнул то, что считал главным в ленинской идее федерализма. Настоящий съезд, сказал он, не может подменить собой общесоюзный. Только Учредительный съезд делегатов независимых советских социалистических республик может решить вопрос об образовании СССР.

— Мы видим,— говорил Калинин,— как уже поднимается новое красное знамя Союза Советских Республик. Я вижу, товарищи, стяг этого знамени в руках товарища Ленина. Итак, товарищи, вперед, поднимайте выше это знамя, чтобы его могли видеть все трудящиеся и угнетенные мира.

На следующий день Михаил Иванович руководил конференцией полномочных делегаций РСФСР, УССР, ЗСФСР и БССР, обсуждавшей декларацию и союзный договор об образовании СССР.

30 декабря вместе с другими партийными и государственными руководителями Калинин занял место в президиуме I съезда Советов СССР. За пять минут до этого он еще стоял за кулисами Большого театра, говорил, поглаживая бородку, Смидовичу:

— А дожили ведь, Петр Гермогенович! Помнишь, как на Миусской листовки клеили? Небось и не думал тогда, что придется тебе провозглашать образование Советского Союза.

— Не думал, конечно, Михаил Иванович.

— Так вот, ведь и я думал — самое большее в сельские старосты выберусь, а тут — на тебе — во всесоюзные угодил... Ты что это в шпаргалку-то заглядываешь?

— Волнуюсь, Михаил Иванович. Чего ради вдруг мне такое дело поручили?

— Традиция, Петр Гермогенович, демократическая традиция. Старейшему депутату парламента —

первое слово. Об этом нам Владимир Ильич напомнил. Если бы сам здесь был, все равно тебе бы эту честь предоставили.

Под бурные аплодисменты зала они уселись за массивным столом президиума, и, такой знакомый всем и близкий, Калинин встал и сказал отчетливо и просто:

— Слово предоставляется старейшему делегату Первого съезда Советов Союза Советских Социалистических Республик Петру Гермогеновичу Смидовичу.

...Когда отзвучали речи, торжественные и деловые, преисполненные глубокого исторического смысла, Михаил Иванович объявил о закрытии съезда.

— ...Я не сомневаюсь,— заявил он при этом,— что работа, которую мы произвели сегодня, не пройдет бесследно в сознании рабочего класса всего мира... Я уверен, что успех начатого нами дела при поддержке трудящихся обеспечен.

В этот же день Михаил Иванович был избран Председателем Центрального Исполнительного Комитета СССР. Председателем Совета Народных Комиссаров СССР стал Владимир Ильич Ленин.

Огромную государственную деятельность Калинину приходилось совмещать с партийной работой. В канун XII съезда партии Политбюро ЦК поручило ему подготовить содоклад о налоговой политике в деревне. Михаил Иванович сказал в нем все, что думал относительно облегчения положения крестьян. Говорил немного, но емко.

Съезд решил объединить все государственные прямые налоги — продналог, подворно-денежный, трудгужналог — в один прямой сельхозналог. Основная налоговая тяжесть возлагалась на зажиточных крестьян, а некоторые беднейшие крестьяне от налога освобождались вовсе.

По поводу этого доклада Калинина газета русских эмигрантов «Дни» разразилась ядовитым фельетоном, где назвала Калинина и Петровского «искусственными мужичками». «...Калинин,— писала газета,— как-никак президент, а не комиссар финансов, не финансовый «спец» и как будто не особо умудрен в финансовых делах. Почему же именно ему, президенту, свыше — в Политбюро — было приказано выучить шпаргалку с цифрами и выступать по бюджету?»

8 июля в «Известиях» Михаил Иванович опубликовал ответ на фельетон. «Могу уверить интеллигентов-эмигрантов,— писал он,— что доклад является моим индивидуальным творчеством, и я не ставлю себе в особую заслугу его составление. Я впервые узнал ценность этого доклада, только прочитавши статью Маркова в белогвардейских «Днях», ибо политика учит: коль скоро враги ругают, значит, вышло недурно».

Вопросы сельского хозяйства были особенно близки для него, бывшего тверского крестьянина. Поэтому он много внимания уделял работе сельскохозяйственной комиссии ВЦИК, которая под его руководством готовила первую Всероссийскую сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку 1923 года. Михаил Иванович знал, что Ленин, несмотря на болезнь, живо интересуется выставкой. Вскоре после встречи с Калининым в Горках Владимир Ильич прислал приветствие сельскохозяйственной выставке: «Придаю очень большое значение выставке; уверен, что все организации окажут ей полное содействие. От души желаю наилучшего успеха».

Выставка открылась в Москве 19 августа 1923 г. Павильоны, а их насчитывалось около двухсот, были размещены возле Крымского моста, на месте бывшей свалки, там, где сейчас Парк культуры и отдыха им. М. Горького. На открытии Михаил Иванович не присутствовал: он еще не вернулся из поездки на Дальний Восток. Больше месяца Калинин ездил по местам, где только-только закончились бои — Чита, Благовещенск, Свободный, Хабаровск и, наконец, Владивосток. Где бы ни проезжал, ни беседовал с людьми, убеждался, что Советская власть становится родной и близкой крестьянину, что он все яснее понимает необходимость прочного союза с рабочим классом. Это радовало, придавало новые силы.

Свои наблюдения, мысли, выводы относительно работы в деревне Калинин в обобщенном виде высказал в докладе на XIII съезде партии. Это был первый партийный съезд, состоявшийся после смерти В. И. Ленина.

Значительную часть своего доклада Калинин посвятил развитию идей В. И. Ленина в отношении крестьянина-середняка. Он напомнил ленинские слова о том, что «нам необходимо от задачи подавления буржуазии перенести наше внимание на задачу устроения жизни среднего крестьянства. Мы должны с ним жить в мире». Михаил Иванович обратил внимание делегатов съезда на то, что общее благосостояние крестьянства, в том числе и бедноты, повысилось, выросла политическая активность всех слоев деревни. У бедноты все более наблюдается стремление к кооперированию хозяйств, в деревне идут напряженные поиски форм коллективной работы и коллективного сожительства. Партийным организациям нужно внимательно присматриваться к этим новым формам сотрудничества, поддерживать лучшие из них.

Несколько позже, на IV съезде Советов СССР, Михаил Иванович разовьет свои мысли о коллективизации. Коллективное развитие крестьянских хозяйств должно идти именно в области производства, а не в области коммунизации быта и жизни. Дело это, конечно, добровольное, и органы власти не должны применять какие-либо меры административного давления.

После съезда Калинин снова в поездках. До конца года он побывал в Ленинграде, на X Оренбургской партконференции. А в следующем, 1925 году посетил республики Средней Азии и Закавказья.

Поездки Калинина имели большое значение. Люди видели в нем посланца партии, соратника Ленина. Они безгранично доверяли ему. Огромный авторитет Калинина, его умение просто и задушевно говорить с людьми помогали ему успешно доводить политику партии до сознания масс. В эти дни, беседуя с народом, Михаил Иванович мог с гордостью рассказывать о больших успехах Советского государства — поднималась промышленность, заработали электростанции, предусмотренные планом ГОЭЛРО: Каширская, Шатурская, Волховская, развивалось сельское хозяйство. Но и трудностей было еще очень много. В начале 1925 года партия отразила еще одну вылазку троцкистов, выступивших с откровенной клеветой на ленинизм.

В канун открытия XIV съезда партии образовалась «новая оппозиция» во главе с Каменевым и Зиновьевым. Вопреки фактам эти деятели утверждали, что ленинская новая экономическая политика — отступление к капитализму. «Новая оппозиция» отрицала возможность построения социализма в СССР, выступала против курса партии на индустриализацию страны.

Излагая взгляды «новой оппозиции» на съезде, Зиновьев, возглавлявший делегацию ленинградской парторганизации, заявил, что его якобы поддерживают все ленинградские коммунисты. Это было лживое утверждение — Ленинградская губернская партконференция голосовала за доверие Центральному Комитету партии, а «новая оппозиция» на съезде голосовала против доверия ЦК и заявила о своем неподчинении решениям съезда.

Центральный комитет ВКП(б) направил в первых числах нового, 1926 года в Ленинград группу членов ЦК. В состав группы входил и Михаил Иванович Калинин, только что вновь избранный членом Политбюро ЦК ВКП(б).

В Ленинграде Калинин побывал на Путилов-ском — теперь он назывался «Красным путилов-цем», — на Трубочном, Обуховском, Металлическом заводах, на Судостроительной верфи, на XX Чрезвычайной партийной конференции Ленинградского уезда.

Оппозиционеры особенно боялись Калинина. Ленинградцы его помнили и любили, к его словам относились с огромным доверием. Зиновьевцы призывали не слушать Калинина и даже не пускать его на заводы, рабочие недоумевали: «Почему не слушать, почему не пускать? Разве мы не боролись вместе с ним за Советскую власть? Почему же теперь, когда он сам является высшим представителем власти, нам его не послушать?»

Михаил Иванович повсюду давал жесткий и резкий отпор оппозиционерам. Он говорил откровенно, не сглаживая острых вопросов, не приукрашая положение дел. И собрания с его участием неизменно заканчивались торжеством линии Центрального Комитета партии.

— Центральный Комитет, — говорил Калинин на конференции Петроградского района, — вопреки воле верхушки местной организации, вопреки воле всего аппарата, пошел на общение с ленинградским коммунистическим коллективом и противопоставил себя всему аппарату, всей верхушке данной организации.

Это очень смелый опыт, и этот опыт характерен тем, что мы довольно безболезненно сняли эту верхушку, что пролетарская масса голосовала за нас на 98 процентов.

Ленинградский губернский комитет партии возглавил Сергей Миронович Киров. Разгром «новой оппозиции» был полный.

Советский народ приступил к осуществлению решений XIV съезда партии, наметившего курс на индустриализацию страны. Для решения задач индустриализации нужны были не только средства, необходим был подъем общей культуры страны, ликвидация неграмотности населения. Решению этой задачи призвано было содействовать общество «Долой неграмотность», возглавил которое Калинин. Михаил Иванович много думал о том, какие формы лучше применить, чтобы возможно быстрее обучить грамоте миллионы рабочих и крестьян. И такая форма нашлась. Ликбез — школы и пункты ликвидации неграмотности, культармейцы, добровольцы для индивидуальных занятий с неграмотными. В 1924/25 учебном году в стране были созданы тысячи пунктов ликбеза, главным образом в деревне. Эти пункты содержались за счет членских взносов и добровольных отчислений народа.

Движение за ликвидацию неграмотности приобрело всенародный характер, число людей, овладевших грамотой, с каждым годом росло.

И еще одним очень важным делом занят Калинин в связи с переходом страны на путь индустриализации. Необходимо было пересмотреть работу Советов, оживить ее, повернуть лицом к производству. Под знаком решения этой задачи проводилась вся подготовка к выборам делегатов на IV Всесоюзный съезд Советов и перевыборам всех руководящих советских органов — от сельсовета до ЦИК СССР. Превратить Советы во все более и более действующий орган масс, внедрить в сознание рабочих и крестьян, что именно Советы — орган приложения их энергии и самодеятельности,— таков основной призыв, который выдвигает партия в ходе предвыборной кампании. Эту мысль, в частности, Калинин развивает в «Письме крестьянам о перевыборах Советов», вышедшем в начале 1927 года отдельной брошюрой.

«Советы, — писал он, — это те органы, куда собирается мысль массы, где воля многих людей становится общей.

Отдельный крестьянин, предоставленный самому себе, не имеет никакой силы. Лишь собираясь в Советах, он уже является не отдельным человеком, а представителем масс. Его голос в Совете уже не есть голос Ивана и Петра, а голос пославших его в Совет крестьян».

Своим участием в выборах крестьяне должны показать и друзьям и врагам рост своей сознательности, мощи Советского Союза, твердую волю народа построить в стране социализм.

Выборы в Советы прошли успешно. Они наглядно показали рост влияния партии в стране, доверие народа к ее политике.

В докладе на IV съезде Советов СССР об основных задачах сельского хозяйства Калинин подчеркнул, что развитие деревни и подъем благосостояния крестьянства зависят от решения задачи индустриализации страны, от оснащения сельского хозяйства техникой.

Но применение техники наиболее эффективно в крупном, коллективном хозяйстве. Значит, органы Советской власти на местах с помощью общественности должны развернуть колхозное строительство.

Вопросы коллективизации сельского хозяйства детально были обсуждены на XV съезде партии. Решение задач, определенных съездом, тесно сливалось с необходимостью возможно быстрее покончить на селе с кулачеством. Сосредоточив в своих руках значительную долю производства товарного хлеба, кулаки в то же время отказывались продавать его государству. Это наносило чувствительный удар по экономике страны.

Калинин много внимания уделяет этой проблеме. Он обращается к деревенским коммунистам, к бедноте, разъясняет, как практически бороться с кулаком. «Нужно в первую очередь захватить ту область, в которой кулак действует. Это не значит захватить его маслобойку. Но это значит кооперативным путем вытеснить кулака.

Когда мы говорим: убить кулака — это значит убить не Сидора-кулака, а кулака как такового, это значит создать почву для его уничтожения». Развернувшаяся повсеместно в стране коллективизация сельского хозяйства способствовала ликвидации кулачества как класса. В самом деле, там, где создавался колхоз, кулаку нечего было делать.

В ходе коллективизации некоторые руководители, ослепленные успехами колхозного строительства, начали утверждать, будто бы на смену органам Советской власти теперь пришли колхозы, а Советская власть здесь не нужна. Калинин выступил против таких утверждений.

На Всесоюзном совещании по вопросам советского строительства (1929 год) ои раскрыл, в чем состоит ошибка тех, кто думает, будто колхоз в состоянии заменить сельсовет. Ошибка заключается в непонимании того, что диктатура пролетариата осуществляется у нас в форме Советов, что сельсовет не есть только административный орган, а он есть низовой фундамент, база, организация, через которую и посредством которой охвачена вся многомиллионная масса беднейшего и среднего крестьянства. Сельсовет представляет собой неотъемлемую и очень важную частицу всей системы диктатуры пролетариата, роль местных Советов будет все более возрастать. Именно они сейчас должны заняться практическим осуществлением раскулачивания. Именно им предстоит в дальнейшем сыграть большую роль в укреплении государства.

А как обстоят дела на родине, у земляков? — этот вопрос очень интересовал Калинина. Хотелось съездить, посмотреть на родную Верхнюю Троицу своими глазами, потолковать с односельчанами. В Троице между тем намечалось открытие Народного дома, и крестьяне, разумеется, послали ему приглашение на открытие. Михаил Иванович воспользовался приглашением и приехал.

Приехал, как оказалось, не зря. На следующий день после открытия Народного дома состоялось заседание правления недавно созданного колхоза. Шесть часов Михаил Иванович толковал с колхозниками. Многое еще было не ясно. Земляки, например, намечали обобществить весь мелкий скот и даже кур. Калинин подчеркивал, что в таком сложном деле, как коллективизация, могут быть ошибки.

В некоторых районах страны партийные и советские органы в погоне за сокращением сроков коллективизации принудительно вовлекали крестьян в колхозы, а тех, кто отказывался, «раскулачивали» и лишали избирательных прав. Руководители Московской области стали требовать от коммунистов села закончить коллективизацию к весне 1930 года, хотя области для этой работы предоставлялось по крайней мере три года.

Вступление в артель, говорил Калинин, дело добровольное. И всякие перегибы тут вредны, они действуют на руку только кулакам.

В эти годы, рассказывает один из земляков Калинина, Михаил Иванович часто беседовал с односельчанами о колхозах. Непонятное это было для многих дело — коллективизация.

— Ты вот что, Михайло Иваныч, скажи,— спрашивал бывший сосед Калинина старик Смирнов,— подле своей-то собственной избы, в огороде да в саду,— тут как будет? Что мужику можно сделать, а чего нельзя?

Калинин обычно не спешил с ответом, раскуривал погасшую самокрутку, затянувшись глубоко, выпускал густой сизый дым в потолок. В избе, без того дымной, становилось, кажется, еще непрогляднее. Никто не замечал этого. Жадно слушали, что скажет Михайло Калинин — большой человек русской земли.