Cтарый 4емодан
И какое бы «золотое дно» эта Ивановка ни была, но Сладкопевцев ее не купит, потому что она ему действительно ни на что не нужна. Ему нужен был опорный пункт длл своей «сельскохозяйственной» деятельности, и он уже имеет его в своей Петровке. Из нее он протянул паутину над всем уездом, так зачем же ему нужна еще Ивановка? Разве, сидя в Петровке, он не может высасывать соки из ивановского помещика, из его земли и из его бывших крепостных? Мы видели сейчас,, как это легко и удобно делается.
— Ну, так вы дайте ему взаймы, — сводничает становой.
— Это скорей. Об этом можно поговорить. Только, знаете, не люблю я давать взаймы этим прежним помещикам. Одни только неприятности. В срок не отдаст и начнет канючить. Всех приплетет. И предводитель упрашивает. Вы, дескать, новый помещик у нас, поддержите старого, и все такое. Не люблю.
Но, разумеется, кончается тем, что он даст, берет имение в залог по второй и даже третьей закладной, с правом вырубки леса, сада, распашки выгонов и проч. Словом, высасывает Ивановку и все живущее или растущее в ней, и, когда отрывается, наконец, от нее, всегда почти тут же, прямо, накидывается на соседнюю Семеновку, с которой, конечно, повторяется то же самое и т. д. до бесконечности, или, лучше сказать, до тех пор, пока не источит и не высосет всех еще оставшихся, уцелевших какими-то судьбами «прежних» Иванов Петровичей и Петров Иванычей.
Но вот вопрос: когда-нибудь, и даже, по всей вероятности, очень скоро, «они» все будут «слопаны» Подуголь-никовым и высосаны Сладкопевцевым. «Мужички» достаточно, можно сказать, усовершенствованы уж и теперь, а если дозволить им похерить общинное землевладение, то Сладкопевцеву и Подуголышкову «не хватит» их и на десять лет — кого «новые господа» тогда будут сосать и лопать?., и если в конце концов кинутся друг на друга, кто кого одолеет?
Теперь трудно, конечно, предугадать,, что будет, но, по-моему, будущее все-таки принадлежит Сладкопевцеву.
Затем, в заключение, мне остается сказать еще несколько слов в ответ на очень деликатный, но и очень естественный вопрос. Я чувствую, что меня могут спросить: ну, а что же, из проезжих-то помещиков никто разве не соб-
лазнился примером Подугольникова и Сладкопевцева и не пошел по указанному ими пути?
— И да и нет.
Блестящие успехи, которых достигли в «сельском хозяйстве» «новые помещики», само собою разумеется, не могли остаться незамеченными, так же точно, как не могло не найтись и охотников попробовать свои силы и на этом новом для них поприще. И действительно, такие охотники нашлись и силы свои начали пробовать; но вся беда в том, что они и на это дело не годились. Как ни проста и ни малосложна вновь вводимая система «сельского хозяйства», но и она оказалась им не по плечу. Для нее, как было это замечено выше, непременно требовалась сила характера и непреклонная воля; а кто же из всех этих отставных штабс-ротмистров и поручиков обладал такими качествами? Были между ними люди несомненно храбрые, были невозможные самодуры, были сластолюбцы, даже, можно сказать, ненасытные, но все эти качества не только уступали в достоинстве своем качествам Сладкопевцева, но даже и качествам Подугольникова.
Оттого и все попытки их завести у себя это новое сельское хозяйство» не только ни к чему не привели, но даже еще способствовали их оскудению. Подражая Поду-гольникову, они, являясь на аукционы, хотя и покупали свиней, коров и овец, но, во-первых, покупали их не так «сходно», а во-вторых, покупали зря, то есть не зная настоящего толка ни в свинье, ни в овце. Подугольников взглянет на свинью, например, и сразу скажет, каких она поросят», то есть сколько раз она уже поросилась, сколько ей лет и сколько она «вытянет», если ее «посадить» на корм. То же и про овцу. Он ее всю насквозь видит. Возьмет под задние ноги, помнет, пощупает, плюнет на пальцы, вытрет их о полушубок и сразу ж все скажет. А разве «прежний помещик» этим делом когда занимался? Поду-гольникову хорошо: он с малолетства привык, а извольте-ка учиться всей этой грамоте в сорок или в пятьдесят лет...
Такие же точно печальные результаты получались, когда попробовали заводить свиные бойни, кабаки, тоактиры, постоялые дворы и проч. Ничего не выгорало. Да и как же могло у них выгореть, когда они прежде понятия ни о чем этом не имели. Уж если не удалось и не могло удастьсл нам «рациональное хозяйство», которое все-таки было для нас делом более подходящим, гак сказать своим, то как же .можно было пускаться нам на такие-то дела? Очевидно, кроме неудачи, нечего было и ожидать другого. От того, что накупили мы себе полушубков, смазных сапог, серебряных часов с длинной шейной цепочкой, — всех этих принадлежностей костюма Подугольникова, — мы не сделались и не могли им сделаться. Сила Подугольникова не в полушубке, который на нем, а в опыте, в знании, в закваске, которая в нем. Он и в пальто прощупает овцу или свинью так же хорошо и так же верно определит и «каких она порссят» и что «вытянет», как если бы он проделал это все не в пальто, а в полушубке. А это-то, самое-то главное, «мы» и упустили из виду.
Подражание Сладкопевцеву вышло еще менее удачно. Одной алчности еще недостаточно, чтобы возвыситься до него. Надо обладать его опытом, надо вынести все то, что он вынес, когда был еще в архиерейских певчих, когда был потом писцом, пока, наконец, не сделался секретарем консистории. Да и тогда сами разве жареные рябчики летели ему в рот? Сколько унижения, сметки и ловкости надо было пустить ему в ход, чтобы заманить в свои сети даже такую скудную жертву, как какой-нибудь деревенский поп, чтобы высосать его и спустить с рук, а потом уберечь и поделиться своей добычей с остальными участниками облавы? И все это ведь крохи, чуть не гроши! Сколько раз душа уходила у пего в пятки, сколько раз на волоске висел он, оберегая эти крохи, пока, наконец, не одолели его другие, более его голодные и смелые. Кто же из нас прохо дил такую школу? Куда же было кидаться нам в конкуренцию с. ним, когда он явился среди нас и начал свою работу? Он был во всеоружии знания, опыта, закаленного характера. А мы? Какими жалкими пошляками должны мы были показаться ему, когда стали подражать!
И в тысячу первый раз подтвердилась тут великая истина: «в мехи старые не вливают вино новое»...
Нам оставалось только удивляться ему и отступить перед ним.
И мы отступили.
<<<--->>>
