Cтарый 4емодан - Шота Руставели. перевод Бальмонта

перевод К. Бальмонта: Шота Руставели Витязь в тигровой шкуре; Сказ о том, как Автандил искал Тариэля; Есть свидетельство писанья, что достойно состраданья; Видеть тленье увяданья в розоцветных лепестках.; Роза нежная румяна -- пред рубином Бадахшана,; Но от едкого тумана алый цвет -- морозный прах.; Автандил, в тоске беззвучной, по равнине едет скучной,; Стук копыт четырезвучный беглеца уносит вдаль.; За арабские пределы он уехал, онемелый,; Грусть его -- как колос спелый. "Близ нее прошла б печаль".; Свежий снег упал с морозом. Жало изморози -- розам.; Сердце, отданное грозам, он хотел пронзить не раз.; "Рок умножил в девяносто раз печали, даже до ста",; Он промолвил: "Это просто неизбывность. Горький час.; Уж забыл я ликованье, арф и звонких лир бряцанье; И свирели напеванье, той, чье имя нежно, най".; Так в печали безответной вянет пламень розоцветный.; Но в сердечной мгле заветной молвил он: "Не унывай".; Так не вовсе он туманным был в томленьи нежеланном.; По местам он ехал странным, не теряя час в домах.; Спросит тех, кто на пороге, и кого встречал в дороге.; Взоры грустного не строги -- будит ласку он в сердцах.; Ищет он того, чье горе током слез наполнит море.; Прах -- постель ему в просторе, а подушкою -- рука.; И в разлуке с дорогою мыслит: "Сердцем я с тобою.; Но желанней мне, не скрою, смерть, чем жгучая тоска".; По всему лицу земному, по простору мировому,; По всему его объему он блуждал, не найден след,; И ни с кем он не спознался, кто б с тем витязем встречался.; Срок в три месяца остался, -- и трех лет уж больше нет.; Прибыл он к стране безлюдной, неприветливой и скудной.; Проезжал дорогой трудной. Не встречал он никого.; Только скорбь в стране пустынной. Только ряд сомнений длинный.; Вечный помысел кручинный об избраннице его.; Он достиг в пути до склона мощных гор. Кругом -- зелено.; Многолиственное лоно опускалося к воде.; Лес вокруг, а там равнина. Но пред ней бежит пучина.; Путь в семь дней возьмет ложбина. Но не виден мост нигде.; Круговым путем блуждая, и со вздохом дни считая,; Счел, что в сроках всех до края -- лишь два месяца ему.; И скорбит, томясь тоскою. "Как же тайну я открою?"; Не родишь себя собою. Не изменишь в солнце тьму.; Он задумался в сомненьи. Стал в глубоком размышленьи.; "Есть ли смысл мне в возвращеньи? Что ж могу сказать звезде?; Столько дней на вольной воле я блуждал в широком поле.; Что же я узнал? Не боле, как что нет его нигде.; Не вернусь же, будет нужно вновь искать мне, в честь жемчужной,; Снова долгий путь окружный, и длиннейший, совершать.; Дни меж тем свершатся срока. Будет плакать ум и око.; Шермадин, скорбя глубоко, будет смерть мою вещать.; Он к царю пойдет. Заплачет. Нет меня, я умер, значит.; Мысль иная мне маячит, не хочу я скорби их.; Я везде искал, блуждая. Так не скроюсь, пропадая.; А вернусь". И он, рыдая, спутан в мыслях был своих.; "О, зачем, -- сказал, -- со мною ты дорогою кривою; Ходишь, боже? Всей землею я обманут на пути.; Или я искал напрасно? Мысль -- гнездо, где все злосчастно.; Уж не будет в сердце ясно. Уж печалям не пройти".; Снова молвит: "Но терпенье лучше тяжкой мглы сомненья,; Смерть не ищет ускоренья. Да не давит грудь беда.; Что без бога здесь я значу? Лишь напрасно слезы трачу.; Если он не шлет удачу, не случится никогда.; Все, какие есть, созданья видел я среди скитанья.; Но о витязе том знанья не имел никто из них.; Не достигнешь цели стоном". Он спускается по склонам.; Тихо едет по зеленым побережьям вод лесных.; Ропот вод, дерев шуршанье будят в нем воспоминанье; О тщете его исканья. Он коня пускает в скок.; Сила длани истощилась. Гордость сердца замутилась.; Ширь долин пред ним открылась. Путь его еще далек.; Он решает возвращенье. Но сердечное мученье; Вздохи льет, воскликновенья. Он глазами мерит путь.; Целый месяц все сурово. Лика нет нигде людского.; Звери там, и звери снова. Стрел не хочет в них метнуть.; Но, хоть весь истосковался, сын Адама в нем сказался, --; Автандил проголодался. Застрелил дичину он.; Наземь сел над тростниками. Трав сухих сложил с сучками.; Высек пламень, огоньками для него костер зажжен.; Он коня пустил кормиться. Мясо жарится, дымится.; Вот к нему отряд стремится странных всадников, их шесть.; Молвил: "Бег коней отличен. Вид безвестных необычен.; Он разбойникам приличен. Что-то скрытое здесь есть".; Взял он в руку лук и стрелы, и предстал пред ними смелый.; Меж брадатых, онемелый, безбородый был ведом.; Он шатался, словно пьяный. Голова его от раны; Кровью искрилась румяной. Он казался мертвецом.; Витязь молвил: "Братья, кто вы? Увидав, как вы суровы,; Думал я -- к добыче новой здесь разбойники спешат".; "Помоги нам", отвечали. -- "Будь без страха, и в печали; Будь нам друг, чтоб мы рыдали, видя твой грустящий взгляд".; С опечаленными ими, как окутанными в дыме,; Речь ведет он. "Как вам имя?" Говорят они в ответ: --; "Без печали мы, три брата, жили-весело, богато,; Там, где крепость, ввысь подъята, в славном крае Кхатаэт.; Слышим, зверь есть для ловитвы. Снарядившись, как для битвы,; Мы отправились в гонитвы, взяв бесчисленных бойцов.; Мы стреляли с звонким криком, и в веселии великом; Взгляд остря на звере диком, мчались возле берегов.; Тех стрелков, что были с нами, мы срамили, не словами,; Метко бьющими стрелами. Утверждал любой из трех:; "Лучше я, чем ты, стреляю". -- "Нет, я метче попадаю".; Спорам нет конца, ни краю. Кто же в споре будет плох?; Нагрузив оленьи шкуры на бойцов, весь строй их хмурый; С грузом той добычи бурой отпустили мы домой.; Всех защитников отправив, луконосцев лишь оставив,; Сердце вдосталь позабавив, все ж мы тешились стрелой.; Конским бегом пыль взметая, в зверя в скоке попадая,; Наша вся семья младая веселилась по лугам.; По лесам и по пещерам. Смерть оленям и пантерам.; Взвидим птицу в лете сером, вмиг падет, как камень к нам.; Споры, шутки, смехи, шумы. Вдруг мы видим: полный думы,; Витязь мрачный и угрюмый, на коне он вороном.; Как на сказочном Мерани. Шкура барсова на стане.; Лик красивый, от сияний, небывалым бьет огнем.; Мы глядим на лик блестящий. Трудно вынесть свет горящий.; "Это молний блеск летящий. Это солнце на земле".; Так шептали в изумленьи. И хотели в дерзновеньи; Взять того, кто в огорченьи слезы лить нам дал во мгле.; Старший, я просил меньшого, пусть мне даст бойца лихого,; Средний просит вороного, младший просит боя с ним.; С младшим оба мы согласны. Да спешит он к схватке, страстный.; Витязь едет, весь прекрасный и ничем невозмутим.; Щеки грустного -- как розы. На увядших видны слезы.; Нет в глазах его угрозы. Не заводит с нами речь.; Едет, взор к нам не склоняя. Но тому, кто встал, дерзая,; Участь им дана Лихая, -- хлыст его упал как меч.; Отступив с дороги сами, мы смотрели, как пред нами; Едет он, -- тут вдруг руками младший брат его схватил.; "Стой!" -- вскричал он с дерзновеньем. Тот размеренным движеньем; Поднял хлыст, одним раненьем брата на земь покатил.; С рассеченной головою пал он, кровь бежит струею,; Как земля он стал с землею, -- он, как труп, к земле готов.; Так сражен был дерзновенный, с прахом был сравнен смиренный,; Он же скрылся прочь, надменный, -- смел, и светел, и суров.; Нет, чтоб к нам оборотился. Тихо ехал, тихо скрылся.; Вон там блеск его явился. Видишь, солнце и луна".; Видят очи Автандила: -- он, чей лик есть лик светила.; Быстро грусть в нем проходила. Значит, правда найдена.; Витязь молвит: "Бесприютный я скиталец, в поминутной; Грусти, с грезою попутной, я искал везде того.; Через вас он найден мною. Пусть господь своей рукою; Разлучит вас с скорбью злою. Сердцем так молю его.; Встретил я мое желанье, вижу сердца упованье.; Пусть вам бог пошлет даянья. Пусть излечится ваш брат".; Свой уют им показал он, и еду свою им дал он.; "Брат ваш ранен, и устал он, отдохнуть здесь будет рад".; Так сказал. С судьбой не спорил. Быстро он коня пришпорил.; Свой полет вперед ускорил, точно сокол в вышине.; Так луна горит младая, встречу солнца упреждая.; И заискрится златая радость солнца по луне.; Но, подъехав, многодумный, он замедлился, бесшумный.; "Если речь начать, безумный может в ярость впасть вдвойне.; Мудрый трудное деянье совершит без колебанья,; И без спешки, твердость знанья выявляя в тишине.; Если столь он ослепленный и в рассудке поврежденный,; Что и к речи, обращенной с добрым чувством, слеп и глух,; Мы, сойдясь, придем лишь к бою, -- или я его рукою,; Или он сраженный мною, -- вновь исчезнет он, как дух".; Автандил сказал: "Продленье колебанья и мученья; Бесполезно. Нет сомненья, не живет он без гнезда.; Пусть исчезнет предо мною, хоть за плотною стеною,; Где очаг его, открою и приду к нему туда".; День прошел и сумрак сходит. Полночь звезды хороводит.; Двое суток путь уводит их обоих все вперед.; И ни слова не сказали. И нигде не отдыхали; И не ели. Лишь в печали каждый витязь слезы льет.; Вот с вечернею зарею скалы встали над скалою.; В них пещеры над рекою. Возле влаги камыши.; Не исчислить их, считая. И к утесам припадая,; Мощь деревьев вековая воздымается в тиши.; В плащ одет пятнисто-бурый, витязь с барсовою шкурой; Въехал в мрак пещеры хмурой. Автандил же бег коня; Правит к древу, осторожен. Слез. Проворный конь стреножен.; Стал кормиться, бестревожен. Вздох послышался, стеня.; Автандил на ветке древа. Смотрит вниз он. Как из зева,; Из пещеры вышла дева, в черной мантии она.; С кликом слезы проливала, с плеском волн свой стон мешала,; И скитальца обнимала, и печальна, и нежна.; Грустный витязь молвил в горе: "О, сестра Асмат! В уборе; Ночи! Мост наш рушен в море. Не найти нам той, что жжет".; И рука его терзала грудь его. И слез немало; Дева с грустным проливала. Каждый стонет в свой черед.; Рвут власы, и лес густеет. Юный кровью пламенеет.; Обнял деву и жалеет, а она о нем скорбит.; Стонут с плачем и мученьем. Стонет эхо повтореньем.; Автандил же с изумленьем на рыдающих глядит.; Дева первая устала. И хоть в сердце было жало,; Вороного провожала в глубь пещерную коня.; Расседлала. Также другу помогла снимать кольчугу.; И печальному досугу предались с закатом дня.; Автандил надивовался. Тут какой-то смысл скрывался.; "Как узнаю?" День занялся. Дева, в черном вся, как ночь,; Вышла, звякнула уздою, и воздушною фатою; Вытирает, не пустою хочет помощью помочь.; Подает бойцу доспехи. Он не медлит здесь в утехе.; Здесь ни радости, ни смехи неизвестны никогда.; Обнялись. Поцеловала. Снова было слез немало.; И, одна, глядит устало, вся -- печаль и вся -- беда.; Автандил бойца младого пред собой увидел снова.; Облик солнца золотого промелькнул, заря ушла.; Дух красавца -- дух алоэ. В нем бесстрашно ретивое.; Льва убить ему пустое, -- так, как льву загрызть козла.; Тот же путь он выбрал ныне, что и раньше, по равнине.; Едет, дух предав кручине, проезжает тростники.; Автандил, смотря, дивился. Он меж веток древа скрылся.; "Бог на зов мольбы склонился. Здесь конец моей тоски.; Тайну выявить наружу деву я, схватив, принужу.; Кто тот витязь, обнаружу. Тайну ей скажу мою.; Бог дарует указанье. Не вступлю я в состязанье.; Не приму меча касанье, и его я не убью".; Полон кротости, не гнева, отвязал коня от древа,; Из пещеры вышла дева, услыхавши стук копыт.; Грустной деве показалось, это -- солнце возвращалось.; Радость в лике отражалась, зарумянилась, спешит.; Лик иной вдруг увидала. Сходства с прежним было мало.; С криком быстро побежала, чтобы спрятаться в скалах.; Витязь скок с коня проворно. Он схватил ее. Повторно; Слышен долгий крик. Упорно бьется птицею в сетях.; И взглянуть ей даже гадко на него. Орлина хватка.; Но трепещет куропатка, убегая от орла.; Тариэля призывая, плачет дева молодая.; Витязь молит, убеждая, чтоб в себя она пришла.; "Тише, -- молвит, -- нет здесь срама. Я же честный сын Адама.; Не грозит тебе здесь яма. Знаю я, как горячи.; Эти розы и фиалки. Знаю, как бледнеют, жалки.; Не жужжи, как ропот прялки. Умоляю. Не кричи.; О, не будь же беспокойной. А скажи, кто этот стройный; Кипарис красою знойной?" Падал наземь Автандил.; А она в тревоге шумной повторяла: "Ты безумный.; Если ж нет, заметь, что гумны цепь ни разу не пробил.; Сколь ты легок, вопрошая. Скрыта тяжесть здесь большая.; Но напрасно, поспешая, нудишь ты сейчас ответ.; Грусть чрезмерна, чрезвычайна. Стон не вырвался случайно.; И на зов: "Скажи, в чем тайна", -- я одно промолвлю: "Нет".; "Если б знала ты, откуда", -- молвит он, -- вникая в чудо,; Я пришел, тогда б отсюда не гнала с пустой рукой.; Пусть, тебе надоедая, я тесню тебя, но, зная,; Как молю я, убеждая, не робей же предо мной".; Дева молвит: "Кто ты? Что ты? Этот гнет зачем заботы?; Скал угрюмых повороты солнце скрыли от меня:; Ты пришел, морозный холод. Долгой речью ум расколот.; Хоть моли, хоть бей, как молот, -- здесь не выманишь огня".; Вновь коленопреклоненья, уговоры, убежденья.; Тщетно все. От нетерпенья ярым гневом он зажжен.; На лице негодованье, крови брызнуло пыланье.; Деву за косы он дланью, к горлу нож приставил он.; Восклицает витязь страстно: "Что ж, я плакал здесь напрасно?; Так зловолье безучастно? Нас обоих не губя,; Быть не дай в мученьи строгом. Или, вот клянуся богом,; Смерть врагу, и пред порогом смерть тебе, убью тебя".; Дева молвит: "Цели силой добиваться -- путь постылый.; Раз убил, -- взята могилой. Тайну гроб укроет мой.; Почему, пока терзанья длятся, делать мне признанья?; Но убьешь, -- для упованья заодно могилу рой".; И еще она сказала: "Или горя было мало?; Для чего меня искало это сердце? Для чего?; В языке нет сил, ни знанья, чтоб сказать повествованье.; Я -- прочтенное посланье. Увидал, -- порви его.; Знай, что смерть мне не лишенье. Прекратит тщету томленья.; В ней запруда для мученья. Что мне, если я жива?; Мир -- мякина мне пустая. Но, тебя совсем не зная,; Как сказать мне, доверяя сокровенные слова?"; Витязь мыслит: "Эти речи, может быть, другим предтечи.; Но они еще далече. Как сплести вернее нить?"; Сел, заплакал. Молвит деве: "На меня ты, знаю, в гневе.; Злое семя было в севе. Это мне не пережить".; Дева в лике омрачилась. Еще сердце не смягчилось.; Витязь плачет. Все затмилось. Больше он не говорит.; Розоцветный сад светлеет. Нежный цвет росу лелеет.; Дева плачет и жалеет. Сердце грустному стремит.; Жаль ей витязя. Но дума непокорная угрюма.; Туча так струит без шума на деревья мрак теней.; И с чужим сидит чужая. Витязь, все в ней замечая,; Видит -- вот она другая. На колено стал пред ней.; Говорит, склоняя вежды: "Рассердилась. Нет надежды.; Как без пищи, без одежды -- здесь я. Вовсе не затми.; Мне шепнуло помышленье, что простишь ты прегрешенье.; Мы должны давать прощенье, и не раз, а до семи.; Хоть мое начало службы было дурно, почему ж бы,; Пожалев любовь, ты дружбы не явила мне сейчас?; Мне помочь никто не может. Сердце жизнь тебе предложит.; Все возьми. Но пусть поможет мне сестра на этот раз".; О любви его услыша, дева плачет, громче, тише.; Переменно так по крыше светлый дождь стучит весной.; Вырастает жалоб сила. Влага розу оросила.; Бог к желанью Автандила лик склонил приветный свой.; Мыслит он: "Она, бледнея, уж не роза, а лилея.; Верно любит". И смелея, снова молвит: "О, сестра!; В ком любовь ярит горенье, жалость к тем -- без исключенья.; Враг тут знает сожаленья. Смерть в любви -- всегда пора.; Я в любови, я влюбленный, словно разума лишенный.; Я, зарей моей зажженный, послан витязя найти.; Где я в поисках скитался, даже день не зажигался.; Сердцем я тебя дождался. Сердце дай мне обрести.; В мысли, в тайне сокровенной, он живет запечатленный.; Лик его как лик священный. Света нет душе моей.; Мчусь безумный в мир суровый. О, разбей мои оковы.; Дай зажить мне жизнью новой, или, скорбь сгустив, убей".; Чувства полная иного, уж не так теперь сурово; Дева, глянув, молвит слово: "Больше здесь теперь добра.; Ты вражду сейчас посеял, и вражду, печалясь, свеял.; Друга ты во мне взлелеял, я вдвойне тебе сестра.; Если, помощи желая, говоришь, к любви взывая,; Я тебе сестра родная, верь в усердную слугу.; Если сердца не явлю я, обезумленный, тоскуя,; Ты погибнешь. Пусть умру я, но тебе я помогу.; Так внимай моим внушеньям. Отнесись с повиновеньем; К указаньям и веленьям, и придет конец беде.; Если ж слушаться не будешь, состраданья не пробудишь,; Достиженья не принудишь, и, скорбя, умрешь в стыде.; Хоть страдает сердце страстно, но другое -- безучастно,; Если ты упрям напрасно. В чем твой долг, ты сам суди".; Витязь, речью довод строя, слово вымолвил такое:; "Где-то странствовали двое. Проходивший впереди; Пал в колодец, не видавши. Задний, быстро подбежавши,; Вскрикнул: "Горе!" Повздыхавши, молвит другу: "Ты пожди,; Здесь помедли. Я же, ловкий, побегу, вернусь с веревкой,; И тебя моей сноровкой кверху вытяну, гляди".; Тот в колодце дивовался, снизу громко рассмеялся:; "А куда бы я девался? Расскажи, куда пойду?"; Так веревкою своею ты, сестра, обвей мне шею,; Без тебя я не сумею разрешить мою беду".; Дева молвит: "Речь угодна мне твоя, и с правдой сходна.; Витязь добрый, благородно мыслишь ты и говоришь.; Коль, блуждая в чужедали, знал такие ты печали,; Пусть тебе бы отдых дали, пусть ты боль свою смиришь.; Коль в исканьи неустанном хочешь сердцем постоянным; Знать о витязе том странном, о себе он скажет сам.; Кто так долго ждал, дождется и того, что он вернется.; Роза снегом не затрется. Не давай ее слезам.; Как зовемся здесь мы сами, знай, владея именами --; С безнадежными мечтами грустный витязь -- Тариэль.; Я -- Асмат. Всегда сгораю. Нет тоске конца, ни краю.; Вздох ко вздоху подбираю, и стенаю как свирель.; О красивом, что на воле бродит, сетуя о доле,; Не могу сказать я боле, хоть желала б, ничего.; Тем кормлюсь, что беспокойный привезет с охоты знойной.; Может, вдруг вернется стройный. Может, долго ждать его.; Подожди. Как возвратится, может, сердце в нем смягчится.; С ним смогу я сговориться, и полюбит он тебя.; Сам тебе он все расскажет, сердце скорбное покажет.; И венок -- твой разум свяжет -- той, о ком скорбишь, любя".; Словно нежный звук напева, слушал он, как молвит дева.; Оглянулись, -- слышен слева от прогалин всплеск воды.; Это месяц, весь лучистый, -- приближался серебристый,; И они к пещере мглистой поспешают от звезды.; Дева молвит: "Витязь, горе бог твое рассеет вскоре.; Горьких слез иссякнет море. Спрячься там внутри скорей.; Всяк ему да подчинится, или злое приключится.; Может, гневность в нем смягчится, овладеть сумею ей".; В глубь пещеры Автандила дева в спешности сокрыла.; Витязь слез с коня. Светило стрел в колчане острие.; Меч его горит блестящий. Плачут оба. Чаще, чаще; Слезы льют. Поток дрожащий. Скорбь сильна. Не скрыть ее.; Грустный витязь с девой черной в скорби плакали упорной.; Был печален стон повторный. Автандил из-за угла; Видит все, сокрыт стеною. Повод взяв своей рукою,; Вороного за собою дева молча увела.; Автандил в тюрьме, но волен. Он уж больше не бездолен.; Здесь разгадка, -- он доволен. Шкура барсова снята.; Он на ней сидит, суровый, витязь, знающий оковы; Тяжкой грусти вечно новой. Слез янтарна красота.; Тех ресниц, того агата ткань сквозная кровью смята.; Но добыча дня богата. Дева жарит дичь ему.; Не смотря, кусок он сунул в рот себе, жевнул, отплюнул.; Он не свеял, он не сдунул тень, что клонит ум во тьму.; Он прилег. Уснул. Но вскоре с болью тайной в разговоре,; Крик за криком, словно в хоре, устремляет он в борьбе.; Палкой в темя ударяет, камнем грудь обременяет.; Дева смотрит и терзает ногтем все лицо себе.; Плача, дева молвит слово: "Почему вернулся снова?; Что в пути ты встретил злого?" Витязь молвит ей в ответ:; "Там охотничьи забавы, царь какой-то в блесках славы.; Ловчих целые оравы. Зверя выследили след.; Вид людей мне был докучен. Крик людской был слишком звучен,; В лес я спрятался, измучен, прочь отпугнутый толпой.; Не погонятся за мною, -- завтра выеду с зарею".; Дева с новою тоскою смотрит, взор блестит слезой.; Говорит ему: "Лишь в чаще твой товарищ -- зверь рычащий.; Степь кругом и лес молчащий. Горы в сумрачной тени.; В чем имеешь развлеченье? И кому свое томленье; Доверяешь в миг сомненья? Ты напрасно губишь дни.; Сколь обширна ширь земная. Где же та душа родная,; Чтоб, тебя не раздражая, быть с тобою в беге дней?; И, впадая в раздраженье, не уменьшил ты мученья.; Коль умрешь, тут нет спасенья. Этим как поможешь ей?; Он сказал: "Сестра, в певучей речи -- свет, как свет есть в туче.; Но для этой раны жгучей на земле бальзама нет.; Пусть уж станет смерть пределом, чтоб душа рассталась с телом.; Стихну сердцем онемелым. Будет в этом нежный свет.; Где под тою же планетой дух явился, в плоть одетый?; Песни, тем же звуком спетой, где знакомая игра?; Кто мои тяготы примет? Тяжесть доли приподымет?; Одного лишь не отнимет мрачный рок -- тебя, сестра".; Дева молвила с мольбою: "Если мне перед тобою; Суждено моей судьбою быть как визирем тебе,; Не могу скрываться, зная. В том, что крайность, сила злая.; Ты же все пределы края перешел в своей борьбе".; Витязь молвит: "За твоими здесь словами все как в дыме.; Что сказать ты хочешь ими? Говори ясней со мной.; Как найти могу такого, чтобы в нем была основа?; От страдания немого сам я стал как зверь лесной".; Дева молвит снова: "Знаю, я тебя обременяю.; Но тебя я вопрошаю: если б я нашла кого,; Кто своею доброй волей жить твоей хотел бы долей,; Жить с тобой среди раздолий, -- ведь не ранишь ты его?"; Отвечает: "Сердцем буду только радоваться чуду.; Той, которой не забуду, кем безумно брежу я,; С ним клянусь я быть любезным, не коснусь мечом железным,; Как звезде в луче созвездном -- вот ему любовь моя".; Дева вышла. Автандила ободряя, говорила:; "Он не гневен". Приходила вместе с ним рука с рукой.; Как звезда с луною ясной. Тариэль четой согласной; Восхищен: "Здесь лик прекрасный солнца с утренней зарей".; Тариэль пред Автандилом как светило со светилом.; Свет по тучкам среброкрылым плавит солнце и луна.; Перед ними алоэ -- точно дерево любое.; Семь планет в небесном рое -- их краса нежна, сильна.; В чем еще найти сравненье? Вот, не чувствуя смятенья,; Хоть чужие, без смущенья, будто были дружны встарь,; Обнялись, поцеловались, розы губ их раскрывались.; Гиацинты изменялись, обращен рубин в янтарь.; Тариэль, схвативши руку Автандила, вылил муку; В токе слезном. Ту науку четко знал и Автандил.; Шепчет им Асмат внушенья, диво-слово утешенье:; "Да не будет вам затменья. Небо мертво без светил".; Словно утренним морозом холод чуть прошел по розам; Тариэля. Все же грезам дух его еще открыт.; Говорит: "Ответь скорее. Кто ты? Что в уме лелея,; В мир пошел ты? Я, бледнея, даже смертью здесь забыт".; Автандил ему, учтивый, в речи мерной и красивой,; Говорит ответ правдивый: "Тариэль! Смельчак и лев!; Я -- араб и приближенный. Край арабов благовонный; Я оставил, весь сожженный, на огне любви сгорев.; Дочь царя, царицу ныне, я люблю. Тебя в кручине; Видел я давно. В пустыне то случилося лесной.; Вспомни день, когда ты, сильный, смерти дал улов обильный, --; Устремивши в мрак могильный нападавших целый рой.; На равнине ты томился. На тебя мой царь гневился.; В ссоре этот гнев излился. Звали мы, но медлил ты.; Звали мы тебя трикраты. За тобой пошли солдаты.; Расцветил ты цвет богатый, все кровавые цветы.; Ты, меча не обнажая, лишь с плеча свой хлыст вздымая,; Ранил, череп рассекая, -- свист, и пасть бойцы должны.; Царь в погоню, но в мгновенье ты сокрылся, как виденье.; Всех объяло изумленье. Были мы поражены.; В скорби царь был ночи равен. Разум царский своенравен.; Захотел, чтоб был ты явен, обнаружен перед ним.; Розыск шел, и ходом ярым. Все старанья были даром.; И ни юным ты, ни старым не был ведом, был незрим.; Тут она меня послала, та, пред кем и солнце мало,; Не вполне сияет ало, кто нежнее, чем эфир.; Говорит: "Узнай об этом солнцеликом". И с обетом --; "Все, что хочешь" -- как с заветом, я пошел в широкий мир.; Три мне года было срока. Без нее скорбел глубоко.; Я скитался одиноко. Но никто тебя не знал.; Повстречались мне три брата. И на них была подъята; Длань твоя. Страшна расплата. Старший все мне рассказал".; Бой давнишний, что напрасно начат был, припомнил ясно; Тариэль, и все, согласно с точной правдой, влил в слова.; Молвил: "Четко помню дело. Хоть уж много пролетело; Дней с давнишнего предела, память их еще жива.; Вы охотничьи забавы длили, полны гордой славы.; Утоптали всюду травы. Я же плакал над рекой.; Мыслил я о том, чья сила счастье сердца погубила.; Что вам трогать нужно было сердце, взятое тоской?; В этом сумрачном пределе от меня чего хотели?; Сколь несхожи в самом деле смех -- и слезы на щеках!; Вы схватить меня желали. К потонувшему в печали,; Вы рабов ко мне послали. Что же? Спят они в гробах.; Раздались повсюду крики. Оглянулся, вижу лики.; Жаль царя мне, -- и, владыки не коснувшись, скрылся я.; Конь бывает мой незримым. Он исчезнуть может дымом.; Как о нем, неукротимом, скажет лучше речь моя?; Не моргнешь, в мгновенье ока вот уж я совсем далеко.; Те, напавшие, жестоко пострадали от меня.; Только дерзкие посмели, длань качнул я еле-еле,; Руки их оледенели, дерзновенный пал, стеня.; Ты же с помыслом достойным, солнцеликим, солнцезнойным,; Кипарисом встал здесь стройным, ты, испытанный во днях.; Знаешь, что есть сердца смута. Но не каждая минута; Даст того, чье бремя пута -- бог, забывший в небесах".; Автандил сказал: "Меня ли будешь ты хвалить? В печали; Непоблекшему пристали все высокие хвалы.; Мне ль с тобой идти в сравненье? Лик небес, что пал в теченье; Дней земных, чрез помраченье ты прошел -- не взявши мглы.; Ныне та, чей блеск и сила сердце мне в любви затмила,; Мной забыта. Чтоб служила лишь тебе душа, хочу.; Гиацинт горит прекрасно. Но хочу эмали страстно.; Вплоть до смерти, полновластна, ты. С тобой служу лучу".; Тариэль сказал: "Смущенный, пред тобой я -- изумленный.; У тебя, в душе зажженной, вижу, огнь -- ко мне зажжен.; Что в отплату ты имеешь? Ведь о милой пламенеешь.; Но влюбленного жалеешь, как влюбленный. В том -- закон.; Госпоже своей -- примерный был слуга ты в службе верной.; Бог дорогой достоверной вел тебя. Мы здесь сидим.; Как же только я сумею поделиться той моею; Тайной? Чуть в словах я с нею, -- буду пламя, буду дым".; Тариэль молчал мгновенье. Был он весь воспламененье.; И Асмат его реченье: "Только твой со мной был лик.; Что ж меня так знаешь мало? Разве вынешь это жало?; Но -- и в нем печаль пылала. Я пред витязем -- должник".; Он промолвил к Автандилу: "Посвящая брату силу,; Должно смерть принять, могилу. Здесь утрата не страшна.; Губит бог одной рукою, чтоб спасти кого другою.; Что бы ни было со мною, расскажу я все сполна".; Он сказал Асмат: "Пока я буду, мысль свою терзая,; Речь вести, быть может, злая пытка чувств лишит меня.; Ты мне грудь облей водою. Труп же видя пред собою,; Плачь, стеная надо мною, плачь, могилой затеня".; Стал готовиться он к речи. Расстегнулся. Наги плечи.; Был как солнце, что далече, с потухающей зарей.; Роза уст сверкнуть бессильна. Губы сжаты. Скорбь могильна.; Вскрикнул. Слезы льют обильно. Влажный огнь бежит струей.; Простонал. "Любовь! Родная! Мысль моя! Виденье рая!; С древа жизни ветвь живая! Чьей ты срезана рукой?; Столько раз воспламенилось, сердце, ты. Так больно билось.; Как же не испепелилось до сих пор в борьбе такой!"; ***

<<Вернуться ||| Продолжить читать>>

Мои сайты

Форма входа

Библиотека (new)


хрс-153 Радищев. Ольга Форш


хрс-172 Повести и рассказы. Вс. Иванов


в-090 Меридианами мужества.


в-092 Орден «Победа» — полководцам. Светлишин Н. А.


в-093 В суровом Баренцевом море. Поляков Г.Г.

Электроника

Невский Ювелирный Дом

Развлекательный

LiveInternet

Статистика

Онлайн всего: 2

Гостей: 2

Пользователей: 0