Расул Гамзатов. Четки лет. Лирика. | ПЕСНИ МАТЕРИ. СКАЗКИ ОТЦА

---

У ОЧАГА- ПЕСНИ МАТЕРИ. СКАЗКИ ОТЦА

У ОЧАГА
Дверцы печки растворены, угли раздуты, 
И кирпич закопчен, и огонь тускловат. 
Но гляжу я на пламя, и кажется, будто 
Это вовсе не угли, а звезды горят.

Звезды детства горят, звезды неба родного, 
Я сижу у огня, и мерещится мне. 
Будто сказка отца вдруг послышалась снова. 
Песня матери снова звенит в тишине.

Полночь. Гаснет огонь. Затворяю я дверцу — 
Нет ни дыма, ни пламени, нет никого. 
Что ж осталось? Тепло, подступившее к сердцу, 
Песня матери, сказка отца моего.


МАТЕРИ
Мальчишка горский,
 я несносным 
Слыл неслухом в кругу семьи 
И отвергал с упрямством взрослым 
Все наставления твои.

Но годы шли,
 и, к ним причастный, 
Я не робел перед судьбой. 
Зато теперь робею часто. 
Как маленький, перед тобой.

Вот мы одни сегодня в доме, 
Я боли в сердце не таю 
И на твои клоню ладони 
Седую голову свою.

Мне горько, мама, грустно, мама, 
Я — пленник глупой суеты, 
И моего так в жизни мало 
Вниманья чувствовала ты.

Кружусь на шумной карусели, 
Куда-то мчусь,
 но вдруг опять 
Сожмется сердце: «Неужели 
Я начал маму забывать?»

А ты, с любовью, не с упреком, 
Взглянув тревожно на меня. 
Вздохнешь, как будто ненароком, 
Слезинку тайно оброня.

Звезда, сверкнув на небосклоне.
Летит в конечный свой полет.
Тебе твой мальчик на ладони
Седую голову кладет.


МАМА
По-русски «мама», по-грузински «нана», 
А по-аварски — ласково «баба». 
Из тысяч слов земли и океана 
У этого — особая судьба.

Став первым словом в год наш колыбельный.
Оно порой входило в дымный круг
И на устах солдата в час смертельный
Последним зовом становилось вдруг.

На это слово не ложатся тени,
И в тишине, наверно, потому
Слова другие, преклонив колени.
Желают исповедаться ему.

Родник, услугу оказав кувшину.
Лепечет это слово оттого.
Что вспоминает горную вершину —
Она прослыла матерью его.

И молния прорежет тучу снова,
И я услышу, за дождем следя.
Как, впитываясь в землю, это слово
Вызванивают капельки дождя.

Тайком вздохну, о чем-нибудь горюя, 
И, скрыв слезу при ясном свете дня: 
«Не беспокойся, — маме говорю я,— 
Все хорошо, родная, у меня».

Тревожится за сына постоянно, 
Святой любви великая раба. 
По-русски «мама», по-грузински «нана» 
И по-аварски — ласково «баба».


* * * 
Изрек пророк:
«Нет бога, кроме бога!»
Я говорю:
«Нет мамы, кроме мамы!..»
Никто меня не встретит у порога.
Где сходятся тропинки, словно шрамы.

Вхожу и вижу четки,
 на которых
Она в разлуке, сидя одиноко.
Считала ночи, черные, как порох,
И белы дни, летящие с востока.

Кто разожжет теперь огонь в камине,
Чтобы зимой согрелся я с дороги?
Кто мне, любя, грехи отпустит ныне
И за меня помолится в тревоге?

Я в руки взял Коран, тисненный строго.
Пред ним склонились грозные имамы.
Он говорит:
 «Нет бога, кроме бога!»
Я говорю:
 «Нет мамы, кроме мамы!»


ЕСЛИ Б МОЯ МАМА ПЕСЕН МНЕ НЕ ПЕЛА...
У меня бы не было языка родного.
Собственного имени, голоса, лица,
В странствиях далеких я давным-давно бы
Заблудился, словно в космосе овца...
Я б не знал, как сильно, нежно, страстно, смело
Ты, любовь, способна вспыхивать во мне, —
Если б моя мама песен мне не пела,
Колыбель качая, как лодку на волне.

Эти песни птичьи в океанах неба, 
Над ущельем струны скрипок дождевых, 
Запах свежих листьев и родного хлеба. 
Снятого с горящих угольков живых, — 
Где бы взял я силы для такого дела: 
Этим всем наполнить сердце, что во мне, — 
Если б моя мама песен мне не пела, 
Колыбель качая, как лодку на волне.

Разве стал бы этот мир таким родимым. 
Жизнь такой бесценной, чтоб над ней дрожать, 
Человек бы разве стал таким любимым, 
Чтоб его хотелось к сердцу вдруг прижать, 
Вечное с мгновенным разве бы сумело 
Так нахлынуть, слиться, так бурлить во мне, — 
Если б моя мама песен мне не пела. 
Колыбель качая, как лодку на волне.


ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНЬЕ С МАМОЙ
Ее лкдо изрыто морщинами глубокими — 
По ним, по ним когда-то бурлила жизнь потоками, 
А волосы на темени — травинками качаются. 
Такой трава становится, когда пожар кончается.

Опущенные веки она поднять не в силах — 
Старается, бедняжка, но тяжкий холод — в жилах. 
Шепнуть мне что-то хочет, пока я жив и молод, 
Но губ разнять не может — такой сжимает холод.

Твои худые руки в моих ладонях, мама, — 
Как два листочка в глуби широкого кармана, 
Как два листка опавших, прозрачных, легких, чистых. 
Как в крапинках, в прожилках два листика пятнистых.

Стою у изголовья. Вокруг прозрачной мамы 
Висят сынов портреты — струится скорбь за рамы. 
Но мама их не видит... 
 И вот глядят из тени 
Очки, которых мама уж больше не наденет.


• • •
Не надо мне лекарств и докторов, 
И вы, чьи матери покуда живы. 
Не тратьте на меня сердечных слов. 
Казаться будет мне: они фальшивы.

Я не виню вас, не питаю зла. 
Но мне участье ваше не поможет: 
Покуда мать моя жива была, 
Я сострадать был не способен тоже.

Чем тех жалеть, кого уж нет в живых,
Чем плакать соучастливо со мною,
Щадите лучше матерей своих,
От собственных невзгод» от бед чужих
Оберегайте их любой ценою.

Я вас прошу: и ныне, и всегда
Вы матерей своих жалейте милых.
Не то, поверьте мне, вас ждет беда, —
Себя вы не простите до могилы.

А я вдруг задыхаюсь среди дня,
Вдруг просыпаюсь с криком среди ночи.
Мне чудится, что мать зовет меня.
Мне кажется, я слышу крик: «Сыночек!»

Вы, приходящие ко мне сейчас.
Велик ли прок от ваших взглядов слезных.
Своих живых — я заклинаю вас —
Жалейте матерей, пока не поздно.


* * * 
Читая вас, я удивляюсь снова.
Как вы могли, глашатаи сердец,
О матерях не написать ни слова,
Махмуд, Эльдарилав и мой отец?

И говорит Махмуд из Кахаб-Росо: — 
Я не сводил с Марьям влюбленных глаз.
Ты своего не задал бы вопроса,
Когда бы увидал ее хоть раз.

Марьям я поклонялся безраздельно. 
Ее певцом прослыв между людьми, 
И вспомнил мать лишь в миг, когда смертельно 
Был выстрелом сражен из-за любви.

И вторить стал Эльдарилав Махмуду:
—Клянусь, и я не мог предугадать, 
Что, Меседо увидев, позабуду
И целый свет, и собственную мать.

И лишь когда отравленную в Чохе 
На свадьбе чашу осушил до дна. 
Окликнул мать и на последнем вздохе, 
И предо мной явилася она.

—А что же ты под небом Дагестана 
Мать не воспел? — 
 спросил я у отца.
—Не помнил я, осиротевший рано. 
Ее заботы, песен и лица.

Завидных строк наследник полноправный, 
О, как бы я,
 глашатаи сердец. 
Воспел бы мать, имея дар ваш славный, 
Махмуд, Эльдарилав и мой отец.


СЪЕЗД МАТЕРЕЙ
...И мнилось мне:
со всех подлунных мест 
Сошлись однажды, буднично одеты. 
На съезд всемирный, материнский съезд 

Встревоженные женщины планеты.
В клубящихся летучих облаках 
Метался свет до края небосклона, 
И женщина с младенцем на руках 
К трибуне шла, как будто бы мадонна.

И видела, как, груди обнажив. 
Детей кормили женщины другие 
Или качали под один мотив 
Вновь колыбели, сердцу дорогие.

Л третьи — в черном с головы до пят — 
Платили дань пожизненной печали: 
Они погибших на войне солдат 
Всех матерей скорбящих представляли.

В суровом откровении земном 
Здесь речь вели,'
 подвластные годинам, 
Надежды их на языке одном, 
А помыслы — на языке едином.

Не надо переводчика глазам. 
Где сыновей отражены дороги. 
Не надо переводчика слезам. 
Не надо переводчика тревоге.

И первозданно слову вторил жест, 
И вспоминались древние заветы. 
На съезд всемирный, материнский съезд 
Сошлись однажды женщины планеты.

Не я ли сам созвал их, как поэт. 
Уверовав, что войны отвратимы. 
Хоть день и ночь уже десятки лет 
Стучится в грудь мне пепел Хиросимы?

И слышалось:
 — Мужчинам помнить след, 
Когда они грядущего достойны. 
Что искони наследников на свет 
Мы, женщины, рождаем, а не войны.

И чтобы новой не было войны. 
Давно чей призрак
 миром бродит грозно. 
Внять слову материнскому должны 
Правительства всех стран, пока не поздно!


• • •
—Открой, любовь, где тайные ключи.
Что в мир струят спасительную влагу?
—Навечно скорбь и радость обручи.
Постигни материнскую отвагу.

— С каких же гор, всему наперекор.
Они несут и радость, и рыданья?
—А ты припомни взор своих сестер.
Постигни глубину их состраданья.

—Как среди» песков житейской суеты
Возник поток поэзии глубинной?
—А ты постигни сущность красоты
Единственной, воистину любимой.

—Скажи, любовь, как струи родников
Вдруг стали океаном безграничным?
—Не надо слов — основу всех основ
Постигни — сердца женского величье.

В саду над обрывом плоды еще дремлют — 
И зрелости время пока не настало. 
И солнце, чуть-чуть осветившее землю, 
Еще не достигло дневного накала.

Птенцы желторотые нежатся в гнездах, 
Еще не окрепли их слабые крылья. 
Еще не согрелся предутренний воздух, 
Бутоны еще не повсюду раскрылись.

Вот так и стихи во мне дремлют, как дети. 
Как птицы, готовящиеся к полету. 
Как звезды в саду, как цветы на рассвете, 
Проснутся они — им пора за работу.

Я в дом поспешил, нетерпеньем охвачен,
К рабочему месту отца... Вдохновенье
Меня обдавало волною горячей,
В дорогу, без отдыха! Без промедленья!
1953

...









<<<--->>>