Cтарый 4емодан18
Проведение денежной реформы было важнейшим плановым мероприятием периода нэпа. В то же время сама реформа формировала устойчивую основу для дальнейшего развития планирования. Она создала устойчивую единицу экономических измерений — червонец, в ходе ее проведения отрабатывалась методология планового регулирования товарно-денежных отношений. А. И. Рыков отмечал, что именно «благодаря валютной реформе впервые стало возможно проведение планового начала и учета на фабрике, в тресте, во всем хозяйстве государства»1*.
Новая экономическая политика коренным образом изменила лицо дефицита. Исчезнуть, естественно, за год-два он не мог, но выражаться стал в других категориях. На первых этапах нэпа он проявлялся в безудержной инфляции, фактической девальвации совзнаков. По мере организации и проведения планового регулирования цен, финансов, рынка кризисы недостатка превращаются в кризисы сбыта, относительного перепроизводства, в дефицит госбюджета. Если в период «военного коммунизма» не хватало материальных ресурсов, то в новых экономических условиях не стало хватать финансовых средств, хотя определенный материальный дефицит сохранялся.
Иными становились и решения проблем дефицита. Органы экономического управления перестали способствовать расширению производства любыми средствами, вынужденной замене качественных продуктов низкокачественными, взяв курс на всемерную экономию государственных средств, на снижение себестоимости производства. Однако эти задачи оказались более трудными. Сложившаяся иерархическая система управления их выполнить не могла, так как была слишком инерционна, бюрократична, о чем часто говорил А. И. Рыков. В то же время возникшие более гибкие формы частного и кооперативного предпринимательства стали рассматриваться как несоциалистические.
Нужно сказать, что полной уверенности в новых методах управления экономикой, особенно в сельском хозяйстве, у правительства страны не было. Сохранялось противоречие между методами частнокапиталистического хозяйства и трестовским хозрасчетом в промышленности, требовавшее различных подходов в планировании. Сильными были и политические опасения, поскольку развитие рынка связывалось с нарастанием капиталистических элементов. Определенные колебания можно наблюдать и у А. И. Рыкова. С одной стороны, он полностью поддерживает и проводит в жизнь новую экономическую политику. С другой, иногда противопоставляет нэп и социализм, говорит о переходе от нэпа к социалистическому хозяйству.
Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 3. С. 155.
Нэп и те методы планирования, которые стали вырабатываться в связи с ним, базировались на концепции рыночного равновесия. Рыночное регулирование, ориентирующееся на сбалансированный рост экономики, не было предназначено для решения всех проблем. Особенно острой проблемой стало сложное, почти кризисное положение тяжелой промышленности. Требовалось обновить и расширить ее основной капитал, повысить рентабельность. Развивающийся рынок стимулировал тяжелую индустрию еще недостаточно. А. И. Рыков понимал, что для развития тяжелой индустрии нужно планомерно расширять рынок, развивать легкую промышленность, вовлекать в товарообмен крестьянство. И лишь расширяющийся вслед за этим производственный спрос сельского хозяйства и отраслей II подразделения мог создать базу для расширения отраслей I подразделения. Нужно было время, чтобы сельское хозяйство и легкая промышленность «потянули» за собой отрасли I подразделения. Единственное, что может сдвинуть нашу тяжелую промышленность, отмечал А. И. Рыков, это заказы на сельхозмашины. Три-четыре года нэпа были недостаточны для активизации этого процесса, тяжелая промышленность оставалась убыточной. Для государственных заказов и долгосрочных ссуд этим отраслям не было средств в госбюджете, жестко ограничившем себя отказом от эмиссии денег. Предстояла длительная работа по проведению экономически сбалансированного процесса индустриализации. Под давлением политических и экономических обстоятельств была поставлена задача в максимально короткий период увеличить тяжелую индустрию. Это и явилось одной из важных причин пересмотра экономической политики, отказа от сбалансированной индустриализации «с ситцевого конца». В декабре 1925 г. на XIV съезде РКП (б) был провозглашен курс на форсированную индустриализацию.
Для проведения принятого на XIV съезде партии и подтвержденного на последующих пленумах курса на индустриализацию потребовалось заменить методы экономического регулирования административными. Еще одним детонатором изменения методов планирования и управления, формировавшихся в период нэпа, стала заготовительная кампания 1927;—1928 гг. В ходе ее произошел отход от рыночного регулирования сельского хозяйства.
Причины такого изменения методов управления в аграрном секторе также были во многом политические. Некоторое снижение сбора зерновых в 1927 г. само по себе не представляло опасности голода, однако означало рост цен на хлеб.
Для осуществления прежнего объема государственных закупок требовалось больше денег. Но большая денежная масса уже была брошена на хлебный рынок, и в 1926 г. стабильность червонца явно покачнулась. С 1926 по 1927 г. обеспечение червонца товарами, нужными селу, не увеличилось. Нужно было либо сокращать товарооборот города и села, либо девальвировать червонец. В конце концов имело место и то, и другое. В городах возник дефицит сырья. Реальной стала угроза сокращения посевных площадей и усиления продовольственных трудностей в будущем. Политический курс на индустриализацию оказался под угрозой.
Вновь возродилась продразверстка, а для обеспечения ее надежности в дальнейшем потребовалось изменить отношения собственности на селе, отстранить крестьян от управления средствами производства.
Финансовая сбалансированность, восстановленная ценой огромных усилий в ходе денежной реформы в 1924 г., была поколеблена далее в 1925 г. при форсировании индустриализации и возрождении неэквивалентного обмена — продразверстки и окончательно подорвана в 1927 г. Вновь стали прибегать к эмиссии. Резко повысилась доля госбюджета в национальном доходе. Вместо политики рыночного регулирования вновь было введено директивное планирование. Вновь усилился дефицит ресурсов и продуктов.
А. И. Рыков в своих работах начиная с 1927 г. вновь большое внимание уделял различным видам дефицита. В 1928 г. выявился дефицит металла, и это сказалось на машиностроении. Другой болевой точкой стал дефицит стройматериалов. В легкой промышленности не хватало сельскохозяйственного сырья. Вновь появились призывы хорошо работать и бороться
с «ГОЛОВОТЯПСТВОМ».
Определилась одна из главных сфер дефицита в социалистической экономике — капитальное строительство. Его специфика заключалась в том, что, привлекая производственные ресурсы и предъявляя текущий спрос на средства производства и предметы потребления, оно имеет длительный производственный цикл и не сразу дает прибавку общественного продукта. С расширением фронта строек масштабы отвлечения ресурсов в капитальном строительстве увеличивались, несбалансированность между I и II подразделениями возрастала и дефицит всей экономики усиливался. Этот процесс ярко проявился в период индустриализации.
В то же время дефицитность экономики мешала проведению плана индустриализации. Естественной реакцией государственной системы управления экономикой явилось усиление административных мер воздействия вплоть до проведения насильственной коллективизации сельского хозяйства, усиления директивного характера плана. Эти меры не могли решить всех проблем. Хуже всего с их помощью удавалось воздействовать на эффективность и качество производства. Задания по снижению себестоимости, например, систематически срывались. В ряде отраслей происходило ухудшение качества продукции, хотя объемные показатели выполнялись.
Проведение государственного рыночного регулирования в начале 20-х годов в условиях полуразрушенной экономики оказалось чрезвычайно сложным делом, требовавшим постепенности, накопления резервов, терпимости к различным формам собственности.
В то же время очевидных преимуществ социалистический сектор на рынке не имел. В условиях рыночной конкуренции вопрос «кто кого» оставался открытым. Противоречия были настолько велики, что проблематичной становилась дееспособность не только правительства, но и всей политической системы. В этот период во многом под влиянием экономических перегрузок произошла смена политического курса. Новый политический курс, который ассоциируется с именем Сталина, означал разрыв со всей предшествующей рыночной экономической практикой.
В этих драматических условиях А. И. Рыков придерживался теперь уже сталинской политической линии. Он поддерживал курс на форсированную индустриализацию, директивное планирование и свертывание рынка.
Нужно сказать, что хозяйственные руководители страны, в том числе А. И. Рыков, не сразу восприняли директивно-административные методы. Отход от регулирования рынка первоначально воспринимался лишь как временный. На июльском (1928 г.) Пленуме ЦК партии даже говорилось о переходе от чрезвычайных мер к нормальным рыночным отношениям:
А. И. Рыков указывал на необходимость проведения заготовительной кампании экономическими методами, путем увеличения потока промтоваров селу. Чтобы середняк стабильно увеличивал, а не сокращал посевы, нужно было повысить устойчивость нашей политики в деревне, поднять доверие к ней. Нельзя было постоянно менять сельхозналог и вводить полный произвол в индивидуальном обложении. Вместе с тем уже стали проводиться административный контроль посевов и темпов заготовок, стали даваться директивы по росту площадей и урожайности.
Процесс ограничения экономических, рыночных методов регулирования и усиления административно-директивных был достаточно длительным, охватил период с 1925 по 1929 г. Он начинался с призывов «решительно обуздать рыночную стихию», с повышения доли госбюджета в национальном доходе страны, с проведения «чрезвычайных» заготовительных кампаний и закончился внедрением директивного адресного плана как центрального элемента регулирования. В 1929 г. А. И. Рыков писал о том, что необходимо решительно и последовательно обуздать рыночную стихию, вытесняя отовсюду частника и все больше и больше расширяя круг применения — в противоположность рыночным методам — непосредственно плановых методов регулирования хозяйства 19.
Первые контрольные цифры развития народного хозяйства, как известно, были разработаны в 1925—1926 гг. Но они не были еще адресными и директивными, не отражали в полной мере партийные установки. Контрольные цифры 1927—1928 гг. были впервые составлены в порядке, ставшем затем традиционным. Пленум ЦК партии принял директивы, и на их основе разрабатывался план. Экономика становилась все больше подчиненной политике. Становление социалистического планирования в его административно-командной форме окончилось еще при А. И. Рыкове принятием первого пятилетнего плана.
Особого рассмотрения заслуживает вопрос об отношении к крестьянству, в том числе об отношении к его зажиточной части. Новая экономическая политика и свобода товарооборота создали предпосылки для активного расслоения деревни. И А. И. Рыков отмечал в своей речи на XIII съезде РКП (б): «...способность крестьян к накоплению в величайшей степени отражается и на росте крестьянской буржуазии, которая на протяжении ближайших двух-трех лет может стать значительной хозяйственной и политической силой»20. Эту дифференциацию крестьянских хозяйств, возрождение батрачества и аренды земли он считал в этот период совершенно неизбежными.
Причем кулачество росло, по его мнению, не путем увеличения надела, а именно на основе эксплуатации чужого труда, аренды, системы взаимных услуг, легальной и нелегальной торговли. Сильный рост кулачества, по наблюдениям А. И. Рыкова, происходил в голодных губерниях, где кулаки скупали скот, а нередко получали ссуды у Советской власти. Точные статистические данные в то время отсутствовали. По несколько преуменьшенным, по мнению А. И. Рыкова, цифрам, кулаки к концу 1928 г. составляли 4,2 % сельского населения. В целом же отсутствовали не только достаточная статистическая информация, но и четкий подход к определению тех, кого называли «кулаками».
Советское государство в этот период не могло оказать существенной помощи бедняцким хозяйствам. И многие из них неизбежно оказывались в экономической зависимости от своих зажиточных соседей. Кроме того, при общей неорганизованности бедняков и середняков в руках кулака часто оказывались и советский аппарат, и кооперация.
19 Рыков А. И. На подъеме. М — Л., 1929. С. 39.
20 Тринадцатый съезд РКП (б). Стеногр. отчет. М., 1963. С. 478.
Таким образом, А. И. Рыков расценивал растущую зажиточность части крестьян в решающей мере как явление буржуазное, вырастающее из эксплуатации. При этом усиливающаяся сельская буржуазия при ее связях и опоре на часть среднего крестьянства и бедноты, по мнению Рыкова, формировала общественную базу для захвата власти. Он считал, что это главный, кардинальный вопрос, имеющий политический характер. Здесь Рыкоц^ переоценивал степень и опасность социального расслоения деревни.
Для поддержания Советской власти А. И. Рыков призывал к организации комитетов взаимопомощи, середняцких и бедняцких комитетов, чтобы через них отделить подавляющую массу крестьянства от кулака. Группировки бедняков и середняков официально поощрялись и должны были стать доминирующими в деревне.
В то же время необходимы были разнообразная государственная поддержка роста крестьянских хозяйств, проведение мер по повышению сельскохозяйственной культуры, развитие сельхозкредита и предоставление ссуд и других форм помощи бедным, безлошадным дворам. А центральной фигурой должен был стать середняк. А. И. Рыков вновь и вновь возвращался к вопросу о необходимости заинтересовать середняка, который еще медленно и осторожно расширял свои посевы. Отмечал Рыков и допущенные так называемые перегибы, когда многих явных середняков при отсутствии ясных критериев или «по разнарядке» записывали в кулаки и облагали индивидуальным налогом^
Вообще его отношение к зажиточному крестьянству, на наш взгляд, не было лишено противоречий. «Необходимо,— писал А. И. Рыков в одном из «Писем в деревню» в 1924 г.;-ч- чтобы крестьяне стали богатыми, чтобы у них нужды не было, тогда и все наше государство будет богатым»и сильным»21. В 1925 г. он утверждал, что не следует преувеличивать кулацкой опасности, ибо иметь для крестьянина две лошади и две коровы еще не значит быть кулаком. Более того, это желательно для всех. А в работе «О кооперации» 1925 г. даже называл разбогатевшего трудом крестьянина «большевиком в области сельского хозяйства»22. И в то же время он критиковал М. И. Калинина, противопоставлявшего кулака и зажиточного крестьянина, считая это схоластикой и относя зажиточных крестьян к эксплуататорам.
При этом понятно, что при сложных внутридеревенских связях выделение кулака-эксплуататора не могло не быть в значительной степени условным. И это отсутствие твердой опоры,
21 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 3. С. 260.
22 Рыков А. И. О кооперации. М.: Гудок, 1925. С. 11.
ясной линии в политике правительства по отношению к крестьянству чувствуется достаточно сильно. В 1925 г. Рыков признавал неполноту представлений и неразработанность политики в главнейшем вопросе о крестьянстве.
При всей сложности отношений в деревне А. И. Рыков решительно выступал против военно-коммунистических препон на пути дифференциации крестьянских хозяйств. В расслоении крестьянства он совершенно определенно видел возрождение буржуазных, эксплуататорских отношений, но последовательно поддерживал свободу накопления в сельском хозяйстве, призывал к борьбе с усиливающейся сельской буржуазией экономическими, организационными, а не административными и военными средствами.
Подчеркивая при этом неизбежность обострения классовой борьбы как в деревне, так и в городе (а его взгляды на этот вопрос определенно соответствовали общей партийной линии), А. И. Рыков связывал растущее сопротивление частных собственников с наступлением Советской власти на экономическом фронте. Смешанное чувство возникает, когда читаешь слова А. И. Рыкова о неизбежности и опасности правого уклона в ноябре 1928 г., знакомишься с его разбором и критикой правого уклона. Получалась своеобразная «подготовка» программы самообвинения. И как бы предчувствуя этот странный поворот событий, А. И. Рыков здесь же предостерегал против превращения всякой самостоятельной мысли в уклон.
Важнейшим средством организации мелких производителей и экономического вытеснения частного капитала должна была стать кооперация. Вопрос об использовании кооперации (в том числе ее старого аппарата) для нужд Советской власти был поставлен сразу после ее установления. Например, в апреле 1918 г. Совнарком издал подготовленный ВСНХ декрет о потребительских кооперативах. Рабочим кооперативам передавалась и часть промышленных предприятий. А. И. Рыков выступал против их немедленной национализации. Хотя по существу в 1919—1920 гг. правительством был предпринят ряд мер в направлении фактического огосударствления кооперативной системы. Все виды кооперации в этот период были объединены и подчинены государственной системе заготовок и распределения.
В период новой экономической политики вновь возросла роль кооперативного движения (чему посвящен ряд специальных работ, выступлений А. И. Рыкова). Предлагавшиеся им принципы кооперирования в целом соответствовали известным последним ленинским установкам в этой области: кооперирование на строго добровольных основах; начинать со сферы обращения с последующим переходом в производственную сферу; свобода выборов в правления; борьба с бюрократизацией и контроль со стороны трудящихся. Хотя А. И. Рыков подчеркивал, что в деле обеспечения населения необходимыми продуктами кооперация не может руководствоваться исключительно интересами прибыльности, но все же он поддерживал (например, в своем докладе на VI съезде профсоюзов СССР в ноябре 1924 г.) и необходимость коммерциализации деятельности кооперативных организаций. Советское государство просто не в состоянии было снабжать кооперацию безлимитными товарными кредитами.
А. И. Рыков считал, что создание крупного сельскохозяйственного производства на девять десятых означает выполнение задач переходного периода. Однако при этом не поддерживал форсированных темпов коллективизации. Еще в 1925 г. он указывал, что в ближайшие годы колхозы еще не станут основной формой производства23. А в 1929 г. на II сессии ЦИК СССР он отмечал, что в стране развернулось колхозное строительство, но рост колхозного производства опережал наши технические индустриальные возможности.
Особый комплекс проблем с первых шагов Советского государства возник в связи со способами привлечения работников к труду. Снизилась трудовая дисциплина (невыходы на работу, прогулы достигали в 1918—1920 гг. 30—40%), падали интенсивность и производительность труда (до 10—15 % к уровню 1913 г.). И в конце 1920 г. А. И. Рыков указывает на главнейший, по его мнению, в это время кризис — кризис рабочей силы. Пути выхода он видел в увеличении количества рабочих, интенсификации и механизации их труда. Реально решение данных проблем пошло по первым двум направлениям.
Особым способом привлечения рабочей силы к труду стали административное принуждение и трудовые мобилизации (применявшиеся, кстати, и в дооктябрьский период). Уже в декабре 1917 г. в проекте декрета о социализации, представленного В. И. Лениным в бюро ВСНХ, предлагалось введение всеобщей трудовой повинности граждан обоего пола от 16 до 55 лет, обязательных потребительско-рабочих и бюджетно-рабочих книжек.
В 1919 г. введение широкой трудовой повинности становится средством борьбы и с топливным кризисом. По мнению А. И. Рыкова, трудовая повинность вытекала из Советской Конституции 1918 г., хотя он и выступал против исключительных принудительных мер, считая, что превалировать должны агитационные средства, взывающие к сознанию народных масс24.
23 Рыков А. И. Деревня, нэп и кооперация. Стенограмма доклада на XIV партконференции. М„ 1925. С. 23.
24 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С, 136.
21 января 1920 г. декретом Совнаркома «О порядке всеобщей трудовой повинности» государство вступило на путь широкой* трудовой мобилизации населения. В этом же году вышли специальные декреты о борьбе с трудодезертирством, лишении нарушителей не только премий и продовольственных пайков, но и о применении для нарушителей арестов и двухнедельного заключения.
Особую роль в развитии практики принудительных мобилизаций сыграл IX съезд РКП (б). В его резолюции «Об очередных задачах хозяйственного строительства» (от 3 апреля 1920 г.), в основу которой легли тезисы доклада Л. Д. Троцкого, одобряется мобилизация индустриального пролетариата, трудовая повинность, милитаризация хозяйства и применение воинских частей для хозяйственных нужд. Постановлялось взять на учет всех квалифицированных рабочих и привлечь их к производительной работе по специальности со строгостью, равной отношению к лицам командного состава армии, предусматривалось применение в широких размерах воинского труда25, поголовное участие местного населения в субботниках.
Объявлялась планомерная, систематическая суровая борьба с трудовым дезертирством, в частности путем публикования штрафных дезертирских списков, создания из дезертиров штрафных рабочих команд и, наконец, заключения их в концентрационный лагерь. При этом подчеркивалась необходимость и таких мер, как развитие коллективного премирования и трудового соревнования. Все эти меры наряду с использованием так называемых ударных методов работы на «образцовых предприятиях» действительно привели к некоторому улучшению использования рабочей силы, но принципиального разрешения проблем дать, разумеется, не могли.
В этот период А. И. Рыков призывал к решительным мерам в области государственного принуждения к труду, поддерживал дисциплинарные суды и административные аресты. В то же время на VII Всероссийском съезде Советов в декабре 1919 г. Рыков выступил против милицейских методов воздействия на народ, предложенных членом коллегии НКВД Васильевым, считая их бедой Советской власти (хотя пока и неизбежной). Трудовая повинность, по его мнению, применима по отношению к неквалифицированным ручным видам деятельности. Магистральным путем решения производственных вопросов она быть не могла26.
25 По приказу Реввоенсовета республики от 11 декабря 1920 г. о мобилизации Красной Армии родившиеся в 1886—1888 гг. выделялись в трудовые части.
26 рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С. 145, 148.
На IX съезде РКП (б) А. И. Рыков полемизировал с Л. Д. Троцким и его сторонниками по вопросам о перенесении военных методов в организацию промышленности. В целом Рыков поддерживал использование как самих военных организаций, так и их методов для достижения экономических целей республики. Он рассматривал милитаризацию как способ принуждения к работе по нормам профессиональных союзов и видел в государственном принуждении неизбежное хозяйственное средство. Но он считал принципиально неверным абсолютизацию подобных способов привлечения к труду. «Многое из опыта армии, из опыта военной организации,— говорил Рыков на IX съезде РКП (б),— мы должны взять и провести в жизнь во что бы то ни стало. Но было бы величайшей ошибкой при этом гарантировать безусловные успехи в области организации промышленности, ибо принципиальные задачи здесь совсем другие». Й далее: «Я не вижу в армии системы организации труда. Я полагаю, что армия есть явление временное»27.
В период «военного коммунизма» резко ухудшилось материальное положение трудящихся. В 1919 г. заработная плата фабрично-заводского рабочего составляла около 30 % к уровню 1913 г. Вследствие разрушения товарооборота с конца 1918 г. была проведена натурализация зарплаты. Ее денежная часть достигала лишь несколько более 20 %. А вся сумма заработной платы в среднем для республики в 1919—1921 гг. составляла 38—40 % довоенного уровня. Только с 1922 г. она начала повышаться и к весне 1923 г. поднялась уже до 60 %. В марте же 1921 г. А. И. Рыков ставил на ВЦИК вопрос об истощении рабочей силы (как рабочих, так и служащих), а затем выступил одним из инициаторов поворота во внешней торговле от приобретения преимущественно орудий труда (около 80 % плана) к крупному увеличению расходов на покупку предметов личного потребления (в первую очередь продовольствия). Он доказывал, что без гарантированного минимума продуктов питания поднятие производительности труда не может осуществляться28. Нельзя требовать преданности работе от людей, падающих в обмороки от голода. И подъем народного хозяйства во многом зависит от уровня потребления масс.
Однако он ясно понимал, что простое повышение номинальной заработной платы не могло вызвать решительных материальных изменений. И уже в 1922 г. Рыков отмечал несоответствие в основных отраслях между низкой зарплатой, но еще значительно более низкой (по отношению к 1913 г.) выработкой. Он подчеркивал, что общее повышение заработной платы
27 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С. 181, 184.
28 Там же. С. 255, 496.
(несмотря на ее мизерный уровень) должно быть целиком поставлено в зависимость от восстановления народного хозяйства.
А. И. Рыков выступал за изменение тарифной политики, против ограничений приработка и размеров сдельной заработной платы, за распространение сдельной оплаты, развитие премиальной (в том числе натурпремиальной) системы — словом, в поддержку различных элементов материальной заинтересованности 29.
С сентября 1923 г. Рыков становится председателем комиссии по зарплате. Он обращал внимание на диспропорции в оплате, складывающиеся между отраслями тяжелой индустрии, легкой и пищевой промышленности (кроме текстильной). В то же время, когда у писчебумажников, пищевиков, например, зарплата была уже близка к довоенной, у металлистов она составила всего 44 %. Комиссия предприняла попытки по выравниванию этих диспропорций, подтягиванию оплаты отстающих отраслей 30.
Одну из главных опасностей в период нэпа Рыков видел в безработице и распылении квалифицированной рабочей силы. В своем докладе на собрании актива Московской организации РКП (б) в декабре 1923 г., на XIII конференции РКП (б) в январе 1924 г. он отмечал два характерных процесса: 1) возрастание числа безработных параллельно с ростом занятых в промышленности (вследствие активной миграции крестьянства и возвращения рабочих из деревни в город)31; 2) основная часть безработных: чернорабочие (выходцы из деревни) — 26%, служащие от сокращения различного рода аппаратов — 38 %. На долю же квалифицированных промышленных рабочих падало около 24 %. Пополнили состав безработных и демобилизованные красноармейцы. В качестве главной меры по борьбе с безработицей А. И. Рыков считал ускорение развития промышленности, пуск (в то время невозможный из-за отсутствия средств) стоящих фабрик и заводов. При этом предлагал выделить в первую очередь из общей массы безработных индустриальных рабочих.
В решении всех трудовых вопросов для А. И. Рыкова характерно сочетание делового хозяйственного подхода и относительно гуманного отношения к насущным нуждам простых работников. «Главнейшая борьба с хищениями должна заключаться не в расстрелах, не в арестах, а в том, чтобы дать людям возможность жить»32. Эти слова А. И. Рыкова можно считать обращением далеко не только к 20-м годам.
29 Рыков А. И. Статьи и речи. Т! 1. С. 88; Т. 2. С. 42.
30 Там же. Т. 3. С. 32.
31 Количество безработных достигло 1 млн. чел. при возрастании за 1923 г. занятой рабочей силы примерно на 2Q %.
32 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С. 255.
Серьезной помехой на пути восстановления разрушенного хозяйства стало отсутствие высококвалифицированных работников. Большинство представителей интеллигенции, специалистов не приняли революцию, в партию вступила ничтожная часть инженеров и техников. Сразу после Октября были нередки случаи саботажа среди чиновничества, однако довольно быстро сломленного.
Складывался (а иногда и насаждался) антагонизм между техническим персоналом и рабочими, враждебное отношение к «буржуазным спецам» как к неподавленному классовому врагу. Специалистам отказывали в приеме на работу, мешали им работать, не подчинялись их указаниям. А. И. Рыков говорил, что считается, что легче расстрелять инженера, чем заставить его работать на пользу Советской власти. Это отразилось и на самом положении специалистов — в тенденции к уравнению их труда с неквалифицированным трудом, высоком проценте безработных специалистов. В мае 1921 г. А. И. Рыков прямо указывал на примеры нищенского существования инженеров, поставленных в такие условия, когда они вынуждены красть, чтобы не умереть с голоду.
А между тем без специалистов работа не налаживалась. В тех .случаях, когда рабочие пытались организовать сложное производство без техников и инженеров, доля брака доходила до 90—95%. Руководящая партия оказалась в трудном положении, будучи в значительной мере партией профессиональных революционеров, не имевших практического хозяйственного опыта. И в 1918—1919 гг. А. И. Рыков неоднократно призывал к принципиальным изменениям в отношении к специалистам 33.
По его мнению, в этот период сделались излишними специалисты— руководители финансового и банковского капитала. И в то же время ощущался острый недостаток в квалифицированном техническом персонале в непосредственном процессе производства (позднее это мнение не могло не измениться). И нужно привлечь, убедить, наконец, заставить их работать, пока не воспитались новые кадры специалистов из самих рабочих.
В резолюции IX съезда РКП (б) «Об очередных задачах хозяйственного строительства» в особый раздел были выделены вопросы взятия на учет и использования специалистов в промышленности, создания им более благоприятных условий, премирования за производительность труда и обучение рабочих.
Поскольку чисто рабочие правления заводов не справлялись с организацией производства, в их состав были введены специалисты (они составляли в 1920 г. в среднем примерно 30—
33 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С. 111, 118—119.
40 % администрации как в центральных органах, так и в фабрично-заводских правлениях).
Рыков протестовал против различного вмешательства в профессиональную деятельность специалистов. «Если приказ отдается спецом, даже не коммунистом, но отвечающим за техническую сторону дела, его постановления обязательны для всех. Иначе управление каким-либо заводом совершенно невозможно» 34.
В декабре 1924 г. Рыков говорил, что так называемая общественность часто не дает ученым и техникам нормально работать. Он призывал к взаимному согласию, подчеркивал необходимость полной самостоятельности суждений специалистов в своих научных и технических областях. «В наших условиях,— говорил он на II съезде Всероссийской ассоциации инженеров,— специалист, инженер, человек науки и техники должен обладать полной самостоятельностью и независимостью выражения своих мнений по вопросам науки и техники, и никакое подслужива-ние ни к общественности, т. е. боязнь испортить отношения с рабочими, ни к администрации в этих вопросах недопустимо»35. И в то же время имеются его высказывания о том, что специалист выше рабочего по сумме знаний, но ниже по классовому сознанию и «каждую минуту готовится к борьбе с рабочим за свои старые привилегии»36.
А. И. Рыков отмечал, что изменение политической ситуации и международной конъюнктуры усилило лояльное отношение буржуазной интеллигенции. Но подчеркивал, что это изменение не может отразиться на классовых ориентациях правительства. «Было бы в высшей степени опасно для государства и для Советской власти,— говорил он в своей речи на III съезде рабочих водного транспорта в марте 1920 г.,—если бы мы над рабочими организациями, над заводами, над союзами, над советскими органами поставили правящее сословие, состоящее из специалистов, полученных нами от старого режима»37.
Путь к сближению интеллигенции и рабочего класса А. И. Рыков видел через обязательное вовлечение специалистов в профессиональные союзы и подчинение их дисциплине рабочих организаций.
В 1924 г. Рыков особо выделял вопрос о привлечении сельской интеллигенции (учителей, агрономов). Он призывал к немедленному увеличению заработной платы учителей, указывая на их изменившееся отношение к Советской власти по сравнению с периодом гражданской войны. Изменялось постепенно, по
34 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С. 216.
35 Там же. Т. 3. С. 356.
36 Там же. Т. 1. С. 262—263.
37 Там же. С. 173.
его представлениям, и отношение крестьянства к интеллигенции, крестьяне начинали ценить агрономов.
Но надеждам А. И. Рыкова на постепенное изживание антагонизма между старой интеллигенцией и народными массами не суждено было оправдаться. Напротив, этот антагонизм постоянно подогревался, впереди были массовые аресты и серия шумно одобряемых процессов над специалистами, которых сделают ответственными за неуспехи хозяйственной политики, срыв искусственно завышенных темпов экономического роста.
Отдельные высказывания А. И. Рыкова о природе будущего строя не носили систематического характера и в целом лежали в русле общепринятых представлений. Переход к социалистическому обществу связывался им с вытеснением частных производителей и торговцев, уничтожением денег и натурализацией зарплаты, установлением господства государственной и кооперативной собственности, при котором последняя также представляла переходную ступень на пути к огосударствленным формам. Выдвигались столь знакомые нам задачи достичь наивысшей по сравнению с капитализмом производительности труда, догнать и перегнать ведущие капиталистические страны. В основе нового общества должна была лежать организация хозяйства, построенная на основе точного исполнения централизованного плана38.
Еще в мае 1918 г. Рыков выделил три момента, характерных, по его мнению, для социалистического общества,— отсутствие пролетариата как класса (уничтожение классовой эксплуатации), обеспечение каждому возможности работать и предоставление ему всего необходимого для жизни39. Достижение всех этих условий в соответствии с его высказываниями требовало длительного переходного периода разрушения старого капиталистического общества и создания новой системы, периода, когда рабочие еще не могут взять в свои руки все народное хозяйство. Причем, как и все глубокие повороты, переходный период закономерно сопровождается «падением экономической жизни и производительных сил».
Впрочем, границы переходного периода, по его представлениям, очевидно, все же были не столь уж широки и увязывались преимущественно с восстановлением хозяйства. Протестуя на XIII съезде РКП (б) в мае 1924 г. против выступлений за преждевременное сворачивание нэпа, он говорил: «нэп кончится тогда, когда мы достигнем высшей стадии развития хозяйства... когда мы превзойдем и по количеству рабочих, и по ко-
38 Например, см.: Рыков А. И. Статьи и . речи. Т. 1. С. 88, 117; Т. 2. С. 193; Т. 3. С. 307; Он же. На подъеме. С. 45.
39 Рыков А. И. Статьи и речи. Т. 1. С. 30—32.
личеству товарных связей с деревней то, что было до войны»40.
Интересна в целом трактовка А. И. Рыковым диктатуры пролетариата. «Диктатура сознательных выразителей класса в экономической и политической жизни. Эта диктатура выражается в господстве органов, созданных рабочим классом, которые в силу дисциплины ведут свое дело»41. При этом центры могут быть перевыбраны по инициативе любой части рабочего класса.
--->>>
