Cтарый 4емоданКАК УСИЛИТЬ ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТЬ РЕЧИ
Всякая речь тогда достигает цели, когда воздействует не только на ум, но и на чувства слушателей. А такому воздействию на чувства, говорил М. В. Ломоносов, лучше всего способствуют «живо представленные описания, которые очень в чувства ударяют, а особливо как бы действительно в зрении изображаются» 1.
Живые, яркие, образные картины в речах оратора — это то, что лучше многих объяснений достигает цели.
Вот отрывок из лекции выдающегося американского оратора Уэнделла Филлипса о Туссене-Лувер-тюре — деятеле гаитянского освободительного движения:
«Французы применяли любые виды пыток. Негров связывали вместе и бросали в море, а тех, кто
1 М. В. Ломоносов, Поли. собр. соч., т. VII, стр. 169—170.
пытался выплыть, расстреливали; других тенили с привязанными к их ногам пушечными ядрами; некоторых отравляли серным дымом, душили, забивали плетью насмерть, вешали; 16 офицеров Тус-сена были прикованы к скале на пустынных островах, другие брошены в болотах на съедение пресмыкающимся и насекомым. А однажды генерал Ро-шамбо послал на Кубу за собаками-шцейками. Когда их привезли, молодые девушки спустились на пристань и украсили собак бантами и цветами, целовали их в шею, а затем сидели и хлопали в ладоши, наблюдая за тем, как этим злым и голодным собакам бросили на съедение негра. Но негры окружили это место и создали такие условия, что эти самые девушки съели собак, которых они приветствовали» ],
Такие картины — обязательная принадлежность ораторской речи. Картины могут выступать в качестве примеров, которые не только служат аргументами, но и способствуют поддержанию внимания аудитории. В самом деле, попробуйте только сказать: «Теперь я приведу вам такой пример...», — и вы увидите, как внимание слушателей обострилось. Если дальше вы заговорите: «Это случилось темной августовской ночью...», можно ручаться, что ваш пример дослушают до конца.
Картина вовсе не обязательно должна быть развернутой, как не обязательно должна быть документальной. Иной раз достаточно бывает сказать: «Взгляните в телескоп на ночное небо, и вы увиди-
1 «Ораторы рабочего класса», стр. 75.
те...» Краткое описание того, что увидит человек в телескоп, сильнее воздействует на слушателей, чем десяток цифр.
Близки к картинам по силе воздействия на людей образы. Образ, образное изложение — это то, чем пользуется художник, писатель. Но если писатель кладет образ в основу выражения своего миросозерцания, оратор (равно и публицист) привлекает образ для лучшей характеристики высказанной им идеи.
Блистательный пример того, как посредством образа оратор достигает наибольшей выразительности, применяя наименьшее количество слов, показывает следующий пример из ораторской практики А. В. Луначарского.
В нашей стране отмечался 200-летний юбилей Академии наук. Приглашенные на празднество некоторые иностранные ученые, выступая, всячески старались пропагандировать идею о беспартийности наук. Как солнце одинаково светит всем людям, говорили они, так и наука в равной степени благодетельна для всех.
А. В. Луначарский так ответил этим ораторам: «Лучи солнца падают на вспаханную пахарем землю, и она дает прекрасные всходы. Но эти же лучи солнца падают и на мусорную яму, и тогда под их воздействием развиваются отвратительные микробы, несущие эпидемию, заразу и смерть».
Всего два предложения, а сколь убедительно и доходчиво разбита в прах лживая концепция!
Умение говорить образно не приходит к человеку само собой, а вырабатывается в процессе тщательной работы над будущей речью. Образно мыслить приучают нас произведения художественной и политической литературы. Труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, как роскошная ткань жемчужинами, расшита блистательными образами, сравнениями, аналогиями. Не случайно в их произведениях мы не найдем ни общих фраз, ни канцелярских оборотов. Каждое предложение в их трудах — результат основанного на глубоком уважении к читателю или слушателю большого труда, огромной работы над языком.
Научиться применению таких и подобных оборотов речи — дело доступное для молодого оратора. Это умение приходит со временем, когда человек накопит определенный опыт, перестанет робеть перед аудиторией, научится свободно владеть имеющимся в его распоряжении запасом слов.
Огромной силой выразительности обладают ссылки на литературные образы. Сколько потребовалось бы В. И. Ленину слов для того, чтобы охарактеризовать такие черты народников, как беспочвенное прожектерство, мнимая глубокомысленность, либерализм и т. п. Ленин говорит: «Манилов сидит в каждом народнике». Знакомый каждому грамотному человеку образ Манилова позволяет добиться ярчайшей характеристики сути народничества с наименьшим количеством слов.
Известно, сколь охотно Владимир Ильич Ленин прибегал к помощи литературных образов, чтобы сделать свою мысль предельно лаконичной и выразительной. «Особенно охотно, — пишет А. В. Луначарский, — цитирует он Щедрина, но также Гого-
ля, Гончарова, Толстого, Тургенева, Помяловского, Короленко, Чехова, даже Андреева и, наконец, Маяковского»
Особенно любим был В. И. Лениным русский писатель-сатирик М. Б. Салтыков-Щедрин. Ссылки на его произведения в сочинениях Владимира Ильича встречаются более трехсот раз. В. И. Ленин охотно цитировал произведения иностранных писателей — Сервантеса, Мольера, Додэ, Шекспира, Гёте, Шиллера и др.
Оратору надо помнить, что литературный образ в его руках большая сила. Однако злоупотреблять этим приемом не следует, чтобы не создалось впечатления, будто вы только и делаете, что пересказываете произведения художественной литературы.
Применение образных средств, как и все в речи, хорошо, если оно умеренно и уместно, когда прием выразительности органично сливается с содержанием, когда образ выражает естественное состояние оратора. Пропагандист должен выступать горячо, страстно, убедительно.
Образное изложение не имеет ничего общего с искусственной, вымученной красивостью вроде той, которую А. Твардовский пародировал следующими словами: «Яркие лучи заходящего солнца еще золотили верхушки берез на усадьбе колхоза «Путь к коммунизму», когда доярка Груня, подсчитав свои возможности, приняла решение надаивать
1 «Об ораторском искусстве», стр. 809.
(столько-то) литров молока сверх принятых ею обязательств».
Подлинная образность изложения призывает на помощь разуму чувство. Она наилучшим образом мобилизует мысль слушателя.
Когда мы говорим о доходчивости, яркости, образности изложения, то под этим подразумеваем и какие-то приемы подачи материала. В чем суть этих приемов? В том, чтобы сделать мысль понятной, запоминающейся, впечатляющей. Раньше мы уже говорили о том, что один из разделов риторики изучает изобразительно-выразительные средства языка — так называемые тропы и фигуры. Эти тропы и фигуры рассматриваются также практической стилистикой современного русского языка.
Что это такое?
Тропы. Так называются слова и выражения, употребляемые в переносном значении.
Возьмем, к примеру, выражения: «Политиканы в тупике», или: «Работа закипела», или: «Лить воду на мельницу врага», — все это и есть тропы. Многими из них мы пользуемся, не думая и не зная о том, что это тропы. Когда, скажем, муж просит жену перестать его пилить, он, подобно молье-ровскому герою, не ведавшему, что разговаривает прозой, также не догадывается, что употребляет одну из разновидностей тропа.
1 ХХII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет, Госполитиздат, 1062, т. П, стр. 532.
Очень распространенным тропом является сравнение.
Сравнение помогает нам составить четкое представление о предмете или явлении. Его смысл состоит в том, чтобы помочь уяснить суть предмета или явления путем определения, на что вещь похожа и чем она от других вещей отличается. Сравнение может выступать как в форме уподобления, так и в форме противопоставления.
Посмотрим на примерах ряда речей французского оратора-социалиста Жана Жореса, как применяются в политическом выступлении сравнения. Жорес говорит о том, что французская политика пособничества русскому царизму в 1905 году в его «претенциозных и необдуманных затеях» на Дальнем Востоке достойна осуждения. Она была опасна и для России и для Франции. Выражает он это посредством такого сравнения: «Французская политика была привязана к русской политике, как нитка к игрушечному воздушному шару. И этот шар, надутый до крайних пределов самодержавной гордостью, мог занести французскую политику в далекие неизмеримые пространства авантюр на Дальнем Востоке. Стоило только хрупкой и потрепанной оболочке этого раздутого шара порваться, как все будущее Франции подверглось бы страшной катастрофе»
Конечно, по существу вопроса Жорес здесь проявляет свою субъективную точку зрения, полагая, что царская Россия представляла большую, чем Германия, угрозу миру. Но дело не в этом, а в том,
1 «Ораторы рабочего класса», стр. 217.
как с помощью сравнения оратор делает свою мысль выпуклой и образной.
Замечательный мастер образной речи, Жорес применяет в своих речах разнообразные виды сравнений.
Характеризуя политическую ситуацию в Европе в 1905 году в связи с так называемым марокканским конфликтом между Германией и Францией, Ж. Жорес подчеркнул опасность такого рода стычек. «Когда два машиниста, — сказал он, — намерения которых мы не знаем, устремляют на одном пути навстречу друг другу свои поезда, можно, конечно, сказать, что они хотят только взаимно испытать крепость своих нервов. Но каков будет дальнейший поворот событий, никто это не в состоянии знать. Может случиться, что по крайней мере один из машинистов потеряет голову. Может быть и так, что, увлеченные своим парадом, они настолько разгонят поезда, что не смогут их остановить вовремя, и тогда произойдет столкновение. Бели это игра, то пассажиры хотели бы, чтобы она была другая»
Таким образом, сравнение может быть кратким (типа «набит знаниями, как мешок картофелем» (М. Калинин) и развернутым, подобно тем, которые мы только что привели из речи Ж. Жореса. .
Как уже было сказано, сравнения могут носить характер отрицания. Вспомним пословицы и поговорки: «Старость — не радость», «Бедность — не порок», «Голод — не тетка».
1 «Ораторы рабочего класса», стр. 209—210.
В кинофильме «Дума про казака Голоту» есть песня, которая начинается такими словами:
То не тучи вороньи слетались Под ракитами пир пировать — Гайдамаки и немцы пытались Нашу землю на части порвать.
Путем отрицательного сравнения гайдамаки и немцы уподобляются тучам воронов.
Часто сравнения связываются словами «как», «будто», «вроде», «словно», «подобно» к т. п. Но мы видели раньше, что оно может связываться посредством интонации или разрастаться в целую аллегорическую картину. Замечательный образец такой картины дает В. И. Ленин, критикуя в «Детской болезни «левизны» в коммунизме» противников всяких компромиссов, осуждавших нашу партию за подписание условий Брестского мира. Он рисует следующую сценку. Автомобиль останавливают вооруженные бандиты. «Вы, — говорит Ленин, —• даете им деньги, паспорт, револьвер, автомобиль. Вы получаете избавление от приятного соседства с бандитами. Компромисс налицо, несомненно... Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен такому компромиссу» 1.
Существует афоризм: «Всякое сравнение хромает», то есть оно несколько условно, уязвимо, неточно. Если к тому же оно затаскано, избито, примелькалось, то вместо пользы принесет вред ора-
1 В. И. JI е и и н, Полн. собр. соч., т. 41, стр. 19.
тору. Тем не менее часто слышим в речах: «белый как снег», «молчит как рыба», «трещит как пулемет» и т. п.
Сравнение хорошо, когда оно неожиданно, оригинально, сопоставимо с тем, что действительно подчеркивает самое главное, характерное в данном явлении, предмете, человеке. «Подобно тому как Дарвин открыл закон развития органического мира, — говорит Ф. Энгельс, — Маркс открыл закон развития человеческой истории» К
Или слова К. Цеткин об ораторском искусстве Ленина: «Он кидает свои фразы, как неотесанные глыбы, и возводит из них одно законченное целое».
А вот из характеристики А. М. Горького: Ленин на трибуне «точно произведение классического искусства: все есть, и ничего лишнего, никаких украшений, а если они были — их не видно, они так же естественно необходимы, как два глаза на лице, пять пальцев на руке».
Как видим, силу подобным сравнениям дают хотя и простые, но выразительные, точные, неожиданные слова.
Довольно распространенным видом сравнения является аналогия. Как уже говорилось выше2, пользоваться этим очень интересным и гибким приемом нужно умело и осторожно.
Когда оратор призывает рабочих последовать примеру новатора с родственного предприятия, он ссылается на то, что и там и здесь одинаковое обо-
1 к. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 19, стр. 350.
2 См. стр. 93.
рудование и инструмент, равная квалификация рабочих. Такую аргументацию аналогии можно признать убедительной. Если же оратор голословно утверждает, что на родственном предприятии добились успеха, а мы что, хуже, что ли? — то, несмотря на весь патриотизм выступающего, на всю «благость» его намерений, аналогию удачной не назовешь.
Второй широко применяемый вид тропа — метафора. Суть ее состоит в том, что свойства одного предмета или явления переносятся на другой предмет или явление, который только подразумевается. Это все равно, что сравнение, но без второй его части. Аристотель в своей «Риторике» приводит такой пример: «... Когда поэт (Гомер. — Ащ Т.) говорит об Ахилле: «Он ринулся как лев», это есть Сравнение. Когда же он говорит «Лев ринулся», это есть метафора: так как оба — Ахилл и лев — обладают храбростью, то поэт, пользуясь метафорой, назвал Ахилла львом» 1. Метафора — это как бы сокращенное сравнение.
Метафора сильна своей понятностью, неожиданностью, яркостью. П. Сергеич уверяет (и в его уверениях много правды), что учиться говорить мета-фористически надо у народа. «Простые люди, — пишет он, — легко владеют образной речью. Встретив похороны, извозчик говорит: домой поехал; в деревне скажут: повезли под зеленое одеяло; признаваясь в нечестном поступке, крестьяне говорят: укусил грешка. Председатель спросил 18-лет-
1 «Об ораторском искусстве», стр. 24«
него воришку, отчего он убежал из полицейского участка; подсудимый вытаращил глаза и громко отчеканил: «Каждый человек выбежит из такой клетки, если дверь откроют; даже-птица вылетает из клетки, если откроют клетку». Я слыхал, как вор-рецидивист назвал себя людским мусором» К
Метафоры, как и сравнения, хорошо прижились в народном языке. Мы привыкли к выражениям «помчался стрелой», «взвился птицей», «печатая шаг», «море голов», «сердце горит огнем», «закон требует».
Последнее выражение — «закон требует» относится к особому виду метафоры — олицетворению, когда признаки живого существа переносятся на неживые предметы, понятия, категории. «Мотор заговорил», «море смеялось», «деревья шептали» — все это олицетворения.
В языке есть немало «окаменевших» метафор, типа «ощетинился» и т. п. Такие выражения не являются уже тропами.
Достоинство метафоры (как и сравнения) в оригинальности. Метафоры типа «угрызения совести», «красной нитью», «до мозга костей», «цветущий май» и т. п. не украсят ораторскую речь, потому что приелись, стали обыденными, превратились в штампы.
В то же время метафоры, вроде ленинской «отливать сталь марксистского миросозерцания» или марксовой — «каменистые тропы науки», являются подлинным украшением языка, и не про-
1 П. Сергеич, Искусство речи на суде, стр. 71.
сто украшением, а средством выразительной, доходчивой характеристики.
Многие видные ораторы охотно прибегают к ме-тафоризации своей речи.
Взрывом метафор, например, начинает свой страстный доклад на TV съезде Советов Астраханской губернии (1919) С. М. Киров. «Товарищи! — говорит он. — Когда мы начинаем вспоминать о сказочном превращении нашего Отечества, о котором только что говорилось, в нашей памяти воскресают картины прошедшего за эти два года. Рисуется мрачная ночь, окружавшая тогда не только Россию, но и весь земной шар, когда в воздухе, насыщенном ядовитыми парами империалистической войны, в нашем красном Петрограде взорвалась первая бомба коммунистической революции»
Вся кировская речь проникнута пафосом победившей революции. Метафорами пересыпан весь его доклад. Обратите внимание, насколько оригинальны эти метафоры: «Россия нарушила империалистический концерт», «коммунистический панцирь... оказался надежной защитой», «последняя вспышка отчаянья мирового империализма»... И наконец, фраза, вынесенная Сергеем Мироновичем в заголовок доклада: «Мы идем вперед, мы несем священный огонь пролетарской борьбы в своих руках» 2.
Разновидностью метафоры можно назвать алле-
1 С. М. Киров, Избранные статьи и речи, Госполитиз-дат, 1967, стр. 78.
2 Там же, стр. 78 и далее.
горию. Этим термином принято называть условное олицетворенное обозначение неких отвлеченных понятий. Наглядным примером аллегории являются ставшие привычными для нас персонажи басен. Лиса обычно олицетворяет хитрость, осел — упрямство, медведь — грубую силу и т. п. Стихотворения М. Горького «Песня о Буревестнике» и «Песнь о Соколе» представляют собой не что иное, как аллегории.
Чаще всего аллегорические сравнения предстают перед нами в виде готовых словосочетаний. В. И. Ленин, например, про оппортунистов, лавировавших между двумя противоположными точками зрения, говорил «вьются ужом». В образе ужа предстают перед нами люди, пытающиеся удобно усесться между двух стульев.
Среди других видов тропов назовем еще следующие:
Метонимия — замена названия предмета или явления другим названием, которое в нашем сознании связано с представлением об этом предмете или явлении. Мы говорим: «Пять голодных ртов», подразумевая пятеро голодных людей.
Гипербола — чрезмерное преувеличение типа «сто лет тебя не видел».
Литота — напротив, чрезмерное преуменьшение. «Я буквально — два слова», — говорит оратор и... произносит речь на пять минут.
К числу тропов относятся также эпитеты. Это очень широко применяемое ораторами средство, способствующее образности, эмоциональности речи. Эпитет — это определение. Определения же чаще всего бывают выражены прилагательными. Но не только прилагательные могут быть эпитетами, и не каждое прилагательное — эпитет. Когда мы говорим «раннее утро», «интересная книга», «черная краска», «новый костюм», то все названные нами прилагательные являются просто логическими определениями. Характерной особенностью эпитета является его эмоциональность, как следствие выражения оратора к определяемому предмету. Эпитет всегда содержит в себе хоть каплю поэтичности. Он является не бесстрастным, а как бы активным определением.
Замечательный английский оратор — чартист Эрнест Джонс говорит: «...Я поддерживаю предложение, отвергающее жалкую рабскую резолюцию...» Подчеркнутые нами слова представляют собой ярко окрашенные эмоциями оратора эпитеты. У В. И. Ленина мы встретим такие эпитеты, как «полицейски-конституционная реакция», «слепая и дикая анархия» (доклад на V съезде РСДРП об отношении к буржуазным партиям 12 (25) мая 1907 года). В одной из речей А. В. Луначарского говорится о ленинских сочинениях, что они «прозрачные, ясные», о сердце Ленина, что оно «горящее, всеобъемлющее», а усмешка вождя — «тонкая, хитрая, полная ума» (речь «Ленин», 27 января 1924 года).
Эпитетами, как мы уже сказали, могут выступать не только прилагательные, но и другие части речи — существительные, наречия, деепричастия («очки-велосипед» — у Маяковского; «гордо реет Буревестник» — у Горького; «гром... как бы резвяся и играя» — у Тютчева).
Много ярких, остроумных эпитетов находим мы в произведениях К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Вот, например, характеристика, данная К. Марксом одной из речей известного английского парламентского деятеля У. Гладстона: «Изысканность и гладкость, пустая глубина, елейность не без ядовитой примеси, бархатная лапа не без когтей, схоластические оттенки и оттеночки, questiones и questioniculae весь арсенал пробабилизма 2 с его казуистической совестью и бессовестными оговорками, с его не вызывающими сомнения мотивами и мотивированным сомнением, смиренная претензия на превосходство, добродетельная интрига, полная хитросплетений простота, Византия и Ливерпуль» 3.
Удачным подбором эпитетов, сочетанием прямо противоположных друг другу определений К. Маркс добивается удивительно сильной, едкой, убедительной характеристики гладстоновского красноречия.
Читатель, видимо, уже понял, что сила эпитета, как и всякого иного тропа, в его выразительности, необычности, точности. В ораторской речи эпитет должен определять именно тот самый признак, который надлежит в данном случае оттенить. И еще очень важно, чтобы эпитет не был шаблонным, вро-
1 Вопросы и вопросики (англ.).
2 Идеалистическое учение, утверждающее, будто бы человек не может достигнуть Достоверного знания и должен довольствоваться вероятным. (Прим. автора.)
3 К. Марке и Ф. Энгельс, Соч., т. 11, стр. 269.
5
де «самоотверженный» (труд), «грандиозная» (задача), «железная» (дисциплина) и т. п.
Среди эпитетов наблюдается наибольшее количество речевых штампов, избитых и надоевших. Оратор, уважающий себя и слушателей, постарается, чтобы таких штампов было у него не слишком много.
В употреблении эпитетов, кроме того, надо соблюдать умеренность, особенно если речь идет о так называемых «крайних» определениях.
Кстати сказать, у многих ораторов заметно чрезмерно большое пристрастие к именно таким определениям: грандиозный, великий, всемирно-историче-ский, или гнусный (гнусные преступления), наглый (наглые провокации) и т. п.
Между тем еще Ф. Энгельс заметил, и нам давно бы пора усвоить, что «...одни лишь крепкие выражения не всегда придают достаточную силу языку и при постоянном повторении одних и тех же выражений, вроде негодяи и т. п., их эффект слабеет... Желательно было бы, — писал далее Ф. Энгельс, — прибегнуть к другому средству, которое обеспечило бы силу и выразительность и без крепких слов. И такое средство существует: оно заключается в преимущественном использовании, иронии, насмешки, сарказма, которые уязвляют противника больнее, чем самые грубые слова возмущения»
Ирония — это тоже разновидность тропа. В самом деле, ирония есть употребление слов и выражений для выражения насмешки над чем или над
1 К. Маркс я Ф. Энгельс, Соч., т. 35, стр. 283—284.
кем-либо. При этом в слова вкладывается значение, противоположное их содержанию. Ирония подчеркивается обычно интонацией.
В заключительной речи на Лейпцигском процессе, произнесенной 16 декабря 1933 года, Георгий Димитров, опровергнув измышления фашистской печати относительно того-де, что болгарский народ является «диким» и «варварским», заявил:
— Дикари и варвары в Болгарии — это только фашисты. Но я спрашиваю вас, господин председатель: в какой стране фашисты не варвары и не дикари?
Председатель, которому уже надоело прерывать подсудимого, с надеждой спрашивает:
— Вы ведь не намекаете на политические отношения в Германии?
Иронически улыбаясь, Димитров отвечает спокойно :
— Конечно, нет, господин председатель...
Ирония может быть преобладающим приемом
в речи оратора. Если оратор умело использует ее, скажем, в полемике со своим противником, этот прием окрашивает всю речь в иронический тон. М. Горький писал о речи Розы Люксембург на V съезде РСДРП 25 мая 1907 года: «Красиво, страстно и резко говорила Роза Люксембург, отлично владея оружием иронии».
Напомним, что аналогичный отзыв дали как-то К. Маркс и Ф. Энгельс об одной из речей Августа Бебеля. Эту речь отличал «правильный тон иронического превосходства».
Ирония позволяет, сохраняя спокойный тон, благородный тон, тон превосходства над противником, тон, основанный на глубоком знании дела, воздействовать на противника очень сильно и столь же сильно убеждать слушателей.
Все эти качества иронии можно проследить на речах или даже на одном выступлении В. И. Ленина. В докладе на II конгрессе Коминтерна о международном положении и основных задачах Коммунистического Интернационала (19 июля 1920 года) Владимир Ильич подверг критике книгу О. Бауэра «Большевизм или социал-демократия?», назвав ее насквозь меньшевистским памфлетом, хотя автор и скрыл свое сочувствие меньшевизму.
В Европе и Америке, говорит В. И. Ленин, необходимо распространить точное знание того, что такое меньшевизм, ибо это есть «родовое понятие для якобы социалистических, социал-демократических и т. п. направлений, враждебных большевизму». И далее следует бурный каскад иронических фраз: «Нам, русским, было бы скучно писать для Европы о том, что такое меньшевизм. Отто Бауэр показал это на деле в своей книге, и мы заранее благодарим буржуазных и оппортунистических издателей, которые будут издавать ее и переводить на разные языки. Книга Бауэра будет полезным, хотя и своеобразным, дополнением к учебникам коммунизма. Возьмите любой параграф, любое рассуждение у Отто Бауэра и докажите, в чем тут меньшевизм, где тут корни взглядов, ведущих к практике предателей социализма, друзей Керенского, Шейдемана и т. д. — такова будет задача, которую с пользой и с успехом можно бы предлагать на «экзаменах» для проверки того, усвоен ли коммунизм. Если вы этой задачи решить не можете, вы еще не коммунист и вам лучше не входить в коммунистическую партию» (Аплодисменты.)1.
Все преимущества иронии использованы Лениным блестяще, и воздействие на аудиторию достигнуто, о чем свидетельствуют аплодисменты.
В иронии выделяют прием, именуемый антифразой. Суть его в том, что утверждение за кем-либо его достоинств опровергается интонацией. Карл Либкнехт в речи «О скандале вокруг Круп-па» (19 апреля 1913 года) восклицает! «Фирма «Крупп» в роли патриотической фирмы!», подчеркивая интонацией, что ни о каком патриотизме, когда имеется в виду фирма «Крупп», и речи быть не может.
Теперь о сарказме. Под. сарказмом понимается злая, язвительная насмешка. Такой убийственной насмешкой звучат слова Клемента Готвальда, которые он бросает в лица сидящих перед ним депутатов буржуазного чехословацкого парламента (1929). «Мы называем вас социал-фашистами, — говорит он, — а вы говорите, что это ругательство. Так мог бы, например, сказать, что это ругательство, и осел, если его назовут ослом; равным образом мог бы утверждать, что это ругательство, и негодяй или убийца, если его назовут негодяем или убийцей» 2. И далее, когда один из депутатов (Земино-ва), не выдержав яростного натиска обвинений Гот-
1 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 41, стр. 230.
2 «Ораторы рабочего класса», стр. 55в.
вальда, кричит: «Господин председатель, выполняйте ваши обязанности», — оратор замечает: «Ай, ай, мадам Земинова, все-таки остается только полицейская дубинка!» Сарказм, как и ирония, пронизывает подчас всю речь оратора. Это прием, свойственный полемике с врагами. Ораторы часто применяют его также, когда разоблачают перед слушателями лживые, враждебные теории, взгляды, утверждения.
Теперь обратимся к другому виду изобразительно-выразительных средств языка — так называемым стилистическим фигурам. Этот термин, как и троп, дошедший до наших времен из античной риторики, обозначает художественное осмысление синтаксического строя ораторской речи. Различные стилистические фигуры есть. не что иное, как попытка упорядочить, классифицировать те или иные изменения в синтаксическом строе речи.
Распространенной фигурой является антитеза — сопоставление логически противоположных понятий или образов, имеющее целью усилить впечатление на слушателя.
Интересные образцы антитезы находим мы в речах Эрнеста Джонса. Обращаясь к своим слушателям в Престоне (4 ноября 1853 года), он говорит:
«Какой бы степени ни был ваш союз, я полагаю, что упорство предпринимателей не будет очень твердым и длительным. Оно основано на жадности, а ваша твердость — на братстве. Они имеют союз пяти тысяч фунтов стерлингов, вы же имеете союз пяти миллионов сердец»
1 «Ораторы рабочего класса», стр. 51.
Для ораторской речи очень характерен прием градации. Так называется постепенное усиление впечатления, достигаемое посредством последовательного применения однотипных слов или синонимов так, что каждое последующее слово усиливает смысл и значение предыдущего. Очень характерен этот прием для речей В. И. Ленина.
В лекции «О государстве» он говорит: «Лишь когда появилась первая форма деления общества на классы, когда появилось рабство, когда можно было известному классу людей... производить некоторый излишек, когда этот излишек не абсолютно был необходим для самого нищенского существования раба и попадал в руки рабовладельца, когда, таким образом, упрочилось существование этого класса рабовладельцев, и чтобы оно упрочилось, необходимо было, чтобы явилось государство».
Мы видим, как от каждого повторения однотипных слов все более возрастает у нас понимание существа вопроса и впечатление от сказанного оратором.
«Также и отрицая старую школу, питая совершенно законную и необходимую ненависть к этой старой школе, ценя готовность разрушить старую школу, мы должны понять, что на место старой учебы, старой зубрежки, старой муштры мы должны поставить уменье взять себе всю сумму человеческих знаний...» и т. д.
Как видим, в одной фразе Ленин применяет две градации. (В тексте они выделены нами курсивом.)
Градацию порой путают с единоначатием (анафорой), представляющей простое единообразное повторение каждой фразы. Правда, анафора может порой тесно сплетаться с градацией, как, например, в заключительной речи Г. Димитрова на Лейпцигском процессе.
«— Я защищаю себя самого как обвиняемый коммунист. Я защищаю свою собственную коммунистическую революционную честь.
Я защищаю свои идеи, свои коммунистические убеждения.
Я защищаю смысл и содержание своей жизни» К
Единоначатие легко совмещается не только с градацией, но и с другими приемами, например с антитезой. Прекрасный образец такого совмещения мы находим в лекции одного из лучших ораторов Америки, Уэнделла Филлипса, о Туссене-Лувертюре.
Заканчивая лекцию, Филлипс говорит: «Я назвал бы его (Лувертюра. — А< Т.) Наполеоном, но путь Наполеона к власти лежал через клятвопреступления и моря крови. Туссен же никогда не нарушал своего слова... Я назвал бы его Кромвелем, но Кромвель был только солдатом, а государство, созданное им, ушло в могилу вместе с ним. Я назвал бы его Вашингтоном, но великий виргинец имел рабов. Туссен же предпочитал рисковать независимостью всего государства, чем разрешить торговлю рабами в самой тихой деревушке своей страны» 2.
Хорошо известна опытным ораторам сила таких
1 «Ораторы рабочего класса», стр. 570.
2 Там же, стр. 77—78.
средств, как риторический вопрос, риторическое восклицание, риторическое обращение и др.
Часто прибегает к ним уже цитированный нами Э. Джонс. Например: «Что дает капиталисту огромную силу? То, что он владеет всеми средствами найма труда» (вопрос). «Вот законы богатых, друзья мои» (обращение). «Солдат может рубить головы, позорить женщин — это слава!» (ироническое восклицание).
Конечно, фигура, как бы бна ни была хороша, не может заменить собой ни богатства содержания, ни страсть, которую вкладывает в свои слова оратор. Тщетно было бы надеяться, что речь может быть создана посредством риторических фигур. Критикуя такую точку зрения, В. Г. Белинский отмечал, что нельзя искать общих законов в частных случаях. «Оратор, — пишет он, — сильно всколебал толпу могучим чувством, выраженным в фигуре вопрошения, — и вот могучее чувство отбросили в сторону, а фигуру вопрошения приняли к сведению : эффектная-де фигура и на ней как можно чаще надобно выезжать — всегда вывезет» К
Иногда, основываясь на критике В. Г. Белинским учебников риторики, делают вывод, что великий русский критик выступал-де против риторики вообще. Да, Белинский называл риторику «ужасной наукой». Но в то же время он никогда не ратовал за исключение ее из школьных программ. Он просто требовал «ввести ее в ее собственные пределы». В том числе к содержанию риторики, считал Висса-
1 В. Г. Белинский, Поли. собр. соч., т. VIII, стр. 506.
рион Григорьевич, относится «теория украшенного языка — троп, метафор, фигур». Правда, и здесь Белинский предостерегал от возможных ошибок, в частности от того, чтобы сделать фигуры и тропы самоцелью и на их основе учить икрасно писать», а равно и говорить. Он считал, что задача риторики показать значение троп и фигур, «как выражение известного состояния или известной настроенности духа пишущего»
Разделяя эту точку зрения В. Г. Белинского, автор в данной главе, предвидя нападки критиков, еще раз считает нужным повторить, что его заметки — не учебник риторики и не практическое руководство по красноречию. И если он, пытаясь поделиться своим опытом с молодыми ораторами, коснулся вопроса о риторических фигурах и тропах, то руководствовался в этом опять-таки заветом В. Г. Белинского — дать оратору «систематический, по возможности, сбор эмпирических правил, подкрепленных примерами...» 2.
Тропы и фигуры очень часто существуют в тесном переплетении. Фигура, например, может включать в себя один или несколько тропов. И это понятно. Фигура ведь не что иное, как синтаксическое, связанное с расположением слов построение. Это как бы силуэт, абрис, рисунок фразы. Тропы — это краски, цвета, которыми данный рисунок расписан.
Тропы и фигуры можно встретить в речах лю-
1 В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. 1П, стр. 261.
2 Там же, стр. 262.
бого оратора, но неверно было бы думать, что они — обязательная принадлежность каждой речи. Без них можно обойтись, не снижая в то же время выразительности своего выступления. Анализируя речи многих выдающихся ораторов, мы замечаем, что они отнюдь не злоупотребляют этими выразительными средствами. Порой они просто не нужны, особенно там, где факты говорят сами за себя.
Возьмите, к примеру, следующую фразу из речи В. И. Ленина перед агитаторами, посылаемыми в провинцию, 23 января (5 февраля) 1918 г.: «Вам, товарищи, предстоит трудная, но благодарная, как я уже сказал, работа: наладить хозяйство в деревне и укрепить Советскую власть. Но у вас есть помощники, ибо мы знаем, что каждому рабочему и крестьянину, живущему собственным трудом, сознание подсказывает, что вне Советской власти спасения от голода и гибели нет. А мы можем спасти Россию. Все данные говорят, что в России имеется хлеб, и он был бы, если бы был своевременно взят под учет и справедливо распределен» Ч
Простые, деловые слова. Никаких приемов выразительности. А впечатление сильное. За счет чего? За счет того, что оратор логически размышляет перед слушателями, говорит о вещах, близких и понятных им.
Не нужно думать, что каждая ораторская речь непременно требует тропов и фигур. Если оратор обходится без них и речь его достаточно выразительна, не нужно искусственно наполнять ее сравнениями.
1 В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 35, стр. 325.
<<<---
