Cтарый 4емоданКнига вторая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
После трескучих морозов и затяжных буранов несказанно хороши бывают февральские оттепели. Люди знают, что еще не весна, что будут еще не раз стоять над землей неподвижные холодные туманы и бесноваться непроглядные вьюги. И может быть, потому-то так дороги эти редкие теплые дни.
В полдень начинаются капели. Не часто и как будто нехотя скатываются с крыш первые капли и падают в сугробы нанесенного буранами снега. Они летят до земли медленно, продолговатые, синевато-прозрачные. Вечерами под крышами повисают сосульки. Горящий закат окрашивает их в оранжево-золотистый цвет, и тогда искрятся карнизы домов, отделанные причудливой хрустальной бахромой.
В оттепель Матвей любил бывать в волченорском кедровнике. Кедровник был в пяти верстах от села. Он рос по склонам холмов и бере-
7
гам едва сочившихся ручейков. Кедры были один к одному, все как на подбор: высокие, сукастые, с мягкой зеленой хвоей. Ветвистые макушки деревьев закрывали небо, и в кедровнике всегда было сумеречно и по-таежному уютно. Верст на десять тянулся кедровник и на редкость был плодоносен. В праздники волченорские мужики и бабы выходили на улицу непременно с орехами. Щелкать семечки в Волчьих Норах считалось последним делом. В других селениях завидовали волченорцам и называли их не иначе как орешатниками. Да и как не позавидовать! Волченорцы сбывали орех скупщикам, и это заметно увеличивало крестьянские достатки. Особенно выручал орех бедноту.
Кедровник берегли всем народом. Каждый от мала до велика знал: за одну шишку, сбитую не в указанное время, выведут все семейство виновного на сход, и тогда быть великой беде.
День выхода в кедровник назначали на сходке. Верно, с недавних пор не одни волченорцы были хозяевами кедровника. Уже лет десять на северной опушке живут переселенцы, приехавшие из Курской губернии. Два поселка выстроились в трех верстах один от другого, и волей-неволей пришлось волченорцам уступить часть кедрача новоселам.
С тех пор волченорцы через гонцов сообщали новоселам о дне выхода в кедровник.
Это происходило в последних числах августа. На рассвете раздавались три гулких удара в большой церковный колокол. Пешие и конные волченорцы, обгоняя друг друга, целыми семьями устремлялись в кедровник.
На опушке их встречала стража. Стража состояла из своих, каждого знала в лицо и зорко следила за тем, чтобы кто-нибудь чужой не проник на шишкобой.
Трое суток, с короткими перерывами на ночь, в кедровнике стоял гул. Шишки сбивали, ударяя о стволы кедров барцами — полуторапу-довыми лиственничными чурбаками, насаженными на длинные жерди. Потом в кедровнике все стихало до будущего шишкобоя. Осенью по опушке бродили бабы и ребятишки, собирая рыжики, но в глубь кедровника не заходили: там грибы не водились.
В февральские оттепели подтаявший снег опадал с ветвей, и кедровник зеленел по-весеннему ярко и свежо.
Матвей с трудом поднялся на крутой холм. Лыжи, обшитые оленьей шкурой, не держали и скользили назад. Отсюда, с холма, хорошо были видны уходящие к горизонту осинник и березник. Где-то далеко, из-под горы, легким дымком курился новосельческий поселок Ягодный. В лесу было тихо, но вершины кедров шумели нескончаемо и так же убаюкивающе, как в Юксинской тайге.
Матвей остановился, вытащил из кармана брюк кисет и, завертывая цигарку, засмеялся.
8
— Чудачка! — сказал он вслух, улыбаясь сам себе и посматривая то на кедровник, то на простиравшиеся перед ним бельники.
Час тому назад он повздорил с женой. Увидев, что Матвей вытаскивает из амбара лыжи, Анна спросила:
— Не то в кедровник?
— Туда, Нюра.
— Будто, кроме этого, и дела нет. Снег вон со стайки сбросил бы... корова, того и гляди, в капелях купаться будет.
— Рановато, не весна еще... А денек сегодня отменный. Лесным воздухом подышать захотелось. Лесной я человек, Нюра!
Анна вспылила:
— И для этого день терять? Захотелось — так выйди вон на зады, в бельники, и дыши сколько хочешь.
— О делах я знаю, Нюра. Ох, дела, дела эти! — задумчиво произнес Матвей.— А бе резник неподходящ для меня. Духу в березе того нет. Вот кедр, сосна, пихта с елкой — другое дело. Приди в крещенские
9
розы — все равно носом дух смолевой учуешь. Бывало, на Юксе мой живем с дядей и все таежным запахом наслаждаемся.
Матвей собирался сказать еще что-то такое же восторженное о род-й тайге, но Анна перебила его:
— Что ж, от этого таежного духу в твоем кармане прибудет или страя телка на двор придет?
— Тьфу, будь ты неладна! — с сердцем проговорил Матвей.— •о же, оттого, что я день дома просижу, у тебя во дворе еще одна телка ибавится?
Анна круто повернулась и ушла в коровник. Через минуту она икнула оттуда вдогонку мужу:
— Другие мужики не разгуливают без дела, оттого, может, и ло-[тся у них амбары от добра.
...Теперь Матвей стоял на холме, смотрел на зеленые кедры, на го-ie прутья берез и, вспоминая разговор с женой, улыбался.
— Чудачка! — повторил он вслух.
Преимущество кедровника перед березником было настолько оче-дным, что слова жены о прогулке в бельники показались ему [ешными.
Он докурил цигарку, снял из-за спины ружье и, повесив его на :ечо, побежал, оставляя за собой широкие лыжни. Спешить было куда. Но ему хотелось бежать быстро, напряженно, как он бегал гда-то в Юксинской тайге по свежему следу лисицы. Ружье тут тоже чти не требовалось. Люди так старательно опустошили кедровник щи шишкобоя, что зверям и птицам ничего не оставалось, и они гур-вались в других местах. Правда, иногда с бельников сюда прилетали глотать кедровой хвои тетерева, и Матвей надеялся на счастливый учай. Ловко скользя на лыжах между деревьями, он скатился в лог увидел на одном кедре ворону. Тетерева не попадались, а выстрелить телось. Он снял с плеча ружье и привычным движением приложил жу к плечу. Ворона, распустив крылья, упала на землю, и не стихло де короткое зимнее эхо, как послышался отдаленный говор людей, атвей сдвинул черную папаху на затылок и прислушался. В кедров-[ке зимой редко бывали люди, но они могли тут быть, и этому не едовало удивляться. Матвей торопливо закинул ружье на спину побежал на говор.
Он ложбиной обогнул лесистый, недоступный холмик и вскоре язался там, где только что разговаривали люди. Ходили они без лыж, следы показывали, что было их трое. Сожалея, что людей уже нет, атвей пошел по их следам. В этакий теплый день приятно было бы третить здесь кого-нибудь, угостить табачком из своего кисета и засти неторопливый разговор о житье-бытье. Матвей прибавил шагу быстро выбежал на опушку кедровника, но люди его не ждали. По не-
10
торной дороге в сторону Волчьих Нор удалялись легкие сани, и опознать тех, кто ехал, было уже невозможно.
Матвей стоял, думая: «Что они тут делали? Кто это?»
Ничего не решив, он пошел в глубь кедровника. Только спустился под горку, из-под ног выпорхнул косач. Матвей выстрелил влет. Косач упал в снег, недвижим, как черный камень. Матвей подобрал его и, зная, что косачи не летают в одиночку, осмотрелся. Совсем неподалеку от него на высоком кедре сидели еще два косача. Прячась за деревьями, Матвей подкрался к птицам и убил еще одну.
2
Домой Матвей возвращался довольный. Два косача — невелика добыча, а все-таки завтра будет вкусный обед и Анна не станет больше упрекать его за потерянный в хозяйстве день.
Дома оказался гость. На лавке у окна сидел Дениска Юткин. Гость был редкий. С тех пор как Матвей подбил мужиков не возить хлеб на мельницу к Юткиным и Штычкову, Евдоким запретил своей семье бывать у Строговых.
Дениска сидел в полушубке, но без шапки, всклокоченный и мрачный. Возле него стояли Анна и младшая дочь Маришка.
Не заметив вначале, что Дениска в слезах, Матвей шутливо проговорил:
— Денис Евдокимыч! Друг ситный, ты как это отважился прийти к нам? Не тайком ли от отца? Смотри отлупит!
— Не стращай, он уже отлупил его,— сказала Анна и, нервно шагая по прихожей, проговорила взволнованно:— На старости лет совсем с ума сходит!
Внимательно посмотрев на Дениску, Матвей понял, что тут не до шуток.
— Ну-ну,— проговорил он больше для себя и, помолчав, спросил Дениску:—За что это он тебя? Ты, кажется, теперь не парнишка, женить, поди, нынче станет.
Дениска отвернулся к окну и сказал срывающимся голосом:
— Нету мне жизни в том доме, Матюша. Извели меня. Еще раз тронет — повешусь... или в работники уйду.
Матвей сел рядом с Дениской, похлопал его по плечу:
— Ты умирать погоди. Это всегда успеется. А насчет того, чтобы уйти в работники... Что ж, это дело. Вижу, Денис, другой ты породы. Не сладить тебе с отцом.
11
<<<---
