RSS Выход Мой профиль
 
Федор Глинка. Письма русского офицера. | ПИСЬМА ИЗ ПОЛЬШИ

ПИСЬМА ИЗ ПОЛЬШИ



Минск. 23 Марта
Проедешь Оршу, Дубровну, Борисов, Минск и ничего не заметишь, кроме бедности в народе и повсеместного разрушения — неминуемого последствия войны! Представьте себе длинное, почти беспрерывное протяжение дремучих лесов по обеим сторонам дороги, и вы будете иметь понятие о дороге к Минску. Сколько надобно времени, сколько надобно рук, чтобы превратить сию лесистую, угрюмую в цветущую и населенную сторону!.. Минск, стоящий на берегах реки Свислочи, текущей в Березину, довольно изрядный город, но в весеннее время так нечист, что я не могу надивиться, как могут люди дышать столь вредным и тяжелым воздухом?
Большая часть жителей состоит из евреев. Они не орут, не сеют, но кормятся и богатеют. Чем же? Проворством и промыслами!
Мы едем на почтовых, езда неспора: везде остановка! В каждой станции увидишь стену, оклеенную большими и малыми, в лист и четвертку печатными бумагами, непроницаемыми щитами для содержателей станций (большею частию жидов). Но в десяти печатных листах нет десяти строк в пользу проезжающих. Нет никакого равновесия между правами смотрителя и путешественника. Первый, ссылаясь на свои стенные учреждения, всегда находит способы стеснить, остановить и обидеть; а последнему предоставляется посылать жалобу на несколько сот верст в почтамт и никогда не знать, удовлетворен ли он или нет! Люди, сочинявшие сии строгие постановления в тишине великолепных кабинетов, конечно, никогда не езжали под именем простых офицеров или бедных путешественников. Побывав в когтях станционных хозяев, они заговорили бы совсем другим языком!

24 Марта. Минск
Знаешь ли ты существа, которым отец— воображение, а мать — ложь? Они невидимы, но слышимы. Будучи ничем, составляют нечто. Не имея ни ног, ни крыльев, быстро ходят и летают из страны в страну, из области в область. Ничто не может так восхитить или опечалить душу, возмутить или успокоить чувства, как они! Им нет нигде преград. Они втесняются в каждую дверь, садятся в кареты, бросаются в скачущие почтовые повозки, кружатся в обществах и носятся по свету. Но полно, говоришь ты, сплетать загадки: кто эти существа? Слухи! Нет ничего вреднее распространения пустых вестей и слухов. Теперь Польша наводняется ими, и между тем как русские завоевывают Францию штыками, здесь губят их слухами. Трудно ладить с людьми неблагорасположенными: они толкуют все в свою пользу!
П. П. Вся здешняя сторона еще с самых давних времен была принадлежностию России. Минск то к Полоцкому, то к Смоленскому княжеству принадлежал попеременно. В 1066 году город сей был взят и жестоко наказан за вероломство князьями русскими, детьми Ярослава.

27 Марта. М. Смургони
Мы не едем, а тащимся. Дорога ни на санях, ни на колесах! Туманное небо, воды, шумящие под снегами, беспрерывные леса, развалины домов и разоренные французами села: вот что представляется глазам нашим! Много надо времени, чтоб изгладить следы войны! Между Минском и Сморгонем в нескольких местах цепи холмов, пересекая дорогу, образуют твердые и выгодные военные позиции. В Сморгонях видишь небольшое довольство, порядочные дома и свежие лица: а причина? Торговля! В двух верстах отсюда течет Вилейка, по которой сплавливают брусья чрез Вильну и Ковно по Неману в Пруссию. Дремучие здешние леса еще долго будут доставлять способ к такому торгу. Взамен за проданное промышленники привозят красной товар, вина, сахар и прочие произведения.
Наполеон в быстро-поспешном бегстве своем из России ночевал в Сморгонях. Сегодня проехали мы Молодечно, где написано, столько шуму наделавшее, 29 известие из французской армии.
Люблю видеть людей, хранящих закон, нравы и обычаи праотцов своих. Теперь смотрю на тех, которые молятся, живут и действуют точно так, как молились, действовали и жили предки их за 2000 лет. Мы останавливаемся у евреев, содержателей гостиниц, и в это время торжествуют они важное празднество свое: исход из Египта. Согласись, друг мой! что Моисей был великий законодатель! Он так умел скрепить израильтян узами уставов, обрядов и обычаев, что без государя, Отечества и прав, рассыпанные по лицу земли, они все еще составляют народ.
Они заблуждаются... согласен! Но для чего мы, просвещенные, не столь постоянные в законе, основанном на истинах непреложных, как они в своем заблуждении? Вот что должно нас устыжать! Чем богаче еврей, тем строже и ненарушимее исполняет он даже малейшие обряды свои. У нас, напротив, богатство, смеясь, попирает златою стопою уставы веры и обычаи праотцов.

28 Марта. М. Медники
Нет ничего несноснее в дороге, как препятствия и остановки! Несколько раз останавливала нас порча брички, а теперь, как назло, переломилась ось! Останавливаемся в м. Медниках. Французы не только разорили, но сожгли и прах помели этого несчастного местечка. Нет и следов жилья! Здесь есть весьма древний, как говорят, современный Вильне замок. Все старинные крепости польские и самая важнейшая из всех — крепость нравов, очевидно, рушатся и исчезают.
Здесь опять случилось нам остановиться у еврея, в доме которого понравилась нам необыкновенная опрятность и чистота. На сей раз собралось здесь несколько семейств, и я видел прекрасные и презначу-щие между ними лица. Некогда девы израильские славились красотою, а мужи их сановитостию. Гремящий голос пророка Исайи упрекал первых в надменности и нерачении о добродетелях домашних, а последних в корыстолюбии и других пороках, свирепствовавших в Иерусалиме. Развращенный град сей не хотел , внимать гласу вдохновенного учителя и что он теперь? Не те люди, но страсти и пороки те же! Прими Европу за Иерусалим и пожелаешь, чтобы она чаще заглядывала в Библию, чтоб от одинаковых причин не произошли одинаковые следствия!.. Читаете ль вы Иова, спросил я у хозяев? Читаем, отвечали они, когда нам бывает грустно. Так, всякий несчастный должен непременно читать Иова!
Между тем ось подделана. Мы непременно чрез часа два, много чрез четыре, будем в Вильне. Там отдохну от несносной дороги, встречу знакомых, обниму лучшего из друзей моих, брата Владимира, и мало ль еще чего хорошего думал я, идя садиться в бричку. Дорога так изуродована, что по ней ни пешком, ни на коне: однако ж, едем!

БЕДНАЯ КОРЧМА, БЛИЗ ВИЛЬНЫ. НОЧЬ
Сквозь шум весенней непогоды слышу звон колоколов в городе и при слабом мерцании луны вижу ос-троглавые высоты, которые, подобно рядам исполинов, стоят на вечной страже сидящей в долине Вильны. Кажется, слышу, как город движется, шумит и разговаривает—переношусь в него воображением, но не могу быть в нем! Опять остановка, сломалась другая ось! Все мечтания исчезли, все надежды молчат! Не так ли, друг мой! И на пути, чрез поле жизни, одно мелкое, непредвиденное обстоятельство подрывает на воздух все, что ни строим в уме! Не так ли среди быстрейшего стремления к цели останавливаемся внезапно и среди пламеннейших желаний цепенеем! Ах, кто успел насмотреться, как вянут прелестнейшие радости, как умирают лучшие надежды людей, тот никогда не положится на будущее и не станет делать расчетов вперед! Опыт! Опыт спасителен для жизни!.. Но вместе с опытом заходит в сердце грусть! Где вы, златые дни моей юности! Беспечное время мечтаний и надежд! Тогда не умел я еще читать в будущем... Теперь, брошенный в бури жизни, прикупил себе ума бедами... Теперь стал, правда, я умнее, но стал ли ты счастливее? — говорит, вздыхаючи, сердце.
Что же отвечать на вопрос? Что отвечать! Молчать и читать чаще о напрасных ожиданиях философа Гарве!..

Вильна, 1 Апреля
За 509 лет пред сим Гедимин, князь литовский, расчистив дремучие леса, основал Вильну на берегах рек Вилии и Вилейки. И вот уже пять веков как, повинуясь основателю своему, не оставляет она своего места: растет, богатеет, ширится, но все в своей долине, не смея взойти на горы, смыкающиеся вокруг нее кольцом. Вильна — один из лучших городов в России, она почти вся каменная. Дома пространны, улицы тесны, площадей мало. Все почти военные дороги проходят теперь чрез сей город, а потому он чрезвычайно многолюден. В нем и всегда считалось до 25000 жителей. Притом Вильна средоточие торговли всего здешнего края. Хлеб, воск, лес строевой и даже мачтовый отпускается отсюда вплавь по рекам в Кенигсберг, Ригу и Мемель. Зато деятельность в городе неусыпна, улицы кипят народом. Все дома в тесном соседстве, многие построены сплошь под одну крышу. В этот раз застали мы Вильну спокойною, в чистоте и опрятности, а за год пред сим завалена была она тысячами трупов мерзлых французов: каждый день нагружали ими сотни подвод. Я никогда не видал в большем уничижении человечество!

2 Апреля
Только что мы дали о себе знать брату Владимиру, находившемуся за сорок отсюда верст при своей роте, и он уже здесь! Он выехал на дрожках, потом скакал верхом, а во многих местах принужден был итти пешком: так дурна дорога! Как обрадовался я свиданию с ним! Все неприятности пути награждены!.. Мы поневоле должны пробыть здесь, чтоб дорога хоть немного получшела. Здесь люди живут весело: поляки и русские, кто кого перещеголяет гостеприимством! Смольянин наш, почтенный Василий Иванович Путята, начальник здешней комиссии, прослыл другом русских в Вильне. Все русские почти каждый день у него. Из здешних граф Манучи дает вечеринки и завтраки. Здесь, к удовольствию нашему, нашли мы еще родственника И. П. Глик., полковника артиллерии. Мы были по должности и в гостях у полковника Говена, здешнего коменданта: все не нахвалятся им. Он также воспитанник 1-го корпуса. На всяком шагу встречаюсь с знакомыми офицерами и знакомлюсь с другими. У военных открыты сердца: в изгибах нужды нет.

4 Апреля
Здесь уже совершенная весна!.. хГоры первые сбросили с себя снежную одежду и зазеленели, вода хлынула в улицы и смыла весь сор, теперь их подмели и они чисты и сухи!
Тут и дома сидя видишь людей. Выглянешь из своего окна и видишь длинный ряд других. Почти в каждом прекрасное личико! Здешние красавицы любят всех видеть и быть видимы. Небольшая площадь в средине города с утра до вечера пестреет от множества гуляющих. Теперь слывут здесь первыми красавицами две сестры Г** из Жмуди. В самом деле меньшая прелестна!

УНИВЕРСИТЕТ

Я видел здешний Университет. Он известен и в Европе. Епископ Валериян Протазевич основал его в 1570 году. Спустя девять лет король Стефан утвердил

существование его. Здание Университета пространно. Мы были в библиотеке и на обсерватории: всего любопытнее последняя. С самой вершины превысокой башни наблюдают здесь за всем, что ни делается в небе. Мы рассматривали разные снаряды, инструменты, астрономические часы, смотрели в микроскопы, телескопы, зрительные трубы и заглядывали в преогромный октан, посредством которого подстерегают светила, расхаживающие в небесах, означая в точности час, минуту и секунду прохождения какого-либо из сих небесных странников чрез Виленский меридиан. Внизу показывали нам целую комнату, занятую образцами различных механических снарядов. Тут можно видеть все, что изобретено людьми к тому, чтоб самою малою силою огромные тяжести подымать и двигать. Университет сей всегда находился и теперь состоит под управлением иезуитов.
По двумстампятидесяти ступеням взошел я на самый верх колокольни Св. Иоанна, откуда весь город, со всеми его церквами, монастырями и замками как на ладони... Вчера поутру смотрел оттуда на Вильну, опоясанную цветущими холмами. Она еще спала, когда я взошел наверх. Сперва любовался я картинами небесными, потом оглянулся на земные. Я видел, как Вильна просыпалась. Начали растворять ворота, вышли мести улицы, потом отворились окна — и резвые ветерки бросились целоваться с красавицами и нежным дыханием освежать их расцветающие груди и лелеять мягкие кудри. Сегодня обошли мы с братом Владимиром весь город по горам, любовались течением Вилейки и мечтали о древности, отдыхая на развалинах старинного замка, в котором некогда русские защищались с необычайным мужеством против Казимира II, отнявшего у них завоеванную ими Вильну. В 1658 году, когда знаменитый Хмельницкий вырвал уже Малороссию из рук польских, войска казацкие вместе с воеводами царя Алексея Михайловича брали Вильну и победоносное оружие свое подносили даже к берегам Вислы.
Мы были в русском лазарете в Вильне и хвалили, и любовались, и дивились: какая чистота! Какой порядок! Какая внимательность к больным! В сем лазарете и самый строгий наблюдатель, кажется, не найдет ничего такого, чего бы нельзя было похвалить.

ДОМ МИЛОСЕРДИЯ
«Взгляните на одно из здешних заведений, которое мы считаем украшением нашего города»,— сказал мне граф*** и вызвался проводить в Дом Милосердия. Мы прошли несколько улиц. Надпись на одних воротах останавливает нас: вот она: «О вы, которых жестокая судьба или превратность непостоянного счастия лишила всех способов наслаждаться жизнию, всех средств существовать в мире, не предаваясь отчаянию, придите в дом сей, отверзтый для вас! Здесь не найдете вы роскоши, но покойный одр, насущный хлеб и совершенную независимость от жестокосердых людей предлагает вам здесь сострадание братий ваших, по священному глаголу: блаженни призирающие на нищих и убогих!»
Что изображено в надписи, то выполнено на самом деле в доме. Он довольно пространен, чист, светел и покоен. В несколько рядов стоят опрятные постели, между ними столы. Впрочем, все просто. Тут увидишь всякого роду несчастных: израненных, калек и просто нищих. Для сирот особые покои и учителя. Тут, между прочим, лежит жена одного русского унтер-офицера, у которой французы перебили ноги и выломали рукл.
Мы видели их кухню, хлеб и кушанье: все очень хорошо. В особых котлах варят румфордов суп, который отпускают и на дома к бедным. Устроители сего заведения старались сколько можно меньшими способами принести сколько можно более пользы. Например: печи здесь сделаны по новейшему изобретению, требующие самого малого количества дров. Дым, выходящий из них, не пропадает: он вьется по трубам вокруг больших чанов и нагревает воду. На дворе прекрасный колодец, всякому дозволено посредством насоса накачивать себе воду, но гидравлик устроил хитрость в пользу бедных. Тот, кто вызывает из колодца воду, ничего не примечает, а между тем, покуда он нальет себе одно ведро, два ведра бегут невидимо по нарочно устроенному латоку в кухню к бедным. Вот истинное добро! Оно так скрыто, что и тому, кто его делает,— незаметно!
Кто же виновник этого вообще столь полезного заведения?
Прекрасный обычай польских женщин.
«Едва некоторые лучи христианского учения блеснули в Древнем Риме, как женщины первые открыли сердца свои к принятию спасительных правил божественного учения сего. Они показали пример дотоле невиданных добродетелей. Знаменитейшие жены из позлащенных чертогов ходили посещать бедные хижины собратий своих. Они насыщали алчущих, утешали скорбящих и собственными руками, достойными управлять скипетром, перевязывали раны страждущих в больницах»-
Так говорит Томас в похвальном слове своем женщинам.
Вероятно, что сей древний обычай первых христианок перешел и к полькам. Есть несколько дней в году, в которые самые знатнейшие из них ходят по домам, каждая в своей части города, и предстательствуют в пользу бедных, и просят, и кланяются, и не стыдятся. Они заходят в хижины и палаты, принимают копейку и червонец. Пред всяким смиряются, за все благодарят. Вчера графиня 3 **, имеющая несколько сот тысяч доходу, сама ходила по улицам пешком и коледо-вала для бедных. Смотри, как здесь богатство услуживает бедности!.. Сегодня младшая Г**, в сопровождении одной престарелой родственницы, в черном бархатном платье, с серебряным блюдом в руках и с черным флеровым покрывалом, сквозь которое алело прелестное личико ее, вошла к нам в комнату, и став прескромно у дверей, поклонилась очень низко на все четыре стороны. «Люди чувствительные! — сказала она,— я приемлю смелость предстательствовать за несчастных братий наших, которых бедность лишает всех способов жить и радоваться жизнию! Счастием почту себе сообщить, дары благотворительности вашей страждущему человечеству!» Не нужно было и сих слов. Один взор красоты покорил все сердца ее воле. Брат Владимир высыпал весь свой кошелек: в нем случилось 30 червонцев. Всякий из нас отдавал все, что только мог, и прекрасная предстательница за бедных возвратилась с полным блюдом золота и серебра. Вот на какие деньги основан и содержится Дом Милосердия! Разумеется, что к сему приобщаются и другие разные вклады. Недавно знатнейшая из здешних женщин княгиня*** давала семейственный концерт в пользу этого дома. Она играла на фортепиано, дочери пели, собрано много золота и все для бедных.
Все такие и подобные сим поделы богатства с бед-ностию уравновешивая благосостояние людей, напоминают о тех священных временах, когда юные христианские общества удивляли добродетелями своими за-блуждеиный в поклонении идолам свет. Знаешь ли, отчего в церквах наших одно отделение называется трапезою, отчего получили начало свое просфоры? В трапезе богатые люди угощали бедных сытным столом, а просфоры раздавались неимущим в виде больших и самых вкусных хлебов. Из сих священных хлебов вынимались частицы (антидор) для принесения в жертву Божеству. (Смотри книгу: Изъяснение на Литургию). Таким образом, в те счастливые времена и бедность почиталась чем-то священным, к ней имели уважение знаменитейшие в обществах люди. Кто не порадуется, видя хоть оттенки тех благих обычаев в нашем, правда, просвещенном, но крайне развращенном веке?

ДОРОГОВИЗНА
Дороговизна в Вильне так велика, что без великодушного вспомоществования благотворительных людей люди бедные должны бы непременно исчезнуть от нужд и голоду. Друг мой! Дороговизна стоит нашествия неприятелей! Она также наводит уныние на все сердца, объемлет первейшие потребности в жизни и погружает целые семейства в сетование и скорбь. Где делись те счастливые времена и давно ль они были? Не более как за 100 с небольшим лет,— когда за две копейки можно было купить то, что теперь вряд купишь ли за рубль! Ты смеешься! Но это истина: я до* кажу это исторически. При царе Алексее Михайловиче несколько сот шотландцев, гонимых за веру, переселились в Россию. Гостеприимное Отечество наше приняло странников, как родных сынов. Один из них— Петр Гордон, бывший уже генерал-лейтенантом в российской службе, живя в Киеве, вел подробные записки всем своим домашним расходам. Ему понадобилось 70 аршин лучших лент, что думаешь он заплатил за них тогда? Поверишь ли: 1 рубль 20 копеек! За курицу и утку платил он по копейке, за гуся и индейку по две, а теперь все эти вещи рублевые! Как переменчивы времена! Но количество вещей не убавилось: отчего так возросли на них цены? Об этом надо много толковать, однако же, мне кажется, что главнейшими причинами всех беспорядков суть: мода и роскошь. Эти два чудовища делят между собою все достояния нынешних обществ.
6 Апреля
«Париж взят!» — весть сия распространяется в городе. Русские в восторге, поляки смотрят Сентябрем!.. Эта весть укусила их за сердце. Площадь, где гуляют, вдруг опустела, все присмирели в домах. Известия о взятии Парижа получены с нарочным из Кенигсберга. Русские вошли в столицу Франции 19 Марта 1814. Император Александр I ввел сам войска свои в Париж, а слава введет его во храм бессмертия. Думают, однако ж, что война еще продолжится, ибо Наполеон не в руках...
7 Апреля
Мы пировали сегодня у брата Владимира. Мысль, что русские в Париже, приводила всех в неизъяснимый восторг. В доме играла музыка, народ столпился под окнами. Вспомнили празднество Фрауштатское и начали бросать деньги, которые чернь хватала с неописанного жадностию. Один русский солдат с простреленною ногою замешался в толпе. Его тотчас зовут наверх. «В пользу русского раненого солдата!» — говорит хозяин и ставит блюдо, положа на него несколько червонцев. Все сыплют и в одно мгновение собралось 250 рублей, на то же блюдо ставят стакан пуншу, и все сие подносят в дар израненному воину, который, не веря глазам своим и не зная, что говорить от восхищения, молится только Богу и кричит: ура!

Чрез два дня Вильна будет освещена. Начнутся пиры и празднества, но война еще не кончена и мы спешим далее. Прощай в Вильне!
9 Апреля. Станция
Вырвавшись из Вильны, наполненной шумом многолюдства, стуком карет, толпами движущегося народа, радостию русских, смущением поляков о взятии Парижа, мы поехали в Варшаву. Добрые приятели проводили нас далеко за заставу.
От Вильны до Лиды дорога лесиста, далее поля и много воды. Рощицы, перелески, деревни и господские домики и дома составляют прекрасные картины. Дорога песчана, земля камениста, климат прелестный, здесь уже сеют! Соловьи поют полным свистом. Небо ясно, воздух чист. Природа, как пробужденная от сна красавица, сама, кажется, любуется собою! Как сладко, как утешительно действуют на душу красоты природы! Если буря зашумит в сердце твоем, выдь в поле, в тихий весенний вечер: ты сам не заметишь, каким образом утишится волнение страстей, где денется грусть! Возвратишься домой с какою-то неизъяснимо-сладостною задумчивостию, мечтая о погасающей заре и восходящем месяце. Как милостив Бог! Он всем равно позволяет любоваться картинами своего неба и утешаться прелестями весны.
10 Апреля. Гродно
Гродно гораздо меньше и малолюднее Вильны, но зато окрестности ее несравненно красивее. В Вильне на одной улице увидишь больше народа, нежели в целой Гродне.
Нас перевезли через Неман, он быстр, светл и величествен. Давно ли был он пограничною рекою? Теперь русские раздвинули границы до Вислы и за Вислу, а славу свою расширили по всей земле.
Сколь удивительных, сколь неслыханных происшествий был ты свидетелем, величественный Неман1 Пространно и шумно течение твое теперь, а придут, придут времена, когда сольются лета в столетия и веки утекут в вечность, что и ты, река великая! Сделаешься малым ручейком и, может быть, исчезнешь в глубоких песках! Но не исчезнет слава моего Отечества, слава Александра I! Не исчезнет, если история успеет передать ее векам и народам. Проснитесь, Тацит, Фукидид и Миллер! Ваш ум, ваше сердце и ваше перо необходимы для описания чудеснейших подвигов наших времен.
Все пространство к Гродне и Белостоку полисто, деревеньки маленькие, земля песчано-камениста, но плодоносна. В ином месте не бывает столько колосьев на нивах, сколько здесь малых и больших камней. Трудолюбие немецкое прибрало бы их к месту: да у него, правда, много рук, а тут их мало! Речки здешние быстры и берега их высоки.

Станция за Белостоком
Мы проехали Белостокскую область. Область прелестная, но почти пустая! Природа отменно живописна, красивые холмы, быстрые речки, обширные долины, деревеньки и рощицы, быстро мелькая в глазах скачущего на почтовых, составляют цепь прекрасных сельских видов. Здешние леса — рощи, а рощи — сады. На мшистых развалинах древних лесов цветут и зеленеют новые стройные рощицы. В одном месте видишь семью молодых березок, собранную вокруг старого дуба, их прадеда. В другом: кущи яблонь и вишен среди истлевающих пней. Везде просеки и просади, по сторонам зеленеют еловые рощи. Здесь, как видно, по множеству огромных утлых пней, были некогда дремучие леса, веки, секира и огонь истребили их. Здесь все возрастает из разрушения и пепла в новом и лучшем виде. Но не ищите тут ни замков, ни господских домов, ни великолепных храмов и зданий. Здесь люди, кажется, только что приготовились было жить, ад дохнул войною и все опустело! Местечек, однако ж, довольно.

Город Белосток
Прелестнейший городок, погруженный в густоту зеленых рощей. Кажется, что какая-нибудь волшебница взяла его из средины Германии и перенесла сюда. Дома одни других красивее. Липовая улица отличается от прочих, но теперь город, как мы его видели, можно назвать только прекрасною гробницею. Из каждого окна выглядывают бледные лица, смерть и болезни, кажется, перебегают из дома в дом. Большая часть домов превращена в военные больницы. Здесь есть огромный замок с прекрасными садами.
В Тихочине переехали мы угрюмую Нареву, которая здесь в пространном разливе топит окрестности. Длинное протяжение лесов, обширные воды и красный месяц утопающий в пасмурно-синих волнах: все это вместе составляло ночную, Оссиянов-скую картину. Места сии небогаты ни жителями, ни населением, но они богаты воспоминаниями. Мы проехали Остроленку, и с почтением остановились в том поле, где сражался сын величайшего из героев с мужеством, достойным отца. Я говорю о покойном молодом Суворове, отличившем себя в битве при Ост-роленке в 1807 году. В Тихочине в первый раз заплатили мы прогоны серебром, это значит, что мы въехали в герцогство Варшавское. Теперь уже везде плата одинакова, и везде одинаково для путешественников тяжела. В России несравненно и скорее я сходнее ездить на почтовых!
Вот и Пултуск! Где, кажется, в первый еще раз в жизни своей разбит был Наполеон. Генерал Бениг-сен первый имел славу задеть его за сердце русским штыком. Проезжая мимо, я окинул взглядом поле сражения. Левое крыло наше (думаю) опиралось на Нареву, по берегу которой извивается и дорога, правое крыло терялось в лесах. Пред лицом войск чистое поле — разгул для конницы, слава для Кожина! Отсюда поведи войну вправо, по дороге в Северную Пруссию до самого Кенигсберга.
Вот маленькое местечко Сиротск, при слиянии больших рек Буга и Наревы. «Отчего так быстро катишь ты волны свои, широкая Нарева! Зачем ломаешь леса и раздираешь горы, пролагая сквозь все препятствия путь свой? Далеко слышен шум твоего
266
нетерпения, к кому стремишься так? Там величественный Буг, сей светлый сын полей Волынских, спокойно протекая, ожидает в объятия к Себе кипящую На реву, невесту свою. Здесь (у Сиротска) слились они, смешались волны, зашумели и потекли по холмам и долинам, не зная берегов. Но недолго потекут они вместе! Уже Висла, река древняя, открывает хлябь свою и готова поглотить неразлучных под гремящими стенами нового Модлина!» Так скажет, проезжая, стихотворец, придающий всему чувства и жизнь! Воин, смотря на скорую по слиянии кончину сих двух рек, скажет про себя: так два друга витязи, расставшиеся с юных лет, после многих превратностей в жизни, встречаются на поле битв, заключают друг друга в объятия, меняются оружием, стремятся к славе и вместе в могилу! «Здесь, скажет в описаниях своих историк, при слиянии Наревы с Бугом, Наполеон вздумал сделать огромные укрепления. Тысячи польских рук и миллионы злотых употреблены для этой трудной работы. Наконец возникли высокие валы, показались, погрозили и рассыпались!» Это дело очень сбыточное, прибавит внимательный путешественник, ибо тут нет другой земли, кроме песку, а песчаные валы недолго стоят!
Друг мой! падение сих валов не предвещало ли, что и скороспешная слава основателя их рассыплется как они? Впрочем, твердое положение Сиротска защищает Варшаву с лица от Праги, а Модлин надежно оберегает ее с левой стороны. Реки, текущие в Вислу, широки, пространства, орошаемые ими, лесисты и болотисты: сколько природных оборон имеет Польша! Сколько способов для оборонительной войны и сколько выгод для торговли! Сия последняя оживает, несмотря на горящую в пожаре Европу. Плоты и барки плывут по течению. Белокрылые оуда летают по разливам вод. Торговля придает како^-то вид жизни сим безмолвным наводнениям и лесам.
Варшава, 18 Апреля
Переплывя Вислу, также широко распахнувшую воды свои за берега, мы очутились опять в Варшаве. Здесь после всех превратностей с 1812 года, после
267
всех неисчислимых трудов и опасностей, увиделись мы с братом Иваном, служащим адъютантом при князе Д. И. Лобанове.
Высмотри и пересмотря Варшаву два раза, в третий не найдешь в ней ничего любопытного. Это книга, которую больше двух раз не читают. Но то, о чем удостоверились мы совершенно в Варшаве, так важно, дивно и единственно, так чудно, любопытно и приятно, что кажется с самых давних времен еще ничего подобного не бывало. Восхищайся, друг мой! Уже великий, страшный, могучий Наполеон нигде, а храбрые русские везде!
«Старайтесь только преградить течение главной реки, тогда малые источники сами собою иссохнут»— так говорил славный наш министр Безбород-ко и так сделал ныне Александр Первый. «Бей змея по голове!» — повторял герой Рымникский, сломили голову Парижу и все буйные головы французов преклонились. Вот что значит задавить змея в его норе! «Для чего не умер я на полях Италии!» — говорил Суворов в последние минуты жизни. Вот истинно великий человек! а Наполеон не хотел умереть, хотя при последних лучах догорающей славы своей: он плакал, как дитя, о потере короны. Сбылось пророчество Лафатера: когда принесли этому почтенному мужу портрет Бонапарта, бывшего тогда только еще генералом, и требовали изъяснения будущей его судьбы, он попросил несколько времени на рассмотрение, а чрез три дня возвратил портрет с сими словами: «Он пойдет высоко, будет очень славен, но переживет славу свою!» Чудесно сбылось! Где слава разорителя царств? Умерла. Наполеон, похоронив честь и славу свою, сидит над могилою их и боится смерти и плачет!
24 Апреля
Герцогство Варшавское может быть прекраснейшим краем. Верхний слой земли кажется песчан, но под песком кроется чернозем и нивы златятся лучшею жатвою. Долины здешние так гладки, что дальние предметы на них за несколько верст открыты глазам. На берегах Вислы расположена Запасная
268
армия. Ничто не может быть умнее и полезнее, как учреждение этой армии. Под главным надзором неусыпного, благоразумного и опытного генерала князя Лобанова, новые войска составляются из рекрут, образуются, учатся и, как рой из ульев, идут вперед заслонять грудью своею проломы в полках. От Су-хачева до Ловича течет река Бзура, которой правый берег, состоя из беспрерывных холмов и возвышений, может пригодиться в военное время для крепкого стана и прочего.
Лович — преизрядный городок. Доселе принадлежал он Даву и с округом своим из 75000 душ приносил ему огромный доход.
Здешние крестьяне-извозчики одною вожжою управляют четырьмя конями. Вместо действия вожжами они говорят лашадям. Извозчик закричит: ге-кса! икса! и лошади тотчас поворачивают вправо или влево. Скажи лошадям своим, чтоб они скорее бежали, говорили мы, но этого слова на конском языке не было: оно было в руках извозчика. Сухачев, Лович и Лончиц, городки, расположенные на возвышенных холмах, среди гладких, как ток, полей, доставят большие выгоды в войне, если их укрепить. Они могли бы составить ряд преград на одном из путей к Варшаве. Вся сторона к Унеиову более и более лесиста. Варта, текущая чрез Познань и впадающая в Одер под стенами Кюстрина, есть сокровище для герцогства: она доставляет ему сообщение с Пруссиею и Балтийским морем. Оживающая торговля уже приготовляется загребать золото и богатить свои области. Все пространство за Вартою удивительно песчано и довольно лесисто.
М. Доброе, за Вартою.
2в Апреля
Нам отвели ночлег подле самого местечка на мызе одного барона. Ночь была претихая. Я лег в бричке подле цветущих черемховых дерев. Вдали извивался голос соловья, вблизи пел ночной сторож. Я не спал, долго смотрел на полную луну й вслушивался в слова ночного певца. Речи песни его достойны внимания: вот что я запомнил из них:




СТОРОЖ ПОЕТ
Простерлись ризы мрачной нота,
И гаснет на небе заря,
И (он равно смыкает очи
У всех, от нищих до царя!

Там медь звучит — се время глас!
Возвысь свои, о смертный, мысли:
Спеши, дела свои исчисли,
Пройдет и жизнь твоя — как час!

Не бойтесь страшных привидений,
Безгробных мертвецов, теней!
В груди невинной нет смятений:
Покойно сердце дремлет в ней.

В одних злодеях совесть, ноя,
Лишает их услады сна,
Лишает сладкого покоя:
Страшна им ночь и тишина!

О люди1 Час бежит, спешите
Добро сегодня довершать,
Надежд на завтра не кладите:
Подходит к жизни смерть, как тать!

Се, звезд полки нисходят стройно!
И утру быть пришла пора:
Блажен, кто встанет так спокойно
СегоДня, как уснул вчера!



26 Апреля проезжали мы Калиш. Проедем городки: Остров, Сюльмержиц, Милич и очутимся в Силезии! По русской езде можно б в одни сутки быть из Польши в Силезии и Саксонии. Но здесь возят страх как тихо!
Около Калита стороны весьма изобильны, деревни часты, велики и зажиточны. Мужики, наши подводчики, едят ситный хлеб с сливочным маслом! Увижу ли когда-нибудь столь счастливыми земледельцев моей родины? Но разорение слишком жестоко постигло ее.
Вот уже в глазах Силезия, бросаю на Польшу последний прощальный взгляд.



--->>>
Мои сайты
Форма входа
Электроника
Невский Ювелирный Дом
Развлекательный
LiveInternet
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0