Cтарый 4емоданВЫПИСКИ, СЛУЖАЩИЕ ОБЪЯСНЕНИЕМ ПРЕЖНИХ ОПИСАНИИ 1812 ГОДА
....
ОТСТУПЛЕНИЕ АРМИИ К ВЯЗЬМЕ, ГЖАТСКУ И ДАЛЕЕ.
ДУХ НАРОДА, ВОЙСК И ПРОЧ.
Отступление армий наших продолжалось далее и далее. Все пространство между Вязьмою и Гжатском отдано неприятелю, который час от часу становился дерзостнее и наступал сильнее. Все окрестное дворянство, оставляя поместья свои, удалялось большей ча-стию в замосковские губернии. Великолепные дома стояли пусты и самые поселяне, покидая в жертву неприятелю мирные хижины, в которых родились, и драгоценнейшее наследие предков, нивы, обогащенные обильною жатвою, удалялись с семействами своими от мест их родины. Многие из сих прямо русских поселян соделали себя в полной мере достойными благодарности Отечества. Целые селения, укрываясь в густоту лесов и превратив серп и косу в оружия оборонительные, без искусства, одним мужеством отражали наглые нападения врагов. Ужас предшествовал неприятелю, опустошение сопровождало его. Каждая ночь освещалась ужасными заревами: неприятель истреблял все мечом и огнем. С горьким, неизъяснимым чувством прискорбия солдаты наши видели землю русскую, объятую пламенем, видели храмы Божии разрушаемые, иконы и алтари обесчещенные и веру отцов своих поруганною. С горестию видели они себя принужденными уступать хищному неприятелю села, города и целые области. Они разделяли скорбь, повсюду распространявшуюся, они видели уныние и слезы сограждан своих, и слышали обеты и моления их к Богу, управляющему судьбою браней. Обе армии одушевлены, преисполнены были единым желанием — желанием стать твердою ногою на одном месте и выдержав решительный бой, умереть или спасти Отечество. Есть случаи, в которых люди охотно жертвуют своею жизнию! Жертва сия тем важнее и благороднее, чем более клонится к пользе и спасению сограждан. Так и во время отступления армий каждый воин желал лучше умереть, нежели заслужить укорительное нарекание потомства.
ОПИСАНИЕ НОЧИ, ПРЕДШЕСТВОВАВШЕЙ БОРОДИНСКОМУ СРАЖЕНИЮ
С 25 на 26 Августа 1812 года, ночь, предшествовавшая великому сражению, проведена была совершенно различно в наших и неприятельских армиях. Солдаты наши, спокойные в совести, уверенные в помощи Бога, защитники правых, одни после жаркого вчерашнего боя, другие от дневных трудов, спокойно отдыхали при потухающих огнях. Глубокое безмолвие ночи, по всему протяжению стана русского, ничем не прерывалось, кроме протяжного отзыва часовых и глухого стука работающих на окопах.
Напротив того: ярко пылали удвоенные огни в стане неприятелей: музыка, пение, трубные гласы и крики наполняли отзывами окрестности. Чрез целую ночь продолжалось у них движение. Известно, что в сию ночь Наполеон, осматривая все свое войско, объявлял ему, что намерен дать решительное сражение, и говорил речи, в которых обещал мир и отдохновение в Москве, преисполненной забав и роскоши. Армия Наполеона, составленная из различных народов, разных обычаями, наречием, нравами и верою, завлеченных в дальние пределы чуждых стран не для защиты Отечества, не для возвращения свободы, но единственно по ослеплению чрез хитрости честолюбивого вождя,— такая армия имела нужду в убеждениях. Должно было льстить страстям и потакать распутству. Наполеон не щадил ни вина, ни улещений. Обещанием победы и неиссчетных выгод оной умел он очаровать многочисленное воинство свое и поощрить его к отчаянному нападению.
ПРИБЛИЖЕНИЕ АРМИЙ К МОСКВЕ
Между тем главная армия находилась уже в ближайших окрестностях Москвы. В виду сей древней столицы собран военный совет, в коем присутствовал сам светлейший князь со многими другими генералами для совещания о участи ее. Возможность не соответствовала пламенному желанию русских сохранить мать и красу городов своего Отечества, ибо столь огромный город, как Москва, не имеющий ни укреплений, ни выгодных мест для боя, почти совершенно неудобен к защите. Всякий подобный город легко может быть обойден и отрезан от сообщений вместе с армиею, которая вздумала бы защищаться в нем. А важнее всего то, что в случае отступления войск во время бою они легко бы могли разойтись по всем тем разным дорогам, на пресечении которых стоит Москва, тогда как единственное средство в то время для надлежащей обороны было совокупление сил вместе. Вот причины, которые с первого раза могут представиться всякому рассуждающему о сдаче Москвы, причины же, принятые в совете, о которых, конечно, упомянуто будет в истории Отечественной войны, суть без сомнения несравненно сих важнее. Впрочем, Москва опустелая, мрачная, унылая, не была уже тем блестящим, многолюдным, великолепным городом, которым привыкла славиться Россия. Все вельможи, все богатые люди выехали в дальние губернии, большая часть сокровищ увезена. Оставшееся купечество и толпа народа готовы были еще защищать священные стены древних зданий, храмы Божии и гробы царей российских, но, видя отступающую ар-мию, оставляя все, следовали за оною. Многие показали такие примеры пренебрежения собственных выгод и преданности к общей пользе, которые удивляли нас только в истории: эти усердные сыны Отечества сжигали собственные дома свои, дабы не дать в них гнездиться злодеям.
МОСКВА ЗАНИМАЕТСЯ НЕПРИЯТЕЛЕМ БЕЗ БОЯ
Между тем наступал решительный час, в который сия российская столица в течение двух столетий не только в стенах, но даже и в окрестностях своих не видавшая врагов иноплеменных, должна была перейти в чуждое владение. Неизменна воля свыше управляющего царствами и народами. В пламенном, сердечном уповании на сего правителя судеб, россияне с мужественною твердостию уступили первейший из городов своих, желая сею частною жертвою искупить целое Отечество. Около вечера неприятель, вступая с большою осторожностью и на каждом шагу останавливаясь, начал распространяться по улицам и занимать город.
ДЕЙСТВИЯ КУТУЗОВА ПО ОСТАВЛЕНИИ МОСКВЫ
Светлейший князь, оставя петербургскую и прочие дороги, которые из разных застав Москвы ведут в разные концы России, избрал среднюю между ими Рязанскую. Полководец не столь искусный, вероятно, устремился бы защищать и оспоривать у неприятеля дорогу Петербургскую, открыв чрез то набегам его все прочие области России, из которых армия пользовалась всеми жизненными средствами и получала подкрепления, но Кутузов как вождь, летами и опытом умудренный, сделал движение, совершенно тогдашним обстоятельствам приличное, ибо, если бы неприятель и вздумал итти на Петербург, то вся армия, ступя шаг вправо, стала бы у него в тылу, а движением влево (разумеется, когда все войска стоят лицом к Москве), войска наши могли совершенно заслонить от всех покушений неприятеля изобильнейшие губернии России.
Последствие, исполненное счастливейших для нас успехов, оправдало во всех отношениях сие искусное движение, которое, будучи спасительно для жителей, вышедших из Москвы, прикрывало также и все государственные и частные сокровища, по сей дороге отправленные.
НАПОЛЕОН В МОСКВЕ;
КУТУЗОВ СКРЫТНО ПЕРЕДВИГАЕТ ВОЙСКА, НАПРАВЛЯЯСЬ К НЕИЗВЕСТНОЙ ДЛЯ НЕПРИЯТЕЛЯ ЦЕЛИ
5 Сентября. Уже два дня владеет неприятель столицею. Армия наша кажется ему отступающею по Рязанской дороге, ведущей за Оку, Волгу и далее в беспредельность России.
Дорога С.-Петербургская обороняется отрядом барона Винценгероде, Владимирская частию отступающих по ней войск, Можайская совершенно во власти неприятеля, Тульская и обе Калужских открыты ему.
Теперь увидим, на что решится Наполеон и что предпримет Кутузов. Чтоб судить о последствиях, должно определить главную причину действий. Для сего предстоят два предположения: пришел ли Наполеон в Россию с тем, чтобы завоевать и покорить ее, или не с тем ли пришел он, чтобы, наполнив Европу громом сей единственной войны, опламеня ею многие области России и захватя наконец самую столицу, предписать выгоднейший для себя мир, не простираясь далее в завоеваниях?
Известия о состоянии армии неприятельской, уверения пленных и все прочие соображения оправдывали совершенно последнее из этих двух предположений. Наполеон оставался в Москве, и Москва, обагренная кровию, наполненная злодеяниями, неистовством и грабежами его войск, исчезла в глазах его, как великолепный призрак среди неугасимых пожаров. Что же предпринимает в сие время Кутузов? Все то, что глубокая проницательность, долговременная опытность и хитрость воииская внушить полководцу могут.
Он спешит передвинуть войска на Тульскую и Калужскую дороги, дабы прикрыть сии города как врата обильнейших областей России, из которых в то время двинулись навстречу армии большие обозы с продовольствием и много старых и вновь набранных войск.
ТАРУТИНО
23 Сентября армия, совершив благополучно все движения свои, достигнув цели, преднамеренной искусным вождем, остановилась за рекою Нарою при селе Тарутине, принадлежащем Анне Никитишне Нарышкиной.
Армия, расположенная лицом к Москве, по обеим сторонам большой дороги на правом берегу реки, имела все выгоды пространного стана, и сие есть одно из преимуществ местоположения Тарутинского пред Бородинским, в котором войска крайне стеснены были.
Крутые берега Нары, которая здесь почти такова же, как река Москва у Бородина, доставляли в некоторых местах природную оборону, а весь стан укреплен был искусством превосходным образом. Нара, текущая от Можайской чрез старую и новую Калужские дороги, близ Серпухова впадает в Оку. Если б вместо, речки Нары была тут другая большая в широте и глубине река, то воинский стан при Тарутине мог бы почесться неприступным. Однако ж все меры для соделания его таковым были приняты. Все пространство на правом крыле армии до самой Оки, пересекающей Тульскую, Каширскую и Рязанскую дороги, оберегаемо было цепью легких отрядов, ополчения всех губерний, лежащих между Волгою и Окою, выдвинуты на правый берег сей последней и расставлены в ближайшем расстоянии от реки, составляя сторожевую линию от Серпухова к Кашире, оттуда к Коломне и далее к Рязани. Извещательные стражи и маяки по. берегу устроенные готовы были тотчас развестить по всему пространству о появлении неприятеля в каком-нибудь одном месте.
Этих предосторожностей слишком довольно было для правого крыла: ибо нельзя было ожидать, чтоб неприятель сделал теперь то, чего он с самого Немана еще не делал, то есть чтоб решился обходить нас справа: он потерял бы тогда в неизмеримости русской земли, которую русские готовы были превратить в пустыню до самой Волги для того только, чтоб соделать ее гробом враждебных тысяч. Итак, оставалось заботиться о левом крыле. Взглянем на него. Село Тарутино почти на одной черте с Боровским на новой Калужской дороге и с Георгиевским, что на дороге Медынской. Извещательные отряды должны были тотчас дать знать при появлении неприятеля в этих местах, и, коль скоро открылось бы покушение его прорваться в Калугу, фельдмаршал удобно мог передвинуть косвенным путем все войска влево и силам неприятельским противопоставить свои.
В таком-то положении были русские при Тарутине. Армия, отовсюду обеспеченная, под щитом благоразумия, наслаждалась столь нужным и полезным для ее отдохновением, укрепляясь самым бездействием своим и становясь час от часу могущественнее и страшнее без пролития крови, без боя и сражений.
Около сего времени возникла другого рода война, полезная для нас и гибельная для неприятеля.
Здесь говорится о малой войне или действиях наездников.
Эти наездники (партизаны), начальствуя летучими отрядами, из разных войск составленными, имеют все способы переноситься с места на место, нападать внезапно и действовать то совокупно, то порознь, вдруг с разных сторон, или пересекая черту сообщений.
Они же могут доставлять армии подробнейшие сведения о всех скрытых и явных движениях неприятеля. Сей род малой войны, доставляя случай молодым людям поверять опытом приобретенные ими познания, и открывая воинские способности их, образует отличных офицеров. Во время пребывания армии в Тарутине она имела два отдаленных отряда: 1) генерала Винценгероде, действовавший по С.-Петербургской, Ярославской, Дмитровской и Владимирской дорогам, разъезды сего отряда двигались: около Можайска, Рузы, Волоколамска и Воскресенска. 2) Генерал-майора Дорохова, взяв приступом укрепления Вереи, действовал к Можайской дороге вперерезоной. Генералу Шепелеву поручено было, соста-вив особый отряд, прикрывать Брянск от нападения неприятеля, начинавшего уже показываться в Рославле. Известнейшими наездниками в то время были: 1) подполковник Денис Давыдов: он давно уже жил и весьма удачно действовал между Гжатском и Вязьмою, 2) Сеславин около Боровска, 3) князь Вадбольский у Вереи, 4) князь Кудашев между Серпуховскою и Коломенскою дорогами, а 5) Фигнер, прославившийся своею отважностию, появлялся в ближайших окрестностях Москвы, проходя неоднократно даже тесное пространство между ар-миею французскою и передовою ее стражею. Вообще всем отрядам предписано было держаться реки Нары. Впрочем, множество повсюду рассеянных казачьих разъездов, хотя проселками, избирали каждый для себя направления, обстоятельствам приличные.
Таким-то образом со всех сторон окруженный пламенем и войсками гордый завоеватель Москвы увидел себя вдруг осажденным в развалинах ее.
И между тем как французские ведомости, наполняя Европу шумом и молвою о непобедимой армии своей, возвещали повсюду, что гром пушек французских уже слышен в пределах Азии, что войска России истреблены уже мечом, а народы ее поражены грозным именем Наполеона, сей самый Наполеон и страшные легионы его должны были терпеть все нужды, все ужасы строжайшей осады, и простой хлеб считать выше всех драгоценностей, во множестве ими награбленных. Напрасно разные полки по разным дорогам из Москвы высылаемы были искать не побед, не лавров, но пропитания. Все они, встречая повсюду вооруженных крестьян, пики донцов и штыки русских солдат, принуждены были с горестным стоном возвращаться назад и ожидать решения судьбы своей на тлеющем пепле столицы.
Но совсем противное было в Тарутине. Войска наши, огражденные окопами, видя себя усиленными чрез ежедневно прибывающие подкрепления и чувствуя успокоение после продолжительного отдыха, час от часу становились бодрее и довольнее положением своим. Какое-то тайное предчувствие, уверяя всех и каждого, что Россия не увидит неприятеля за Нарою, возрождало прелестнейшие надежды о свободе Отечества. Радость заступила место грусти, веселые песни раздавались в полках. Вскоре открылись обильные рынки. Окрестные поселяне во множестве привозили хлеб, овощи и плоды, маркитанты торговали винами и прочими припасами, солдаты и казаки продавали лошадей и множество дорогих вещей, отнятых у неприятеля. Простые соломенные шалаши час от часу становились обширнее и покойнее. Некоторые из них имели в себе даже камины и все прочие выгоды комнат. Словом, укрепленные высоты Тарутина среди веселых отзывов музыки и пения, освещенные необозримыми рядами вечерних огней, представляли вид не простого воинского стана, но некоего великолепного города.
НАПОЛЕОН, ОБМАНУТЫЙ В МЕЧТАХ СВОИХ
Как жестоко обманулся честолюбивейший из полководцев в дерзких мечтаниях своих! Ему казалось, что он все предусмотрел, все предуготовил к успеху исполинского предприятия своего.
Уже язык французский слышен стал во всех пределах и во всех состояниях России, уже вместе с ним водворялись повсюду обычаи и нравы французские, вредною роскошью и развратом сопровождаемые. Французы взяли полный верх над умами, для них отворялись палаты и сердце дворянства. Французам вверено было драгоценнейшее сокровище в государстве: воспитание юношества, и французы, обращая все во зло для нас, извлекали из всего возмож-нейшую пользу для себя. Наполеон не прежде решился итти в Россию, пока не имел там тысячи глаз, вместо него смотревших, тысячи уст, наполнявших ее молвою о славе, непобедимости и мудрости его, тысячи ушей, подслушивающих за него в палатах, дворцах, в домашних разговорах, в кругах семейственных и на площадях народных. Таким-то образом, подрывая коренные свойства народа, заражая нравы, ослепляя умы и соблазняя сердца лестию и золотом, одерживал он знатные победы в сей тайной, но всех других опаснейшей войне.
Одно только обстоятельство, сделавшееся впоследствии чрезвычайно важным, упущено было им и звида. Легкомыслие скрытых врагов Отечества нашего с давнего времени взирало с презрением на состояние земледельцев или крестьян, составляющих самую большую часть народа в России. Французы думали, что люди сии, будто бы удрученные ярмом рабства, при первой возможности готовы будут восстать против всех законных властей и что пламя бунта столь же легко разольется по России, как пламя сожигае-мых ими селений и городов.
Но сии-то люди, казавшиеся им ничтожными в скромной простоте своей, явили себя истинными героями этого времени. Вера, верность и любовь к родине составили многочисленные ополчения и вооружили их непреодолимою твердостию. Нет ничего полезнее для государства и ничего ужаснее для врагов его, как восстание целого народа.
Французы пренебрегли дух народный, в бездействии дремавший. Но пробуждение его было пробуждением уснувшего льва. Одни и те же причины в то же самое время производили одинаковые действия в России и в Испании. Наблюдатель превратностей в судьбе царств и народов с любопытством будет смотреть на сию эпоху времени, ибо прежде воевал Наполеон только с государями, теперь народы вступились за государей. Он воюет с народами и чувствует уже тяготу сей священной войны, в которой миллионы готовы пролить всю кровь свою для спасения свободы, алтарей, престолов и древних своих прав. Но обратимся к Тарутину. Уже наступил Октябрь месяц, а погода была еще ясная и дни довольно теплые. Скоро, однако ж, скоро все должно перемениться; и что будет с завоевателями России, когда они узнают суровость ее зимы? Скоро нестерпимый холод разольется в воздухе, скоро завоют осенние ветры, надвинутся темные тучи, земля покроется снегами, и лютые морозы русские ополчатся за землю свою...
ПРИБЫТИЕ 20 ООО ДОНСКИХ ВОЙСК К ТАРУТИНУ
В сие время между прочими ополчениями прибыли в Тарутино 20 казачьих донских полков. Войска сии составлены были из престарелых казаков, выслуге
живших уже срочное время, и молодых людей, еще не достигших зрелости лет. Они двинулись с берегов тихого Дона по предварительному зову своего атамана и внезапным прибытием много обрадовали самого светлейшего князя, который о воззвании их ничего дотоле не ведал. Приятно было видеть ополчения сии, в рядах которых бодрые юноши являлись между воинами, заслугами, ранами и сединами украшенными. Отцы встречали тут детей и даже внуки находили дедов. Целые семейства переселились с Дона на поле брани. Прибытие их сделалось тотчас известным и страшным неприятелю. Армия французская увидела себя, так сказать, осыпанною многочисленными роями конницы, которая с быстротою ветра носясь вокруг нее, смерть и страх повсюду рассеивала.
КАРТИНА ФРАНЦУЗСКИХ БИВАКОВ ПОСЛЕ СРАЖЕНИЯ в-ГО ОКТЯБРЯ
Войска наши неослабно преследовали неприятеля, ^забирая на биваках его множество повозок, награбленных корыстьми навьюченных. Несколько церквей, бывших в руках неприятеля, представляли разительный вид поруганной святыни. Престолы были разрушены, иконы ниспровергнуты, в алтарях спали солдаты, а на помосте храмов стояли лошади, наполняя ржанием своим те стены, в которых раздавалось дотоле одно благоговейное пение в честь божеству. Лики святых употреблены на построение шалашей.
Ужасно опустелые места, где гнездились сии поборники злочестия, представляли самую мрачную картину опозоренного человечества и все ужасы дикой пещеры разбойников.
В одном месте лежали груды тлеющих трупов французских, погребения не удостоенных, в другом разбросанные церковные утвари, изломанные оклады с образов, далее скелеты издохших лошадей, которых мясо съедено голодными завоевателями. Предметы, пышную роскошь и крайнюю бедность представляющие, вместе тут глазам представлялись. Целые головы сахару, вина и прочие лакомства брошены были подле жареного конского мяса и пареной ржи. Богатые одежды, зеркала, бронзы, обрызганные кровью, и члены человеческие валялись вместе с членами убитых скотов.
Множество больных, всякого призрения лишенных, разбросанные по полям бледные, обезображенные, умирали в мучительных терзаниях совести, наполняя воздух стоном и проклятиями.
Между несчастными жертвами честолюбия было много женщин и малых детей.
Невинные младенцы, не находя пищи в груди мертвых матерей своих, с жалостным воплем умирали на охладевших телах.
ОСТАВЛЕНИЕ ВЫСОТ ТАРУТИНСКИХ
Итак, укрепленные высоты Тарутина остались не-обагренными кровью!.. Да пребудут до позднейших времен сии твердыни, заслонившие сердце России, знаменитым памятником ее спасения и вместе священнейшим мавзолеем для всех, великий подвиг сей совершавших!.. Да не коснется их разрушение от руки человеков, доколе тяжелые стопы лет и столетий, медленно преходящих в вечность, не изгладят их. Когда мирный земледелец поздних времен, возделывая нивы на тихих берегах Нары, с благоговейным содроганием взирать будет на сии громады древних лет: пусть каждый просвещенный отец семейства с восторгом указывает их питомцам своим, пусть, раскрыв книгу бытописаний, напоминает им о днях мрака, бурь и треволнений, когда дым, пламень и кровь покрывали землю русскую, когда скорбь, рыдания и смерть были общим, круговым горем. Пусть напоминает им о днях неслыханных битв, повсеместных ополчений и великих пожертвований. Пусть, с сердечным умилением, указывает опять сии же высоты, как места священные, где занялась первая заря свободы плененного Отечества, где первый луч надежды, посланник небес, осветил сердца вернейших сынов России, где первое ура! возвестило бегство неприятелей и первая улыбка радости блеснула на лице полков. Пусть, наконец, представит им, сколь велик Бог, спаситель земли нашей, сколь тверд был государь ее, сколь мужествен народ, сколь мудры полководцы и как храбры войска, истребившие неисчислимых врагов!
ВИД МАЛОГО ЯРОСЛАВЦА ПОСЛЕ ВОЯ
Малый Ярославец, занятый войсками генерала Ми-лорадовича, представил глазам их позорище еще ужаснейшее того, которое видимо было на биваках французских после сражения 6 числа.
Улицы, кровью политые, усеяны обезображенными трупами. Сотни французских раненых, умерших и умирающих, раздавлены и по членам раздроблены проездом собственных их пушек. Все церкви ограблены и поруганы. На одной из них читали надпись: конюшня генерала Гильемино!
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НЕПРИЯТЕЛЯ КОСВЕННЫМ (ФЛАНГОВЫМ) походом И ТРУДНОСТИ оного
Быстрота и неутомимость необходимы были для достижения неприятеля. Для сего должно было забыть о пище, отдыхе и сне.
Генерал Милорадович, разъезжая пред войсками, ободрял их примером и речами, напоминая всем и каждому прежние походы с Суворовым, трудные пути Альпийских гор, поощряя чрез то преодолевать всякое препятствие, забывать всякую нужду, помня только о единой славе и свободе Отечества. Такие увещания не были напрасны, солдаты с удовольствием внимали им — и темные осенние ночи, влажные студеные туманы, скользкие проселочные дороги, томительный голод и большие переходы не могли остановить рвения войск, кипевших желанием настичь бегущего врага. Солдаты наши дышали мщением, но мщение становится страстью благородною и похвальною, когда оно имеет целью обиды Отечества. При том и сладкая надежда о скором возвращении прежней славы немало подкрепляла передовые войска среди неописанных трудов их.
ОКОНЧАНИЕ БОЛЬШОГО СРАЖЕНИЯ ПРИ ВЯЗЬМЕ,
ОКТЯБРЯ 22 ДНЯ
Уже город Вязьма ввиду, неприятель беспрестанно тесним и поражаем на пространстве 15-ти верст. Кровопролитное сражение решается в пользу нашу.,
Победа явно к нам благосклонна... Пушки наши во множестве гремят. Войска наполняют воздух восклицаниями» ура! и толпы неприятеля бегут... Но день меркнет и темная осенняя ночь готова сокрыть бегущих.
Победители сетуют, для чего нет власти, могущей сказать солнцу: постой! Но краткость времени заменяется быстротою: 11 и 26 отделение войск, под начальством генерал-майора Паскевича и Чоглокова вместе с Белозерским полком, сомкнув строи свои, стремятся выбить запершегося в городе неприятеля. Перновский пехотный полк, впереди всех стоявший, с распущенными знаменами и барабанным боем первый врывается в город очистить по трупам неприятельским путь другим. С другой стороны генерал Милорадович сам с некоторыми генералами вводит все полки конницы в объятый пламенем город Вязьму.
Неприятель стреляет еще из домов, разбросанные бомбы и гранаты с громом разряжаются в пожаре, горящие здания упадают, пылающие бревна с треском катятся по улицам: но ничто не сильно остановить ревности войск и мужества начальников.
Неприятель прогнан — и еще один отечественный город, в котором имел он твердое намерение держаться и который в неистовстве своем стремится обратить в пепел, вырван из хищных его рук.
ПОРАЖЕНИЕ НЕЯ ПРИ КРАСНОМ, НОЯБРЯ 6 ДНЯ
6 Ноября поутру получил генерал Милорадович известие, что маршал Ней с 30 000, закрывая отступление французской армии из Смоленска к Красному, показался перед сим последним городом. Желая нанести чувствительнейший удар неприятелю, Милорадович не удовольствовался беспокоить его только со стороны, но отрезал ему совершенно путь, став твердою ногою на дороге и расположа войска по обеим ее сторонам. Войска генерал-лейтенанта Раевского стали по правую сторону, князя Голицына по левую, князя Долгорукого на самой дороге, генерал-лейтенант Уваров начальствовал конницею, устроенною за пехотою. Глубокий ров простирался перед всею нашею линиею. Генерал-майор Корф со 2 кавалерийским корпусом сильно беспокоил неприятеля с тыла.
Таково было положение маршала Нея. Может быть, в первый еще раз в жизни, исполненный громкой воинской славы, видел он себя в столь тесных обстоятельствах. Тут не было средины. Должно положить оружие и лавры многих лет к ногам победителей, или найти славную смерть в отчаянном сражении. Не трудно угадать, что маршал Ней решается на последнее. Построя в густые колонны многочисленное войско свое, он поощряет его примером и речью. «Неприятели,— говорит он,— теснят нас с тылу, Наполеон ожидает впереди. Сии толпы русских, дерзающие представиться глазам вашим, тотчас рассеются, исчезнут, побегут, сколь скоро вы решитесь ударить на них с мужеством, французам свойственным. Не взирайте на гром неприятельских пушек, они страшны только для малодушных. Победим русских их же орудием — штыками. Я вижу мановение победоносной длани императора нашего, зовущего нас на соединение с ним. Французы! Смерть и плен позади вас: Наполеон и слава впереди, маршал Ней с вами: вперед!!!»...
Генерал же Милорадович, покрывший уже себя славою в течение трех предшествовавших дней, в самое это время среди смерти и ужасов сражения спокойно занимался обозрением мест и, проезжая мимо полков, по обыкновению своему, ласково с солдатами разговаривал. Войска кричали ему: ура!..
Генерал, твердо уверенный в победе, благодаря полки за приветствие тем из них, которые наиболее отличили себя славными подвигами, дарил заранее выступавшие из лесов колонны неприятельские. Такие подарки принимаемы были с новым восторгом и новыми восклицаниями ура! Твердая уверенность вождя в победе мгновенно сообщалась войску, оно кипело мужеством и ожидало только знака к нападению. Все это происходило под страшным громом наших пушек, при взаимном действии неприятельских, в лесах укрытых.
Между тем и маршал Ней войска свои, речью его ободренные, отчаянием теснимые и пробиться надеждою подкрепленные, при громком барабанном бое и веющих знаменах, ведет четырьмя большими колоннами с артиллериею в голове, невзирая на убийственный огонь всех пушек наших. В грозном виде выступили из густоты тумана войска неприятельские. С приближением их пальба умолкает. Глубокая тишина распространяется по всем линиям, все безмолвствует, ожидая решительного конца. Конец сей должен быть доказан, чья пехота первая в свете: французская ли, победами многих лет прославленная и в тот час отчаянием и храбрейшим из полководцев своих предводимая, или российская, столь мужественно ему противоставшая. Генерал от инфантерии Милорадович поручает храброму генералу Паскевичу с 26 дивизиею привлечь колеблющуюся победу к знаменам нашим и решить столь важный спор о преимуществе пехоты. Тотчас неустрашимые войска сего генерала, быстро двинувшись навстречу идущим без выстрела, ударяют в штыки. Победоносное ура! гремит в туманах, и прежде нежели отзыв губительно для неприятеля восклицания сего успел наполнить собою все окрестности и возвестить прочим войскам торжество наше, колонны неприятельские были уже поражены, гонимы и в бегстве истребляемы.
Из 4 больших колонн одна на месте положена. Прочие покусились было снова устроиваться за своими пушками; но лейб-гвардии уланский полк бросился на них, взял пушки со всеми артиллеристами и всю оставшуюся толпу рассеял и побил.
В сие же время приказал генерал Милорадович и князю Голицыну ударить на правое неприятеля крыло, но едва успел он подвинуться вперед, как встретил уже идущие на него новые французские колонны. Павловский гренадерский полк бросается в штыки, бьет и обращает их назад. Дивизионный генерал Ланшан-тен, стараясь остановить бегущих, ранен и взят в плен. Генерал Разу убит. Тут бегство неприятеля становится общим. Но не видя и в оном спасения, 12000 кладут оружие, а сам маршал Ней, с слабыми только остатками переправясь за Днепр, укрывается от преследования повсюду разосланных за ним отрядов.
Потеря неприятеля в сии дни: убитыми 15000, в плен взятыми: генералов 2, штаб- и обер-офицеров 285, рядовых 22000, пушек 56 и чрезмерное количество всякого обоза.
Общий беспорядок и уныние в бегущих остатках французской армии были важнейшим последствием сих побед.
Тотчас по одержании оных известный статский советник Фукс писал к его императорскому высочеству Константину Павловичу следующее:
«Ваше Императорское Высочество!
Сейчас входит к фельдмаршалу Михаил Андреевич Милорадович и повергает ему победы свои. Весь корпус генерала Нея истреблен. Его самого ищут. Отягченный лаврами Кутузов бросается в объятия победителя. Сей спешит писать донесения и поручил мне донесть Вашему Императорскому Высочеству, что уланский полк покрыл себя блистательнейшею славою. Счастливым он себя почитает, доставив ему Георгиевские знамена: ибо шеф оного полка великий его благодетель; счастлив и я, что очевидец опять славы России!»
ВСТУПЛЕНИЕ ВОЙСК В ПОЛЬШУ
С самого вступления войск в древние пределы Польши, светлейший князь в особенном приказе объявил армиям волю государя, чтобы солдаты наши, укро-тя дух мщения и забыв все прежние обиды, обходились с жителями с свойственным русским великодушием.
Здесь-то изящнейшие качества монарха России явились в полном блеске своем. Напрасно виновные жители Литвы, совестию тревожимые, трепетали в мечтаниях, ужасом порожденных, что мщение предхо-дить будет русским полкам, что разрушение от меча и огня запечатлеет следы победителей и что кровь преступников польется в стране их... Великодушные ополчения российские, победою предводимые, спокойно вступили в пределы Польши. И как удивился бурею мятежа восколебанный народ сей, увидя дома свои целыми, права не уничтоженными, к законам почтение, а храмам благоговение оказываемое. Словом, везде, где только развевались знамена русские, тишина и утешение водворялись.
О ПОЛЬЗЕ ВОИНСКИХ НАГРАД
Ничто так не полезно на военном поприще, как награждение заслуг. Честь составляет главнейшую пружину в монархическом правлении, а посему и знаки ее должны быть непременною наградою достоинства. Офицер, проведший несколько месяцев сряду в открытом поле, среди непостоянства стихий, на снегах, в непогодах осенних и в лютой зимней стуже, участник во многих сражениях, покрытый ранами, с сердечным удовольствием приемлет знаки монаршей милости. Сии награды приносят с собою целение его ранам, утешение томному духу и прежнее стремление к подвигам. Он возвращается на родину, и новый блеск, грудь его украшающий, рождает улыбку радости на лице престарелого отца, извлекает слезы благодарности из очей нежной матери и часто для всего семейства бывает предметом приятнейших разговоров о славе отечественного оружия, о стране и времени, где увенчивалось оно свежими лаврами, о имени и достоинстве вождя, под предводительством и чрез посредство которого сии знаки отличия им заслужены и получены.
НЕСЧАСТНОЕ СОСТОЯНИЕ БЕГУЩИХ ФРАНЦУЗОВ В ОКРЕСТНОСТЯХ ДОРОГОБУЖА
23 Октября передовые войска двинулись вперед для преследования неприятеля по большой Смоленской дороге. Остатки разбитого накануне войска представляли ужаснейший вид страждущего человечества.
На грудах убитых и умерших лежали кучи умирающих. Стон и отчаяние были повсеместны. Тысячи издохших лошадей валялись по дороге, служа скудною пищею, если не от оружия и голода, то от стужи вокруг них издыхающим.
Всего ужаснее бесчувствие и самого отчаяния жесточайшее, поразившее сих несчастливцев. Великое множество вовсе полумертвых, шатаясь толпами или бродя поодиночке, лишены были всех чувств и всякого понятия. Они ничего не говорили, ни на что не отвечали, глотали лошадиное мясо или грызли тела умерших товарищей своих. Каждый огонек служил приманкою. Выползая из кустов и оврагов, они толпились около него, сидели в оцепенении, не заботясь о поддержании ни себя, ни огня, и жизнь их угасала вместе с пламенем, доставлявшим им минутную теплоту.
Много женщин и малых детей, сосавших кровь вместо молока, умирали одинакою с прочими смертью. Наполеон ввел в Россию целый вооруженный народ.
ПОСЛЕДНИЙ ВЗГЛЯД НА БЕДСТВИЯ ФРАНЦУЗОВ В ОКРЕСТНОСТЯХ ВИЛЬНЫ
Бросим еще в последний раз взор на толпы сих несчастливцев, воспитанных под ясным небом южной Франции или роскошной Италии и ныне разбросанных по снегам русского севера. Невозможно изобресть достаточных выражений для изображения ужасного состояния сих злополучных жертв честолюбия.
Презренные и брошенные надменным вождем своим в странах, столь удаленных от их Отечества, в климате, для них убийственном, между людьми их ненавидящими, обремененные усталостию, изнуренные голодом, в крови и в ранах, везде шатаются они как тени. Леса, большие дороги и остатки сожженных ими селений наполнены сими бродящими мертвецами. Те, которые еще не вовсе лишились сил, собираются вокруг раскладенных огней и с жадностию терзают мясо издохших лошадей. Другие, обремененные ранами, укрываясь от стужи, ползают по раскаленному пеплу сожженных домов, обжигают нагое тело свое, а нередко и совсем сгорают, бросаясь в огонь в исступлении ума.
Многих видели пожирающих товарищей своих и оспоривающих друг у друга их обгорелые трупы. Вообще все сии разноплеменные толпы кажутся совершенно лишенными ума: вероятно, что чрезмерная усталость и отчаяние повреждают рассудок их. Я описал здесь положение тех только, которых не считаем мы военнопленными, ибо они, не будучи взяты в бою с оружием, сами собою рассыпаются повсюду, отставши от армии своей, которая и вся, по словам очевидцев, совершенно походит на огромную толпу изнуренных и полунагих нищих.
P. S. Вдобавок к этим статьям посылаю тебе еще истолкование того, о чем ты так часто у меня спрашивал. В этом отрывке в виде разговора ты найдешь объяснение о фланговых или косвенных маршах.
Больше писать некогда: работы много! Прощай!
--->>>
