Cтарый 4емоданПРИМЕЧАНИЯ
«Война и мир» — наиболее значительное произведение Толстого, на которое он потратил семь лет «непрестанного и исключительного труда»: с 1863 по 1869 год.
Замысел романа из русской жизни 1805—1825 годов складывался у него постепенно.
В 1856 году Толстой предполагал начать повесть, «героем которой должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию». Однако к работе над этой повестью он приступил значительно позднее — в 1860 году. Повесть не была завершена, написаны только три главы, и к ней Толстой больше не обращался. Когда же в 1863 году Толстой возвратился к замыслу романа о декабристе, он почувствовал необходимость рассказать о молодости своего героя, участника восстания 14 декабря 1825 года, и о том времени, когда складывалось поколение декабристов,— об Отечественной войне 1812 года. Так возник замысел трилогии, которая должна была охватить «три поры» —1812, 1825, 1856 годы и заканчиваться возвращением героя-декабриста из ссылки после поражения России в крымской войне. Сохранившийся набросок под заглавием «Три поры», с подзаголовком «Часть 1-я. 1812 год», является ранним вариантом «Войны и мира». В отрывке рассказывается о вельможе екатерининского времени князе Волхонском, человеке гордого и независимого ума, о его жизни перед 1812 годом в Лысых Горах с дочерью и француженкой, взятой им в компаньонки своей дочери. Но этот замысел также был оставлен, и Толстой сосредоточил свое внимание на эпохе наполеоновских войн с Россией.
Впервые к работе над «Войной и миром» Толстой приступил в феврале 1863 года. Его жена, Софья Андреевна, 25 февраля сооб* щила сестре, что он «начал новый роман».
359
В эту пору, как никогда прежде, Толстой сознавал в себе огромные творческие силы. «Я никогда не чувствовал свои умственные и даже все нравственные силы столько свободными н столько способными к работе,— писал он Александре Андреевне Толстой в октябре 1863 года.—И работа эта есть у меня. Работа эта —роман из времени 1810 и 20-х годов, который занимает меня вполне с осени.» пишу и обдумываю, как я еще никогда не писал и не обдумывал» (Л. Н. Толстой, Полн. собр. соч., т. 61. стр. 23—24).
К мысли начать роман с неудачной для России войны с Наполеоном в 1805 году Толстой пришел позднее. Не желая, подобно авторам «патриотических сочинений о 12-м годе», писать лишь об успехах русского оружия, он обратился к изображению «наших неудач и нашего срама». Это позволяло более наглядно и ярко показать те силы, которые обеспечили потом победу в Отечественной войне: «Ежели причина нашего торжества была не случайна,— утверждал он,— но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений» (там же, т. 13, стр. 54).
Замысел «Войны и мира» во всех деталях, композиции, характере персонажей определился лишь в процессе писания романа, который неоднократно переделывался, исправлялся и переписывался; одно только начало его имеет пятнадцать вариантов. Но уже на первых порах роман представлялся Толстому как произведение, в центре которого стояла «история из 12-го года». Толстой писал: «Я бесчисленное количество раз начинал и бросал писать ту историю из 12-го года, которая все яснее, яснее становилась для меня и которая все настоятельнее и настоятельнее просилась в ясных и определенных образах на бумагу» (там же, т. 13, стр. 53).
Содержание романа должно было быть «величественным, глубоким» в соответствии с значением изображаемых событий. Уже на первых стадиях работы Толстой вводит в свое произведение исторические лица: Кутузова, Наполеона, Багратиона, Александра I и других, создает картину Аустерлицкого сражения. Но эти лица являются пока только эпизодическими. В соответствии с первоначальным планом в центре романа — вымышленные персонажи, которые живут и действуют в правдиво очерченной автором исторической среде. «Мы пишем,— говорит Толстой,— выдумки, роман, а не военную историю. Мы только хотим рассказать, что случилось 20 ноября 1805 года с нашими выдуманными лицами». «История народа» еще не стояла в центре внимания художника; он подчеркивал, что будет писать «историю людей, живших в самых выгодных условиях жизни, людей свободных от бедности, от невежества и независимых».
360
Первые две части романа из эпохи войн с наполеоновской Францией, под заглавием «Тысяча восемьсот пятый год», были напечатаны в журнале «Русский вестник» в 1865 году (№ 1 и 2) и 1866 году (№ 2, 3 и 4). Этим подводился некоторый итог творческим исканиям писателя.
Толстой надеялся завершить роман в 1866 году и думал издать его с иллюстрациями художника Башилова, но от этой мысли он отказался и продолжал работу над романом, расширяя его хронологические границы. Теперь прежнее заглавие произведения не отражало всего его содержания и было Толстым отброшено; Толстой намеревался озаглавить свой роман «Все хорошо, что хорошо кончается». По намеченному плану роман должен был заканчиваться благополучной развязкой — все герои, в том числе князь Андрей и Петя Ростов, счастливо переживают испытания войны и возвращаются к мирной жизни.
Печатание романа началось в 1868 и закончилось в 1869 году.
Напряженные размышления об историческом значении Отечественной войны, изучение исторических данных, касающихся этого решающего для судьбы России события, сделали особенно ясной для Толстого роль народа в защите страны от иноземного нашествия. Он заново переработал написанное, подчеркивая значение народных масс в войне, изменил план конца романа, отказался от намерения озаглавить его «Все хорошо, что хорошо кончается». Произведение, повествующее теперь об «истории народа», приобретает черты эпопеи, а понимание совершающихся исторических событий определяется мыслью: «Успех наш—успех солдат, успех мужика, народа».
Главная, основная мысль в «Войне и мире», которую Толстой, по его словам, любил, это «мысль народная вследствие войны 12-го года». Толстой стремится выяснить роль исторических деятелей в войне, вводит новые эпизоды — сцены партизанской борьбы, создает образ партизана Тихона Щербатого. Но «Война и мир» становится народной эпопеей не только в результате появления в романе крестьянских и солдатских масс — Толстой изменяет многие эпизоды, по-новому характеризует образы главных героев; князь Андрей, Пьер, Наташа и др. изображаются автором в их отношении к народу, родине, ее судьбе в столь трагические для нее дни. Нет ни одного персонажа, личная судьба которого не была бы связана с событиями, исход которых решался на полях сражений. Жизнь частная, семейная — «мир» — неотделимы от «войны». И эта связь будничного течения событий, любовных и житейских треволнений описываемых лиц с «историческими фактами громадного значения, Шенграбеном, Аустерлицем»,— писал П. В. Анненков,— дает «ощущение духа
361
времени»; «история страны и общества мешается с чертами и подробностями» из жизни отдельных лиц. В военных эпизодах Толстой изображает не только переживания и действия вымышленных героев, участвующих в войне, как это он делал, начиная роман, когда исторические фигуры были только намечены, но рисует картины сражений и их участников в точном соответствии с исторической правдой. «Когда я пишу историческое,— говорил он впоследствии,— я люблю быть до мельчайших подробностей верным действительности». А в статье «Несколько слов по поводу книги «Война и мир» он писал: «Везде, где в моем романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами, из которых у меня во время моей работы образовалась целая библиотека книг... на которые всегда могу сослаться» (там же, т. 16, стр. 13).
Толстой не только изучал (различную литературу о 1812 годе, газеты и журналы того времени, архивные материалы и частную переписку, но и записывал рассказы участников сражений. В сентябре 1867 года вместе с двенадцатилетним братом С. А. Толстой, С. А. Берсом, совершил поездку в Бородино и пробыл там два дня,— обошел пешком места, где располагались русские и французские армии, нарисовал план местности. Толстому стало ясно, что сражение произошло иначе, чем оно изображалось официальными историками. Он отметил многие подробности, которые потом были использованы при описании исторической битвы, заметив, что «даль видна на 25 верст. Дымы густые от мороза. Черные тени от лесов и строений на восходе и от курганов. Солнце встает влево, назади. Французам в глаза солнце» (там же, т. 13, стр. 40).
По возвращении в Москву Толстой писал жене 27 сентября: «Сейчас приехал из Бородина. Я очень доволен, очень своей поездкой... Только бы дал бог здоровья и спокойствия, а я напишу такое Бородинское сражение, какого еще не было... В Бородине мне было приятно, и было сознание того, что я делаю дело» (там же, т. 83, стр. 152—153).
В противоположность господствовавшей в исторической литературе точке зрения, Толстой оценил Бородинское сражение как победу русских над Наполеоном, несмотря на то, что Кутузову пришлось отступить: противник убедился «в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии». Сила «народного чувства» еще более разительно проявилась в оставлении Москвы жителями; это событие «навсегда останется лучшею славою русского народа».
В 60-е годы, в условиях широкого демократического движения, положение народа, направление и перспективы исторического развития страны волновали все передовые умы, н несомненно интерес
862
Толстого к вопросу о роли народа в истории был связан с общественно-политической обстановкой того времени.
О войнах с Наполеоном Толстой писал с убеждением, что судьбу России решил народ, который является подлинным творцом истории. Эта концепция истории определила трактовку образа Кутузова в романе. Преимущество Кутузова в том, что в противоположность другим полководцам ему ясен «народный смысл событий»; не приписывая себе исключительной роли в действиях, которыми руководил, он старался наилучшим образом согласовать свои распоряжения с духом войск, видя в этом залог успеха.
«...Я всегда по рассуждению и по опыту был и останусь того убеждения, что вопросы военных успехов решаются...—писал Толстой,—не столько предусмотрительностью и силою всех возможных соображений, сколько уменьем обращаться с духом войска, искусством поднимать его в ту минуту, когда высота его более всего нужна» (там же, т. 13, стр. 130).
Кутузов обладал тем «народным чувством», которое сближало его с солдатами, давало ему силу проникнуть в смысл совершающихся явлений; поэтому, будучи в немилости, он «против воли царя» стал полководцем в народной войне. Несмотря на черты пассивности, особенно подчеркнутой в созданном Толстым образе Кутузова, он глубоко постиг и с большой силой запечатлел главное, что характеризовало его личность,— «народную доверенность», восхищавшую Пушкина. «Один Кутузов,— писал поэт,— мог предложить Бородинское сражение; один Кутузов мог отдать Москву неприятелю, один Кутузов мог оставаться в этом мудром деятельном бездействии, усыпляя Наполеона на пожарище Москвы и выжидая роковой минуты: ибо Кутузов один облечен был в народную доверенность, которую так чудно он оправдал!» (А. С. Пушкин, Поли. собр. соч.. АН СССР, М. 1958, т. 7, стр. 484).
Однако Толстому был свойственен фаталистический взгляд на историю. По убеждению Толстого, нельзя изменить «естественный ход вещей», в котором даже самая выдающаяся личность не играет никакой роли. Его концепция была ошибочна, но проистекала она из стремления подчеркнуть главенствующую роль народных масс в описываемых событиях.
Открывшийся Толстому смысл войны 1812 года, как войны справедливой, народной, подсказал взгляд на Наполеона, как на виновника страшного кровопролития. В «Войне в мире» дан образ французского диктатора," самодовольного актера, воображавшего, что он «делает историю», эгоистически надменного и страдающего манией самовозвеличения. В личности этого военачальника и императора, хладнокровно смотрящего на трупы убитых
363
по его воле людей, проявляются,— говорит Толстой,— вместо ге« ниальности «глупость и подлость, не имеющие пределов». Многое для понимания Наполеона Толстой почерпнул из «Днев^ка на острове св. Елены» Ласкаэа, который он предполагал перевести на русский язык.
Значительно позднее Толстой писал о своем отношении к Наполеону: «Да, я не изменил своего взгляда и даже скажу, что очень дорожу им. Светлых сторон не найдете, нельзя найти, пока не исчерпаются все темные, страшные, которые представляют это лицо» (там же, т. 65, стр. 4).
Создавая «Войну и мир», Толстой, по его собственным словам, долгое время «мучился» в поисках формы, которая была бы сообразна с содержанием и исключала бы «пошлый, литературный язык». Он создал своеобразное по жанру произведение, не имеющее образцов в русской литературе, которое совершенно не подходит и под форму традиционного европейского исторического романа. «Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника,— писал Толстой в 1868 году.—^..История русской литературы со времени Пушкина не только представляет много примеров такого отступления от европейской формы, но не дает даже ни одного примера противного» (там ж е, т. 16, стр. 7).
В «Войне и мире» отображена целая полоса в развитии России. В живых образах запечатлены пустота и фальшь «высшего» общества, бессмысленная жизнь московских богатых дворян, карьеризм государственных деятелей, своекорыстие и эгоизм военачальников, царящие повсюду беспорядки, а особенно— в армии. Перед читателем проходит множество ярко очерченных лиц с их своеобразной душевной жизнью, картины, «исполненные красок, света, темных масс вооруженного народа и выделяющихся в ней образов»; и есть такие, по словам Бунина, «поистине поэтические описания, которые не уступят шедеврам стихотворного творчества» («Московская газета», 1912, № 217, 22 октября).
Современники Толстого, по выражению Бунина, «одного из самых необыкновенных людей, когда-либо живших на свете», оценили «Войну и мир» как произведение, составляющее гордость русской литературы.
Лесков первым охарактеризовал роман как «эпопею великой народной войны, имеющей своих историков, но далеко не имевшей своего певца» («Биржевые ведомости», 1870, № 149, 4 апреля).
Для Тургенева «Война и мир» — «одна из самых замечательных книг нашего времени», которая может дать читателям «более непосредственное и верное представление о характере и темпераменте русского народа и о русской жизни вообще, чем если бы они
364
прочитали сотни сочинений по этнографии и истории»; в этом, по его словам, «великом произведении великого писателя» есть «исторические липа (как Кутузов, Растопчин и другие), чьи черты установлены навеки» (И. С. Тургенев, Собр. соч., Гослитиздат, М. 1956, т. 11, стр. 211).
Горький находил, что «Война и мир» — величайшее произведение мировой литературы в XIX веке» (М. Горький, История русской литературы, Гослитиздат, М. 1939, стр. 292).
Роман Толстого, как и другие его произведения, говоря словами известного американского писателя Норриса, стал «достоянием всего мира».
О своем «величайшем восхищении» автором «Войны и мира» писал Золя, для которого Толстой был «мощным аналитиком» и глубоким психологом. Флобер писал Тургеневу в январе 1880 года; «Это перворазрядная вещь! Какой художник и какой психолог! Два первых тома изумительны... Мне случалось вскрикивать от восторга во время чтения...» По выражению выдающегося английского романиста Голсуорси, «Война и мир» — «величайшее из когда-либо написанных произведений».
Значение романа Толстого для мировой культуры непреходяще.
А. Бабореко.
<<<---
