Пастернак Б. Не я пишу стихи... | КОММЕНТАРИИ (продолжение)

---

Тициан Табидзе (1895—1937)
Переводы из Т. Табидзе были первыми грузинскими стихотворениями, переведенными Б. Пастернаком: «Не я пишу стихи», «Если ты брат мне», «Иду со стороны черкесской». Уже 6 октября 1933 г. Пастернак писал Б. Жгенти: «...Тициан произвел огромное впечатление в редакции горь-ковского альманаха «Год XVI», где его стихи будут печататься. «Какого вы поэта нам открыли»,— сказали мне». В эти же дни Пастернак писал самому Т. Табидзе (12 октября 1933 г.): «Правда ли нравятся Вам переводы? Позвольте в этом усомниться: всякие переводы заключают некоторое насилье над подлинником, и плохие и хорошие, мои же скорее — первого рода. Вероятно, я опошляю Вас, потому что у всякого художника в ходе его работы складывается своя собственная идея устойчивости слова и моя очень груба: в ней много дилетантского, не по-хорошему перемешанного с жизнью. (...) Все это я очень хорошо знаю. (...) Что же касается неточности, которую я допускаю в этой работе, то вина будет, м. б., несколько ослаблена, если я сборник назову: «Из грузинских поэтов», т. е. упор в заглавье переместится с претензии на полную

передачу в сторону указанного источника, откуда эти попытки отправляются. При этом непритязательном заглавье совесть моя перед Вами будет совершенно спокойна...»
Т. Табидзе всячески помогал Б. Пастернаку при работе над книгой переводов: отбирал стихи, готовил подстрочники. Отзываясь на это, Пастернак писал ему (23 октября 1933 г.): «...Прошу Вас помочь мне в раздобывании подстрочников. (...) Вы знаете, Тициан, в какой форме подстрочников я нуждаюсь. Хотя в груз. яз. ударений нет, я очень просил бы обозначать, хотя бы условно, как именно читается стихотворение. (...) Скажу по-другому. Просто поставьте себя в положенье русского переводчика и, сообразуясь с Вашим знаньем русск. яз. и стиха, дайте ему ясные указанья для воспроизводства.резмера. Иначе это становится областью произвола. (...) Я (...) воспроизводил идею размера по слышанному, потому что П.[аоло Яшвили] и Вы читали мне однажды эти вещи, и мне было от чего исходить, чего в других случаях не будет». Но в первую очередь он просил о подстрочниках стихотворений самого Т. Табидзе, он писал ему (6 ноября 1933 г.): «Работаете ли Вы, Тициан? До получения подстрочников от Вас и Л.[еонидзе] не прикоснусь к имеющимся подстрочникам других — скучно». И в дальнейшем он обращался к Табидзе (10 марта 1935 г.): «...Может быть, в апреле я позволю себе короткий перерыв. Приготовьте и пришлите к этому времени несколько наиболее лирических своих подстрочников (с фонетикой), типа переведенных, с природой и метафорами». Оценивая подготовленную к печати свою книгу переводов «Грузинские лирики», Пастернак писал Т. и Н. Табидзе (8 декабря 1934 г.): «...А Тициан, как там ни верти, оказывается сильнейшим лириком из всех. Я это и раньше знал. Но он слишком близок мне. (...) Тициан будет сердцем московской книги, он ее спасает». Сам Т. Табидзе так характеризовал переводы Пастернака (1935 г.): «В переводе новейших грузинских поэтов у Б. Пастернака мы наблюдаем предельную смысловую точность, почти сохранены все образы и расстановка слов, несмотря на некоторое несовпадение метрической природы грузинского и русского стиха, и, что важнее всего, в них чувствуется напев, а не переложение образов, и удивительно, что все это достигнуто без знания грузинского языка...» Тициан Табидзе был для Бориса Пастернака не просто автором переведенных стихотворений, он всегда ощущал глубокую душевную связь с ним, а его неожиданную и трагическую смерть в застенках НКВД воспринимал как личную травму. Еще летом 1936 года в одном из стихотворений цикла «Путевые записки» (с посвящением «Друзьям в Тифлисе») Пастернак дал поэтический портрет Т. Табидзе:

Он строг, как барельеф,
И чист, как самородок.
Он плотен, он шатен,
Он смертен, и, однако,
Таким, как он, Роден
Изобразил Бальзака.
Он в глыбе поселен,
Чтоб в тысяче градаций
Из каменных пелен
Все явственней рождаться.
Свой непомерный дар
Едва, как свечку, тепля,
Он — пира перегар
В рассветном сером пепле.

Когда после двадцатилетнего перерыва вышла книга избранных стихотворений Т. Табидзе на русском языке, Пастернак писал его вдове Нине Табидзе (которая до конца жизни Пастернака оставалась одним из ближайших его друзей), давая общую характеристику его поэзии: «...Везде выступает главная, движущая сила поэта Тициана — чувство преданности жизни, родной истории и природе, которое в соединении с чувством обреченности придает выражению этой темы постоянный элегический оттенок. Очень много доброты, человечности в этом...» (30 августа 1957 г.).
И наконец, в своей поздней автобиографии «Люди и положения» Пастернак так писал о грузинском поэте: «...Тициан Табидзе был устремлен внутрь и каждою своей строкой и каждым шагом звал в глубину своей богатой, полной догадок и предчувствий души. Главное в его поэзии — чувство неисчерпанности лирической потенции, стоящее за каждым его стихотворением, перевес несказанного и того, что он еще скажет, над сказанным. Это присутствие незатронутых душевных запасов создает фон и второй план его стихов и придает им то особое настроение, которым они пронизаны и которое составляет их главную и горькую прелесть. Души в его стихах столько же, сколько ее было в нем самом, души сложной, затаенной, целиком направленной к добру и способной к ясновидению и самопожертвованию». И там же Пастернак сказал, имея в виду Т. Табидзе и П. Яшвили: «Зачем посланы были мне эти два человека? Как назвать наши отношения?

Еловый бурелом.
Обрыв тропы овечьей.
Нас много за столом,
Приборы, звезды, свечи.
Как пылкий дифирамб,
Все затмевая оптом,
Огнем садовых ламп
Тицьян Табидзе обдан.
Сейчас он речь начнет
И мыслью — на прицеле.
Он словно почерпнет
Из этого ущелья.
Он курит, подперев
Рукою подбородок,

Оба стали составною частью моего личного мира. Я ни одного не предпочитал другому, так они были нераздельны, так дополняли друг друга. Судьба обоих вместе с судьбой Цветаевой должна была стать самым большим моим горем».
Стихотворения Т. Табидзе были переведены Пастернаком в разные годы: «Если ты брат мне», «Не я пишу стихи» и «Иду со стороны черкесской» — в 1933 г., «Сельская ночь» и «Окроканы» — в 1934 г., «Трижды существуя», «Высоким будь», «На рассвете» и «Матери» — в 1959 г., остальные восемь — в 1956 г.
Петроград. Тень Скитальца-моряка — имеется в виду или Летучий Голландец — легендарный капитан, обреченный вечно носиться на своем корабле по морю, или герой поэмы С. Т. Кольриджа «Сказание о Старом Моряке». Стихотворение написано в 1917 году. Карменсита — героиня новеллы П. Мериме и оперы Ж. Бизе. Танит Табидзе. Стихотворение посвящено Танит, дочери поэта. Танит — богиня луны и любви в древнем Карфагене. Со второго апреля—второе апреля—-день рождения поэта, стихотворение написано 2 апреля 1926 г.

Не я пишу стихи. С орпирских берегов — Орпири — селение в Колхиде на берегу реки Риони, близ которого, в деревне Шуамта, родился Т. Табидзе.
Восходит солнце. Светает. Химикаури — народный герой, воспетый Важа Пшавелой в поэме «Сон Ираклия».
Окроканы — см. примеч. на стр. 334. Марабда — селение вблизи Тбилиси, где в XVII веке произошла знаменитая битва между грузинами и персами. Кёроглы — развалины средневекового замка близ селения Коджоры в окрестностях Тбилиси. Удзо — гора около Коджор с развалинами старинной церкви. Мацонщики — продавцы кислого молока — мацони.

Стихи о Мухранской долине.— Мухранская долина, между реками Арагвой и Ксани, славилась виноградом и вином. В обеих Арагвах — Черная и Белая Арагвы, два истока реки Арагвы. Гурамишвили — Давид Гурамишвили (1705—1792) — грузинский поэт, похищенный в 1727 г. горцами и уведенный в Дагестан, откуда бежал в Россию и вступил в русскую армию; позже жил на Украине, под Миргородом. Лезгины — в грузинской поэзии под именем лезгин обычно подразумевались все дагестанские народности.
Б. Пастернак писал Н. Табидзе (7 марта 1956 г.): «Вот последние два стихотворения. «Стихи о Мухранской долине» сложны и значительны по 1аижению своей поэтической мысли, и в переводе у меня, может быть, вышли тяжеловесными...» О. В. Ивинская в своей книге воспоминаний «В плену времени. Годы с Борисом Пастернаком» ошибочно утверждает, что это стихотворение переводила на самом деле она, а Б. Пастернак лишь подписал его. Это — одна из многочисленных ошибок ее воспоминаний.
Матери. Антиной — любимец римского императора Адриана, обожествленный после смерти за свою красоту. Риони — река в Колхиде. Отцовскою епитрахилью — отец Т. Табидзе был священником.

Симон Чиковани (1903—1966)
Хотя стихотворения С. Чиковани были одними из первых, переведенными Б. Пастернаком с грузинского, близость обоих поэтов особенно усилилась с середины 1940-х годов. В статье «Несколько слов о новой грузинской поэзии» (1946) Пастернак так характеризовал поэзию Чиковани: «...Определенность и окончательность его тона — обычное свойство всего большого, в отличие от расплывчатой приблизительности — удела несовершенств. Образная стихия, общая всякой поэзии, получает у Чиковани новое, видоизмененное, повышенно существенное значение. Чиковани артист и живописец по натуре...» Еще более восторженно Пастернак оценивал Чиковани в одном из писем к нему (2 июля 1952 г.): «...Чувствую в Вас художника с совершенно особенной звездой, особыми задачами и особыми заслугами, (...) творческий образ человека, так самобытно одаренного, так много искавшего и столько нашедшего и воплотившего...», а в письме к Н. Табидзе (30 сентября 1953 г.) говорил о нем: «Я его считаю одним из интереснейших поэтов современного мира и разными способами доказал, как я люблю и ценю его». Б. Пастернак и С. Чиковани были в постоянной переписке с сороковых годов; Чиковани был инициатором переводов Пастернаком стихотворений Н. Бараташвили. Сам Чиковани так писал о переводах Пастернака: «Книга грузинских переводов Бориса Пастернака — явление особое и чрезвычайное в сокровищнице поэтической культуры многонациональной Советской страны. (...) Пастернак нашел для каждого грузинского поэта особый музыкальный и колористический «закон», соответствующий переводимому поэту. Он с редкой щедростью нюансировал и разные по звучанию стихи одного и того же поэта. Сравните искреннюю и высокую патетику стихов Паоло Яшвили «На смерть Ленина» и его же «Стол — Парнас мой». А как своеобразно звучат «Не я пишу стихи» Тициана Табидзе и, скажем, мои ранние «Мингрельские вечера» или «Ушгульский комсомол»! Но в любом случае Пастернак переводил только те произведения, которые перекликались с его собственными настроениями и душевным состоянием». Самому Пастернаку нравились его переводы из Чиковани, что бывало с ним не часто,— он писал жене поэта, М. Чиковани (4 марта 1946 г.): «с...Симон (...) почти весь мне удался», а говоря о своей книге переводов из грузинских поэтов, вышедшей в Москве в 1946 г., шутил в письме к самому С. Чиковани (конец 1946 г.): «Так как из современников Вы единственный оказались рядом с двумя лучшими классиками, и это естественно и делает Вам честь, посылаю все экземпляры сборника, предназначенные для Грузии, Марийке [жене Чиковани]. Пусть она дарит и надписывает, кому хочет».
Б. Пастернак переводил стихотворения С. Чиковани в течение четверти века: «Мингрельские вечера»— 1933 г., «Комсомол в Ушгу-ле» — 1934 г., «Приход рыбака» и «Тбилисский рыбак» — 1938 г., «У камина Важа Пшавела»— 1944 г., «Работа» и «Гнездо ласточки» — 1945 г., «Смерть Лешкашели» — 1946 г., «Цветы», «Снежок», «Майский дождь», «В тени платанов» и «Табак» —1957 г. («Хотя я совершенно перестал заниматься переводами, Нина Александровна Табидзе (...), моя жена и еще кое-кто уговорили меня заняться новыми стихотворениями Чиковани» / письмо Г. Бебутову, 7 августа 1957 г./, а в письме самому С. Чиковани (23 августа 1957 г.) писал: «...я (...) успел перевести 5 Ваших стихотворений из имевшихся у меня 7 подстрочников. (...) Я уже почти жалею, что зарифмовал и отделал эти чудеснейшие Ваши стихотворения, потому что это создает предпосылку для дальнейших просьб и предложений, между тем как мне переводить больше нельзя...»)
Комсомол в Ушгуле. Ушгул — селение в Верхней Сванетии на высоте 2000 метров, в верховьях реки Ингури (Энгури), один из самых патриархальных уголков Грузии в двадцатые годы. Ilixapa — одна из вершин Кавказского хребта на западе Грузии. Лаорби — горы в Сванетии. Тви-бери — горный хребет в Сванетии. Лилео — хоровая песня сванов, также— приветствие. Дали — богиня охоты в грузинской мифологии. Имеретия — область в Западной Грузии.
Пастернак писал Б. Жгенти (6 октября 1933 г.): «Если стихи Чиковани о Сванетии (...) не переведены, попросите его подготовить их мне для перевода, Тициан Табидзе объяснит, как сделать подстрочник (но с ударениями, которых у него нет)». Сам Чиковани вспоминал: «Я показал Борису Леонидовичу подстрочник моего «Ушгульского комсомола», а на следующее утро он похвалил стихи, сказав, что ему понравилось переплетение пейзажа с социальной темой, их своеобразная смена что стихотворение и в целом произвело на него сильное впечатление». Мингрельские вечера. Мингрелия (Мегрелия) — область в Западной Грузии. Надури — хоровая песня грузинских крестьян, которую поют во время общей работы. Очамчиры — порт в Абхазии. В письме Н. Тихонову (4 января 1934 г.) Пастернак писал: «У Чиковани замечательный есть материал — «Мингрельские вечера», не шутя восхитительный».
Тбилисский рыбак. В этом и следующем стихотворениях имеется в виду старый грузинский обычай: после ночного улова рыбак заходил в те дворы, где пировали люди, и бросал на стол живую рыбу; за это ему дарили деньги,— ночной улов прямо продавать не полагалось. Толумбаш — (турецкое «глава бурдюка») — то же, что тамада, руководитель пира. Кинто — в старом Тбилиси мелкие торговцы-разносчики, со своими манерами, одеждой и т. п.
Об этих переводах Б. Пастернак писал С. Чиковани (20 апреля 1938 г.): «Когда я переложил две чудесных Ваших вещицы о рыбаке, (...) меня они не удовлетворяли. Мне совестно было обозначить их переводами, и, чтобы снизить значенье своего труда, более далекого от подлинника, чем это бывало прежде, я подписал под рукописью: зарифмовал по подстрочнику Б. П. Мне, кроме того, не хотелось, чтобы какие-ниб. неприятности, которые, может быть, вызовут мои выраженья, как это иногда со мной случалось, были отнесены на Ваш счет, что, при даль ности перевода, было бы особенно несправедливо...» У камина Важа Пшавела. Важа Пшавела (1861—1915) — классик грузинской поэзии — родился и всю жизнь прожил в деревне Чаргали в горной области Пшаветии как простой крестьянин. Обе Арагвы — Черная и Белая Арагвы — притоки, впадающие в реку Арагву; их воды разного цвета, и какое-то время они текут, не смешиваясь. Простертого вширь над камином орла — у Важа Пшавелы есть стихотворение «Орел».
Гнездо ласточки. Пастернак писал Чиковани (25 января 1946 г.): «Прилагаю Вам (...) «Ласточку», как она тогда вышла. В ней есть огонь и движение, для такого стихотворения обязательные, и я не знаю, не испорчу ли я его, если буду кропотливо дорабатывать и уточнять». Работа. Пастернак писал Чиковани (9 ноября 1945 г.): «...Я сейчас разбирал бумаги и нашел «Сомнение» [первоначальное название стихотворения «Работа»]. Я не помню, окончательный ли это варьянт, у меня нет подстрочника, чтобы проверить, не слишком ли я наврал. Но некото рые упрощенья я, наверное, сделал умышленно и не мог не сделать, как это в переводах у меня теперь замечается со всеми, в целях компоновочной ясности и легкости движения, забота о которых теперь перевешивает у меня соображения живописности, эмоции и прочие частности...»
Смерть Лешкашели. Лешкашели — красноармеец, умерший от ран на глазах поэта. Стихотворение написано в 1942 г. во время Отечественной войны. Баксан — река в Кабардинской АССР. В конце 1942 — начале 1943 гг. в Баксанском ущелье были сильные бои.

Паоло Яшвили (1895—1937)
П. Яшвили был, судя по всему, первым из грузинских поэтов, с которым Б. Пастернак познакомился лично (это было в 1930 г.), и их дружба продолжалась до самого конца — до самоубийства Яшвили. И человеческая и поэтическая оценка его Борисом Пастернаком всегда была очень высокая. Так, в письме Т. и Н. Табидзе (1 октября 1936 г.) он говорил о П. Яшвили: «...Я целыми вечерами думал о нем. Я вспомнил его широту, благородство его проявлений по отношению ко мне в ответственнейшее для души моей минуты. Какая безукоризненная проницательность большого человека с большим сердцем и кругозором!» А в цикле стихотворений «Путевые записки» (лето 1936 г.) он писал, обращаясь к Яшвили:
За прошлого порог
Не вносят произвола.
Давайте с первых строк
Обнимемся, Паоло!
Ни разу властью схем
Я близких не обидел,
В те дни вы были всем,
Что я любил и видел.
Входили ль мы в квартал
Оружья, кож и сёдел,
Везде ваш дух витал
И мною верховодил.
Уступами террас
Из вьющихся глициний
Я мерил ваш рассказ
И слушал, рот разиня.
Не зная ваших строф,
Но полюбив источник,
Я понимал без слов
Ваш будущий подстрочник.
И через десять лет, в письме к С. Чиковани (1 февраля 1946 г.) Пастернак оценивал П. Яшвили: «Чуть ли не после 10-летнего перерыва (...) пробежал «Грузинских лириков» и поразился, до какой степени свеж и интересен остался Паоло!! Несомненно, все, чего он вправе был ждать и требовать, пришло бы на его глазах. Наверное, его измучило и убило нетерпение...»
В своей автобиографии «Люди и положения» Б. Пастернак посвятил П. Яшвили (вместе с Т. Табидзе) «главу о Кавказе и двух грузинских поэтах». Он писал о нем: «Паоло Яшвили — замечательный поэт после-символистического времени. Его поэзия строится на точных данных и свидетельствах ощущения. Она сродни новейшей европейской прозе Белого, Гамсуна и Пруста и, как эта проза, свежа неожиданными и меткими наблюдениями. Это предельно творческая поэзия. Она не загромождена плотно напиханными в нее эффектами. В ней много простору и воздуху. Она движется и дышит. (...) Одаренность скрозила из него. Огнем души светились его глаза, огнем страстей были опалены его губы. Жаром испытанного было обожжено и вычернено его лицо, так что он казался старше своих лет, человеком потрепанным, пожившим». А чуть раньше в той же автобиографии Пастернак так описывает самоубийство Яшвили: «Мне кажется, Паоло Яшвили уже ничего не понимал, как колдовством оплетенный шигалевщиной тридцать седьмого года, и ночью глядел на спящую дочь, и воображал, что больше недостоин глядеть на нее, и утром пошел к товарищам и дробью из двух стволов разнес себе череп».
Надо отметить, что Пастернак не был разочарован в своих переводах из Яшвили, как это с ним часто случалось, он писал М. Чиковани (4 марта 1946 г.), что «Паоло (...) у меня вышел наиболее хорошо и ровно». Б. Пастернак перевел «На смерть Ленина» — осенью 1933 г., остальные стихи Яшвили, кроме «Вступления в поэму» и «Малтаквы»,— в 1934-м; два этих последних были переведены в 1957 г.
На смерть Ленина. Пастернак писал об этом стихотворении Б. Жгенти (6 октября 1933 г.): «Стихотворение Паоло — потрясающее. Я ничего живее и крупнее на смерть Ленина не читал».
Самгорское строительство. Самгори (буквально «Три горы») — прежде безводная степь недалеко от Тбилиси; с постройкой Самгорской ирригационной и гидроэнергетической системы орошается водами реки Иори. Иори — река в Кахетии, приток реки Алазань. Марктоби — селение в Тбилисском районе.
Вступление в поэму. Лиахва — приток Куры. Алеша Джапаридзе — один из 26 бакинских комиссаров. Мурдзакан Дадешкелиани — был казнен в 1857 г. за убийство кутаисского генерал-губернатора. Георгий Саакадзе («Великий моурави») (ок. 1580—1629) — грузинский полководец и политический деятель, возглавивший в 1625 г. восстание против завоевателей-персов. «Вывери Пушкина в оригинале...» — П. Яшвили был одним из лучших переводчиков Пушкина на грузинский.
Перевод этого стихотворения был одновременно напечатан в двух изданиях («Борис Пастернак. Стихи о Грузии. Грузинские поэты».— Тбилиси, 1958, и «Паоло Яшвили. Избранное».— Москва, 1958) в сильно отличающихся друг от друга вариантах. Мы предпочли текст тбилисской книги, который Пастернак сам послал ее составителю Г. Бебутову, полагая, что текст московской книги (редактор — Э. Ананиашвили) — это первоначальный вариант перевода, о котором он писал Г. Бебутову (7 августа 1957 г.): «... Как я только набросал эти переводы, они слишком рано неотделанными поступили в оборот (...) в старой, необработанной форме, далекой от их нынешнего окончательного вида. Сделайте одолжение, размножьте прилагаемые переводы на машинке и раздайте тем заинтересованным в них, (..Л к которым они попали в негативном виде»
Малтаква — местечко в Колхиде на берегу Черного моря. О переводе двух последних стихотворений П. Яшвили Пастернак писал Г Бебутову (7 августа 1957 г.): «Хотя я совершенно перестал зани маться переводами, Нина Александровна Табидзе перед отъездом от нас упросила меня перевести 2 стихотворения Паоло Яшвили»,— и самой Н. Табидзе (21 августа 1957 г.): «Бебутову я послал переводы тех двух стихотворений Паоло, которые Вы просили меня перевести, и несколько Симоновых [Чиковани]. Это очень бледные работы...»

Из армянских поэтов
Акоп Акопян (1866—1937) Перевод выполнен в 1928 г.

Ашот Граши (1910—1973)
Переводы выполнены в 19S6 г
«Я родился в седле...» Лошадей Карабаха — верховые лошади карабахской породы, выведенные в Нагорном Карабахе, издавна славятся своей быстротой и выносливостью

Аветик Исаакян (1875—1957)
А. Исаакян называл Б. Пастернака среди тех «современных переводчиков», которым «больше всего удались переводы» его стихотворений.
Переводы из А. Исаакяна были сделаны Пастернаком в 1940 г., а в 1948 г. два стихотворения подверглись переводчиком правке, и они печатаются в этой новой редакции.
«У кого так ноет ретивое...» До правки 1948 г. 7-я строчка читалась: «Волчье сердце, я твое подобье».
«Из жизни всей..л До правки 1948 г. 2-я строчка читалась: «Два аромата», а 4-я: «Доныне святы». Мы приводим здесь прежние варианты, потому что они до сих пор печатаются в русских изданиях А. Исаакяна, а новые редакции остались лишь как правка в машинописи 1948 г. для неосуществленного издания сборника переводов Пастернака.
Песня Заро. Стиховторение из третьей песни цикла «Песни Алагя-за». (Алагяз, или Арагац,— гора близ Еревана). Заро — имя героини цикла.

Амо Сагиян (род. в 1915 г.)
Переводы выполнены Пастернаком в 1957 г. Моему Воротану. Воротан — река в Южной Армении.

Егише Чаренц (1897—1937) Стихотворение было переведено в 1935 г.
Б. Пастернак писал Г. Бебутову (27 марта 1954 г.): «Посылаю Вам единственное переведенное мною стихотворение Чаренца. (...) Какое пророческое по содержанию!..» (Е. Чаренц был расстрелян как «враг народа»).
Кудрявый мальчик. Маку — Чаренц родился в городке Маку в Западном Азербайджане, ныне — в Иране.

Из украинских поэтов
Тарас Шевченко (1814—1861)
Б. Пастернак писал о своих переводах из Шевченко С. Чиковани (9 сентября 1945 г.): «Совсем недавно (...) сделал две вещи из Шевченки. (...) Из этого [из Бараташвили] надо сделать русские стихи, как я делал из Шекспира, Шевченки, Верлена и других, так я понимаю свою задачу».
Поэма «Мария» была переведена Пастернаком в 1938 г. и значительно переделана им в 1954 г.; оба стихотворения переведены в 1945 г. А. О. Козачковскому. Андрей Осипович Кохачковский — врач в гор. Переяславе, приятель Шевченко; стихотворение было послано ему из ссылки. Григорий Сковорода (1722—1794) — украинский странствующий философ и поэт, автор песен, изречений и басен, распространившихся в народе. «Три царя с дарами» — слова из колядки, рождественской обрядовой песни. «И над Уралом стану» — Орская крепость, где служил в солдатах ссыльный Шевченко, стояла на реке Урал. Левада — огороженный луг, иногда — участок земли у дома. Мария. Тиаериада — город и озеро в Северной Палестине (оно же — Генисаретское озеро или Галилейское море). Раина — ракита, украинский тополь. Крин — лилия. Фавор — гора над Тивериадским озером, место Преображения Иисуса Христа. Елизавета, Захврий, Иван — Елизавета, родственница Марии, и священник Захария — родители Иоанна Крестителя. Равви — по-древнееврейски — учитель. Протопресвитер Симеон — (протопресвитер — старший священник); речь идет о Симе-оне-богоприимце, по христианской легенде, во время принесения Иисуса-младенца во храм первым узнавшем в нем мессию, Христа. Ессеи — секта у древних евреев, предшествовавшая христианам. Эммануил («с нами Бог») — имя Христа в пророчествах Исайи. Иеремия и Исайя — древнееврейские пророки Иеремия и Исайя пророчествовали о приходе мессии, освободителя. Еяеон — гора над Иерусалимом (Масличная гора), у подножия которой расположен сад Гефсимания, место Моления о чаше.
М. Рыльский, неоднократно бывший редактором русских переводов стихотворений Т. Шевченко, писал в 1944 г. об одном из изданий поэта: «Привлечен был широкий круг поэтов, среди них и такие, как Борис Пастернак, который поначалу даже удивился, когда ему была предложена эта работа; Пастернаку казалось, что шевченковская поэтика слишком далека от его собственной, а в конце концов он дал чудеснейший перевод поэмы «Мария», показывающий не только мастерство переводчика, а и подлинную любовь его к переводимому произведению — любовь, которая является одним из необходимейших условий творческой удачи».

Иван Франко (1856—1916)
Перевод вступления к поэме «Моисей» был сделан Б. Пастернаком в 1941 г.

Павло Тычина (1891—1967)
Стихотворение «Первое знакомство» было переведено в 1939 г., а «Я знаю...» — в 1949 г.
Первое знакомство. Вал — высокая земляная насыпь в Чернигове на берегу Десны. Стрьпиня — приток Десны. М. M. Коцюбинский (1864— 1913) — выдающийся украинский писатель. Fata—имеется в виду повесть Коцюбинского «Fata morgana», изданная как раз в 1910 г. «Я знаю...» Перевод печатается впервые. Он был сделан Пастернаком по просьбе редакторов Гослитиздата А. Рябининой и М. Завадской и послан им в письме к первой из них, но, судя по всему, остался по какой-то причине ненапечатанным. Над текстом перевода Пастернаком написано посвящение:
С любовью искренней и братской Рябининой и М. Завадской.
В самом письме к А. Рябининой (22 июля 1949 г.) Пастернак писал: «Завадская пишет о дерзкой мечте получить перевод (...). Просьбу Вашу я уже исполнил только как женскую блажь и фантазию, Вашу и Завадской, потому что и перевод и стихотворение страшные пустяки
Переводить Тычину Нет у меня причины.
(...) Александра Петровна! Вот почему злит и досадно делать такую безделицу для Т.[ычины]:
Однажды из Тычины Я перевел терцины,
и очень милые, о Коцюбинском, а потом Иуда Тарасенков режет мне целую книгу переводов, подобных названному, в том числе и Тычину» (речь идет о подготовленном Б. Пастернаком в 1948 г. для издательства «Советский писатель» сборнике своих переводов, так и оставшемся неизданным).

Максим Рыльский (1895—1964)
Перевод стихотворения сделан Б. Пастернаком в 1945 г. Из узбекских, азербайджанских и латышских поэтов Aлишер Навои (1441—1501)
Б. Пастернак перевел газели Навои, судя по всему, в 1946 г. для «Антологии узбекской поэзии», однако в 1948 г., подготавливая к изданию сборник своих избранных переводов, он почти полностью переписал тексты газелей (причем сделал это карандашом поверх машинописного прежнего текста). Сборник этот, подготовленный для издательства «Советский писатель», остался неизданным (хотя и дошел до стадии верстки), антология же готовилась долго, и можно думать, что Пастернак забыл (или уже не мог по издательским причинам) дать туда новую редакцию, почему в «Антологии узбекской поэзии» — Москва, ГИХЛ, 1950,— опубликован первоначальный текст переводов. Публикуемый в настоящем сборнике текст печатается впервые по рукописи, с незначительными поправками по верстке сборника переводов 1948 г. В своем выступлении на Первом Всесоюзном совещании переводчиков (январь 1936 г.) Б. Пастернак так говорил о переводе восточных стихов: «Когда персидская «газель» или что-нибудь другое всем строем языка уводит в какой-то бытовой уклад, когда она в глубочайшей степени связана с тем, как читаются стихи, когда читаются стихи, в какой обстановке протекает это искусство, когда это не только чисто художественная форма, но художественная форма, корнями уходящая в форму бытования, в таких случаях, при невозможности переноса на свой родной язык того языка, того уклада и того быта, на мой взгляд, передача метрономическая, то есть соблюдающая все эти шаги, спотыкания оригинала,— совершенно смехотворное занятие». Однако впоследствии он писал К. Кулиеву (31 декабря 1949 г.): «Между прочим, несмотря на лучшие наши и гетевские переводы персидской и арабской лирики, несмотря на Саади и Омар Хайяма и пр., на Ваших примерах я впервые в жизни понял, открыл, испытал на себе действие и природу этих газеле-образных возвращений и повторений, трагическую естественность и победоносность этой формы, так сказать, роковой, заклятый ее ход».

--->>>