Cтарый 4емодан И тут же:
36
«Нынешнее царствование определилось вполне. Го-сударь (Александр III. — В. С.) элементарно честен, правдив, но неразвит, тяжел телом и мышлением, недобр, упорен и недоверчив. В сущности всем самовластно и совершенно бесконтрольно управляют министры, случайные люди, без заслуг в прошлом,, без достоинства в настоящем. ...Повсюду приниженность и холопство — и круговой обман государя относительно действительности. ...И какое всюду развилось бесправие! Как не болеть сердцу^ видя все это. <.,.> Ты знаешь, что для настоящего состояния русского общества я признаю самодержавие лучшей формой правления, но самодержавие, в котором всевластие связано с возможным всезнанием, а не самовластие разных проскочивших в министры хамов, которые плотной стеной окружают упрямого и ограниченного монарха. Такое самодержавие — несчастье для страны, если министры не безусловно преданные родине и самостоятельные люди! <...>
...Что им мой сверхсильный труд, моя постановка речи и роли обер-прокурора, что им до того, что Сенат уже отвык со мной не соглашаться?» (8-99-100).
Во время революции 1905 —1907 гг. Анатолий Федорович, оставаясь сенатором, готовит свои книги, пишет статьи, выступает с публичными лекциями. В его личном архиве хранится несколько папок с пометками «Материалы по революции 1905—1907 гг.». Там вырезки из газет и журналов. Это статьи и заметки, в которых содержится критика различных деятелей, карикатуры на лидеров буржуазных партий, воззвания и программы всяких политических партий (кроме партии большевиков). Но никаких собственноручных пометок Кони в папках нет. С какой целью он собирал эти материалы — неясно. Может быть, предполагал использовать их Для публичных выступлений или для будущих произведений. К этому периоду (лето 1906 г.) относится и сделанное ему П. А. Столыпиным предложение войти в состав правительства и занять пост министра юстиции, от чего он категорически отказался.
Научные заслуги А. Ф. Кони были по достоинству оценены научной общественностью: в январе 1890 года он возведен в степень доктора уголовного права без представления диссертации (honoris causa). А. Кони —
37
единственный из юристов, который дважды избран в Академию наук: в декабре 1896 года он был избран почетным членом Академии за заслуги в юридической науке, а в январе 1900 года его избрали Почетным академиком по разряду изящной словесности уже как литератора.
Любовь к литературе и писательские навыки сформировались у Анатолия Федоровича Кони еще в юности. Теперь, работая в судебном ведомстве, он становится очевидцем многих жизненных трагедий, человеческих страданий, свидетельствующих о наличии теневых сторон в жизни русского общества. Большое художественное дарование, блестящая память, наблюдательность, постоянные поиски правды, высокое чувство справедливости приводят Анатолия Федоровича к мысли запечатлеть на бумаге то, что он видел, в чем участвовал, рассказать о людях, с которыми встречался. Сначала он активно сотрудничает в «Журнале Министерства юстиции» — с 1866 года там публикуется ряд его статей по уголовному праву и процессу. Работа в Петербурге расширяет его контакты с деятелями русской культуры. Для второй половины XIX века было характерно, что многие литераторы черпали материалы для своих произведений в судебной практике и имели дружеские связи с прогрессивными деятелями юстиции. Многие писатели искали встреч с А. Ф. Кони как крупным судебным деятелем. Его посещают И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский и другие. Его статьи все чаще появляются в журналах «Русская старина» и «Вестник Европы». Особенно тесные связи у Анатолия Федоровича установились с «Вестником Европы». В этом журнале он печатался 40 лет. Здесь были опубликованы важнейшие его литературные произведения. По инициативе Кони журнал издавал газету «Порядок», в которой помещались его статьи.
Начиная с 1880 года А. Ф. Кони усиленно работает над произведениями чисто литературного характера. Но, став литератором, он не бросил свою практическую деятельность в области правосудия. Литература для него была вторым призванием, а писательская среда — основным миром его духовного общения.
Анатолием Федоровичем Кони написаны прекрасные очерки о Д. В. Григоровиче, И. Ф. Горбунове,
38
Д. Ф. Писемском, А. Н. Апухтине, А. П. Чехове, р. В. Стасове, А. Н. Островском, М. Ю. Лермонтове, а некоторым писателям он посвятил по несколько статей. Все эти и многие другие произведения вошли в книгу «Очерки и воспоминания», которая появилась в 1906 году и имела объем около 800 страниц.
Как мастер литературного портрета А. Ф. Кони не прошел и мимо своих современников — государственных деятелей. В его очерках и памфлетах талантливо запечатлены образы крупных сановников, тех, кто стоял у кормила власти в царской России. С этими людьми Анатолий Федорович встречался, имел деловые отношения по работе, а в ряде случаев был связан и личной дружбой. Это, например, очерки «Граф Дмитрий Алексеевич Милютин», «Сергей Юльевич Витте», «Граф М. Т. Лорис-Меликов». Люди, разные по своим способностям, по отношению к служебному долгу, по своим человеческим достоинствам, все они верой и правдой служили русскому самодержавию. Наряду с очерками-портретами Анатолий Федорович писал и памфлеты, например, «Петр IV» — памфлет на одного из самых реакционных государственных деятелей России — графа П. А. Шувалова.
Много и плодотворно работал А. Ф. Кони в годы Советской власти. Он был профессором Петроградского университета и многих других вузов. В письме к книгоиздателю И.Д.Сытину (1919г.) он писал: «От прежних званий не осталось ничего, а профессура, когда-то утраченная, казалось, навсегда, вернулась в изобилии» (8—307). Не только было велико число лекций, которые он читал, но и была очень широка их тематика: в университете — уголовное судопроизводство; в Институте живого слова — курс прикладной этики; в Железнодорожном университете — лекции по этике общежития; серия лекций в музее города по литературной проблематике; публичные лекции с благотворительными целями (в том числе в пользу бедствующих писателей лекция о Достоевском). По воскресным дням Анатолий Федорович проводил со студентами практические занятия по ораторскому искусству, по судебным и политическим вопросам. На этих занятиях, писал он, «обнаруживаются недюжинные молодые таланты. Меня эти занятия очень увлекают, а отношение Ко мне молодежи очень трогает.
39
И какая страшная ирония судьбы: 54 года назад я был оставлен Моск(овским) университетом] по кафедре уголовного] права. Обстоятельства заставили уйти с этой дороги и прослужить, трудно и настойчиво, не сходя с судейского пути, 53 года — и вот судьба меня возвращает на кафедру! <...>
«..Профессура так меня захватила, что я даже не хотел бы вернуться в судебную деятельность» (8 — 308).
Профессор А. Ф. Кони читал лекции по 4 —6 часов каждый день. Он всегда был окружен молодежью, стремящейся к знаниям.
Объем педагогической деятельности возрастал. Прибавились лекции по теории и истории ораторского искусства и по курсу этики общежития в Институте живого слова. Лекции по этике читались и в Кооперативном институте. Одновременно А. Ф. Кони читал лекции по русской литературе, по истории русского языка в разных учебных и научных учреждениях, активно участвовал в деятельности Академии наук и ее Пушкинского дома. За 1917 —1920 гг. он прочел в Петербурге около тысячи публичных лекций.
«В начале двадцатых годов в Петрограде уже не было такого учреждения, куда ни приглашали бы его выступить с лекциями. ...Всюду он выступал с величайшей охотой и с неизменным успехом, — вспоминал К. И. Чуковский. — Читал о Пушкине, о Льве Толстом, о Пирогове, о воспитании детей, о перевоспитании преступников, об этике общежития и, конечно, о своем любимом человеколюбце Гаазе. У него было великое множество тем, но о чем бы он ни читал, всякая его лекция звучала как моральная проповедь, всякая упорно твердила о том, как прекрасна человеческая совесть, сколько счастья в служении добру. О чем бы он ни говорил, в каждой лекции слышался один и тот же неизменный подтекст:
Напутствовать юное хочется мне поколенье,
От мрака и грязи умы и сердца уберечь.
Голос у него был тогда слабый, стариковский, простуженный, но слушали его с таким жадным вниманием, что шепот его доходил до самых далеких рядов» (8-6-7). ^
О большом уважении к Анатолию Федоровичу его
40
слушателей свидетельствует такой факт. В 1921 году 0 день его рождения к нему на квартиру пришла делегация и от имени слушателей поднесла ему белый хлеб — драгоценность в те годы почти легендарную. Растроганный профессор сказал пришедшим, что считает этот маленький хлебец одной из лучших наград, какие он когда-либо получал в своей жизни.
Любимая работа — чтение лекций, общение с трудовой молодежью, жаждущей знаний, — в какой-то мере сглаживала недуги Анатолия Федоровича. Он отдавал всего себя новому обществу. В письме к известному советскому юристу профессору Н. Н. Полянскому (16 сентября 1919 г.) он писал: «...когда после 9-летней опалы за то, что по делу Засулич я был слугою правосудия, а не лакеем правительства, я был, наконец, назначен обер-прокурором, Александр III в зале Аничкина дворца... в грубых и резких выражениях высказал мне о «тягостном воспоминании о неприятном впечатлении, произведенном на него моим образом действий по делу 3 [асулич]», а ныне в этой самой зале я читаю свои лекции собравшимся учителям, а весь порядок вещей, олицетворявшийся Александром] III, и основанный .на нем «образ действий» канули, надеюсь, в вечность» (8—308).
Те, кто учился у Анатолия Федоровича в годы Советской власти, с благодарностью вспоминали своего профессора. Так, С. Михайлов, учитель из Ярославской области, писал: «Я один из немногих оставшихся в живых студентов Института живого слова. Я хорошо помню, что некоторые из нас, слушателей литературно-творческого отделения, с нетерпением подстерегали момент, когда в коридоре, в распахнутой шубе, с неизменными своими костылями, появится Анатолий Федорович Кони. Тогда мы (три-четыре человека) уходили из своей аудитории и шли к «ораторам». Там, буквально разинув рты, мы слушали Кони. Уважение к нему было безгранично» (8—7).
Русская эмиграция, обосновавшаяся во Франции, Германии и других странах, не могла простить А. Ф. Кони того, что он остался в России и стал активно сотрудничать с новой властью, и начала распространять о нем самые нелепые слухи, в частности несколько раз ходил слух о его смерти. А. Ф. Кони хорошо ответил на
41
это в «Автобиографии», которую завершил так: «В заключение, подражая английскому юмористу, к сожалению, вынужден прибавить, что известия некоторых зарубежных русских газет о моей смерти лишены достоверности, а сопровождающие их... некрологи несколько преждевременны».
Анатолий Федорович Кони был центром, к которому со всех сторон тянулись за советом, поддержкой, ободрением, заступничеством, а то и просто за радостью общения с ним. В круг его друзей и знакомых входили люди самых разных общественных положений — от знаменитостей до безвестных людей из провинциального захолустья. Многие шли на прием к Кони, и никто не оставался без внимания. Когда он уходил из дома, вывешивалась дощечка с надписью «Дома нет». Но и в этих случаях каждый имел возможность в специальной книге записать свое имя и адрес. Возвратившись домой, Кони извещал посетителя о том времени, когда можно с ним встретиться, либо сам ехал к тому, кто его не застал.
<<<---
