Cтарый 4емодан
Местные географические термины и их роль в топонимике
Народная географическая терминология обладает значительным информационным потенциалом. Не случайно местными географическими терминами интересуются и лингвисты, и географы, и картографы. Поскольку на карте как обязательный ее элемент обычны собственные географические имена, в составе которых часто встречаются такие термины, картографам особенно важно их знание и правильное и осмысленное воспроизведение. Без этого неизбежны ошибки, влекущие самые разнообразные последствия.
В изучении народной географической терминологии можно видеть две стороны, конечно тесно связанные друг с другом. Первая — сбор и систематизация терминов. Для Советского Союза такая задача сама по себе представляется грандиозной, поскольку в нашей многонациональной стране насчитывается около 130 языков. Близкородственные языки имеют и сходную терминологию, но нельзя забывать и об отличиях, свойственных каждому языку в отдельности. В решении такой задачи первое место принадлежит картографам. Именно они для нужд картографии и картографического производства составили списки народных географических терминов, принимающих активное участие в формировании собственных географических имен.
Краткий перечень терминов входит как обязательная составная часть по все инструкции по передаче географических названий с языка на язык. Такие списки сопровождают и указатели географических названий капитальных картографических произведений, как, например, Атлас мира (два издания), Морской атлас и др.
Однако через некоторое время подобные списки при всей их полезности не стали удовлетворять топографов и картографов.
Отдел географических названий Центрального научно-исследовательского института геодезии, аэросъемки и картографии предпринял издание серии словарей местных географических терминов и других слов, встречающихся в составе собственных названий тех или иных республик или областей нашей страны и некоторых зарубежных государств. Таким образом, начиная с 1959 г. в системе картографической службы развивается новое направление — составление словарей топонимической лексики.
Подобные словари — качественно более высокий уровень, достигнутый в результате большого труда целого коллектива научных сотрудников — лингвистов, картографов, географов. Важно отметить, что в этих словарях показано не только написание термина и его семантика, но и изменение содержания в разных местах, а также диалектные различия. Кроме того, авторы всюду привели примеры географических названий, образованных при участии терминов. Тем самым стало возможным судить о топонимических моделях, структуре топонимов, позиции терминов в названии. Такими словарями уже охвачены Азербайджан и Казахская ССР, Коми АССР, Восточная Сибирь -и Дальний Восток (несколько выпусков), Белоруссия, Дагестан, Север Европейской части СССР, Хакасия, Горно-Алтайская автономная область и др. Из словарей, показывающих термины зарубежных стран, нужно упомянуть большой труд по Ирану.
Систематизация и выяснение местных значений народных географических терминов оказались столь увлекательной и интересной работой, что в нее включились и другие учреждения и отдельные авторы, прямо не связанные с картографией или картографическим производством. Так, Географическое общество издало Словарь географических терминов Западной Сибири (Розен, 1970), Академия наук Белорусской ССР опубликовала большой словарь белорусских топографических и гидрологических терминов (Яшкш, 1971), а украинские геоморфологические термины сведены в одном списке географических апеллятивов (Марусенко, 1968). Монгольская комиссия АН СССР уже давно издала список монгольских географических терминов (Казакевич, 1934). ...
...
Анатомическая лексика в народной географической терминологии
Многие географические термины метафоричны. Как известно, метафора основана на сходстве, его признаки весьма разнообразны. «Перенос наименования при метафоре основан на сходстве вещей по цвету, форме, характеру движения и г. п.» (Реформатский, 1960). О терми-нах-метафорах в географии и топонимике писали Э. и В. Мурзаевы (1959), А. А. Белецкий (Бшецький, 1962), Н. И. Толстой (1969). Для Осетинской АССР об этом сказано у Л. Д. Цагаевой (1971). Н. И. Толстой пишет: «Географическая терминология связана в лексемном, а в более широком плане и в смысловом отношении с другими терминологическими сферами, в первую очередь с названиями частей тела, посуды, частей ткацкого станка (ткачества), построек и их частей, погоды и в меньшей степени с другими сферами...» (Толстой, 1969).
Приведу примеры терминов-метафор: купол, куполок.— «небольшой, круглый островок леса, выделяющийся среди болот» в Костромской области; котел — «яма, глубокое место у прибрежных вод». В Мезенском заливе Белого моря котел — «место якорной стоянки судов», в других местах — «углубления, нередко занятые озерами». Славянскому котел точно соответствует тюркский метафоричный термин казан в близких значениях (котловина, впадина), давший немало топонимов в разных странах. Вспомним хотя бы Казанджик в Туркмении, Казан-булак в Азербайджане, Казанлык в Болгарии, Казан-абад в Иране. В груз, кваби — «котел», но и «пещера».
Другие примеры. Криница — «источник, ключ, яма, наполненная водой, топкое болото» и т. д., что сравнимо со славянским крина, кринка, криница — «чаша, миска, мера зерна, стопка, масленка». Окно — «открытая вода в болоте, глубокое топкое место в болоте, озере, прорубь во льду па реке, озере». Г ряда • «вытянутая небольшая возвышенность, кряж, грива, каменистая коса в русле реки, твердая почва на лугах и болотах», что сравнимо с гряда — «перекладина в виде бруса, жерди, деревянная перекладина в избе, полка» (Словарь русских народных говоров, 7, 1972).
Среди метафорических терминов первое место по частоте употребления в разных языках и по территориальному распространению принадлежит терминам, образованным переносом значений со слов, обозначающих части тела человека и животных. Кажется, не осталось подобных слов, которые таким образом не использовались бы для формирования народной географической лексики. В этот процесс оказались вовлеченными слова, указывающие на внутренние органы: сердце, кишка, легкое, мозг. Однако наиболее часто в разных языках употребляются: голова, глаз, нос, рот, локоть, колено, плечо, шея грива, рог, спина, ребро и другие слова, семантика которых связана с наружными частями человека и животных. В целом данную категорию народной географической терминологии можно назвать анатомической. Для иллюстрации этого тезиса составлены два списка таких терминов с указанием их географического содержания для русского и некоторых восточных языков. Легко понять, что приводимые списки далеко не исчерпывают всего богатства метафор, а только показывают типичные примеры. Списки составлены в алфавитном порядке.
1. Части тела человека и животных и их географические аналоги в русском языке
2. Части тела человека и животных
и их географические аналоги в некоторых восточных языках
Приведенные здесь списки, дополненные примерами из классических и западноевропейских языков, позволяют утверждать, что в большинстве случаев метафоры возникают по одним и тем же, жестко повторяющимся ассоциациям, независимо от языка. В этом сказывается одна из существенных универсалий народной географической терминологии.
Для доказательства высказанных положений построено восемь терминологических рядов, которые специально составлены так, чтобы слова, их слагающие, относились к разным языкам, в том числе не связанным между собой морфологически или генеалогически.
Ряд первый — спина: латин. dorsum — «спина», но и «хребет, возвышенность»; др. греч. raxis — «спина», но и «хребет» (ср.: raxia — «скалистый берег, береговая скала, прибой»); англ. back — «спина», но и «гребень холма» и chine — «спинной хребет животного», но и «горная гряда»; болг. гръб — «спина», но и «гребень горы, холма»; казах, и уйгур, арка —»«спина», но и «возвышенность, горный хребет»; турец. sirt — «спина», но и «горный хребет, гребень горы, вытянутая возвышенность»; лакск. барх — «спина», но и «горный хребет»; монг. ну-РУУ — «спинной хребет», но и «горный хребет, горная цепь» и сэр — «позвонок, позвоночный хребет», но и «холм, гряда»; рус. спинной хребет, но и «горный хребет»; литов. kupra, латыш, kuore, kuora — «спина, горб», но и «возвышенность, курган»; литов. kaubre—«горб, спина», но и «холм, бугор, небольшая гора» и gubrys — «спина, загривок», но и «возвышенность, горка, холм, вершина, гребень»; фин. selka — «спина», но и «кряж, возвышенность»; осет. рае — «спина», но и «хребет».
Ряд второй — глаз: араб, айн, эйн — «глаз», но и «родник, источник»; перс, чешм, чешме — «глаз», но и «источник, ручей»; туркм. и азерб. гёз — «глаз», но и «источник, ручей, иногда речка»; рус. «глаз», а глазовина — «открытая водная поверхность на заросшем болоте, окно открытой воды среди болота, глубокая лужа»; арм. акн— «глаз», но и «родник, ключ».
Ряд третий — рот: монг. ам — «рот», но и «ущелье, иадь, проход»; тюрк, агыз, ауз — «рот», но и «проход в горах»; эвенк, анга—«пасть», но и «ущелье»; рус. уста — «рот, губы», но и «устье, место слияния двух рек или впадения реки в озеро или море»; болг. уста — «рот, пасть, губы», но и «вход в пещеру» и устие — «теснина, узкий проход между горами». Есть также чешские, польские и словенские соответствия. Осет. ком — «рот, пасть», но и «ущелье»; кит. коу и вьет, khau — «рот», но и «устье реки, порт, проход в горах»; арм. бе-ран — «рот», но и «устье, место слияния рек». Из западноевропейских языков параллели: франц, bouche —«рот», но и «устье, узкий пролив»; анг. mouth — «рот», но и «устье реки». Из классических языков: латин. os—«рот, дыра, вход, отверстие», но и «устье реки».
Ряд четвертый — нос: рус. нос, но на севере России и «мыс, коса»; болг. нос — «мыс»; тюрк, мурун, бурун — «нос», но и «мыс, окончание гряды, плечо горы»; сюда же относятся тюрк, тумшук — «клюв, конец носа, морда животного», но и «мыс, утес»; монг. хошу — «нос, клюв», но и «мыс, плечо хребта»; хамар — «нос, рыло», но и «мыс, отрог горы, ее выступ»; манс. ньол отвечает той же семантике; кит. цзуй — «нос, клюв», но и «мыс»; вьет, mui — «нос», но и «мыс»; чукот. екаак — «нос», но и «мыс».
Из западноевропейских параллелей вспомним: франц. nez — «нос», но и «острый мыс»; англ. naze — «нос», но и «скалистый мыс»; латин. nasus — «нос», но и «мыс, коса»; швед, nas — «мыс, часть суши между озером и впадающей в него рекой».
Ряд пятый — рог: рус. рог — «рог», но и много других орографических значений: «острая, зубообразная вершина, пик, мыс, коса, горный отрог, овраг, отвершек балки»; укр. р/г — «рог», но и «острая вершина, предгорье»; болг. рог — «урочище с одним природным комплексом, вдающимся в другой природный комплекс» (например, лесной клин среди степей); чещ. roh — «рог, угол», но roklina — «овраг, ущелье», что семантически перекликается с балтийскими: литов. raguva, латыш, ragavas — «овраг, обрыв, ущелье, узкая долина, тесный проход, крутая гора, вершина, глубокая яма»; немец. Horn — «рог», но и «горный пик, острая вершина». Отметим также кит. цзяо — «рог», но и «мыс»; вьет, khau — «рог», но и «пик, остроконечная вершина».
Ряд шестой — горло: рус. горло — «горло», но и «ущелье, горный проход, устье реки, морской пролив, проран, прорва, проток»; укр. гирло — «горло», но и «устьевой рукав дельты большой реки», гирла Дуная, Днепра. В румын, языке заимствовано из славянских: girla — «рукав реки, река». В нижней части Дуная местное румынское население Гырлой называет Дунай. Сербо-хор. грло — «горло», но и «ущелье, теснина»; чеш. и словац. hrdlo, польск. gardlo имеют помимо основного значения также географические определения. Чукот. пильгин — «горло», но и «проток, пролив, устье реки»; монг. хоолой — «горло», но и «пролив, рукав реки, долина»; тюрк, богаз (слово, известное и в болг. языке) — «горло, пасть», но и «проход в горах, ущелье, по которому проложена дорога, горный перевал»; тюрк, тамак — «горло», но и «ущелье, теснина в горах, устье реки»; франц. gorge — «горло», но и «узкий проход, ущелье в горах»; англ. throat — «горло», но и «узкий проход, жерло вулкана». Уместно вспомнить соответствия из классических языков: санскрит, gargara — «пропасть»; латин. gurges — «пропасть, пучина, водоворот, бездна».
Ряд седьмой — голова: рус. голова — «голова», но и «начало реки, исток, вершина»; болг. глава — «голова», но и глава на река — «исток реки»; франц. tete — «голова», но и «вершина горы»; англ. head — «голова», но и «исток реки, мыс»; эвенк, дыл — «голова», но и «исток, верховье реки, вершина горы»; тюрк, баш, бас — «голова», но и «начало, исток, вершина»; лакск. (Дагестан) бак — «голова», но и «вершина, верх, исток, начало»; чукот. и коряк, левит — «голова», но и «вершина горы, верховье реки»; монг. толгой—«голова», но и «округлая горная вершина, холм»; тадж. cap — «голова», но и «верх, вершина, начало»; вьет, nguyen — «голова», но и «начало, исток, родник, плато, равнина».
Ряд восьмой — грива: рус. «грива», но и «горная низкая гряда, возвышенность, удлиненная гора»; литов. ketera — «загривок у животного», но и «горный хребет, верх, вершина»; монг. дэл — «грива», но и «острая вершина, каменистая гряда»; казах, жал, джал — «грива», но и «вытянутая возвышенность с крутыми склонами и ясным гребнем»; англ. crest — «грива», холка, гребешок (петуха)», но и «гребень горы». Вспомним: санскрит, griva — «шея, затылок», но в зендском — «горный хребет»; греч. lofos — «затылок», но и «вершина холма».
Примеры легко умножить. Но уже ясно, что перенос значений подчинен определенной закономерности. Термины-метафоры строятся в однотипные ряды, в которых четко прослеживается универсальная способность превращения слов, обозначающих части тела человека и животных, в географические термины, обладающие преимущественно геоморфологической (орографической) и гидрографической семантикой.
Наличие лексем со значением частей тела человека и животных в географической терминологии — глобальная топонимическая закономерность. Конечно, интересно проследить се в африканских или аборигенных австралийских языках, где a priori параллели, подобные приведенным, также должны быть обнаружены.
<<<--->>>
